Forwarded from ПолитологОрлов
Лобойко: кадровые перестановки в Самарской области. Самый молодой губернатор и старые правила игры
Самарский губернатор Вячеслав Федорищев – самый молодой глава субъекта в стране – объявил о «реформе местного самоуправления» и создании «сильного кадрового резерва». Антон Емельяненко возглавил администрацию губернатора, а Дмитрий Яковлев в статусе вице-губернатора сосредоточился на масштабных проектах в сфере строительства и спорта. Виталий Шабалатов – выходец из Воронежской области и бывший советник петербургского губернатора – получил пост зампреда правительства с курированием дорожного хозяйства и, что особенно красноречиво, Самары.
Лобойко Дмитрий, политолог, руководитель Центра «Региональные исследования»:
➖ За привычными назначениями и перестановками скрывается нечто большее – тектонический сдвиг в архитектуре региональной власти после встряски в Москве. Эти назначения – лишь видимая часть айсберга. В реальности мы наблюдаем завершение эпохи, которая началась еще при Николае Меркушкине. Тогда в Самарской области сформировались силы, способные в значительной степени влиять на кадровую политику региональных властей. Но речь идет не о классических финансово-промышленных группах – их время безвозвратно ушло.
Федорищев, несмотря на репутацию протеже помощника президента Алексея Дюмина, не был полностью свободен в выборе своей управленческой команды. Это не уникальная самарская особенность – таковы правила игры в эпоху номенклатурной вертикали. Губернатор, включенный еще в 2018 году в президентский кадровый резерв, прекрасно понимает: персональные предпочтения вторичны по отношению к системным требованиям.
Особенно показательно назначение Шабалатова куратором Самары. Губернатор поручил ему «в кратчайшие сроки выстроить системную работу по оперативному ремонту магистралей в Самаре», прежде всего – ликвидацию дорожных провалов. Эта формулировка – дипломатичный способ сказать: работа действующего мэра Ивана Носкова не устраивает областную власть.
Недавние кадровые изменения в администрации президента, где был уволен один из влиятельных функционеров с самарскими корнями, запустили цепную реакцию. Пошатнулись позиции многих «авторитетных» людей в регионе, причем не только публичных. Эта связь не случайна: в российской системе координат региональная политика – производная от федеральных процессов.
Любопытный парадокс: все эти драматические перестановки никак не отражаются на жизни простых жителей губернии. Это иллюстрирует важную особенность современной российской государственности: реальное управление давно переместилось в надперсональные (хотя не всегда институциональные) структуры.
Сложно дать окончательную оценку, станут нынешние кадровые перестановки кризисом администрирования или запомнятся как очищение региона от устаревших связей и влияний. Федорищев планирует административную реформу с увеличением числа министерств на треть и введением системы публичных рейтингов эффективности чиновников. Его задача не столько представлять регион наверху, сколько имплементировать федеральную повестку вниз. В этой логике кадровые перестановки выглядят не как хаос, а как наведение порядка по московским лекалам. Хотя даются, судя по всему, нелегко.
#Аналитика
Самарский губернатор Вячеслав Федорищев – самый молодой глава субъекта в стране – объявил о «реформе местного самоуправления» и создании «сильного кадрового резерва». Антон Емельяненко возглавил администрацию губернатора, а Дмитрий Яковлев в статусе вице-губернатора сосредоточился на масштабных проектах в сфере строительства и спорта. Виталий Шабалатов – выходец из Воронежской области и бывший советник петербургского губернатора – получил пост зампреда правительства с курированием дорожного хозяйства и, что особенно красноречиво, Самары.
Лобойко Дмитрий, политолог, руководитель Центра «Региональные исследования»:
➖ За привычными назначениями и перестановками скрывается нечто большее – тектонический сдвиг в архитектуре региональной власти после встряски в Москве. Эти назначения – лишь видимая часть айсберга. В реальности мы наблюдаем завершение эпохи, которая началась еще при Николае Меркушкине. Тогда в Самарской области сформировались силы, способные в значительной степени влиять на кадровую политику региональных властей. Но речь идет не о классических финансово-промышленных группах – их время безвозвратно ушло.
Федорищев, несмотря на репутацию протеже помощника президента Алексея Дюмина, не был полностью свободен в выборе своей управленческой команды. Это не уникальная самарская особенность – таковы правила игры в эпоху номенклатурной вертикали. Губернатор, включенный еще в 2018 году в президентский кадровый резерв, прекрасно понимает: персональные предпочтения вторичны по отношению к системным требованиям.
Особенно показательно назначение Шабалатова куратором Самары. Губернатор поручил ему «в кратчайшие сроки выстроить системную работу по оперативному ремонту магистралей в Самаре», прежде всего – ликвидацию дорожных провалов. Эта формулировка – дипломатичный способ сказать: работа действующего мэра Ивана Носкова не устраивает областную власть.
Недавние кадровые изменения в администрации президента, где был уволен один из влиятельных функционеров с самарскими корнями, запустили цепную реакцию. Пошатнулись позиции многих «авторитетных» людей в регионе, причем не только публичных. Эта связь не случайна: в российской системе координат региональная политика – производная от федеральных процессов.
Любопытный парадокс: все эти драматические перестановки никак не отражаются на жизни простых жителей губернии. Это иллюстрирует важную особенность современной российской государственности: реальное управление давно переместилось в надперсональные (хотя не всегда институциональные) структуры.
Сложно дать окончательную оценку, станут нынешние кадровые перестановки кризисом администрирования или запомнятся как очищение региона от устаревших связей и влияний. Федорищев планирует административную реформу с увеличением числа министерств на треть и введением системы публичных рейтингов эффективности чиновников. Его задача не столько представлять регион наверху, сколько имплементировать федеральную повестку вниз. В этой логике кадровые перестановки выглядят не как хаос, а как наведение порядка по московским лекалам. Хотя даются, судя по всему, нелегко.
#Аналитика
❤10👍5😁4🔥3👎1👏1
Forwarded from Proeconomics
По данным Росстата, в июне производство электроэнергии в РФ ускорило снижение, упало на 2.8% г/г, после снижения на 0.9% г/г в мае. Можно ли по этому индикатору, обычно хорошо отражающему состояние экономики, говорить, что скоро и промышленность начнёт уходить в минус? В ЦМАКП полагают, что гражданские отрасли промышленности уже уходят в минус. Ответы экспертов в рубрике #опросы
Промышленный эксперт Леонид Хазанов:
По этому показателю действительно можно сказать, что промышленное производство в России сокращается. Это обусловлено тем, что электроэнергия необходима не только для работы электрических станков и агрегаторов в цехах, но и для систем охлаждения. Погода стоит сейчас жаркая, соответственно, если предприятие работает не на полную загрузку, то у него объём потребления электроэнергии меньше, чем в прошлом году. Это в свою очередь ведёт к сокращению закупок электричества.
Допускаю, что в ближайшие месяцы тренд продолжится, даже несмотря на то, что ЦБ снизил ключевую ставку до 18%.
Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко:
Данные Росстата действительно красноречивы. Электроэнергетика остаётся одним из самых чувствительных барометров экономической активности — когда заводы останавливаются, это немедленно отражается в потреблении электричества. Особенно показательно, что энергетический сектор ускорил снижение до 1,3% с 0,8% в мае на фоне общего роста промпроизводства на 2%. Это классический случай, когда опережающий индикатор сигнализирует о проблемах раньше общей статистики.
Прогноз ЦМАКП выглядит обоснованным. Эксперты предупредили о переходе к рецессии в гражданской промышленности, выпуск которой снижался на 0,8% в месяц и достиг минимума с апреля 2023 года. В секторах с гражданской продукцией уже пять месяцев подряд фиксируется спад, в то время как рост обеспечивается исключительно ВПК.
Здесь проявляется парадокс нынешней российской экономики – растущая сегментированность. Гражданские отрасли стагнируют с середины 2023 года, а автопром за полугодие снизился на 16,5%. Электроэнергетика обслуживает всю экономику без разбора, и если общее потребление падает, значит, проблемы гражданского сектора уже перевешивают военный рост.
С политической точки зрения, это создает любопытную дилемму для власти. С одной стороны, статистика позволяет рапортовать о промышленном росте. С другой – реальная экономика, которая затрагивает повседневную жизнь граждан, демонстрирует противоположные тенденции. Высокая ключевая ставка в 18% работает как инструмент сдерживания инфляции, но ценой подавления деловой активности в тех секторах, от которых зависит благосостояние населения.
Власть фактически стоит перед выбором между макроэкономической стабильностью и экономическим ростом. Денежно-кредитная политика неизбежно бьёт по гражданским отраслям, создавая риски социально-политического недовольства. Электроэнергетика в этом контексте – не просто экономический индикатор, а барометр общественных настроений.
Можно ли ожидать ухода промышленности в минус? Вполне вероятно. Электричество не умеет лгать о реальной активности, и его сигналы сейчас довольно тревожны. Российская экономика 2025 года демонстрирует уникальный феномен – одновременный рост и спад в зависимости от сектора. Но политически значимой остаётся именно гражданская экономика.
Политический консультант Вадим Попов:
Одним из факторов снижения производств электроэнергии является замедление роста экономики в целом, спад производства в некоторых энергоёмких отраслях промышленности (в частности, в металлургии), снижение грузооборота транспорта.
Нужно понимать, что нынешнее замедление экономики неизбежно после бурного роста последних лет — идёт период циклического охлаждения. Те же опросы компаний показывают стремительное ухудшение ситуации. Индекс PMI, отражающий деловую активность обрабатывающих отраслей, в июне снизился с 50,2 до 47,5 пункта. Он не только опустился в зону спада (граница находится на отметке 50), но и показал самое резкое снижение с марта 2022 г.
(продолжение в следующем посте)
Промышленный эксперт Леонид Хазанов:
По этому показателю действительно можно сказать, что промышленное производство в России сокращается. Это обусловлено тем, что электроэнергия необходима не только для работы электрических станков и агрегаторов в цехах, но и для систем охлаждения. Погода стоит сейчас жаркая, соответственно, если предприятие работает не на полную загрузку, то у него объём потребления электроэнергии меньше, чем в прошлом году. Это в свою очередь ведёт к сокращению закупок электричества.
Допускаю, что в ближайшие месяцы тренд продолжится, даже несмотря на то, что ЦБ снизил ключевую ставку до 18%.
Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко:
Данные Росстата действительно красноречивы. Электроэнергетика остаётся одним из самых чувствительных барометров экономической активности — когда заводы останавливаются, это немедленно отражается в потреблении электричества. Особенно показательно, что энергетический сектор ускорил снижение до 1,3% с 0,8% в мае на фоне общего роста промпроизводства на 2%. Это классический случай, когда опережающий индикатор сигнализирует о проблемах раньше общей статистики.
Прогноз ЦМАКП выглядит обоснованным. Эксперты предупредили о переходе к рецессии в гражданской промышленности, выпуск которой снижался на 0,8% в месяц и достиг минимума с апреля 2023 года. В секторах с гражданской продукцией уже пять месяцев подряд фиксируется спад, в то время как рост обеспечивается исключительно ВПК.
Здесь проявляется парадокс нынешней российской экономики – растущая сегментированность. Гражданские отрасли стагнируют с середины 2023 года, а автопром за полугодие снизился на 16,5%. Электроэнергетика обслуживает всю экономику без разбора, и если общее потребление падает, значит, проблемы гражданского сектора уже перевешивают военный рост.
С политической точки зрения, это создает любопытную дилемму для власти. С одной стороны, статистика позволяет рапортовать о промышленном росте. С другой – реальная экономика, которая затрагивает повседневную жизнь граждан, демонстрирует противоположные тенденции. Высокая ключевая ставка в 18% работает как инструмент сдерживания инфляции, но ценой подавления деловой активности в тех секторах, от которых зависит благосостояние населения.
Власть фактически стоит перед выбором между макроэкономической стабильностью и экономическим ростом. Денежно-кредитная политика неизбежно бьёт по гражданским отраслям, создавая риски социально-политического недовольства. Электроэнергетика в этом контексте – не просто экономический индикатор, а барометр общественных настроений.
Можно ли ожидать ухода промышленности в минус? Вполне вероятно. Электричество не умеет лгать о реальной активности, и его сигналы сейчас довольно тревожны. Российская экономика 2025 года демонстрирует уникальный феномен – одновременный рост и спад в зависимости от сектора. Но политически значимой остаётся именно гражданская экономика.
Политический консультант Вадим Попов:
Одним из факторов снижения производств электроэнергии является замедление роста экономики в целом, спад производства в некоторых энергоёмких отраслях промышленности (в частности, в металлургии), снижение грузооборота транспорта.
Нужно понимать, что нынешнее замедление экономики неизбежно после бурного роста последних лет — идёт период циклического охлаждения. Те же опросы компаний показывают стремительное ухудшение ситуации. Индекс PMI, отражающий деловую активность обрабатывающих отраслей, в июне снизился с 50,2 до 47,5 пункта. Он не только опустился в зону спада (граница находится на отметке 50), но и показал самое резкое снижение с марта 2022 г.
(продолжение в следующем посте)
💯2👍1🔥1😢1
Делюсь материалом из Росбалта, где дал комментарий о том, как спорт превращается в инструмент идеологической реконструкции прошлого.
Разбираем механику современной «зачистки» неудобных исторических фактов: теракт на Олимпиаде-72 растворяется в «триумфе советского спорта», Каспаров исчезает после Карпова будто его никогда не было, а сложнейшая московская Олимпиада-80 с афганским контекстом умещается в одно предложение.
Особенно показательна логическая цепочка: сначала «Движение вверх» и фильм про турне «Динамо» перекраивают спортивную историю под сегодняшние задачи, затем по той же схеме корректируются учебники. Спорт действительно оказался удобной платформой – эмоционально убедительной и идеологически податливой.
В итоге школьники получают не историю, а «тщательно отредактированный удобный миф» – идеологическую прошивку с отшлифованными углами вместо сложной многогранной реальности.
Ирония в том, что стремление сделать прошлое «правильным» лишь обнажает политическую хрупкость настоящего.
Разбираем механику современной «зачистки» неудобных исторических фактов: теракт на Олимпиаде-72 растворяется в «триумфе советского спорта», Каспаров исчезает после Карпова будто его никогда не было, а сложнейшая московская Олимпиада-80 с афганским контекстом умещается в одно предложение.
Особенно показательна логическая цепочка: сначала «Движение вверх» и фильм про турне «Динамо» перекраивают спортивную историю под сегодняшние задачи, затем по той же схеме корректируются учебники. Спорт действительно оказался удобной платформой – эмоционально убедительной и идеологически податливой.
В итоге школьники получают не историю, а «тщательно отредактированный удобный миф» – идеологическую прошивку с отшлифованными углами вместо сложной многогранной реальности.
Ирония в том, что стремление сделать прошлое «правильным» лишь обнажает политическую хрупкость настоящего.
www.rosbalt.ru
Как спорт становится инструментом для создания «правильной» версии прошлого
Описание истории отечественного и мирового спорта в современных российских учебниках вызывает массу вопросов. Росбалт
❤3👍2🔥1👏1
Дал комментарий журналу «Москвич» о том, как авиаколлапс этого лета стал катализатором трансформации российского среднего класса.
Тезис парадоксальный: санкционное давление одновременно разрушает и создает средний класс. Разрушает через ограничение мобильности — критический фактор, поскольку зарубежные поездки касаются максимум 4% россиян. Создает через перераспределение ресурсов в пользу IT-сферы и госсектора.
Получается любопытная социальная конструкция: значительная часть населения – это «позднесоветский средний класс» (врачи, учителя, бюджетники), который воспроизводит культурные паттерны среднего класса при отсутствии материальной основы. Своеобразная социальная мимикрия.
Российская ситуация вписывается в мировой тренд сокращения среднего класса, но имеет специфику: если западный средний класс сжимается из-за технологических изменений, российский трансформируется под воздействием геополитического изоляционизма.
Возможно, через десятилетие увидим качественно новую социальную группу, которая сохранит название «средний класс», но будет иметь мало общего с глобализированным средним классом 2010-х.
Средний класс как идеологическая конструкция оказался более живучим, чем экономическая реальность.
Тезис парадоксальный: санкционное давление одновременно разрушает и создает средний класс. Разрушает через ограничение мобильности — критический фактор, поскольку зарубежные поездки касаются максимум 4% россиян. Создает через перераспределение ресурсов в пользу IT-сферы и госсектора.
Получается любопытная социальная конструкция: значительная часть населения – это «позднесоветский средний класс» (врачи, учителя, бюджетники), который воспроизводит культурные паттерны среднего класса при отсутствии материальной основы. Своеобразная социальная мимикрия.
Российская ситуация вписывается в мировой тренд сокращения среднего класса, но имеет специфику: если западный средний класс сжимается из-за технологических изменений, российский трансформируется под воздействием геополитического изоляционизма.
Возможно, через десятилетие увидим качественно новую социальную группу, которая сохранит название «средний класс», но будет иметь мало общего с глобализированным средним классом 2010-х.
Средний класс как идеологическая конструкция оказался более живучим, чем экономическая реальность.
Москвич Mag
Критический фактор: почему авиаколлапс лета 2025 погубил российский средний класс
Массовые задержки авиарейсов полностью разрушили модель потребительского поведения российского среднего класса и лишили его основных характеризующих качеств, которыми наделили зажиточных россиян экономисты и социологи. В понедельник и вторник в Пулково в…
2👍3🔥1👏1
Арифметика исчезновения: о чем молчат цифры ЦИК
Статистика ЦИК России – материя деликатная. Сокращение числа избирателей на 125 тысяч человек за полгода выглядит как повод для размышлений о последствиях СВО. Логика напрашивается сама собой: демографические потери, эмиграция, естественная убыль. Но реальность, как всегда, сложнее арифметики.
ЦИК корректирует свои данные несколько раз в год, и эти колебания далеко не всегда отражают действительные демографические процессы. Чистка списков от «двойников» и «мертвых душ» – рутинная административная процедура, которая может дать статистические эффекты, никак не связанные с реальным движением населения.
Когда-то анализ подобных данных проводила организация, которая специализировалась на мониторинге избирательного процесса. Эксперты показывали, что в итоговых протоколах число избирателей регулярно превышало данные учета на миллионы человек. Искусственное раздувание списков достигало космических масштабов – до 2 млн. «лишних» избирателей. Но организации больше нет – она самоликвидировалась после признания нежелательной. Анализ, требующий сотни часов кропотливой работы, проводить некому. Но никто не мешает выдвигать гипотезы.
Гипотеза первая: административная. Накануне осеннего избирательного сезона сокращение числа избирателей работает на повышение показателей явки. Простая арифметика, при которой даже скромная в абсолютных величинах явка в процентах будет выглядеть респектабельнее.
Гипотеза вторая: военная. СВО влияет на демографию, но не так прямолинейно, как кажется. Прямые боевые потери оценивать сложно и, находясь в России, небезопасно. Официальная статистика остановилась на 5937 погибших в сентябре 2022 года. Впрочем, гораздо важнее косвенные эффекты: эмиграция высококвалифицированных специалистов (от полумиллиона до миллиона человек), отток трудовых мигрантов, нарушение семейных планов.
Гипотеза третья: демографическая. Россия переживает последствия демографической ямы 1990-х. Сегодня в репродуктивный возраст вступает малочисленное поколение, рожденное в те годы. Рождаемость в 2023 году упала до минимума с 1999 года – 1,264 миллиона детей. Это не следствие войны, а отложенный эффект социального коллапса тридцатилетней давности.
Гипотеза четвертая: миграционная. Парадокс в том, что рост числа избирателей за рубежом почти на 11 тысяч происходит на фоне общего сокращения. Люди физически покидают страну, но юридически остаются в избирательных списках до завершения бюрократических процедур. Снятие с учета – процесс не мгновенный, особенно для тех, кто уехал поспешно.
Интересно другое: в 2024 году присоединение новых территорий добавило в избирательные списки 4,5 миллиона человек. К 2025 году общее число избирателей вновь сокращается. Либо административная машина работает с опозданием, либо реальные демографические процессы оказываются сильнее политических решений.
Если верить официальной статистике, демографическое влияние СВО оказалось не таким катастрофическим, как ожидалось. Демографы предсказывали падение рождаемости на 10-15%, в реальности она снизилась, но не так сильно. Впрочем, учитывая качество российской демографической статистики и склонность властей к приукрашиванию реальности, эти данные требуют серьезной проверки.
Главный парадокс в другом. В стране, где результат выборов известен заранее, численность избирателей становится техническим, а не политическим показателем. Сокращение электората на 125 тысяч – это статистическая флуктуация в масштабах страны с официальной численностью 146 млн человек. Куда важнее понимать, сколько из оставшихся 111 миллионов готовы реально участвовать в политической жизни. Но эту статистику ЦИК не ведёт – показатели не порадуют.
Возможно, именно поэтому исчезновение экспертных организаций, способных анализировать избирательную статистику, не случайность, а закономерность. В мире, где цифры важнее фактов, независимый анализ становится неудобным свидетелем. Арифметика исчезновения работает не только с избирателями, но и с теми, кто их считает.
Статистика ЦИК России – материя деликатная. Сокращение числа избирателей на 125 тысяч человек за полгода выглядит как повод для размышлений о последствиях СВО. Логика напрашивается сама собой: демографические потери, эмиграция, естественная убыль. Но реальность, как всегда, сложнее арифметики.
ЦИК корректирует свои данные несколько раз в год, и эти колебания далеко не всегда отражают действительные демографические процессы. Чистка списков от «двойников» и «мертвых душ» – рутинная административная процедура, которая может дать статистические эффекты, никак не связанные с реальным движением населения.
Когда-то анализ подобных данных проводила организация, которая специализировалась на мониторинге избирательного процесса. Эксперты показывали, что в итоговых протоколах число избирателей регулярно превышало данные учета на миллионы человек. Искусственное раздувание списков достигало космических масштабов – до 2 млн. «лишних» избирателей. Но организации больше нет – она самоликвидировалась после признания нежелательной. Анализ, требующий сотни часов кропотливой работы, проводить некому. Но никто не мешает выдвигать гипотезы.
Гипотеза первая: административная. Накануне осеннего избирательного сезона сокращение числа избирателей работает на повышение показателей явки. Простая арифметика, при которой даже скромная в абсолютных величинах явка в процентах будет выглядеть респектабельнее.
Гипотеза вторая: военная. СВО влияет на демографию, но не так прямолинейно, как кажется. Прямые боевые потери оценивать сложно и, находясь в России, небезопасно. Официальная статистика остановилась на 5937 погибших в сентябре 2022 года. Впрочем, гораздо важнее косвенные эффекты: эмиграция высококвалифицированных специалистов (от полумиллиона до миллиона человек), отток трудовых мигрантов, нарушение семейных планов.
Гипотеза третья: демографическая. Россия переживает последствия демографической ямы 1990-х. Сегодня в репродуктивный возраст вступает малочисленное поколение, рожденное в те годы. Рождаемость в 2023 году упала до минимума с 1999 года – 1,264 миллиона детей. Это не следствие войны, а отложенный эффект социального коллапса тридцатилетней давности.
Гипотеза четвертая: миграционная. Парадокс в том, что рост числа избирателей за рубежом почти на 11 тысяч происходит на фоне общего сокращения. Люди физически покидают страну, но юридически остаются в избирательных списках до завершения бюрократических процедур. Снятие с учета – процесс не мгновенный, особенно для тех, кто уехал поспешно.
Интересно другое: в 2024 году присоединение новых территорий добавило в избирательные списки 4,5 миллиона человек. К 2025 году общее число избирателей вновь сокращается. Либо административная машина работает с опозданием, либо реальные демографические процессы оказываются сильнее политических решений.
Если верить официальной статистике, демографическое влияние СВО оказалось не таким катастрофическим, как ожидалось. Демографы предсказывали падение рождаемости на 10-15%, в реальности она снизилась, но не так сильно. Впрочем, учитывая качество российской демографической статистики и склонность властей к приукрашиванию реальности, эти данные требуют серьезной проверки.
Главный парадокс в другом. В стране, где результат выборов известен заранее, численность избирателей становится техническим, а не политическим показателем. Сокращение электората на 125 тысяч – это статистическая флуктуация в масштабах страны с официальной численностью 146 млн человек. Куда важнее понимать, сколько из оставшихся 111 миллионов готовы реально участвовать в политической жизни. Но эту статистику ЦИК не ведёт – показатели не порадуют.
Возможно, именно поэтому исчезновение экспертных организаций, способных анализировать избирательную статистику, не случайность, а закономерность. В мире, где цифры важнее фактов, независимый анализ становится неудобным свидетелем. Арифметика исчезновения работает не только с избирателями, но и с теми, кто их считает.
💯5👍3❤1🔥1
Попытка Федорищева внедрить «новое» рейтингование – это симптом более серьезной проблемы
Занятная деталь: губернатор Вячеслав Федорищев заявляет о введении рейтингования муниципалитетов, которое в Самарской области уже существует. Министерство экономического развития региона исправно составляет подобные рейтинги, где Тольятти стабильно лидирует с 8,25 балла, а областная столица довольствуется скромным 16-м местом (данные за 2024 год).
Это не просто забавная оплошность – это симптом более серьезной проблемы. Новый губернатор, похоже, не вполне осведомлен о том управленческом инструментарии, который уже функционирует в регионе. И здесь вина лежит не на Федорищеве, а на тех, кто должен обеспечивать его объективной информацией.
Показательна история с пресловутой улицей Дачной, которую глава региона поручил отремонтировать «уже в этом году», хотя пару сотен метров дороги превратились в областной мем именно из-за многолетних безуспешных попыток ее привести в порядок. Такими темпами в регионе действительно начнут торжественно открывать контейнерные площадки с перерезанием ленточек.
Вокруг любого губернатора неизбежно формируются информационные группы – одни рассказывают о местных элитах, другие мониторят общественные настроения, третьи докладывают о хозяйственных проблемах, четвертые о ситуации на выборах. Но объективная картина зачастую тонет в потоке заинтересованной информации от того самого ближайшего окружения, каждый элемент которого имеет собственную повестку.
В этом контексте попытка внедрить «новое» рейтингование выглядит не как угроза конкретным главам муниципалитетов, а как отчаянная попытка измерить «среднюю температуру по больнице».
Федорищев интуитивно чувствует, что ему не хватает объективной информации о реальном положении дел на местах, и пытается создать инструмент, который даст ему независимые данные.
Ведь если губернатору действительно нужно кого-то уволить или «поправить», зачем изобретать сложные рейтинговые конструкции? Достаточно простого административного решения. Но когда ты не знаешь, кого именно нужно «поправлять» и за что, рейтинг становится попыткой нащупать болевые точки.
Парадокс в том, что чем больше губернатор полагается на формальные рейтинги, тем дальше он отходит от понимания реальных процессов. Цифры могут обманывать – особенно когда их составляют те же чиновники, которые заинтересованы в сокрытии проблем или определенной подаче фактов. А Федорищеву нужна не статистическая иллюзия контроля, а честная картина того, что происходит в регионе, который он возглавил совсем недавно.
Возможно, стоит не изобретать новые рейтинги, а разобраться с качеством уже существующих информационных потоков. Иначе риск состоит в том, что губернатор будет принимать решения на основе данных, столь же далеких от реальности, как сроки ремонта той самой улицы Дачной, о которой ему почему-то приходится говорить.
Специально для «Региональных комментариев»
Занятная деталь: губернатор Вячеслав Федорищев заявляет о введении рейтингования муниципалитетов, которое в Самарской области уже существует. Министерство экономического развития региона исправно составляет подобные рейтинги, где Тольятти стабильно лидирует с 8,25 балла, а областная столица довольствуется скромным 16-м местом (данные за 2024 год).
Это не просто забавная оплошность – это симптом более серьезной проблемы. Новый губернатор, похоже, не вполне осведомлен о том управленческом инструментарии, который уже функционирует в регионе. И здесь вина лежит не на Федорищеве, а на тех, кто должен обеспечивать его объективной информацией.
Показательна история с пресловутой улицей Дачной, которую глава региона поручил отремонтировать «уже в этом году», хотя пару сотен метров дороги превратились в областной мем именно из-за многолетних безуспешных попыток ее привести в порядок. Такими темпами в регионе действительно начнут торжественно открывать контейнерные площадки с перерезанием ленточек.
Вокруг любого губернатора неизбежно формируются информационные группы – одни рассказывают о местных элитах, другие мониторят общественные настроения, третьи докладывают о хозяйственных проблемах, четвертые о ситуации на выборах. Но объективная картина зачастую тонет в потоке заинтересованной информации от того самого ближайшего окружения, каждый элемент которого имеет собственную повестку.
В этом контексте попытка внедрить «новое» рейтингование выглядит не как угроза конкретным главам муниципалитетов, а как отчаянная попытка измерить «среднюю температуру по больнице».
Федорищев интуитивно чувствует, что ему не хватает объективной информации о реальном положении дел на местах, и пытается создать инструмент, который даст ему независимые данные.
Ведь если губернатору действительно нужно кого-то уволить или «поправить», зачем изобретать сложные рейтинговые конструкции? Достаточно простого административного решения. Но когда ты не знаешь, кого именно нужно «поправлять» и за что, рейтинг становится попыткой нащупать болевые точки.
Парадокс в том, что чем больше губернатор полагается на формальные рейтинги, тем дальше он отходит от понимания реальных процессов. Цифры могут обманывать – особенно когда их составляют те же чиновники, которые заинтересованы в сокрытии проблем или определенной подаче фактов. А Федорищеву нужна не статистическая иллюзия контроля, а честная картина того, что происходит в регионе, который он возглавил совсем недавно.
Возможно, стоит не изобретать новые рейтинги, а разобраться с качеством уже существующих информационных потоков. Иначе риск состоит в том, что губернатор будет принимать решения на основе данных, столь же далеких от реальности, как сроки ремонта той самой улицы Дачной, о которой ему почему-то приходится говорить.
Специально для «Региональных комментариев»
106👍7💯4👏2🤔1
Федорищев выбрал любопытную тактику – предупредить о буре, которую сам же и планирует устроить
Анонс осенней отставки правительства Самарской области напоминает объявление о грядущем ремонте в квартире, где уже полгода живут со строительной пылью. Вячеслав Федорищев выбрал любопытную тактику: предупредить о буре, которую сам же и планирует устроить. Но за этим театральным жестом скрывается вполне рациональная логика.
Публичное анонсирование отставки – это не проявление политической наивности, а скорее попытка взять под контроль информационное поле, которое пока губернатору не принадлежит.
Интересно другое: зачем предупреждать команду о предстоящей «казни»? Здесь проявляется парадоксальная природа современного регионального управления. Федорищев не столько стимулирует свою команду к лучшей работе, сколько провоцирует активизацию информационных потоков вокруг каждого из министров. Это игра на опережение. Многочисленные группы влияния, от остатков прежних самарских элит до недавно уволенных сотрудников администрации президента, получают сигнал: время «сливать» компромат или, наоборот, активно защищать своих протеже. Губернатор, таким образом, не просто собирает информацию – он заставляет различные силы раскрыть карты.
Предположения о том, что уйти могут председатель правительства Смирнов, министр дорожного строительства и еще четыре-пять министров, а также некоторые вице-губернаторы, указывают на масштаб планируемых изменений. Но ключевой вопрос не в том, кто уйдет, а в том, кто придет им на смену.
Здесь кроется главная интрига: лоббистский потенциал Федорищева и его покровителей в регионе пока не до конца ясен. Самарская область – не tabula rasa, где можно с нуля выстраивать властную конфигурацию. Это сложная система с устоявшимися связями, где экономические интересы крупных игроков пересекаются с политическими амбициями местных групп влияния.
Появление новых министров неизбежно поставит вопрос о том, чьи интересы они будут представлять. В условиях централизации федеральных решений и рудиментарности региональных задач, назначения на ключевые посты становятся скорее индикатором политических расчетов, чем отражением управленческих потребностей.
Парадокс ситуации в том, что чем активнее губернатор пытается сформировать «свою» команду, тем очевиднее становится, насколько ограничены его возможности в этом вопросе. Современная система регионального управления превращает губернаторов в менеджеров по исполнению федеральных решений, где личная лояльность команды важнее ее профессиональных качеств.
Осенняя отставка правительства станет лакмусовой бумажкой, которая покажет, насколько Федорищев смог встроиться в сложную систему самарских элит или, наоборот, сумел переформатировать ее под свои задачи. Пока же анонс отставки выглядит как признание того, что полтора года руководства регионом – недостаточный срок для формирования по-настоящему эффективной управленческой вертикали.
Текст для "Рег.комментариев". Другие мнения тут.
Анонс осенней отставки правительства Самарской области напоминает объявление о грядущем ремонте в квартире, где уже полгода живут со строительной пылью. Вячеслав Федорищев выбрал любопытную тактику: предупредить о буре, которую сам же и планирует устроить. Но за этим театральным жестом скрывается вполне рациональная логика.
Публичное анонсирование отставки – это не проявление политической наивности, а скорее попытка взять под контроль информационное поле, которое пока губернатору не принадлежит.
Интересно другое: зачем предупреждать команду о предстоящей «казни»? Здесь проявляется парадоксальная природа современного регионального управления. Федорищев не столько стимулирует свою команду к лучшей работе, сколько провоцирует активизацию информационных потоков вокруг каждого из министров. Это игра на опережение. Многочисленные группы влияния, от остатков прежних самарских элит до недавно уволенных сотрудников администрации президента, получают сигнал: время «сливать» компромат или, наоборот, активно защищать своих протеже. Губернатор, таким образом, не просто собирает информацию – он заставляет различные силы раскрыть карты.
Предположения о том, что уйти могут председатель правительства Смирнов, министр дорожного строительства и еще четыре-пять министров, а также некоторые вице-губернаторы, указывают на масштаб планируемых изменений. Но ключевой вопрос не в том, кто уйдет, а в том, кто придет им на смену.
Здесь кроется главная интрига: лоббистский потенциал Федорищева и его покровителей в регионе пока не до конца ясен. Самарская область – не tabula rasa, где можно с нуля выстраивать властную конфигурацию. Это сложная система с устоявшимися связями, где экономические интересы крупных игроков пересекаются с политическими амбициями местных групп влияния.
Появление новых министров неизбежно поставит вопрос о том, чьи интересы они будут представлять. В условиях централизации федеральных решений и рудиментарности региональных задач, назначения на ключевые посты становятся скорее индикатором политических расчетов, чем отражением управленческих потребностей.
Парадокс ситуации в том, что чем активнее губернатор пытается сформировать «свою» команду, тем очевиднее становится, насколько ограничены его возможности в этом вопросе. Современная система регионального управления превращает губернаторов в менеджеров по исполнению федеральных решений, где личная лояльность команды важнее ее профессиональных качеств.
Осенняя отставка правительства станет лакмусовой бумажкой, которая покажет, насколько Федорищев смог встроиться в сложную систему самарских элит или, наоборот, сумел переформатировать ее под свои задачи. Пока же анонс отставки выглядит как признание того, что полтора года руководства регионом – недостаточный срок для формирования по-настоящему эффективной управленческой вертикали.
Текст для "Рег.комментариев". Другие мнения тут.
👍3🔥2😁2👏1
Вместо ожидания отставки правительства чиновники начали уходить досрочно
В Самарской области разворачивается показательная история о том, как процессы формирования региональной команды сталкиваются с реальностью современной политической системы. Череда отставок в правительстве Вячеслава Федорищева превратилась в своеобразный стресс-тест для всей модели регионального управления.
В августе Федорищев объявил о предстоящей осенней отставке правительства, назвав это «техническим шагом» для оптимизации структуры. Команда восприняла сигнал как руководство к действию: вместо ожидания формальной процедуры чиновники начали принимать решения досрочно. Задачи снять напряжение у губернатора не было - после относительно спокойного периода он решил активизировать процессы в команде.
Одновременно запустились переговоры о новых назначениях. Один из примеров: после визита министра спорта РФ Михаила Дегтярева заговорили о продвижении некоторых его протеже. В частности, интересное повышение прочат его старому другу Михаилу Белоусову.
Длительное незаполнение ключевых постов - например, после ухода министра транспорта Сергея Карпова - отражает острую нехватку кадров. Но это общероссийская тенденция. Привлекательность чиновничьих должностей существенно снизилась: высокие риски, возросшая ответственность, исчезнувшие гарантии неприкосновенности отпугивают действительно опытных управленцев, а те, кого пообещали сделать «новой элитой» для настоящей серьезной работы, как правило, не обладают ни знаниями, ни опытом, ни компетенциями.
Ситуация не критическая, а, скорее, типичная для современной региональной политики - аналогичные процессы наблюдаются примерно в трети российских субъектов. Одно из ключевых требований к руководителям сегодня - способность эффективно работать в условиях «новой зыбкости», когда долгосрочные гарантии практически отсутствуют.
Мотивы заявления об отставке правительства допускают различные толкования. Первая версия: Федорищев проактивно запустил процесс реструктуризации, чтобы контролировать информационные потоки и формировать команду по собственному усмотрению.
Альтернативная интерпретация: текущее правительство функционирует с недостаточной координацией с губернатором. Об этом косвенно свидетельствуют периодически возникающие сообщения о напряженности в отношениях между Федорищевым и первым вице-губернатором Михаилом Смирновым, о сложностях во взаимодействии между различными уровнями региональной власти, различными высокопоставленными персонами.
Парадокс ситуации заключается в том, что интенсивность усилий по формированию управленческой команды обнажает объективные ограничения этого процесса. Современная система регионального управления трансформирует губернаторов в исполнителей федеральных решений, где критерии лояльности часто преобладают над профессиональными компетенциями. Предстоящая осенняя реорганизация правительства покажет, насколько успешно удалось сбалансировать задачи интеграции в существующую систему региональных элит и ее адаптации под новые управленческие подходы.
Это мой комментарий «Самарскому обозрению». Полная версия статьи о перезагрузке самарского правительства по ссылке…
В Самарской области разворачивается показательная история о том, как процессы формирования региональной команды сталкиваются с реальностью современной политической системы. Череда отставок в правительстве Вячеслава Федорищева превратилась в своеобразный стресс-тест для всей модели регионального управления.
В августе Федорищев объявил о предстоящей осенней отставке правительства, назвав это «техническим шагом» для оптимизации структуры. Команда восприняла сигнал как руководство к действию: вместо ожидания формальной процедуры чиновники начали принимать решения досрочно. Задачи снять напряжение у губернатора не было - после относительно спокойного периода он решил активизировать процессы в команде.
Одновременно запустились переговоры о новых назначениях. Один из примеров: после визита министра спорта РФ Михаила Дегтярева заговорили о продвижении некоторых его протеже. В частности, интересное повышение прочат его старому другу Михаилу Белоусову.
Длительное незаполнение ключевых постов - например, после ухода министра транспорта Сергея Карпова - отражает острую нехватку кадров. Но это общероссийская тенденция. Привлекательность чиновничьих должностей существенно снизилась: высокие риски, возросшая ответственность, исчезнувшие гарантии неприкосновенности отпугивают действительно опытных управленцев, а те, кого пообещали сделать «новой элитой» для настоящей серьезной работы, как правило, не обладают ни знаниями, ни опытом, ни компетенциями.
Ситуация не критическая, а, скорее, типичная для современной региональной политики - аналогичные процессы наблюдаются примерно в трети российских субъектов. Одно из ключевых требований к руководителям сегодня - способность эффективно работать в условиях «новой зыбкости», когда долгосрочные гарантии практически отсутствуют.
Мотивы заявления об отставке правительства допускают различные толкования. Первая версия: Федорищев проактивно запустил процесс реструктуризации, чтобы контролировать информационные потоки и формировать команду по собственному усмотрению.
Альтернативная интерпретация: текущее правительство функционирует с недостаточной координацией с губернатором. Об этом косвенно свидетельствуют периодически возникающие сообщения о напряженности в отношениях между Федорищевым и первым вице-губернатором Михаилом Смирновым, о сложностях во взаимодействии между различными уровнями региональной власти, различными высокопоставленными персонами.
Парадокс ситуации заключается в том, что интенсивность усилий по формированию управленческой команды обнажает объективные ограничения этого процесса. Современная система регионального управления трансформирует губернаторов в исполнителей федеральных решений, где критерии лояльности часто преобладают над профессиональными компетенциями. Предстоящая осенняя реорганизация правительства покажет, насколько успешно удалось сбалансировать задачи интеграции в существующую систему региональных элит и ее адаптации под новые управленческие подходы.
Это мой комментарий «Самарскому обозрению». Полная версия статьи о перезагрузке самарского правительства по ссылке…
Обозрение
Перезагрузка самарского правительства обещает новые сюрпризы
Стали известны три главные интриги анонсированной губернатором Вячеславом Федорищевым трансформации правительства. Читайте также: ВС РФ, взяв под контроль Кировск и Шандриголово, прижали Лиман с востока и севера Депрессивный Октябрьск предложат возглавить…
❤4👍3🔥2💯2
В «Октагоне» вышла моя колонка о системном кризисе рентабельности, накопившихся диспропорциях в экономике и вероятных сценариях ближайшего будущего.
Ключевые отрасли идут на посадку
За шесть месяцев прибыль получили 43 тысячи организаций на сумму 18,4 трлн рублей. Однако свыше 30 процентов предприятий (19 тысяч организаций) вышли в минус. Это максимум с пандемии коронавирусной инфекции. Больше всего пострадали: угольная отрасль, перевозки и ЖКХ.
Это классический кейс «экономической физики»: когда 30,4 процента компаний в стране демонстрируют убыточность, это уже не просто «сложный период» – это серьёзный сигнал о системных дисбалансах в структуре экономики.
Треть российских компаний действительно оказались убыточными в первой половине 2025 года – это максимальный показатель с пандемийного 2020 года, когда убыточными стали 35 процентов предприятий. Но есть принципиальная разница: тогда экономику «заморозил» внешний шок, а сейчас мы видим результат внутренних макроэкономических решений.
Кризис рентабельности
Ключевая ставка на уровне 20-21 процента в первом полугодии превратила кредитные ресурсы в роскошь, а повышение налога на прибыль с 20 процентов до 25 процентов добавило финального штриха в эту картину. Когда стоимость денег приближается к четверти от оборота, любая бизнес-модель, кроме сверхрентабельной, становится экономически несостоятельной.
Парадокс в том, что 43 тысячи организаций всё же получили прибыль на сумму 18,4 трлн рублей.
Это говорит о растущей поляризации: бизнес либо процветает в нише с высокой добавленной стоимостью, либо проваливается в убытки при попытке работать в традиционных секторах с умеренной маржинальностью.
ЦБ уже снизил ставку до 18 процентов в июле и планирует среднюю ставку в диапазоне 12-13 процентов в 2026 году, что теоретически должно облегчить ситуацию. Однако экономисты прогнозируют замедление роста ВВП до 1-2 процентов в 2025 году против 4 процентов в 2024-м, что создаёт парадоксальную ситуацию: денежно-кредитная политика смягчается, но экономическая динамика ухудшается.
Наиболее пострадавшими оказались угледобывающие компании, предприятия ЖКХ, транспорта и научных исследований – отрасли с высокой капиталоемкостью и низкой ценовой эластичностью спроса. В то же время производство резины, пластмасс, лекарств и IT-сектор демонстрируют устойчивость.
Три сценария
Самыми очевидными в сложившейся ситуации видятся три сценария.
Первый – «мягкая посадка». Постепенное снижение ставки стабилизирует ситуацию к концу года, убыточные компании либо адаптируются, либо покинут рынок, освободив место более эффективным.
Второй – «замороженная турбулентность». Высокая доля убыточных предприятий сохранится, создавая хроническую нагрузку на банковскую систему через реструктуризацию кредитов и рост банкротств.
Третий – «каскадный эффект». Массовые банкротства приведут к росту безработицы и снижению потребительского спроса, что еще больше ухудшит ситуацию для выживших компаний.
Наиболее вероятен второй сценарий. В развивающихся экономиках доля убыточных компаний может доходить до 30 процентов, но оптимальным считается уровень не выше 20 процентов. Российская экономика балансирует на грани между «нормальной» структурной перестройкой и системным кризисом рентабельности.
Ключевой вопрос: сможет ли снижение ставки компенсировать накопившиеся диспропорции до того, как они приведут к устойчивой рецессии в гражданских секторах экономики?
https://octagon.media/ekonomika/klyuchevye_otrasli_idut_na_posadku.html
Ключевые отрасли идут на посадку
За шесть месяцев прибыль получили 43 тысячи организаций на сумму 18,4 трлн рублей. Однако свыше 30 процентов предприятий (19 тысяч организаций) вышли в минус. Это максимум с пандемии коронавирусной инфекции. Больше всего пострадали: угольная отрасль, перевозки и ЖКХ.
Это классический кейс «экономической физики»: когда 30,4 процента компаний в стране демонстрируют убыточность, это уже не просто «сложный период» – это серьёзный сигнал о системных дисбалансах в структуре экономики.
Треть российских компаний действительно оказались убыточными в первой половине 2025 года – это максимальный показатель с пандемийного 2020 года, когда убыточными стали 35 процентов предприятий. Но есть принципиальная разница: тогда экономику «заморозил» внешний шок, а сейчас мы видим результат внутренних макроэкономических решений.
Кризис рентабельности
Ключевая ставка на уровне 20-21 процента в первом полугодии превратила кредитные ресурсы в роскошь, а повышение налога на прибыль с 20 процентов до 25 процентов добавило финального штриха в эту картину. Когда стоимость денег приближается к четверти от оборота, любая бизнес-модель, кроме сверхрентабельной, становится экономически несостоятельной.
Парадокс в том, что 43 тысячи организаций всё же получили прибыль на сумму 18,4 трлн рублей.
Это говорит о растущей поляризации: бизнес либо процветает в нише с высокой добавленной стоимостью, либо проваливается в убытки при попытке работать в традиционных секторах с умеренной маржинальностью.
ЦБ уже снизил ставку до 18 процентов в июле и планирует среднюю ставку в диапазоне 12-13 процентов в 2026 году, что теоретически должно облегчить ситуацию. Однако экономисты прогнозируют замедление роста ВВП до 1-2 процентов в 2025 году против 4 процентов в 2024-м, что создаёт парадоксальную ситуацию: денежно-кредитная политика смягчается, но экономическая динамика ухудшается.
Наиболее пострадавшими оказались угледобывающие компании, предприятия ЖКХ, транспорта и научных исследований – отрасли с высокой капиталоемкостью и низкой ценовой эластичностью спроса. В то же время производство резины, пластмасс, лекарств и IT-сектор демонстрируют устойчивость.
Три сценария
Самыми очевидными в сложившейся ситуации видятся три сценария.
Первый – «мягкая посадка». Постепенное снижение ставки стабилизирует ситуацию к концу года, убыточные компании либо адаптируются, либо покинут рынок, освободив место более эффективным.
Второй – «замороженная турбулентность». Высокая доля убыточных предприятий сохранится, создавая хроническую нагрузку на банковскую систему через реструктуризацию кредитов и рост банкротств.
Третий – «каскадный эффект». Массовые банкротства приведут к росту безработицы и снижению потребительского спроса, что еще больше ухудшит ситуацию для выживших компаний.
Наиболее вероятен второй сценарий. В развивающихся экономиках доля убыточных компаний может доходить до 30 процентов, но оптимальным считается уровень не выше 20 процентов. Российская экономика балансирует на грани между «нормальной» структурной перестройкой и системным кризисом рентабельности.
Ключевой вопрос: сможет ли снижение ставки компенсировать накопившиеся диспропорции до того, как они приведут к устойчивой рецессии в гражданских секторах экономики?
https://octagon.media/ekonomika/klyuchevye_otrasli_idut_na_posadku.html
octagon.media
Ключевые отрасли идут на посадку
За шесть месяцев прибыль получили 43 тысячи организаций на сумму 18,4 трлн рублей. Однако свыше 30 процентов предприятий (19 тысяч организаций) вышли в минус. Это максимум с пандемии коронавирусной инфекции. Больше всего пострадали: угольная отрасль, перевозки…
👍4🔥2👏1🤔1
Forwarded from Территория Русских
Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко - о резком улучшении позиций Ульяновской области в рейтинге рынка труда – специально для «Территории Русских».
Ульяновская область поднялась в рейтинге рынка труда, набрав 71,64 балла против прошлогодних 65,63.
Что сработало? Оборонные предприятия получили заказы и подняли зарплаты. Но интереснее другое - регион вовремя поймал волну переезда специалистов из крупных городов. Когда программисты и инженеры начали искать города поспокойнее, Ульяновск оказался в нужное время в нужном месте.
Главный козырь региона - соотношение зарплат и цен. При средней зарплате в 45-50 тысяч здесь можно снять нормальную квартиру за 15 тысяч, а не за 60, как в Москве. Математика простая: остается больше денег на жизнь.
Но давайте без иллюзий. Молодежь продолжает уезжать учиться и часто не возвращается. Инфраструктура требует серьезных вложений, а новые производства пока единичны.
Регион нащупал правильное направление - не гнаться за столицами, а создавать комфортные условия для тех, кто устал от мегаполисов. Получится ли закрепить тенденцию - вопрос открытый. Пока это скорее обнадеживающий старт, чем финишная прямая. Следующий год покажет, была ли это случайная удача или начало системных изменений.
Ульяновская область поднялась в рейтинге рынка труда, набрав 71,64 балла против прошлогодних 65,63.
Что сработало? Оборонные предприятия получили заказы и подняли зарплаты. Но интереснее другое - регион вовремя поймал волну переезда специалистов из крупных городов. Когда программисты и инженеры начали искать города поспокойнее, Ульяновск оказался в нужное время в нужном месте.
Местные власти не спали - запустили программы для возвращения выпускников, предложили льготные кредиты на жилье. Работает это пока точечно, но работает. В промзоне «Заволжье» рядом с заводами появились новые логистические компании и даже несколько IT-контор. Не Кремниевая долина, конечно, но движение есть.
Главный козырь региона - соотношение зарплат и цен. При средней зарплате в 45-50 тысяч здесь можно снять нормальную квартиру за 15 тысяч, а не за 60, как в Москве. Математика простая: остается больше денег на жизнь.
Но давайте без иллюзий. Молодежь продолжает уезжать учиться и часто не возвращается. Инфраструктура требует серьезных вложений, а новые производства пока единичны.
Регион нащупал правильное направление - не гнаться за столицами, а создавать комфортные условия для тех, кто устал от мегаполисов. Получится ли закрепить тенденцию - вопрос открытый. Пока это скорее обнадеживающий старт, чем финишная прямая. Следующий год покажет, была ли это случайная удача или начало системных изменений.
👍4🔥2🤬1💯1
Forwarded from ПолитологОрлов
Лобойко: происходящее в Самарской области – это иллюстрация общероссийского тренда на реприватизацию
Губернатор Самарской области Вячеслав Федорищев заявил, что если регион накажут за слишком долгое строительство очистных сооружений в Сызрани, то ответить за это своими деньгами должны получатели выгоды от реализации проекта. В Сызрани сдать объект в эксплуатацию должны были до 1 сентября, однако он готов только на 98%.
Лобойко Дмитрий, политолог, руководитель Центра «Региональные исследования»:
➖ История с сызранскими очистными демонстрирует типичный для современной России процесс смены региональных элит. Вячеслав Федорищев проводит системную зачистку местных игроков, и его заявления об «известных фамилиях» – это не риторическая фигура, а вполне конкретная программа действий.
Под ударом оказываются два уровня региональной элиты. Первый – крупные финансово-промышленные группы, вроде энергетических активов Владимира Аветисяна или структур Александра Милеева в сфере обращения с отходами. Они, конечно, не связаны с очистными сооружениями, но их положение красноречиво показывает общий тренд: время региональных монополистов подходит к концу. Но это не значит, что уходит время монополистов.
Второй уровень – это собственно подрядчики по госконтрактам, многие из которых выросли из легализовавшихся с 1990-х структур. В таких городах, как Тольятти, Сызрань или Новокуйбышевск, эти группы особенно влиятельны. Часто они превращают освоение бюджетных средств в семейный бизнес. Восемь уголовных дел именно в Самарской области по проекту «Оздоровление Волги» – лишь видимая часть айсберга. В той же Сызрани есть по меньшей мере три-четыре крупные по местным меркам семьи. Парадокс ситуации в том, что смена подрядчиков не означает революционных изменений в системе госзаказов. Федорищев просто меняет «традиционных поставщиков» на структуры, лояльные федеральному центру или пришедшие из других регионов.
О серьезном внутриэлитном противостоянии пока говорить не приходится. Региональные группы недостаточно сильны, чтобы бросить вызов губернатору, назначенному федеральным центром. Максимум, на что они способны, – попытки договориться или уйти в тень. Как вариант, пригласить главу региона в музей или партию в шахматы с ним сыграть.
Что касается судьбы очистных сооружений, то она предсказуема: объекты будут достроены, средства – освоены. Проблема далеко не уникальна – из 121 объекта федерального проекта полностью готовы лишь шесть. Депутаты Госдумы отмечают, что «только шесть очистных сооружений достигают уровня нормативной очистки», притом что освоение средств составляет почти 100%.
В итоге мы наблюдаем не совсем борьбу с коррупцией, хотя и очень похоже. Это, скорее, ее реорганизация: система остается той же, меняются только бенефициары.
Происходящее в Самарской области – это, вероятно, иллюстрация общероссийского тренда на реприватизацию. То есть активы и контракты не обязательно возвращаются в лоно государства, как любят говорить популярные аналитики, используя слово «деприватизация», а переходят к новым владельцам. Старые региональные элиты уступают место федеральным структурам, способным освоить миллиардные потоки более эффективно и под контролем Москвы. Эпоха «богатеть по недосмотру» действительно заканчивается – но не потому, что недосмотр исчез, а потому, что он становится более избирательным.
#Аналитика
Подпишитесь на➡️ ПолитологОрлов
Губернатор Самарской области Вячеслав Федорищев заявил, что если регион накажут за слишком долгое строительство очистных сооружений в Сызрани, то ответить за это своими деньгами должны получатели выгоды от реализации проекта. В Сызрани сдать объект в эксплуатацию должны были до 1 сентября, однако он готов только на 98%.
Лобойко Дмитрий, политолог, руководитель Центра «Региональные исследования»:
➖ История с сызранскими очистными демонстрирует типичный для современной России процесс смены региональных элит. Вячеслав Федорищев проводит системную зачистку местных игроков, и его заявления об «известных фамилиях» – это не риторическая фигура, а вполне конкретная программа действий.
Под ударом оказываются два уровня региональной элиты. Первый – крупные финансово-промышленные группы, вроде энергетических активов Владимира Аветисяна или структур Александра Милеева в сфере обращения с отходами. Они, конечно, не связаны с очистными сооружениями, но их положение красноречиво показывает общий тренд: время региональных монополистов подходит к концу. Но это не значит, что уходит время монополистов.
Второй уровень – это собственно подрядчики по госконтрактам, многие из которых выросли из легализовавшихся с 1990-х структур. В таких городах, как Тольятти, Сызрань или Новокуйбышевск, эти группы особенно влиятельны. Часто они превращают освоение бюджетных средств в семейный бизнес. Восемь уголовных дел именно в Самарской области по проекту «Оздоровление Волги» – лишь видимая часть айсберга. В той же Сызрани есть по меньшей мере три-четыре крупные по местным меркам семьи. Парадокс ситуации в том, что смена подрядчиков не означает революционных изменений в системе госзаказов. Федорищев просто меняет «традиционных поставщиков» на структуры, лояльные федеральному центру или пришедшие из других регионов.
О серьезном внутриэлитном противостоянии пока говорить не приходится. Региональные группы недостаточно сильны, чтобы бросить вызов губернатору, назначенному федеральным центром. Максимум, на что они способны, – попытки договориться или уйти в тень. Как вариант, пригласить главу региона в музей или партию в шахматы с ним сыграть.
Что касается судьбы очистных сооружений, то она предсказуема: объекты будут достроены, средства – освоены. Проблема далеко не уникальна – из 121 объекта федерального проекта полностью готовы лишь шесть. Депутаты Госдумы отмечают, что «только шесть очистных сооружений достигают уровня нормативной очистки», притом что освоение средств составляет почти 100%.
В итоге мы наблюдаем не совсем борьбу с коррупцией, хотя и очень похоже. Это, скорее, ее реорганизация: система остается той же, меняются только бенефициары.
Происходящее в Самарской области – это, вероятно, иллюстрация общероссийского тренда на реприватизацию. То есть активы и контракты не обязательно возвращаются в лоно государства, как любят говорить популярные аналитики, используя слово «деприватизация», а переходят к новым владельцам. Старые региональные элиты уступают место федеральным структурам, способным освоить миллиардные потоки более эффективно и под контролем Москвы. Эпоха «богатеть по недосмотру» действительно заканчивается – но не потому, что недосмотр исчез, а потому, что он становится более избирательным.
#Аналитика
Подпишитесь на
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
👍3❤2💯2👏1
Тарифная алхимия
(Моя колонка для Octagon.Media)
Генеральная прокуратура обнаружила 5,7 миллиарда рублей необоснованных расходов в тарифах ЖКХ. Граждане невольно спонсируют корпоративы управляющих компаний, семейный отдых чиновников и покупку автомобилей представительского класса. Творческое счетоводство достигло таких высот, что в коммунальные тарифы умудряются включить практически всё – от онлайн-тренингов до командировок с женами.
Тарифное регулирование превратилось в бюрократический спектакль. Региональные комиссии штампуют решения, не вникая в обоснованность расходов. Управляющие компании пользуются этой беспечностью, а граждане расплачиваются. Как метко недавно заметил в своем интервью генеральный прокурор Игорь Краснов, чиновники используют слово «тариф» как «страшилку на ночь» – пугают ростом цен, одновременно закладывая в них посторонние траты.
За счёт чего происходит завышение?
Механизм прост: любые корпоративные расходы маскируются под производственную необходимость. Семинар в Сочи становится «повышением квалификации», корпоратив – «совещанием», а покупка дорогого автомобиля – «производственной потребностью». Граждане финансируют чужую красивую жизнь через обязательные платежи.
Какие меры нужны?
Государство пока играет роль пожарного – тушит уже разгоревшиеся скандалы. Нужен переход к профилактике.
Во-первых, полная цифровизация тарифного процесса с автоматическим выявлением подозрительных трат. Если любую справку можно получить за секунды, то и структура тарифа должна быть абсолютно прозрачной.
Во-вторых, персональная ответственность. Сегодня за завышение тарифов никто конкретно не отвечает – решения принимаются коллегиально, а страдают граждане.
В-третьих, право граждан требовать разъяснений по каждой копейке в квитанции. Коммунальные услуги – не роскошь, и люди должны знать, за что платят.
Тарифы завышаются в эпоху цифровизации и борьбы с коррупцией. Технически отследить каждый рубль проще простого, однако система работает по принципам прошлого века.
Выявленная прокурорами переплата размером 5,7 миллиарда – лишь верхушка айсберга. Пока государство реагирует постфактум, граждане будут недоумевать, почему квитанции растут быстрее зарплат.
(Моя колонка для Octagon.Media)
Генеральная прокуратура обнаружила 5,7 миллиарда рублей необоснованных расходов в тарифах ЖКХ. Граждане невольно спонсируют корпоративы управляющих компаний, семейный отдых чиновников и покупку автомобилей представительского класса. Творческое счетоводство достигло таких высот, что в коммунальные тарифы умудряются включить практически всё – от онлайн-тренингов до командировок с женами.
Тарифное регулирование превратилось в бюрократический спектакль. Региональные комиссии штампуют решения, не вникая в обоснованность расходов. Управляющие компании пользуются этой беспечностью, а граждане расплачиваются. Как метко недавно заметил в своем интервью генеральный прокурор Игорь Краснов, чиновники используют слово «тариф» как «страшилку на ночь» – пугают ростом цен, одновременно закладывая в них посторонние траты.
За счёт чего происходит завышение?
Механизм прост: любые корпоративные расходы маскируются под производственную необходимость. Семинар в Сочи становится «повышением квалификации», корпоратив – «совещанием», а покупка дорогого автомобиля – «производственной потребностью». Граждане финансируют чужую красивую жизнь через обязательные платежи.
Какие меры нужны?
Государство пока играет роль пожарного – тушит уже разгоревшиеся скандалы. Нужен переход к профилактике.
Во-первых, полная цифровизация тарифного процесса с автоматическим выявлением подозрительных трат. Если любую справку можно получить за секунды, то и структура тарифа должна быть абсолютно прозрачной.
Во-вторых, персональная ответственность. Сегодня за завышение тарифов никто конкретно не отвечает – решения принимаются коллегиально, а страдают граждане.
В-третьих, право граждан требовать разъяснений по каждой копейке в квитанции. Коммунальные услуги – не роскошь, и люди должны знать, за что платят.
Тарифы завышаются в эпоху цифровизации и борьбы с коррупцией. Технически отследить каждый рубль проще простого, однако система работает по принципам прошлого века.
Выявленная прокурорами переплата размером 5,7 миллиарда – лишь верхушка айсберга. Пока государство реагирует постфактум, граждане будут недоумевать, почему квитанции растут быстрее зарплат.
octagon.media
Тарифная алхимия
Генеральная прокуратура обнаружила 5,7 миллиарда рублей необоснованных расходов в тарифах ЖКХ. Граждане невольно спонсируют корпоративы управляющих компаний, семейный отдых чиновников и покупку автомобилей представительского класса. Творческое счетоводство…
👍3🔥2👏1
В «Известиях» вышла большая статья о будущем российского села – с моим комментарием и анализом ситуации.
Парадокс современной России: чем больше мы говорим о возрождении деревни, тем быстрее она умирает.
За красивыми цифрами господдержки скрывается простая истина – село проигрывает городу не в комфорте, а в разнообразии идентичностей. В мегаполисе можно стать кем угодно, от бариста до стартапера. В деревне выбор по-прежнему ограничен тремя-четырьмя ролями.
Но вот что интересно: пока наши чиновники рассуждают о льготах и субсидиях, мир уже нашел ответ. Австрийские «Активные регионы» превращают умирающие деревни в центры экотуризма. Немецкие «умные» деревни создают сельские коворкинги с интернетом лучше московского.
Похоже, спасение российского села лежит не в ностальгии по колхозному прошлому, а в создании села будущего. IT-хабы среди березовых рощ, производственные кооперативы с дронами над полями, туристические кластеры там, где еще вчера доживали последние бабушки.
Самая пикантная деталь: возрождение деревни может стать ключом к решению кризиса смысла в урбанизированном обществе. Ирония судьбы – архаичное село как авангард цивилизации.
Что думаете – утопия или реальный сценарий? И готовы ли сами поменять офис на коворкинг посреди поля?
Парадокс современной России: чем больше мы говорим о возрождении деревни, тем быстрее она умирает.
За красивыми цифрами господдержки скрывается простая истина – село проигрывает городу не в комфорте, а в разнообразии идентичностей. В мегаполисе можно стать кем угодно, от бариста до стартапера. В деревне выбор по-прежнему ограничен тремя-четырьмя ролями.
Но вот что интересно: пока наши чиновники рассуждают о льготах и субсидиях, мир уже нашел ответ. Австрийские «Активные регионы» превращают умирающие деревни в центры экотуризма. Немецкие «умные» деревни создают сельские коворкинги с интернетом лучше московского.
Похоже, спасение российского села лежит не в ностальгии по колхозному прошлому, а в создании села будущего. IT-хабы среди березовых рощ, производственные кооперативы с дронами над полями, туристические кластеры там, где еще вчера доживали последние бабушки.
Самая пикантная деталь: возрождение деревни может стать ключом к решению кризиса смысла в урбанизированном обществе. Ирония судьбы – архаичное село как авангард цивилизации.
Что думаете – утопия или реальный сценарий? И готовы ли сами поменять офис на коворкинг посреди поля?
Известия
Безграничная глубинка: как цифровизация поможет возродить деревни
И какие еще меры могут заманить в сельскую местность молодежь
👍4💯4❤1🔥1👏1
«Победители думают о чем-то другом»: что нам говорят результаты выборов в гордуму Самары
Написал небольшой текст для 63.ру про прошедшие выборы
Самарские выборы в городскую думу завершились предсказуемой победой административного ресурса, но с несколькими любопытными нюансами, которые стоит разобрать подробнее.
Формально результат выглядит безупречно: «Единая Россия» получила 30 мандатов из 37 возможных. Это не просто квалифицированное большинство — это математическая гарантия принятия любых решений, включая изменение Устава города. Политический блок губернаторской администрации справился с задачей даже лучше, чем требовалось по техническому заданию из администрации президента.
Но главное искусство заключалось не в подсчете голосов, а в том, что произошло задолго до них. Большинство округов было «закрыто» еще на стадии выдвижения кандидатов — через кропотливую работу с региональными отделениями партий. Когда оппозиционные силы выставляют заведомо слабых кандидатов или вовсе отсутствуют в бюллетене, голосование превращается в чистую формальность. Элегантно и эффективно.
Отдельного внимания заслуживает явка избирателей. На фоне традиционных для муниципальных выборов 9–13% нынешние показатели в 19 с лишним процентов выглядят внушительно. Это создает необходимую картинку легитимности и гражданской активности. То, что подобные цифры достигались через трехдневное голосование, массовые «приводы» и расширенное надомное голосование — технические детали, которые остаются за кадром публичного нарратива.
Однако самый интригующий аспект кроется в персональном составе новоизбранных депутатов. Анализируя фамилии победителей, нетрудно заметить представителей давно устоявшихся элитных групп региона, включая людей, связанных с эпохой мэра Лиманского. Это говорит о том, что ни губернатор Федорищев, ни глава города Носков не стремились формировать «свою» думу.
Подобное самоустранение от политического контроля над территорией выглядит, мягко говоря, нетипично для российской региональной практики. Обычно новые команды стараются максимально расширить зону влияния, особенно в ключевых представительных органах. Здесь же мы наблюдаем обратную логику — как будто нынешнее руководство региона не планирует задерживаться в Самарской области надолго и буквально «сидит на чемоданах». Зачем инвестировать политический капитал в выстраивание долгосрочных структур влияния, если горизонт планирования ограничивается несколькими месяцами?
Таким образом, самарские выборы продемонстрировали высокий уровень административного мастерства при странной стратегической пассивности. Победа есть, контроль обеспечен, но создается впечатление, что победители уже думают о чем-то другом.
Написал небольшой текст для 63.ру про прошедшие выборы
Самарские выборы в городскую думу завершились предсказуемой победой административного ресурса, но с несколькими любопытными нюансами, которые стоит разобрать подробнее.
Формально результат выглядит безупречно: «Единая Россия» получила 30 мандатов из 37 возможных. Это не просто квалифицированное большинство — это математическая гарантия принятия любых решений, включая изменение Устава города. Политический блок губернаторской администрации справился с задачей даже лучше, чем требовалось по техническому заданию из администрации президента.
Но главное искусство заключалось не в подсчете голосов, а в том, что произошло задолго до них. Большинство округов было «закрыто» еще на стадии выдвижения кандидатов — через кропотливую работу с региональными отделениями партий. Когда оппозиционные силы выставляют заведомо слабых кандидатов или вовсе отсутствуют в бюллетене, голосование превращается в чистую формальность. Элегантно и эффективно.
Отдельного внимания заслуживает явка избирателей. На фоне традиционных для муниципальных выборов 9–13% нынешние показатели в 19 с лишним процентов выглядят внушительно. Это создает необходимую картинку легитимности и гражданской активности. То, что подобные цифры достигались через трехдневное голосование, массовые «приводы» и расширенное надомное голосование — технические детали, которые остаются за кадром публичного нарратива.
Однако самый интригующий аспект кроется в персональном составе новоизбранных депутатов. Анализируя фамилии победителей, нетрудно заметить представителей давно устоявшихся элитных групп региона, включая людей, связанных с эпохой мэра Лиманского. Это говорит о том, что ни губернатор Федорищев, ни глава города Носков не стремились формировать «свою» думу.
Подобное самоустранение от политического контроля над территорией выглядит, мягко говоря, нетипично для российской региональной практики. Обычно новые команды стараются максимально расширить зону влияния, особенно в ключевых представительных органах. Здесь же мы наблюдаем обратную логику — как будто нынешнее руководство региона не планирует задерживаться в Самарской области надолго и буквально «сидит на чемоданах». Зачем инвестировать политический капитал в выстраивание долгосрочных структур влияния, если горизонт планирования ограничивается несколькими месяцами?
Таким образом, самарские выборы продемонстрировали высокий уровень административного мастерства при странной стратегической пассивности. Победа есть, контроль обеспечен, но создается впечатление, что победители уже думают о чем-то другом.
63.ру
«Победители думают о чем-то другом»: что нам говорят результаты выборов в гордуму Самары — мнение эксперта
И пара слов о явке
👍4💯1
Константинополь, который мы потеряли
Спускаюсь в Цистерну Базилику и думаю о том, как смешно выглядят наши разговоры про «традиционные ценности» на фоне двух с половиной тысячелетней истории этого города.
Вокруг – 336 колонн, большинство из которых ворованы из античных храмов. Две знаменитые колонны стоят на головах Медузы Горгоны – одна перевернута, другая лежит на боку. Никто точно не помнит, зачем так сделали, но гиды (в т.ч. аудиогиды) с умным видом рассказывают туристам про «древние традиции».
Построил эту красоту император Юстиниан в VI веке — тот самый, что перестроил Святую Софию. Было это не просто до образования Руси, а до раскола христианства на православие и католичество. России даже в проекте не было. Цистерна старше российской государственности почти в два раза, но местные экскурсоводы умудряются притянуть сюда «исламские традиции», которые появились здесь только в XV веке.
Святая София – еще круче по части «традиций». Построена на месте языческих капищ, была христианским храмом, потом мечетью, потом музеем, а теперь снова мечетью. За полторы тысячи лет сменила столько «вечных истин», сколько иной политик за одну каденцию не успевает.
И это называется «незыблемые традиции»? Да здесь каждые пятьсот лет все переписывают заново!
Русские туристы ходят по Стамбулу и ищут корни своей веры, а находят сплошную историю адаптации.
Византийцы брали что хотели у римлян, османы – у византийцев, турки – у османов. Каждый говорил, что именно его версия и есть настоящая традиция.
Забавно, как в России рассказывают про «хранителей вековых устоев», стоя рядом с городом, который за свою историю поменял религию, язык, алфавит, политический строй и название. Причем несколько раз.
Стамбул – это город-трансформер, который доказывает: единственная традиция – это способность меняться и выживать.
Цистерна Базилика работала при язычниках, христианах и мусульманах. Ей было наплевать, кто наверху молится и каким богам. Вода есть вода, колонны есть колонны. А вот люди каждый раз объявляли, что именно их эпоха – венец истории и воплощение вечных истин.
Поднимаюсь наверх, где турецкий гид рассказывает группе российских туристов про «древние исламские традиции» в подземелье, построенном христианским императором из языческих колонн. Туристы кивают и фотографируются. Никто не замечает иронии.
«Традиционные ценности» – отличный бренд для управления людьми. Главное – не уточнять, какие именно традиции имеешь в виду и с какого момента отсчитываешь. В Стамбуле это знают лучше всех: каждая власть объявляет свои порядки исконными, а предыдущие – отклонением от истинного пути.
Вода в цистерне по-прежнему капает с потолка. Как капала при Юстиниане, при султанах, при Ататюрке. Единственная настоящая традиция – это то, что все остальные традиции рано или поздно кончаются.
Спускаюсь в Цистерну Базилику и думаю о том, как смешно выглядят наши разговоры про «традиционные ценности» на фоне двух с половиной тысячелетней истории этого города.
Вокруг – 336 колонн, большинство из которых ворованы из античных храмов. Две знаменитые колонны стоят на головах Медузы Горгоны – одна перевернута, другая лежит на боку. Никто точно не помнит, зачем так сделали, но гиды (в т.ч. аудиогиды) с умным видом рассказывают туристам про «древние традиции».
Построил эту красоту император Юстиниан в VI веке — тот самый, что перестроил Святую Софию. Было это не просто до образования Руси, а до раскола христианства на православие и католичество. России даже в проекте не было. Цистерна старше российской государственности почти в два раза, но местные экскурсоводы умудряются притянуть сюда «исламские традиции», которые появились здесь только в XV веке.
Святая София – еще круче по части «традиций». Построена на месте языческих капищ, была христианским храмом, потом мечетью, потом музеем, а теперь снова мечетью. За полторы тысячи лет сменила столько «вечных истин», сколько иной политик за одну каденцию не успевает.
И это называется «незыблемые традиции»? Да здесь каждые пятьсот лет все переписывают заново!
Русские туристы ходят по Стамбулу и ищут корни своей веры, а находят сплошную историю адаптации.
Византийцы брали что хотели у римлян, османы – у византийцев, турки – у османов. Каждый говорил, что именно его версия и есть настоящая традиция.
Забавно, как в России рассказывают про «хранителей вековых устоев», стоя рядом с городом, который за свою историю поменял религию, язык, алфавит, политический строй и название. Причем несколько раз.
Стамбул – это город-трансформер, который доказывает: единственная традиция – это способность меняться и выживать.
Цистерна Базилика работала при язычниках, христианах и мусульманах. Ей было наплевать, кто наверху молится и каким богам. Вода есть вода, колонны есть колонны. А вот люди каждый раз объявляли, что именно их эпоха – венец истории и воплощение вечных истин.
Поднимаюсь наверх, где турецкий гид рассказывает группе российских туристов про «древние исламские традиции» в подземелье, построенном христианским императором из языческих колонн. Туристы кивают и фотографируются. Никто не замечает иронии.
«Традиционные ценности» – отличный бренд для управления людьми. Главное – не уточнять, какие именно традиции имеешь в виду и с какого момента отсчитываешь. В Стамбуле это знают лучше всех: каждая власть объявляет свои порядки исконными, а предыдущие – отклонением от истинного пути.
Вода в цистерне по-прежнему капает с потолка. Как капала при Юстиниане, при султанах, при Ататюрке. Единственная настоящая традиция – это то, что все остальные традиции рано или поздно кончаются.
1❤12👍7🔥4🕊1💯1
Когда театр становится контрабандой
Парадокс нашего времени: российская культура за пределами России развивается куда активнее, чем на родине. «Записки сумасшедших» Крымова с Хаматовой и Сухановым – яркое тому подтверждение. Вчера попал на парижскую премьеру спектакля, который теперь отправится покорять Америку, а в марте следующего года Израиль. Есть ощущение, что увидел нечто важное.
Вечер выдался типично парижский: мелкий дождь, зонты и те самые большие шарфы, в которых местные жители выглядят одновременно элегантно и практично. Место действия: Théâtre du Gymnase Marie-Bell – здание с двухсотлетней историей, построенное еще тогда, когда театры должны были приносить прибыль, а не получать дотации. Отсюда все эти балконы и ложи. Роскошно, но обшарпанно – в хорошем смысле, как старая кожаная куртка, которая с годами становится только лучше.
Восемьсот мест, аншлаг. В соседний зал очередь на французский стендап, здесь – русскоязычная публика разных возрастов и, судя по разговорам в фойе, разной степени эмиграционного опыта. Где-то в ложе бельетажа был замечен сам Дмитрий Крымов, наблюдающий за реакцией зала. Исчез до поклонов – видимо, знает толк в театральной интриге.
Сюжет, если его можно так назвать, прост и одновременно многослоен. Два немолодых актера в съемной квартире где-то за границей пытаются найти себе применение. Крымов начинает с бытовухи: Суханов долго и нудно готовит завтрак, бреется, делает зарядку – вся эта нехитрая рутина проецируется на огромный экран. А потом они начинают играть.
Хаматова превращается то в божью коровку, то в кактус, то в престарелую учительницу авиамоделирования. Суханов – то в занудного партнера, то в нежного Ромео. Играют фрагменты из «Антигоны», «Ромео и Джульетты», «Дневника Анны Франк» – словно перебирают весь мировой репертуар в поисках смысла.
И вот здесь начинается самое интересное. Потому что играют они без оглядки, без самоцензуры, с той легкостью, которая возникает, когда знаешь: никто не будет потом разбирать твои слова на предмет «соответствия». И в этом – вся политическая суть спектакля, хотя никто со сцены не произносит ни слова о политике.
«Записки сумасшедших» – это высказывание через саму возможность существования. Крымов создал пространство, где можно играть Антигону, не думая о том, как это воспримут. Где античная коллизия между человеческим законом и государственным звучит просто как великая литература, но рассказанная через матюки – порожденные болью и искренностью.
Хаматова в костюме божьей коровки рассказывает байку про оператора, который требовал: «втяни глаза», а она не понимала, что ей надо выйти из тени, чтобы глаза были нормально освещены. Казалось бы, какая-то бытовая история про сломанную коммуникацию. Но в контексте, в который погружены и зрители, и актеры, это становится политикой.
Суханов превращается из обрюзгшего обывателя в трогательного Ромео одним движением – и это тоже заявление. О том, что человек больше своих обстоятельств, больше навешенных на него ярлыков. В эпоху, когда людей сортируют по политическим предпочтениям, такая позиция выглядит почти революционно.
Кульминация – сцена из «Антигоны». Креонт у Крымова не тиран, а симпатичный дядька, искренне любящий племянницу. Он просто настаивает на соблюдении законов. Но у Антигоны своя правда – человеческая, а не государственная. И когда Суханов-Креонт ревет как раненый зверь от невозможности примирить эти две логики, понимаешь: это не про Древнюю Грецию.
Финал безжалостен: героиня в образе белого лебедя выпрыгивает в окно. Но даже в этом отчаянии есть выбор – последнее, что остается у человека. Крымов превратил личную боль актеров-эмигрантов в универсальную историю о сохранении человеческого достоинства в сошедшем с ума мире.
После спектакля долгие овации. Пожалуй, не только актерам – всей ситуации. Возможности просто смотреть хорошо сделанный театр, не расшифровывая каждую реплику и не гадая о последствиях аплодисментов. Русская культура жива. Просто живет она теперь в другом месте.
Парадокс нашего времени: российская культура за пределами России развивается куда активнее, чем на родине. «Записки сумасшедших» Крымова с Хаматовой и Сухановым – яркое тому подтверждение. Вчера попал на парижскую премьеру спектакля, который теперь отправится покорять Америку, а в марте следующего года Израиль. Есть ощущение, что увидел нечто важное.
Вечер выдался типично парижский: мелкий дождь, зонты и те самые большие шарфы, в которых местные жители выглядят одновременно элегантно и практично. Место действия: Théâtre du Gymnase Marie-Bell – здание с двухсотлетней историей, построенное еще тогда, когда театры должны были приносить прибыль, а не получать дотации. Отсюда все эти балконы и ложи. Роскошно, но обшарпанно – в хорошем смысле, как старая кожаная куртка, которая с годами становится только лучше.
Восемьсот мест, аншлаг. В соседний зал очередь на французский стендап, здесь – русскоязычная публика разных возрастов и, судя по разговорам в фойе, разной степени эмиграционного опыта. Где-то в ложе бельетажа был замечен сам Дмитрий Крымов, наблюдающий за реакцией зала. Исчез до поклонов – видимо, знает толк в театральной интриге.
Сюжет, если его можно так назвать, прост и одновременно многослоен. Два немолодых актера в съемной квартире где-то за границей пытаются найти себе применение. Крымов начинает с бытовухи: Суханов долго и нудно готовит завтрак, бреется, делает зарядку – вся эта нехитрая рутина проецируется на огромный экран. А потом они начинают играть.
Хаматова превращается то в божью коровку, то в кактус, то в престарелую учительницу авиамоделирования. Суханов – то в занудного партнера, то в нежного Ромео. Играют фрагменты из «Антигоны», «Ромео и Джульетты», «Дневника Анны Франк» – словно перебирают весь мировой репертуар в поисках смысла.
И вот здесь начинается самое интересное. Потому что играют они без оглядки, без самоцензуры, с той легкостью, которая возникает, когда знаешь: никто не будет потом разбирать твои слова на предмет «соответствия». И в этом – вся политическая суть спектакля, хотя никто со сцены не произносит ни слова о политике.
«Записки сумасшедших» – это высказывание через саму возможность существования. Крымов создал пространство, где можно играть Антигону, не думая о том, как это воспримут. Где античная коллизия между человеческим законом и государственным звучит просто как великая литература, но рассказанная через матюки – порожденные болью и искренностью.
Хаматова в костюме божьей коровки рассказывает байку про оператора, который требовал: «втяни глаза», а она не понимала, что ей надо выйти из тени, чтобы глаза были нормально освещены. Казалось бы, какая-то бытовая история про сломанную коммуникацию. Но в контексте, в который погружены и зрители, и актеры, это становится политикой.
Суханов превращается из обрюзгшего обывателя в трогательного Ромео одним движением – и это тоже заявление. О том, что человек больше своих обстоятельств, больше навешенных на него ярлыков. В эпоху, когда людей сортируют по политическим предпочтениям, такая позиция выглядит почти революционно.
Кульминация – сцена из «Антигоны». Креонт у Крымова не тиран, а симпатичный дядька, искренне любящий племянницу. Он просто настаивает на соблюдении законов. Но у Антигоны своя правда – человеческая, а не государственная. И когда Суханов-Креонт ревет как раненый зверь от невозможности примирить эти две логики, понимаешь: это не про Древнюю Грецию.
Финал безжалостен: героиня в образе белого лебедя выпрыгивает в окно. Но даже в этом отчаянии есть выбор – последнее, что остается у человека. Крымов превратил личную боль актеров-эмигрантов в универсальную историю о сохранении человеческого достоинства в сошедшем с ума мире.
После спектакля долгие овации. Пожалуй, не только актерам – всей ситуации. Возможности просто смотреть хорошо сделанный театр, не расшифровывая каждую реплику и не гадая о последствиях аплодисментов. Русская культура жива. Просто живет она теперь в другом месте.
1👍7❤6🔥4👏1