«... Начну с деда с отцовской стороны — деда Зайдшнура. Его родители довольно рано поняли, что он, по виленским понятиям, «никудышник». Это значило, что он не сможет вести семейное дело текстильную лавку средней величины. Для этого ему не хватало амбиций, способностей и энергии. Все, что он умел, — это красиво одетым, надушенным и с тросточкой в руках гулять по улицам Вильно, обмениваясь любезными фразами с соседями и знакомыми. Единственный и избалованный ребенок, он без родительского присмотра загубил бы в два счета семейный бизнес. Продумав это, родители приняли нужное решение, то есть вызвали свах высшего класса. Те поняли задание, и в семье появился еще один человек.

Фрида-Рейзел была известна характером и энергией. Отец ее умер рано, оставив беспомощную вдову с кучей детей. Когда это произо шло, Фрида-Рейзел — старшая дочь — твердо взяла в свои руки дела семьи. Со временем все ее братья были «устроены», то есть вели купеческие дела и были женаты на девушках с хорошим приданым. Ее младшие сестры были удачно выданы замуж. Она же сама в понимании еврейского Вильно становилась почти что старой девой, к тому же без солидного приданого: деньги ушли на устройство братьев и сестер. Это значило, что надежд на приличный брак было очень мало. Выбор свах был безошибочным — Фрида-Рейзел стала женой единственного
и не совсем удачного сына уважаемой семьи Зайдшнур.

С первой же минуты новой жизни Фрида-Рейзел твердой рукой повела дела новой семьи. Это было вскоре отмечено купеческим сообществом Вильно. Дело семейной фирмы развивалось с завидной быстротой. В течение немногих лет все узнали его реальную руководительницу, о которой ходило все больше рассказов и легенд. Умнейшие из купцов советовались с ней по серьезным делам. Когда к ней при ходили просить поддержки (чаще всего денег на приданое для бедной невесты, что считалось обычной обязанностью преуспевающих купцов), она очень серьезно выслушивала просителя, расспрашивая о качествах молодого человека и самой невесты, а далее говорила: «Дело серьезное, я должна посоветоваться с мужем». Выходила в пустую соседнюю комнату и возвращалась, говоря: «Мой муж согласен (или не согласен)». И все купечество Вильно пело дифирамбы ее уму...»