Читаю «Пятно» Анны Пестеревой и не понимаю, что я хочу больше прямо сейчас - выпилиться на оставшиеся сто с лишком страниц из реальной жизни или срочно пересмотреть третью серию первого (и единственного нормального, пожалуйста, не надо больше никаких продолжений) сезона «Метода», помните, где был не в меру фактурный дачник.

Впрочем, почему бы не успеть и то, и другое.

Вот, что животворящие щадящие +24 за окном делают.

Удовольствие участвовать в подборках «Прочтения» соизмеримо только с радостью от подсматривания, как и почему обозреватели современной литературы выбирают ту или иную книгу.

В последний месяц лета’24 (что? когда? как?) буду читать сборник «Тело: у каждого свое» (рассказ Саши Николаенко «Добрая сказка» - возможно, лучшая антиутопия на свете) и ждать «Даша строит кенотаф» Даши Митякиной.

Почему именно их - в паре абзацев описала примерно в середине как всегда поражающего своим разнообразием списка.

​​«Джазмен», Джоп (пер. Валентины Чепиги)

Что-то неладно творится в Нью-Стори-Сити - новое в нем стремительно шагает по головам старого, полностью игнорируя как отдельных людей и их семьи, так и культуру, которую случайно или вполне осознанно создает каждое отдельное сообщество внутри общего социума. Зато развиваются технологии. Зато расширяется и возвышается город. Зато все всегда и всем понятно.

Но, конечно, без исключений обойтись невозможно. Ими выступают главные герои графического романа «Джазмен» - рассеянный бармен, джазовый трубач и юная и очень талантливая программистка, противостоящие всеобщему забвению. Их не устраивает «все всегда и всем понятно», они помнят и знают, что можно иначе - и не только трепетно хранят воспоминания о джазовой культуре старых районов города (которая, конечно, больше самой музыки), но и готовы что-то сделать для того, чтобы не дать ей пропасть из-за амбиций мэра Нью-Стори-Сити, подчинившего своей воле и единой радиоволне весь город, противопоставляя ей силу и мощь ставших в «Джазмене» волшебными помощниками Мундога, Скримина Джея Хокинса, Калипсо Роуз и Нины Симон.

Сюжет в «Джазмене» развивается неспешно, вторя темпу некоторых классических джазовых композиций, подаривших названия главам, и общей размеренности зимы в большом городе, когда и происходят события в комиксе. Но также эта неспешность заставляет ждать некоторого пояснения со стороны автора, почему этот антиутопичный на минималках мир зажил именно по таким правилам, почему подчинился, почему забыл, как еще можно и как было раньше? Почему именно эти персонажи оказались готовы к решительным действиям? Зачем это все злодейскому антагонисту? Все это остается то ли за кадром, то ли за кулисами, то ли за фокусом внимания автора. Опытный читатель способен додумать причины и следствия сам - это не первая и не последняя книга о восстановлении если не справедливости, то баланса в одном условно замкнутом пространстве, но… Но.

При прочтении кажется, что что-то неладно творится не только в Нью-Стори-Сити, но и в повествовательной канве «Джазмена». Каким будет этот дискомфорт для вас - как при поиске гармонии, рождающейся в джазовой же импровизации, или как при долгой исследовательской работе, лишь подкидывающей новые загадки на каждой следующей странице первоисточника - очень индивидуальный вопрос со яркой звездочкой в конце.

#взрослое
Издано в @polyandria

С июлем вроде разобрались, смело лежим в направлении первых августовских отзывов.

«Население: одна», Элизабет Мун (пер. Марины Давыдовой)

Вот бы они все исчезли…

Длительное пребывание в закрытом сообществе вряд ли может навести на какие-то другие мысли и запросы дорогой вселенной. Особенно, когда пребывание это действительно длительное, а люди вокруг сменяются ну очень условно. Как, например, в случае Офелии, женщины примерно восьмидесяти лет, прибывшей на одну далекую планету вместе с отрядом колонизаторов много, очень много лет назад (да, самое время сказать, что сегодня вы наблюдаете редкого гостя в моем блоге - научную фантастику).

Когда колонию решением сверху закрывают, а жителей ее готовят к переселению, Офелия понимает: «Пора. Да пошло оно все», и остается на месте, провожая взглядом взмывающие в космос шаттлы. Теперь она одна. Свободна. Прекрасна. И снова свободна - от своего туповатого в примитивном патриархате сына, его ленивой и бесконечно высокомерной жены, своих соседей разной степени отвратительности. Что может быть лучше для коротания скромных остатков жизни?

Конечно, все оказывается не так просто. Конечно, Офелия (а раньше - и все поселение колонизаторов) далеко не одиноки на этой планете. Конечно, конфликт неизбежен. И наблюдать за тем, как Элизабет Мун разворачивает каждое из перечисленных «конечно», как она работает с устоявшимися рамками жанра, как сводит, разводит и всячески жонглирует «нами» и «ими» - невероятное литературное наслаждение сравнимое только с тем, что на протяжении всего повествования от читателя требуется только… Быть читателем - внимательным и эмпатичным. Как показывает опыт главной героини романа, два этих качества, врожденные или прокаченные, - единственное, что нужно для достижения мира, внутри и снаружи.

Да, «Население: одна» никак нельзя назвать чем-то новым или прорывным в литературе - но ни одно слово романа или даже их сочетание об этом и не просит. Мун четко и сосредоточенно описывает игру вдолгую, в которую вписалась Офелию, и Офелию, которой эта игра оказалась по силам, как бы скептически она к ней не относилась на старте, с немыслимым призовым фондом и, безусловно, немыслимой же ответственностью, всегда идущей в комплекте.

Один из ключевых посылов «Население: одна» в каком-то смысле рифмуется с рефреном «Лабиринтов Ехо» Макса Фрая: «Никогда не знаешь, где тебе повезет». Только с одной корректировкой - и нет, она вовсе не о конфликте «своих», «чужих». Никогда не знаешь, повезет ли тебе в принципе, и существует ли это везение. Но чтобы ответить на этот вопрос, можно попробовать слушать мир повнимательнее - и вот это всегда выигрышное решение.

#взрослое
Издано в @domistorii