Вчера, хоть и онлайн, открыла сезон конференций.

В рамках III Всероссийской научной конференции «Турецкая Республика в эпоху глобальных трансформаций», организованной Отделом Ближнего и Постсоветского Востока ИНИОН РАН, выступила с докладом на тему «Политика Турции в регионе БВСА и ее роль в трансформации
регионального порядка после 2023 г.».

Поделюсь кратко основными выводами:

Стратегические приоритеты ближневосточной политики Турции в 2025 г. определяются тремя основными задачами.

Первая - окончательное закрепление успеха в Сирии. Во-первых, за счет военного присутствия (получение военных баз, участие в формировании новой регулярной армии, осуществление военных поставок). Во-вторых, за счет координации процесса строительства «новой Сирии» (реализация социально-гуманитарных и инфраструктурных проектов).

Вторая - урегулирование курдской проблемы. Во-первых, закрепление договоренностей с Рабочей партией Курдистана (РПК), лидер которой выступил с призывом сложить оружие и объявить о самороспуске. Во-вторых, сближение с прокурдской Народной партией равенства и демократии (DEM), с представителями которой 10 апреля встретился Р. Т. Эрдоган. В-третьих, интеграция вооруженных отрядов сирийских курдов в сирийскую армию.

Третья - достижение эквилибриума во взаимодействии с Израилем. После свержения режима Б. Асада в Сирии, а также в результате ослабления проиранских элементов в Газе и Ливане иранское влияние и возможности в регионе и в Сирии, в частности, значительно снизились. Основная линия разлома, ранее проходившая между Израилем и Ираном, сегодня находится между Турцией и Израилем. Это усиливает значение США для региональной политики Турции, так как Вашингтон может выступить гарантом «новой нормальности» турецко-израильских отношений.

Перечисленные задачи решают проблемы не только внешней, но и внутренней политики (беженцы, терроризм и т. д.). Это особенно важно сейчас, учитывая, что Р. Т. Эрдогану возможно предстоит участвовать в досрочных выборах, к которым он подходит с ослабленными позициями (снижение рейтингов ПСР и лично Р. Т. Эрдогана, скандал с арестом Э. Имамоглу и т. д.).

Таким образом, можно сказать, что ключевой элемент ближневосточной политики Турции – Сирия. Более того, сирийский опыт проявления «стратегического терпения», то есть приверженность, казалось бы, непопулярному решению (поддержка повстанцев) продвигается как модель, применимая и в других региональных кейсах (например, в отношении палестино-израильского конфликта).

Достижение целей ближневосточной политики позволит Турции закрепить статус страны, как критически важной для выстраивания новой архитектуры безопасности, не только на Ближнем Востоке, но и в Европе. Это обусловлено кризисом евроатлантических отношений, обострившимся после прихода к власти Д. Трампа. Анкара воспринимает это как возможность для переосмысления турецко-европейском взаимодействия и позиционирования Турции как сильного (в том числе в военном отношении) и надежного партнера.