Пишет некто Mirosław Dyduch в комментах:
#Менталитет #Юмор
Русские — как та лягушка в кастрюле: вода всё горячее, пар уже валит, а им кажется, что это просто «специальная патриотическая баня».
Режим медленно подогревает ложью, и лягушка не выпрыгивает — привыкает, пока не станет поздно.
А оркестр всё играет, «Титаник» тонет, а лягушка хлопает лапками и благодарит капитана за «тёплую атмосферу».
#Менталитет #Юмор
👍13🤣5💯2❤1😱1
22 октября 1884 года родился Николай Алексеевич Клюев — русский поэт, которого Есенин называл своим учителем.
Крестьянские стихи Клюева стали поводом для НКВД обвинить его в "кулацких настроениях". Первоначально он был выслан в Нарымский округ, а затем по ходатайству Максима Горького переведён в Томск.
В письме к поэту Сергею Клычкову Клюев называл главной причиной своей ссылки поэму “Погорельщина”. Власти усмотрели в ней критику коллективизации и отрицательное отношение к политике советской власти. Аналогичные обвинения — в “антисоветской агитации” и “составлении и распространении контрреволюционных литературных произведений”, были предъявлены Клюеву и в связи с другими его произведениями — “Песня Гамаюна” и “Если демоны чумы, проказы и холеры…”, входящими в неоконченный цикл “Разруха”. Во втором стихотворении цикла, например, упоминается Беломоро-Балтийский канал, построенный с участием большого числа заключённых и раскулаченных:
То Беломорский смерть-канал,
Его Акимушка копал,
С Ветлуги Пров да тётка Фёкла.
Великороссия промокла
Под красным ливнем до костей
И слёзы скрыла от людей,
От глаз чужих в глухие топи…
Эти стихотворения хранятся в уголовном деле Клюева как приложение к протоколу допроса.
В июне 1937 года Клюева снова арестовали и в октября того же года приговорили к расстрелу по делу о никогда не существовавшей “кадетско-монархической повстанческой организации „Союз спасения России“. Дело Николая Клюева было пересмотрено в 1957 году и он был полностью реабилитирован “за отсутствием состава преступления”. Точное место захоронения до сих пор неизвестно.
#Люди #ВрагиНарода
Крестьянские стихи Клюева стали поводом для НКВД обвинить его в "кулацких настроениях". Первоначально он был выслан в Нарымский округ, а затем по ходатайству Максима Горького переведён в Томск.
В письме к поэту Сергею Клычкову Клюев называл главной причиной своей ссылки поэму “Погорельщина”. Власти усмотрели в ней критику коллективизации и отрицательное отношение к политике советской власти. Аналогичные обвинения — в “антисоветской агитации” и “составлении и распространении контрреволюционных литературных произведений”, были предъявлены Клюеву и в связи с другими его произведениями — “Песня Гамаюна” и “Если демоны чумы, проказы и холеры…”, входящими в неоконченный цикл “Разруха”. Во втором стихотворении цикла, например, упоминается Беломоро-Балтийский канал, построенный с участием большого числа заключённых и раскулаченных:
То Беломорский смерть-канал,
Его Акимушка копал,
С Ветлуги Пров да тётка Фёкла.
Великороссия промокла
Под красным ливнем до костей
И слёзы скрыла от людей,
От глаз чужих в глухие топи…
Эти стихотворения хранятся в уголовном деле Клюева как приложение к протоколу допроса.
В июне 1937 года Клюева снова арестовали и в октября того же года приговорили к расстрелу по делу о никогда не существовавшей “кадетско-монархической повстанческой организации „Союз спасения России“. Дело Николая Клюева было пересмотрено в 1957 году и он был полностью реабилитирован “за отсутствием состава преступления”. Точное место захоронения до сих пор неизвестно.
#Люди #ВрагиНарода
💔11🔥2❤1😢1
"Под Киевом российские ублюдки убили маму с двумя малолетними детьми, а в Харькове ударили по детскому садику, ранив нескольких малышей и воспитательниц".
Четвертый год. Я до сих пор не могу поверить, что это — те же люди, среди которых я родилась, выросла и прожила всю жизнь. Некоторые из них даже были моими хорошими друзьями и близкими родственниками. Нет, они не стреляют, они всего лишь делают вид, что все нормально. "Что поделать — война ведь!"🤦♀️
И чем дальше — тем хуже. Если в начале войны всего лишь надо было признать свои заблуждения, то сейчас придется уже взять на себя и ответственность за поддержку всего этого кошмара. И тем больше они сопротивляются. И тем больше деградируют — как умственно, так и морально.
Вот так — стоит пустить ЗЛО в свое сердца один раз — и вскоре оно уже владеет и твоим разумом.
Фото отсюда
#Нелюди
Четвертый год. Я до сих пор не могу поверить, что это — те же люди, среди которых я родилась, выросла и прожила всю жизнь. Некоторые из них даже были моими хорошими друзьями и близкими родственниками. Нет, они не стреляют, они всего лишь делают вид, что все нормально. "Что поделать — война ведь!"🤦♀️
И чем дальше — тем хуже. Если в начале войны всего лишь надо было признать свои заблуждения, то сейчас придется уже взять на себя и ответственность за поддержку всего этого кошмара. И тем больше они сопротивляются. И тем больше деградируют — как умственно, так и морально.
Вот так — стоит пустить ЗЛО в свое сердца один раз — и вскоре оно уже владеет и твоим разумом.
Фото отсюда
#Нелюди
😢16💯5❤1👍1🤔1
22 октября 1870 года родился Иван Бунин — русский писатель, поэт и переводчик, лауреат Нобелевской премии по литературе.
Февральская революция наравне с мировой войной воспринималась Буниным как предзнаменование крушения России; деятельность Временного правительства тоже вызывала неприятие.
В эмигрантской прессе 1920-х годов Бунин выступал с публикациями, в которых, с одной стороны, настаивал на отказе от компромиссов с большевиками, с другой — давал высокие оценки лидерам белого движения.
Категорически отказавшись принимать советскую власть, Бунин в своих записях фактически полемизировал с написанной в 1918 году блоковской поэмой “Двенадцать”. По словам литературоведа Игоря Сухих, в те дни “Блок услышал музыку революции, Бунин — какофонию бунта”.
“Вы же последний писатель от дворянства, той культуры, которая дала миру Пушкина и Толстого,” — говорил ему Горький при первой встрече в 1899 году. Из-за разницы взглядов на революционные процессы их отношения, длящиеся 18 лет, прекратились: в публицистике 1920-х годов Иван Алексеевич упоминал о нём в основном как о “пропагандисте советской власти”.
Живя в Одессе, Бунин участвовал в деятельности основанного генералом Антоном Деникиным Осведомительного агентства Добровольческой армии, в частных разговорах он периодически упоминал о желании вступить в нее.
В феврале 1924 года в Париже состоялось мероприятие под названием “Миссия русской эмиграции”, в котором участвовали прозаики Иван Шмелёв, Дмитрий Мережковский, историк церкви Антон Карташёв и другие. Бунин выступил с докладом, в котором указал, что задача русской эмиграции заключается в неприятии “ленинских заповедей”. Отвечая на упрёки тех, кто считал, что люди, не признавшие революцию, “хотят, чтобы реки текли вспять”, писатель заметил: “Нет, не так, мы хотим не обратного, а только иного течения… Россия! Кто смеет учить меня любви к ней?”
В нобелевской речи, над которой писатель работал в течение долгого времени, Бунин отметил, что премия впервые присуждена литератору-изгнаннику. Прожив во Франции 33 года, Бунин так и не овладел полностью французским языком и не писал на других языках, кроме русского.
В июне 1946 года в Советском Союзе вышел указ “О восстановлении в гражданстве СССР подданных бывшей Российской империи, а также лиц, утративших советское гражданство, проживающих на территории Франции”. Как писала в те дни его жена, Вера Николаевна, обнародование документа вызвало много волнений в эмигрантской среде, в некоторых семьях произошёл раскол: “Одни хотели ехать, другие — оставаться”.
Ивану Алексеевичу было предложено вернуться на родину. По словам Богомолова, писатель поблагодарил за предложение и обещал подумать, но возвращение так и не состоялось, и Бунин, имея эмигрантский паспорт, до последних дней оставался человеком без гражданства. Он помогал другим эмигрантам — Александру Куприну, Борису Зайцеву, Ивану Шмелеву, в том числе и деньгами после получения им Нобелевской премии. Именно поэтому деньги так быстро закончились и Бунин опять стал нуждаться.
Умер писатель, пребывая в статусе апатрида — лица без гражданства, каковым являлся с того самого момента, как покинул Россию в январе 1920 года.
С использованием источника
#Люди #Культурка
Февральская революция наравне с мировой войной воспринималась Буниным как предзнаменование крушения России; деятельность Временного правительства тоже вызывала неприятие.
В эмигрантской прессе 1920-х годов Бунин выступал с публикациями, в которых, с одной стороны, настаивал на отказе от компромиссов с большевиками, с другой — давал высокие оценки лидерам белого движения.
Категорически отказавшись принимать советскую власть, Бунин в своих записях фактически полемизировал с написанной в 1918 году блоковской поэмой “Двенадцать”. По словам литературоведа Игоря Сухих, в те дни “Блок услышал музыку революции, Бунин — какофонию бунта”.
“Вы же последний писатель от дворянства, той культуры, которая дала миру Пушкина и Толстого,” — говорил ему Горький при первой встрече в 1899 году. Из-за разницы взглядов на революционные процессы их отношения, длящиеся 18 лет, прекратились: в публицистике 1920-х годов Иван Алексеевич упоминал о нём в основном как о “пропагандисте советской власти”.
Живя в Одессе, Бунин участвовал в деятельности основанного генералом Антоном Деникиным Осведомительного агентства Добровольческой армии, в частных разговорах он периодически упоминал о желании вступить в нее.
В феврале 1924 года в Париже состоялось мероприятие под названием “Миссия русской эмиграции”, в котором участвовали прозаики Иван Шмелёв, Дмитрий Мережковский, историк церкви Антон Карташёв и другие. Бунин выступил с докладом, в котором указал, что задача русской эмиграции заключается в неприятии “ленинских заповедей”. Отвечая на упрёки тех, кто считал, что люди, не признавшие революцию, “хотят, чтобы реки текли вспять”, писатель заметил: “Нет, не так, мы хотим не обратного, а только иного течения… Россия! Кто смеет учить меня любви к ней?”
В нобелевской речи, над которой писатель работал в течение долгого времени, Бунин отметил, что премия впервые присуждена литератору-изгнаннику. Прожив во Франции 33 года, Бунин так и не овладел полностью французским языком и не писал на других языках, кроме русского.
В июне 1946 года в Советском Союзе вышел указ “О восстановлении в гражданстве СССР подданных бывшей Российской империи, а также лиц, утративших советское гражданство, проживающих на территории Франции”. Как писала в те дни его жена, Вера Николаевна, обнародование документа вызвало много волнений в эмигрантской среде, в некоторых семьях произошёл раскол: “Одни хотели ехать, другие — оставаться”.
Ивану Алексеевичу было предложено вернуться на родину. По словам Богомолова, писатель поблагодарил за предложение и обещал подумать, но возвращение так и не состоялось, и Бунин, имея эмигрантский паспорт, до последних дней оставался человеком без гражданства. Он помогал другим эмигрантам — Александру Куприну, Борису Зайцеву, Ивану Шмелеву, в том числе и деньгами после получения им Нобелевской премии. Именно поэтому деньги так быстро закончились и Бунин опять стал нуждаться.
Умер писатель, пребывая в статусе апатрида — лица без гражданства, каковым являлся с того самого момента, как покинул Россию в январе 1920 года.
С использованием источника
#Люди #Культурка
❤🔥9👍3😢2❤1🏆1
Намедни появилась информация от ВЦИОМ, что 70% россиян готовы затянуть пояса "лишь бы родина процветала". Паблики в основном не согласны с этой информацией, считая ее притянутой за уши. А вот я соглашусь.
Есть такой гормон счастья — дофамин. Он выделяется преимущественно не при получении награды, а при её ожидании — эмоции питаются предвкушением.
Поэтому население России и чувствует себя настолько счастливым и готовы дальше терпеть это "счастье": ведь уже несколько столетий они живут ожиданиями — то рая, то коммунизма, то возврата в счастливое детство. Надо еще немножечко потерпеть...
#Менталитет
Есть такой гормон счастья — дофамин. Он выделяется преимущественно не при получении награды, а при её ожидании — эмоции питаются предвкушением.
Поэтому население России и чувствует себя настолько счастливым и готовы дальше терпеть это "счастье": ведь уже несколько столетий они живут ожиданиями — то рая, то коммунизма, то возврата в счастливое детство. Надо еще немножечко потерпеть...
#Менталитет
👍5🤔2🎉2🔥1💯1
23 октября 1935 года была арестована Екатерина Крайнова, лаборантку Всесоюзного научно-исследовательского института электрификации сельского хозяйства. Через пару месяцев Особое совещание при НКВД СССР приговорило ее к 2 годам лагерей за "антисоветскую агитацию".
Вот выдержки из письма Екатерины, написанного Военному прокурору СССР в 1969 году, в котором она просила о реабилитации:
“В свои 55 лет я уже почти дышу на ладан, так как перенесла инфаркт. Мой "детский срок" — 2 года, которому так завидовали з/к, был растянут на долгие годы и даже находясь в лагере, мне его постарались удлинить еще на 3 года.
Мой первый арест обосновывался на чистосердечных признаниях с моей стороны — в виде недовольства жизнью колхозников после моего пребывания на уборочной компании в 33-м году на Кубани. Народ голодал, пшеница колосилась — основное — гос.хлебозаготовки. До распухших колхозников не было дела.
2-й мой срок — это был предел унижения... Под кроватью одной заключенной Веры — находился рулон бумаги. Оказывается это были плакаты с портретами вождей. К нам забегал иногда котенок, который небрежно обращался с бумагой. Среди нас была женщина, имевшая срок 10 лет. Она поссорилась с Верой и увидев эти рваные плакаты, сделала донос и Веру посадили, ровно через два дня были арестованы я и 3-ья женщина Мартынова, за издевательство над портретами вождей.
Суд был открытый. Сотни заключенных окружали здание суда. Я еще подсознательно верила в торжество справедливости, но увы! Судьи упивались своей властью, пользуясь безнаказанностью, осудили нас. Мой "детский срок" стал старше на 3 года.
В 37-м году, при освобождении, получая паспорт, куда была занесена 39 статья (запрет на проживание в крупных городах — С.Ч.). Паспортист сказала мне, что 39 статья — это колокольчик, привязанный к Вашей заднице, который не даст особенно Вам шевелиться на воле…
Колокольчик дал себя знать. 5-го ноября я приехала [В Москву, к родным — С.Ч.]. Шестого ноября сделала покупки, в том числе свежую рыбу, пожарила и только сели за стол, в дверях появился милиционер, взял мой паспорт: "пройдемте со мной, Вам Москва не проходной двор". В этот миг я почувствовала себя маленьким зверьком, которому везде расставлены ловушки. Сколько было страдания в глазах мамы... Милиционер ввел меня в автобус, все смотрели на меня как на редкую зоологическую разновидность.
7 ноября — в камеру доносятся музыка и пение демонстрантов. И вдруг передача. Принесла мама. Никем не съеденная жареная рыба. Я попросилась в туалет, в надежде увидеть маму со двора милиции. Она стояла недалеко от забора. Как мне было жаль ее. Вернулась в камеру я повесилась на собственных чулках. Пришла в сознание я в Бутырской тюрьме. Врач говорил, что стыдно молодой не работать, таскаться по тюрьмам.
После недельного пребывания в Бутырской тюрьме, мне дали 24 часа. Я уехала в Сибирь… с оледеневшими сердцами людей.
На работу никуда не брали. Враг народа. Деньги приходили к концу. Квартиры нет.
В 3-х км. от Новосибирска находилась тюрьма. Я пошла туда, чтобы меня вновь посадили, выхода у меня другого не было. Начальник отказал мне, сказал, что у меня нет состава преступления. Я вышла в коридор, стала реветь. Ко мне подошел военный, и пригласил меня к себе. Я жила у них три года. Нянчила его детей.
Впоследствии я вышла замуж за летчика. Я скрыла от него, что я сидела по 58 статье. Но меня мучила совесть и я призналась. Его взяли на фронт. Он написал, чтобы я не обижалась, что он не может в своих анкетах писать, что жена у него "враг народа". Поэтому он не вернется ко мне.
Я его не винила. Было такое страшное время”.
Далее Екатерина просила оказать содействие в получении справки о 2-х летнем рабочем стаже в Ухтинском лагере, которых ей не хватало до 20-летнего стажа для пенсии.
Жалобу не удовлетворили, и ее реабилитировали только в 1994 году.
Источник
#Люди #ВрагиНарода
Вот выдержки из письма Екатерины, написанного Военному прокурору СССР в 1969 году, в котором она просила о реабилитации:
“В свои 55 лет я уже почти дышу на ладан, так как перенесла инфаркт. Мой "детский срок" — 2 года, которому так завидовали з/к, был растянут на долгие годы и даже находясь в лагере, мне его постарались удлинить еще на 3 года.
Мой первый арест обосновывался на чистосердечных признаниях с моей стороны — в виде недовольства жизнью колхозников после моего пребывания на уборочной компании в 33-м году на Кубани. Народ голодал, пшеница колосилась — основное — гос.хлебозаготовки. До распухших колхозников не было дела.
2-й мой срок — это был предел унижения... Под кроватью одной заключенной Веры — находился рулон бумаги. Оказывается это были плакаты с портретами вождей. К нам забегал иногда котенок, который небрежно обращался с бумагой. Среди нас была женщина, имевшая срок 10 лет. Она поссорилась с Верой и увидев эти рваные плакаты, сделала донос и Веру посадили, ровно через два дня были арестованы я и 3-ья женщина Мартынова, за издевательство над портретами вождей.
Суд был открытый. Сотни заключенных окружали здание суда. Я еще подсознательно верила в торжество справедливости, но увы! Судьи упивались своей властью, пользуясь безнаказанностью, осудили нас. Мой "детский срок" стал старше на 3 года.
В 37-м году, при освобождении, получая паспорт, куда была занесена 39 статья (запрет на проживание в крупных городах — С.Ч.). Паспортист сказала мне, что 39 статья — это колокольчик, привязанный к Вашей заднице, который не даст особенно Вам шевелиться на воле…
Колокольчик дал себя знать. 5-го ноября я приехала [В Москву, к родным — С.Ч.]. Шестого ноября сделала покупки, в том числе свежую рыбу, пожарила и только сели за стол, в дверях появился милиционер, взял мой паспорт: "пройдемте со мной, Вам Москва не проходной двор". В этот миг я почувствовала себя маленьким зверьком, которому везде расставлены ловушки. Сколько было страдания в глазах мамы... Милиционер ввел меня в автобус, все смотрели на меня как на редкую зоологическую разновидность.
7 ноября — в камеру доносятся музыка и пение демонстрантов. И вдруг передача. Принесла мама. Никем не съеденная жареная рыба. Я попросилась в туалет, в надежде увидеть маму со двора милиции. Она стояла недалеко от забора. Как мне было жаль ее. Вернулась в камеру я повесилась на собственных чулках. Пришла в сознание я в Бутырской тюрьме. Врач говорил, что стыдно молодой не работать, таскаться по тюрьмам.
После недельного пребывания в Бутырской тюрьме, мне дали 24 часа. Я уехала в Сибирь… с оледеневшими сердцами людей.
На работу никуда не брали. Враг народа. Деньги приходили к концу. Квартиры нет.
В 3-х км. от Новосибирска находилась тюрьма. Я пошла туда, чтобы меня вновь посадили, выхода у меня другого не было. Начальник отказал мне, сказал, что у меня нет состава преступления. Я вышла в коридор, стала реветь. Ко мне подошел военный, и пригласил меня к себе. Я жила у них три года. Нянчила его детей.
Впоследствии я вышла замуж за летчика. Я скрыла от него, что я сидела по 58 статье. Но меня мучила совесть и я призналась. Его взяли на фронт. Он написал, чтобы я не обижалась, что он не может в своих анкетах писать, что жена у него "враг народа". Поэтому он не вернется ко мне.
Я его не винила. Было такое страшное время”.
Далее Екатерина просила оказать содействие в получении справки о 2-х летнем рабочем стаже в Ухтинском лагере, которых ей не хватало до 20-летнего стажа для пенсии.
Жалобу не удовлетворили, и ее реабилитировали только в 1994 году.
Источник
#Люди #ВрагиНарода
😢9❤🔥3😱1