Паранормальная античность

В последнее время я стал весьма ценить серию популярных книжек серии Signet издательства Les Belles Lettres. Да, да, опять они же.

Хочу порекомендовать, особенно если вас интересует всякая античная хтонь и нежить, в частности, замечательную книжечку о паранормальности в античности, составленную филологом-классиком из Страссбурга, Катрин Шнайдер.

Понятное дело, что название книги намекает на американский малобюджетный хоррор «Паранормальная активность».

Из аннотации:

Зомби, живые мертвецы, призраки, ревенанты, оборотни и вампиры – фэнтези имеет древние корни: все эти порождения тьмы уже преследовали древние миры. Для греков и римлян люди были не одиноки на земле, а мертвые – не мертвы, вернее, не совсем мертвы. Они даже могут быть bon vivants: они едят, пьют – предпочтительно красное вино – но прежде всего наслаждаются удовольствиями плоти, разумеется, свежей.

Благотворные или пагубные – вот они, за работой, в подборке из почти 130 текстов в переводе. Тексты, которые заставят вас трепетать, смеяться или плакать, наполнят образы словами и научат нас тому, что смерть – это не конец, а начало, начало новой жизни, "другой" жизни.

Мне очень нравится, кроме прочего, что в книгах этой серии почти всегда есть интересные интервью с учеными, которые прямо занимаются темой, которой посвящена конкретная книжка. Например, в книге Devenir dieux. Désir de puissance et rêve d'éternité chez les Anciens есть интервью с замечательным историком римской религии Джоном Шайдом.

А в этой книжечке есть интервью с моим замечательным итальянским коллегой Антонио Страмалья, известным широкой публике по изданиям, например, Квинтилиана в Loeb Classical Library.

Насладитесь, друзья!

Leucomustaceus

#книги

NB!

Нам бы, друзья мои, голосов побольше от премиум-друзей! 🙂🤝

https://www.tg-me.com/boost/leucomustaceus

Как Эразм выучил греческий?

Воспоминания о Париже воскресили в моей памяти известную картину Эдуарда Хаммана «Детство Карла V-го. Чтение Эразма» из музея д’Орсе.

С Парижем у Эразма, как и у многих гуманистов того времени, были непростые отношения. К примеру, Вивес вообще называл Париж «киммерийской тьмой». Само собой из-за господствующих там тогда средневековых в дурном смысле слова, схоластических устоев в коллежах Сорбонны. Эразму там было не очень хорошо, мягко говоря.

В начале 1500 г. он возвращается туда из своего первого путешествия в Англию, которая его восхитила, главным образом, благодаря заведенной дружбе с местными гуманистами, с Томасом Мором, Колетом, Линэкром и проч. Впрочем на обратном пути он лишился всех своих денег на таможне в Дувре, и эта неприятность весьма омрачила его настроение. Так что из Кале в Париж он возвращался в мнительном страхе, что его преследуют разбойники… Эразм вообще вмю жизнь был очень мнительным человеком.

В том же году в Париже выходит в свет первое издание самого популярного труда Эразма – Adagiorum collectanea. Что до меня, то эта книга Эразма у меня самая любимая.

По большей части в первых «Адагиях» были латинские поговорки и речения, и Эразм понимал, что для полноты его проекта ему просто необходимо выучить греческий, который он к тому времени знал «ни шатко ни валко», поэтому он и взялся за него всерьез. В эти два года, в 1500–1502 гг. он совершает свой греческий прорыв.

И это при том, что он постоянно в разъездах. Он живет в Париже, который покидает из-за чумы в том же 1500, и живет в Орлеане. Вероятно у Августина Каминада. Затем он опять в Париже, потом вновь из-за чумы уезжает в Голландию, где навещает друзей. Потом Брюссель, Турнехем, а с осени 1501 до лета 1502 он сперва живет в Сент-Омере, а затем в замке Куртебурн, неподалеку оттуда.

Просто представьте! Нет никаких современных скоростных поездов, а дорогах не то что очень безопасно. А Эразм при этом учит греческий.

Отчасти его греческое погружение отразилось в письмах этого времени.

Так, в марте 1500 г. он пишет (ep. 123) своему дорогому другу Якобу Батту (ум. 1502):

Graecae literae animum meum propemodum enecant; verum neque ocium datur, neque suppetit quo libros aut praeceptoris operam redimam.

«Греческая литература почти убивает меня, но на нее нет ни времени, ни возможности приобрести где-нибудь книги или оплатить труды наставника».

В сентябре 1500 его орлеанский приятель Августин Каминад просит вернуть одолженного Гомера, но Эразм отвечает (ep. 131) ему в духе Петрарки: «Ты хочешь отнять у меня единственное утешение в этой унылой жизни? Ибо во мне пылает такая любовь к этому автору, что я, хотя и не могу понять его, наслаждаюсь и ободряюсь самим его видом». (Ego quidem ita huius autoris ardeo amore, ut cum intelligere nequeam, aspectu tamen ipso recreer ac pascar.)

Уже в 1502 он посылает друзьям свои переводы на латынь из Еврипида и Исократа, а в сентябре того же года пишет (ep. 172) Виллему Харменсу:

In Graecis litteris sum totus, neque omnino operam lusi; eo enim profeci ut mediocriter quae velim Graece scribere queam, et quidem ex tempore.

«Я целиком в греческой литературе и не потратил зря своих усилий, ведь я дошел до того, что худо-бедно могу написать по-гречески все, что хочу, и при этом с ходу».

Представьте себе теперь четыре или шесть лет обучения на наших кафедрах классической филологии или истории древнего мира! Многие ли из наших студентов могут такое сказать про себя? Многие ли из нас, преподавателей греческого, могут так сказать о себе?

Понятное дело, потом в Италии, в венецианской Ἀκαδήμεια у Альда Мануция Эразм доведет свой греческий практически до совершенства, но базу он заложил себе в не особо любимой им Франции.

Leucomustaceus

#эразм #graeca

Латынь и греческий этим летом!

Вот уже четвертый год существует проект Palæstra, где за умеренные пожертвования можно провести летние месяцы за занятиями древнегреческим и латинским языком. Можно начать заниматься «с нуля», а можно совершенствовать уже имеющиеся знания и навыки. Мы стараемся гармонично сочетать «прямой» и аналитический методы преподавания, чтобы древние и бессмертные языки реально усваивались участниками наших семинаров, а не рассматривались «со стороны», как в музее. Мы стараемся избавить наших учеников от страха перед классическими языками и большими аутентичными текстами.

А еще в «Палестре» есть лекции.

Лично я в этом году собираюсь заниматься греческим с совершенствующимися по второму тому прекрасного учебника Athenaze (см. о нем, например, тут), а также читать с совершенствующимися в латыни коллегами Филельфо или Липсия (не решил еще).

Я также продолжу свой лекционный курс о Ксенофонте. В прошлом году мы остановились на описании его языка и стиля, а в этом сезоне начнем с языка и посмотрим, как работает повествовательная техника этого прекрасного писателя.

Здесь можно пройти опрос по языкам, а официальное объявление курсов будет чуть позже.

Palæstra

#graeca #latina #xenophon #palæstra

Если ты не видел Афины, ты – идиот…

Да, это, наверное, про меня. Я никогда не был в Афинах. Своими глазами их я не видел…

Вчера я совершенно случайно наткнулся на эти стихи Лисиппа, представителя древней комедии, в послании Анри Этьенна своему другу Томасу Редигеру, в котором тот говорит о том, что аттический диалект – это главный и превосходящий все остальные диалекты, при всех их достоинствах: De Atticae linguae seu dialecti idiomatis commentarius Henrici Stephani. (В исходном, 1572 г., издании этот текст находится в 4-м томе, а в издании Газе и Диндорфов в 10 дополнительном томе.)

В одном месте Этьенн отвлекается на тему, что, мол, «аттики» и «афиняне» весьма отличались по своим нравам, и цитирует фрагмент «Артемидора», которому издатели Дидо добавляют [Athenæi, aliis Dicæarchi]:

τῶν δὲ ἐνοικούντων οἱ μὲν αὐτῶν Ἀττικοὶ, οἱ δὲ Ἀθηναῖοι. Οἱ μὲν Ἀττικοὶ περίεργοι ταῖς λαλιαῖς, ὕπουλοι, συκοφαντώδεις, παρατηρηταὶ τῶν ξενικῶν βίων· οἱ δ ̓Ἀθηναῖοι μεγαλόψυχοι, ἁπλοῖ τοῖς τρόποις, φιλίας γνήσιοι φύλακες. Διατρέχουσι δέ τινες ἐν τῇ πόλει λογογράφοι, σείοντες τοὺς παρεπιδημοῦντας καὶ εὐπόρους τῶν ξένων· οὓς ὅταν ὁ δῆμος λάβῃ, σκληραῖς περιβάλλει ζημίαις. Οἱ δὲ εἰλικρινεῖς Ἀθηναῖοι δριμεῖς τῶν τεχνῶν ἀκροαταὶ καὶ θεαταὶ συνεχεῖς.

«Из жителей [Афин] одни – аттики, а вторые – афиняне. Аттики – большие охотники до болтовни, обманщики и сикофанты, одержимые образом жизни чужеземцев, а афиняне великодушны, просты нравами и истинные хранители дружбы. По городу носятся мошенники, тряся богатых иностранных туристов. Всякий раз как государство их ловит, оно налагает на них суровые наказания. Что до чистых афинян, то они искушенные поклонники (букв. слушатели и зрители) искусств.»

Между прочим, сам же Этьенн издал и этот в своем издании фрагментов Дикеарха в 1589 г. Так что очень долго считалось, даже Карлом Мюллером в его Geographi Graeci minores, что это – Дикеарх, пока в 1831 г. германской филолог Фридрих Осанн не доказал, что этот и ряд других фрагментов принадлежат Гераклиду Критику, тревел-блогеру первой половины III в. до н.э., о котором почти ничего неизвестно. Предполагают, что он, возможно, относится к перипатетикам круга Ликона (Фр. Пфистер по языку и стилю) и жил до Хремонидовой войны (267–61) (А. Аренц).

В общем в состав ряда рукописей с Дикеархом попали и фрагменты (FGrHist 254–264) этого вот Гераклида, а именно из сочинения «О греческих городах» (Περὶ τῶν ἐν τῇ Ἑλλάδι πόλεων), в котором, рассказывая об Афинах, автор отмечает, что жители города пребывают в постоянном «отрыве», как бы предаются самозабытью в вечной движухе, притом что сам, на самом деле, город находится под постоянной угрозой голода.

ἑορταὶ παντοθαλεῖς· φιλοσόφων παντοδαπῶν ψυχῆς ἀπάται καὶ ἀνάπαυσις,σχολαὶ πολλαὶ, θέαι συνεχεῖς … ἐφόδια δὲ ἔχουσιν οὐδεµία τοιαύτη πρὸς ἡδονήν.

«Всевозможные праздники, вранье разнообразных философов и отдых, тысяча развлечений, бесконечная череда зрелищ... Но для тех, у кого есть средства, нет места, равного ему по удовольствию».

ἔστι δὲ ταῖς μὲν θέαις [ἡ πόλις] καὶ σχολαῖς τοῖς δημοτικοῖς ἀνεπαίσθητος λιμὸς, λήθην ἐμποιούσαις τῆς τῶν σίτων προσφορᾶς.

«Этот город, благодаря своим достопримечательностям и развлечениям, не подозревает о голоде своих жителей, заставляя их забывать о доставке продовольствия».

И, наконец, в заключение Гераклид пишет:

Τὸ καθόλου δ ̓ ὅσον αἱ λοιπαὶ πόλεις πρός τε ἡδονὴν καὶ βίου διόρθωσιν τῶν ἀγρῶν διαφέρουσιν, τοσοῦτον τῶν λοιπῶν πόλεων ἡ τῶν Ἀθηναίων παραλλάττει. Φυλακτέον δ ̓ ὡς ἔνι μάλιστα τὰς ἑταίρας, μὴ λάθῃ τις ἡδέως ἀπολόμενος.

«Подведем итог: насколько другие города отличаются от сельской местности, когда речь идет о досуге и удобствах жизни, настолько же Афины превосходят эти города. Особенно важно остерегаться проституток, чтобы не умереть от удовольствия, даже не заметив этого».

И вот тут автор приводит ямбические стихи Лисиппа (fr. 8 K.–A.):

εἰ μὴ τεθέασαι τὰς Ἀθήνας, στέλεχος εἶ·
εἰ δὲ τεθέασαι, μὴ τεθήρευσαι δ ̓, ὄνος·
εἰ δ ̓ εὐαρεστῶν ἀποτρέχεις, κανθήλιος.

«Если ты не видел Афины, ты – идиот;
А если видел, но не был очарован, ты – осёл;

А если они тебе понравились, но ты убегаешь [из них], ты – болван (букв. осёл-носильщик)».

То, что Гераклид поместил эти стихи сразу после предостережения относительно проституток, некоторые объясняют тем, что, мол, из-за обилия этих женщин в Афинах можно, якобы, вообще город не посмотреть.

Я, впрочем, скорее за версию, согласно которой Гераклид заключает стихами свой рассказ о конкретных городах, так что прямой связи с предыдущим может и не быть.

Но я все же пока просто идиот.

Надеюсь, что вы, друзья мои, бывали в Афинах, а еще лучше, если вы все еще там!

Leucomustaceus

#афины #graeca #гераклид #этьенн

А. А. Грушка о чтении и комментировании древних авторов

Аполлон Аполлонович Грушка (1879–1929) был замечательным московским филологом-классиком, о котором сейчас уже довольно много написано и пора бы уже издать его собственные труды, как опубликованные, так и другие. Я уже лет двадцать призываю издать нормально, с комментариями к комментариям, литографированные курсы лекций прекрасных дореволюционных филологов-классиков. Эти сокровища лежат в наших библиотеках и потихоньку рассыпаются в прах.

Недавно мне попался курс А.А. Грушка о Тибулле, который тот читал в Московском императорском университете в 1903–1904 ак. г. Как обычно в таких лекциях по авторам, тут есть большое введение о жизни и рукописной традиции автора, а под конец Грушка ставит три задачи для «медленного чтения» всякого древнего автора. Первая задача состоит в возможно более адекватном воспроизведении фонетики и метрики, я ее здесь пересказывать не буду, а вот слова про вторую (комментарий) и третью (перевод) задачи научного чтения процитирую. То, что Грушка об этом говорит абсолютно созвучно моим собственным представлениям и мыслям. Все курсивы мои, если что.

Вторая задача, которую мы должные разрешить по отношению к избранному нами тексту, состоит в его толковании. Конечная цель толкования того или другого текста – довести до полного его понимания. Отнюдь не следует думать, что бы цель эта была легко достижимой. Разумеется, владея сколько-нибудь хорошо латинским языком, можно и при беглом чтении понять общий смысл любой элегии Тибулла, но это понимание далеко от той степени отчетливости, которая могла бы быть названа научной. Понять текст вполне, значит постигнуть всю сумму идей и способов их выражения, которые имелись в виду автором. Таков по крайней мере идеал, который, однако, как всякий идеал, оказывается достижимым лишь в известной мере. Дело в том, что такое полное понимание текста требует всестороннего знания, во-первых, того предмета, о котором трактуется в этом тексте, во-вторых, отношения к этому тексту писателя, определяемое его индивидуальностью, образованием, специальной точкой зрения (например, в зависимости от характера того или иного произведения) и т.п., в-третьих, общей основы того языка, на котором написан текст и, в четвертых, – специальных особенностей стиля, определяемых индивидуальностью писателя, эпохой, родом сочинения и т.п. Чтобы сколько-нибудь разрешить эту многосложную задачу, надо привлечь к изучению текста массу весьма разнородных сведений из области различных исторических наук, языкознания и т.д.

#грушка #выписки

Так как каждый даже небольшой текст может возбудить тысячу самых разных вопросов, то и толкование этого текста может разрастись почти до бесконечности. Без всякого преувеличения можно сказать, что каждому отдельному слову могла бы быть посвящена целая лекция. Но такой способ чтения, конечно, практически неудобен. Поневоле приходится поставить хотя бы приблизительные границы для комментария. Эти границы определяются ближайшими целями, которые кладутся в основу комментария. Университетское преподавание преследует научные цели по преимуществу, а потому и наша задача должна заключаться в выработке научного комментария, т.е. такого, который по возможности представлялся бы достоверным в научном отношении и мог служить в качестве введения в область науки. Но так как всякий текст может быть освещен с разных сторон с точки зрения различных наук, то удобнее сузить комментарий и сделать его более односторонним с тем, чтобы он представлял большую однородность материала и более непосредственно вводил в ту или иную науку. Я предлагаю обращать внимание, главным образом, на формальную сторону, т.е. на явления языка, поскольку они будут встречаться в том тексте, который мы будем читать. При этом я буду сообщать вам не столько отдельные грамматические мелочи и подробности, сколько указывать на более общие вопросы, связанные с отдельными языковыми явлениями, представляемыми текстом. Само собою разумеется, что наряду с этим я буду приводить всё, что необходимо для оправдания перевода, который я, в конце концов, предложу вам, и эти замечания составят как раз то, что будет специально относиться к толкованию элегий Тибулла как таковых. Что касается тех более общих вопросов, которые должны составить научный фон комментария, то разъяснение их, по самому существу своему, должно оказаться полезным для изучения латинского языка вообще.

И о смысле перевода на семинарских занятиях со студентами:

Мне остается сказать несколько слов о третьей задаче – переводе. Полное понимание того или другого текста еще не заключает в себе всех данных для безупречного перевода. Этот последний предполагает сверх всестороннего толкования текста еще удачное приспособление к переводимому тексту средств того языка, на который этот текст перелагается. Эта процедура сопряжена с большими затруднениями, вытекающими из того, что каждый язык имеет свои индивидуальные средства для выражения мысли, которые вырабатываются не теоретически, а исторически, и потому вполне адекватные словесные выражения на двух разных языках далеко не всегда можно найти. В большинстве же случаев приходится при переводе жертвовать той или другой мелочью, частью под влиянием стилистических соображений, частью за полной невозможностью передать точно смысл подлинника. При этом всякий добросовестный переводчик обыкновенно находится, так сказать, между двух огней: с одной стороны, он стремится к точному воспроизведению подлинника, с другой – к возможно [более близкой] литературной передаче на тот язык, на который он переводит. Примирить эти требования дело далеко не легкое и требующее от переводчика много такта, литературного чутья и тому подобных вещей, не подлежащих строго научному учету, но соприкасающихся с областью искусства. Хороший перевод и является результатом компромисса между двумя указанными тенденциями – к точности и литературности. Абсолютно точного перевода не может быть, что и заставило одного известного немецкого филолога высказать остроумный парадокс, согласно которому,

das Übersetzen ist der Tod des Verständnisses

[Moritz Haupt – L.], т.е. «перевод есть смерть понимания». В моем курсе перевод не будет иметь самостоятельного значения, а скорее явится дополнением к комментарию.

А.А. Грушка. Избранные элегии Тибулла. Введение, комментарий и перевод. Лекции, читанные пр. доц. А.А. Грушка в 1903–1904 акад. году. Москва, 1903. С. 94–98.

Leucomustaceus

#грушка #выписки

Об изданиях древних авторов

Возможно, друзья мои, на выходных у вас будет свободное время не только для наслаждения официальными мероприятиями, но и на что-то гуманистическое.

Несколько лет назад, на своем канале в Ютубе, я начал делать короткие ролики, главным образом, для студентов, о самых выдающихся (часто неочевидных) сериях хороших изданий древних (греческих и римских) авторов.

Ведь это очень важно: читать наших античных авторов в хороших изданиях, а не в каких попало!

Сейчас у меня нет особо времени продолжить эту «линейку» видео, поэтому я никак не запишу ролики про величественных «тойбнеров», изящных «оксфордов» и даже про «желто-зеленых кембриджей». Но когда-нибудь я это сделаю.

На данный момент из имеющихся видео можно узнать о следующих сериях изданий:

1. Ad usum delphini и Bibliotheca classica Latina Лемера;

2. Серия Didot;

3. Парижские «бэлльлеттры» и итальянская Lorenzo Valla;

4. Итальянские серии BUR и UTET;

5. Итальянские школьные издания Scrittori greci e latini commentati per le scuole;

6. Французские серии Érasme и Classiques en poche;

7. Французская же серия издательства Hachette и итальянская I diamanti;

8. Итальянские серии Il pensiero occidentale и Classici;

9. Итальянская серия Scriptores Graeci et Latini Академии Линчеи;

10. Популярная американская Loeb Classical Library;

11. Серия ренессансных авторов I Tatti.

Вот, такая коллекция. Тут полный плейлист.

Я часто заговариваюсь и делаю глупые lapsus linguae. У меня просто нет суфлёра:) Простите.

Leucomustaceus

#graeca #latina #издания

Такие вот книжечки для начинающих вводиться в классическую филологию.

В частности, к этому моему курсу.

Leucomustaceus

#классическая_филология

📌 Внимание, друзья мои!

Объявление по просьбе коллег:

Объявляется набор в группу по изучению демотической стадии древнеегипетского языка.

Преподаватель - Анастасия Андреевна Петрова.

Для участия в занятиях требуются знания среднеегипетского.

Конкретная дата начала занятий обсуждается и зависит от набора. Занятия проходят онлайн.

По всем вопросам пишите в телеграм @Al_maat.

#объявления #aegyptiaca

Напомню лишний раз, коллеги, про мой маленький канальчик, который посвящен всяким синтаксическим и семантическим деликатесам древнегреческого и латинского языка.

Он вот тут, по этой ссылке.

Если у вы обладаете преимум-аккаунтом, то за него можно и проголосовать, если есть охота.

#graeca #latina #syntaxis #semantica

О Новосадском

Вчера случайно наткнулся на эту фотографию 1931, на которой среди прочих можно видеть Николая Ивановича Новосадского (1859–1941), которому завтра, 13 мая (1-го по стар. стилю), исполняется 166 лет.

Типичный образец петербургской школы классической филологии, строгий, конкретный, ищущий опору прежде всего в фактах (языковых, исторических и археологических). Не то чтобы прям великий, но настоящий. Без помпы и эманирующих из трансцендентности откровений. Замечательный, одним словом. Ученик Соколова и Наука, как водится.

После успешной службы в Варшавском университете переехал в Москву, где до революции преподавал в Университете и Археологическом институте, а после революции, как и многие классики, трудился в Румянцевском музее. Затем стал основателем Квфедры древних языков новообразованного истфака МГУ.

Он умер 29 июня 1941 года в Москве вследствие разрыва сердца, случившегося во время одной из учебных тревог с имитацией вражеской бомбардировки…

В свое время я почти месяц просидел в архиве Академии РАН над его архивом, а результатом этого сидения стала статья в сборнике к 80-летию кафедры древних языков.

Единственный след Новосадского в мемуарах студентов предвоенного поколения, который мне удалось найти, находится в воспоминаниях Сарры Владимировны Житомирской (1916–2002), известного историка и архивиста, заведовавшей Отделом рукописей РГБ:

«Больше же всего сил и времени потребовала латынь. Античники и мы, медиевисты, учили ее все пять лет. Профессор наш, Николай Иванович Новосадский, являл собой поразительный, как будто мумифицированный реликт дореволюционного университета. Он приходил на занятия в сюртуке, сшитом, по всей вероятности, к магистерской защите, лет тридцать или сорок назад, и говорил тем превосходным русским языком, который был уже давно утрачен в окружавшем нас мире.

Требовательный, суровый и раздражительный, он никогда не вступал со своими учениками в какие-либо беседы, выходящие за пределы его предмета. Он внушал к себе уважение и страх, не позволявшие и нам запросто заговаривать с ним, как бывало с другими профессорами.
Тем более запомнилась мне последняя с ним встреча в первые дни войны, в конце июня 1941 года.

Занятия уже не шли. Мы приходили на истфак, чтобы получить в комитете комсомола задание на день: нас посылали группами на вокзалы, откуда отправлялись поезда с мобилизованными и шли такие же поезда с востока страны. Мы должны были произносить пропагандистские речи перед новыми солдатами и их рыдающими женами и матерями.

И вот, выйдя с факультета на Никитскую, я встретила Новосадского. Он выглядел еще дряхлее, чем всегда, чем месяцем раньше. Я поздоровалась, а он, вопреки своему обыкновению соблюдать дистанцию между собой и нами, остановился и спросил, продолжаются ли занятия в университете. Я объяснила, как обстоят дела, и спросила о его здоровье.

— Что здоровье! — ответил он, махнув рукой. — Не кажется ли вам, что для жизни одного человека двух революций и трех войн многовато? А для страны? Да что говорить!

Он еще раз махнул рукой и, еле передвигая ноги, свернул к входу на истфак.

Через несколько дней мы его хоронили. На отпевании мы не решились присутствовать, но к гробу проститься пришли. Мне показалось, что на лице покойного то же выражение отчаяния, с каким он в последний раз махнул рукой.»

Leucomustaceus

#новосадский #классическая_филология

Сказочные мотивы в Истории Геродота

Я просто ради себя положу это здесь, чтобы проработать детскую травму.

Дело в том, что со студенческих лет я мечтал иметь эту старую книжечку, а ее все не было и не было. А тут вдруг наткнулся.

Биография Витольда Павловича Клингера (1875–1962), с которой можно ознакомиться тут и тут, даже если отставить в сторону исторические обстоятельства (в принципе, неотставляемые) отчасти напоминает, по крайней мере, в своей научной плоскости, биографию совершенно фантастического Евгения Георгиевича Кагарова, который тоже из классической филологии в 20-х годах перебрался в этнологию и этнографию, не забывая впрочем об исходном призвании.

Клингер, однако, до северных языков не добрался, но вектор был таким же: классическая филология ➡️ этнология и (польская) фольклористика. Он считается основателем последней.

Так что пусть будет тут его книжка. Я положу ее в первом комментарии, но ее можно скачать и здесь

P.S. Кстати о Кагарове: в xxvi томе журнала «Аристей» (2022) мы публиковали его личные воспоминания о Виламовице. Весь блок о Виламовице тут

Leucomustaceus

#herodotus #klinger #graeca

Из жизни С. И. Соболевского: Москва 1935

Почти 15 лет назад мой оксфордский коллега Георгий Кантор наткнулся на такую вот историю о сестре великого московского филолога-классика Сергея Ивановича Соболевского:

«В доме №8 по Конюшковской улице (его давно не существует) жила семидесятитрёхлетняя Зинаида Ивановна Соболевская, сестра Соболевского Сергея Ивановича, академика и профессора двух университетов, который её и содержал. Старушка жила не богато, но кое-что от прошлого времени у неё осталось, а в те годы вокруг людей, сохранивших у себя "остатки прежней роскоши" заводились отвратительные насекомые, алчные и жестокие, стремившиеся на счёт этих остатков поживиться. Некая Захарова, жившая неподалеку, и как-то помогавшая хозяйке в уборке квартиры, навела на неё знакомых бандитов: Петрова, Тетина, Добровольского и Провоторова. В ночь на двадцать седьмое февраля 1935 года бандиты перелезли через забор на участок Соболевской, взломали замок и вошли в дом. В первой комнате спала няня детского сада, который расположился в доме Соболевской, Осликовская. Она закричала, но ей тут же зажали рот и приказали молчать. Бандиты попытались войти в комнату Соболевской, но она была заперта. Тогда они заставили Осликовскую попросить Соболевскую открыть дверь. Осликовская постучала. Послышались шаркающие шаги, и Зинаида Ивановна спросила из-за двери: "Ты что, Люба?" Тогда Осликовская, дрожа всем телом, пролепетала: "Бабушка, откройте, во дворе кто-то ходит". Соболевская открыла дверь, и Добровольский выстрелил ей в голову. Бандиты забрали ложки, вазочки, ризы от икон. Награбленное по дешёвке продали и на вырученные деньги пять дней пьянствовали.»

(Андреевский Г.В.Москва. 20-30-ые годы. М., 1998. С.95).

Совершенно жуткая история…

Сам Соболевский проживал с 1904 и до смерти в Нижнем Кисловском переулке, дом 8/2, строение 2.

Оригинальный пост находится здесь, а еще продублирован тут.

Leucomustaceus

#классическая_филология #ужасы