Космос — последний фронтир.
Это путешествия звездолёта Энтерпрайз.
Его пятилетняя миссия: исследовать странные новые миры, искать новую жизнь и новые цивилизации, смело идти туда, где не ступала нога человека.

Здесь описание того, за что вручили Нобеля. Я же скажу немного о другом. Что объяединяет Мокира и Агийона-Ховитта? Период времени? Нет. Мокир это про промышленную революцию, а Агийон-Ховитт про современный экономический рост. Метод? Нет. Мокир это про исторический анализ данных и интеллектуальных контекстов, а Агийон-Ховитт про динамические системы. Все трое экономисты (я уже читал, что Мокир не экономист, но историк — это, как раз, неверно), но что еще?

Я скажу, что, с моей точки зрения, объединяет авторов. Все три автора изучают «Почему был сделан следующий шаг?» и «По каким законам делается следующий шаг?». Под следующим шагом я понимаю следующий шаг в эволюции экономической жизни нашего вида. Эту тему можно изучать самыми разными методами. В искусстве можно поставить черный монолит, обезьян, ощупывающих его, а затем – космическую станцию со Смысловым. Это один тип попытки отследить, когда и почему случился скачок.

В науке другие подходы. Мокир систематически изучает интеллектуальные корни: что сделало следующий шаг в эволюции возможным? Почему люди тысячелетиями жили на краю физического выживания, а затем впервые в истории начали устойчиво, веками, постепенно богатеть? Агийон-Ховитт изучают: по каким законам реализуется следующий шаг в современной экономике? Какие механизмы задействованы? Как в современной рыночной системе создается технологический прогресс? Какие структуры динамически выдают инновации, а какие нет?

Эти исследования (в первую очередь) не про догоняющее развитие, не про то, как еще бедным подтянутся под уже богатых. Это исследования про то, как забираются технологии у будущего, как двигается фронтир, как человечество выходит на какой-то новый этап собственной жизни. Как, почему, почему именно тогда и именно там, где это случилось. И как это знание может помочь создавать прогресс в будущем. Вот ключевая тема.

Хотите почувствовать как быстро летит время жизни?

"Квадроберы."

График экономической истории человечества (из книги Грегори Кларка).

Да. Два момента, которые недостаточно, на мой взгляд, прояснены в публичном восприятии мальтузианства:

1. Мальтузианская модель не обязательно предполагает полное отсутствие технологического прогресса. В период мальтузианской ловушки возможен небольшой, но положительный рост производительности. Так, собственно, и было. Поэтому когда говорят о выходе из ловушки, скорее говорят «от стагнации к росту», а не «от полного отсутствия прогресса к росту».

2. Мальтузианство предполагает, что этот рост транслируется в большее количество людей, вот в чем смысл. Произошла инновация, экономика стала более эффективной. Этот прирост можно потратить на более высокий уровень жизни людей, а можно на большее число людей. Тот медленный прогресс, что был, расходовался на большее число людей. Поэтому в прошлом мы видим корреляцию между открытиями новых технологий и размером популяций. Большое количество людей в Китае и открытие более эффективных агрикультурных практик суть один феномен. В наше время, в нашем режиме роста, инновации в первую очередь повышают уровень жизни людей, а не их количество.

Мальтузианство это не столько про отсутствие технологического прогресса, сколько про то, на что идут его плоды.

Кстати FYI: Penn World Table получила апдейт до 11 версии. Думаю, этими данными много кто пользуется.

https://www.rug.nl/ggdc/productivity/pwt/

Природа этой цикличности связана с т.н. Мальтузианскими режимом, характерным для доиндустриальной экономики.

https://www.nber.org/system/files/working_papers/w6811/w6811.pdf

Так быть смутьяном легитимная часть французской культуры.

https://www.tg-me.com/kashinguru/133682

Хорошая была бы загадка: На каком потребительском рынке ежедневно десятки тысяч (вероятно, сотни тысяч+) людей добровольно покупают право отвечать за безопасность других?

Место у аварийного выхода

Каждый раз, когда Ю. Л. Латынина пишет, что «нам рассказывали, а оказалось не так», можно быть уверенным, что именно она-то и рассказывала.

Есть с чем поспорить!

Солоу: ключевая проблема модели роста в убывающей отдаче от масштаба по фактору производства.

Ромер: вот модель в которой есть фактор производства без убывающей отдачи от масштаба.

Минутка статистической грамотности.

Незнание мальтузианской ловушки может приводить к отрицательным последствиям.

Так, если бы Танос понимал ловушку, то не щелкал бы почем зря.

https://www.tg-me.com/longviewecon/1583

Иногда смотрю какие-то старые тексты, чтобы понять, что было правильно, что неправильно. Вот к этому — так и нечего добавить. В какой-то момент было важно, с одной стороны, отфиксировать неэффективность реализованных санкций с точки зрения краткосрочного урона, а с другой их эффективность в сохранении долгосрочной стагнации (экономика РФ уже стагнировала, так что сказать "создать стагнацию" было бы неверно; сохранить).

Один мой знакомый (про-чойс, включенный отец двоих детей, профессор) как-то сказал: "Если бы мужчины могли беременеть, аборт можно было бы сделать в каждой аптеке".

Смысл шутки понятен, но это, конечно, не так. Если следовать логике биовласти, о которой писал Мишель Фуко, — тело в современном обществе давно перестало быть чем-то исключительно личным, оно стало пространством управления. Государство интересуется не просто действиями граждан, а тем, как функционирует их тело: как оно рождается, болеет, умирает, производит других граждан. Особенно это касается женского тела, потому что оно связано с репродуктивной функцией и является в первую очередь полезным биологически-демографическим инструментом.

Современные медицинские и политические практики часто рассматривают здоровье женщин прежде всего как их способность рожать. Репродуктивная функция становится центральной: важно не просто здоровье, а пригодность тела к беременности, родам и материнству. Кажется, почти у каждой был этот момент, когда приходишь к врачу с жалобой на что угодно — от мигрени до простуды — а разговор внезапно уходит в обсуждение цикла и фразы: "Надо вот это подлечить, а то потом не родишь".

Когда государство объявляет своей задачей повышение рождаемости, оно начинает активнее вмешиваться в сферу женской телесности. Это вмешательство может выглядеть как забота, как защита традиционных ценностей/здоровья нации, но по сути оно, конечно, есть форма дисциплинарного контроля. Становятся сложнее правила получения аборта, ограничивается доступ к контрацепции, вводятся курсы по основам семейной жизни, усиливается идеологическое давление на девушек и женщин. Это все проявления биополитики: когда жизнь человека, его тело, репродуктивные решения становятся объектом управления.

Поэтому, если бы мужчины могли беременеть, это, скорее всего, не привело бы к тому, что аборт стал бы им доступен повсеместно и по первому желанию. Потому что с возможностью рожать приходит большая включённость в систему контроля. Вопрос не в том, что беременеют женщины, а не мужчины. Вопрос в том, что репродуктивная способность неизбежно становится политическим вопросом — и те, чьё тело способно к беременности, оказываются под особым вниманием.

@repr0duktor