💙🔹 Очень сильно смотрю сны на районе:
https://kinoart.ru/lectures/veb-serial-sny-na-rayone-vosmerka-uchastnik-duha-ognya-2020-premiera-iskusstva-kino?utm_source=telegram.me&utm_medium=social&utm_campaign=zhurnal-iskusstvo-kino-predstavlyaet-pre&utm_content=39120944
https://kinoart.ru/lectures/veb-serial-sny-na-rayone-vosmerka-uchastnik-duha-ognya-2020-premiera-iskusstva-kino?utm_source=telegram.me&utm_medium=social&utm_campaign=zhurnal-iskusstvo-kino-predstavlyaet-pre&utm_content=39120944
ИК
Веб-сериал «Сны на районе. Восьмерка». Участник «Духа огня» — 2020. Премьера «Искусства кино»
Журнал «Искусство кино» представляет премьеру веб-сериала фонда V–A–C «Сны на районе. Восьмерка» (первый сезон) режиссера Андрея Сильвестрова.
_
Idler, drone, lazybones, lie-abed, loafer, lounger, flâneur, sloucher,
sluggard, slacker, skiver, clock-watcher, Weary Willie, moper, sleepyhead,
dawdler, slowcoach, hobo, bum, tramp, wanderer, mendicant, beggar,
spiv, parasite, cadger, sponger, scrounger, moocher, freeloader, layabout,
good-for-nothing, ne’er do well, wastrel, slubberdegullion, floater, drifter,
free-wheeler, opium-eater, waiter on Providence, fatalist, nonworker …
_
Idler, drone, lazybones, lie-abed, loafer, lounger, flâneur, sloucher,
sluggard, slacker, skiver, clock-watcher, Weary Willie, moper, sleepyhead,
dawdler, slowcoach, hobo, bum, tramp, wanderer, mendicant, beggar,
spiv, parasite, cadger, sponger, scrounger, moocher, freeloader, layabout,
good-for-nothing, ne’er do well, wastrel, slubberdegullion, floater, drifter,
free-wheeler, opium-eater, waiter on Providence, fatalist, nonworker …
_
Forwarded from Neural Machine
Конец света прекраснее восхода солнца, это язык любви
Forwarded from Future footnotes
Мое тело занимает странное положение: оно мало двигается, глаза сфокусированы и напряжены, адреналин приливает, моменты эйфории сменяются тревогой и паникой. Я нахожусь не в Минске и не могу касаться, обнимать, чувствовать близость всех тех изможденных, уставших и воодушевленных тел — то чувство, без которого протест как собрание тел практически невозможен. В этом смысле мое физическое положение отмечало важность времени — часики назывались «асап», или «как можно быстрее». Эта темпоральность навязана каналами Телеграма, главного источника информации, который как раз был доступен нам, а не нашим товарищам и родителям, находящимся в дезориентации и преодолевающим ее через пространство. В отличии от пространственной тактики, отмечающей уходы, маневры, распределения, уплотнения — я имел отношения со временем, скользящим, бьющим минутой, усталостью и интенсификацией. Революционная теория — это в том числе и теория времени, теория разрыва, теория нужного момента, выжидания и напора. Переживая время через определенный интерфейс репрезентации и агитации, мы стали свидетелями специфического для Беларуси разрыва (в моем случае связанного с моим странным расположением между включенностью и дистанцией), между моментом «слишком поздно» и моментом «слишком рано». Сбивая это фиктивное противоречие (We know it’s too early and, at the same time, too late, and that’s why we have time. We have stopped waiting. — «Тиккун»), открывается зияющий момент времени — та чудесная темпоральность радости, уверенности и возможности.
Вчера мы только мечтали о всеобщей забастовке, читали требования независимых профсоюзов и только-только появляющихся стачкомов. Сегодня забастовка, возможно, станет реальностью. Мечта о политическом требовании остановки, нежелании продолжать жить в навязанном времени, «продуктивный отказ», уход и приостановка производства и повседневности, остановка машины Белаза как остановка мега-машины-производства. Этот момент еще открыт и тревожен. Он соблазняет и волнует: как спонтанное и совместное движение протеста может репрезентировать или представлять себя в другом языке организации или политической репрезентации? В этом смысле то, что происходит в Беларуси сейчас, определяет будущее постсоциализма — то, какую форму и какую интенсивность примет время, какие могут возникнуть модели коллективного будущего, отношения и иерархии между «Западом» и «Востоком», постсоциализмом и остальным миром. Они абсолютно точно будут касаться пространства, выходящего за границы Беларуси.
Также время принадлежит женщинам, агенткам инфраструктуры против ментовских агентов насилия. Всеобщая забастовка в этом смысле случится не только с остановкой индустриальных заводов с колоннами рабочих и их лозунгами, но и с угрозой или реальностью приостановки ВСЕГО — способа производства самого производства — матерей, врачей, уборщиц, сиделок, учительниц. Забастовка такого рода покончит с патриархатным временем, навязанным структурой режима Беларуси, с экстракцией ресурсов и ментовским насилием. Она вернет момент открытости мира к возможностям политической организации на самом демократическом уровне, между всех существ и материй: она снимет иерархии между прошлым и будущим, тиранию настоящего и сиюминутного — социализм времени.
Мне так не хватает этого касания — к тем и к тому, что нашло возможность сопротивляться, подставляло себя под удар, давало помощь и уверенность всему вокруг: плечей и рук протестующих, ладоней и улыбки мамы, танцующих, изможденных, бегущих, радостных тел. В то же время я уверен, что если зияющий момент времени найдет свое выражение, то иерархия темпоральности и соприсутствия будет снята, ПРАЗДНОВАТЬ СЕЙЧАС БУДЕТ ЗНАЧИТЬ ПРАЗДНОВАТЬ ПОТОМ, ПРИ НАШЕЙ ГОРЯЧЕЙ ВСТРЕЧЕ.
Вчера мы только мечтали о всеобщей забастовке, читали требования независимых профсоюзов и только-только появляющихся стачкомов. Сегодня забастовка, возможно, станет реальностью. Мечта о политическом требовании остановки, нежелании продолжать жить в навязанном времени, «продуктивный отказ», уход и приостановка производства и повседневности, остановка машины Белаза как остановка мега-машины-производства. Этот момент еще открыт и тревожен. Он соблазняет и волнует: как спонтанное и совместное движение протеста может репрезентировать или представлять себя в другом языке организации или политической репрезентации? В этом смысле то, что происходит в Беларуси сейчас, определяет будущее постсоциализма — то, какую форму и какую интенсивность примет время, какие могут возникнуть модели коллективного будущего, отношения и иерархии между «Западом» и «Востоком», постсоциализмом и остальным миром. Они абсолютно точно будут касаться пространства, выходящего за границы Беларуси.
Также время принадлежит женщинам, агенткам инфраструктуры против ментовских агентов насилия. Всеобщая забастовка в этом смысле случится не только с остановкой индустриальных заводов с колоннами рабочих и их лозунгами, но и с угрозой или реальностью приостановки ВСЕГО — способа производства самого производства — матерей, врачей, уборщиц, сиделок, учительниц. Забастовка такого рода покончит с патриархатным временем, навязанным структурой режима Беларуси, с экстракцией ресурсов и ментовским насилием. Она вернет момент открытости мира к возможностям политической организации на самом демократическом уровне, между всех существ и материй: она снимет иерархии между прошлым и будущим, тиранию настоящего и сиюминутного — социализм времени.
Мне так не хватает этого касания — к тем и к тому, что нашло возможность сопротивляться, подставляло себя под удар, давало помощь и уверенность всему вокруг: плечей и рук протестующих, ладоней и улыбки мамы, танцующих, изможденных, бегущих, радостных тел. В то же время я уверен, что если зияющий момент времени найдет свое выражение, то иерархия темпоральности и соприсутствия будет снята, ПРАЗДНОВАТЬ СЕЙЧАС БУДЕТ ЗНАЧИТЬ ПРАЗДНОВАТЬ ПОТОМ, ПРИ НАШЕЙ ГОРЯЧЕЙ ВСТРЕЧЕ.
#инфрапрекрасноезрение #мастарчув #артельчувствующих
Даша согрела мое сердце сообщением, что в Москве в 1920 -1921 годах существовала марка творческого объединения МАСТАРЧУВ: «Артель чувствующих и мастерская чувств» - это было маленькое творческое объединение, состоявшее из двух художников-графиков - Георгия Ечеистова и Георгия Щетинина. Члены МАСТАРЧУВ издавали книги под маркой обьединения ( я нашла только две книги Аксенова - "Серенада" и "Ода Выборгскому району") и ставили своей целью «развитие чувственного восприятия мира» средствами «культурно-эстетического и интеллектуального развития» - «как у самих артельщиков, так и всех, соприкасающихся с ними».
°°°
Друзья, призываю всех нас немедленно присоединиться к объединению.
Даша согрела мое сердце сообщением, что в Москве в 1920 -1921 годах существовала марка творческого объединения МАСТАРЧУВ: «Артель чувствующих и мастерская чувств» - это было маленькое творческое объединение, состоявшее из двух художников-графиков - Георгия Ечеистова и Георгия Щетинина. Члены МАСТАРЧУВ издавали книги под маркой обьединения ( я нашла только две книги Аксенова - "Серенада" и "Ода Выборгскому району") и ставили своей целью «развитие чувственного восприятия мира» средствами «культурно-эстетического и интеллектуального развития» - «как у самих артельщиков, так и всех, соприкасающихся с ними».
°°°
Друзья, призываю всех нас немедленно присоединиться к объединению.
#инфрапрекрасноечтение #медлительность #плежерактивизм #Кундера
Почему исчезла услада неспешности? Где они теперь, праздношатающиеся былых времен? Где все эти ленивые герои народных песен, эти бродяги, что брели от мельницы к мельнице и ночевали под открытым небом? Неужели исчезли вместе с проселками, лугами и полянами, то есть вместе с природой? Чешское присловье определяет их сладостную праздность такой метафорой: они засмотрелись на окна Господа Бога. А кто засмотрелся на них, тому нечего скучать: он счастлив. В нашем же мире праздность обернулась бездельем, а это совсем разные вещи: бездельник подавлен, он томится от скуки, изматывает себя постоянными поисками движения, которого ему так не хватает.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
На повседневном языке понятие «гедонизм» означает аморальную склонность к разгульной, а то и порочной жизни. Это, разумеется, неверно: Эпикур, первый великий теоретик наслаждения, рассматривал счастливую жизнь крайне скептически: наслаждение испытывает тот, кто не страдает. Страдание, стало быть, является основным понятием гедонизма: мы счастливы в той мере, в какой можем избежать страданий; и потому наслаждения приносят обычно больше горя, чем радости, Эпикур предписывает лишь благоразумные и скромные удовольствия. У эпикурейской мудрости меланхоличный привкус: испытывающий мирские невзгоды человек приходит к выводу, что единственной явной и подлинной ценностью является наслаждение, сколь бы малым оно ни было, которое он может ощутить: поток свежей воды, взгляд, обращенный в окно (к Божьим окнам), ласка.
Скромные или нет, удовольствия принадлежат лишь тому, кто их испытывает, и какой-нибудь философ мог бы, строго говоря, поставить в укор гедонизму его эгоистическое основание. Однако с этой точки зрения ахиллесова пята гедонизма — не эгоизм, а его (я был бы рад ошибиться!) безнадежно утопический характер: в самом деле, я сомневаюсь в достижимости гедонистического идеала, я боюсь, что рекомендуемая им жизнь несовместима с человеческой природой.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
Есть таинственная связь между медлительностью и памятью, между спешкой и забвением. Напомним самую что ни на есть банальную ситуацию. Человек идет по улице. Ни с того ни с сего он пытается вспомнить о чем-то, но воспоминание ускользает от него. В этот момент он машинально замедляет шаги. И наоборот, некто, пытающийся забыть недавнее неприятное происшествие, помимо собственной воли ускоряет шаги, словно пытаясь убежать от того, что находится слишком близко от него во времени.
В экзистенциальной математике этот опыт принимает форму двух элементарных уравнений: степень медлительности прямо пропорциональна интенсивности памяти; степень спешки прямо пропорциональна силе забвения.
Милан Кундера «Неспешность», 1993
Почему исчезла услада неспешности? Где они теперь, праздношатающиеся былых времен? Где все эти ленивые герои народных песен, эти бродяги, что брели от мельницы к мельнице и ночевали под открытым небом? Неужели исчезли вместе с проселками, лугами и полянами, то есть вместе с природой? Чешское присловье определяет их сладостную праздность такой метафорой: они засмотрелись на окна Господа Бога. А кто засмотрелся на них, тому нечего скучать: он счастлив. В нашем же мире праздность обернулась бездельем, а это совсем разные вещи: бездельник подавлен, он томится от скуки, изматывает себя постоянными поисками движения, которого ему так не хватает.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
На повседневном языке понятие «гедонизм» означает аморальную склонность к разгульной, а то и порочной жизни. Это, разумеется, неверно: Эпикур, первый великий теоретик наслаждения, рассматривал счастливую жизнь крайне скептически: наслаждение испытывает тот, кто не страдает. Страдание, стало быть, является основным понятием гедонизма: мы счастливы в той мере, в какой можем избежать страданий; и потому наслаждения приносят обычно больше горя, чем радости, Эпикур предписывает лишь благоразумные и скромные удовольствия. У эпикурейской мудрости меланхоличный привкус: испытывающий мирские невзгоды человек приходит к выводу, что единственной явной и подлинной ценностью является наслаждение, сколь бы малым оно ни было, которое он может ощутить: поток свежей воды, взгляд, обращенный в окно (к Божьим окнам), ласка.
Скромные или нет, удовольствия принадлежат лишь тому, кто их испытывает, и какой-нибудь философ мог бы, строго говоря, поставить в укор гедонизму его эгоистическое основание. Однако с этой точки зрения ахиллесова пята гедонизма — не эгоизм, а его (я был бы рад ошибиться!) безнадежно утопический характер: в самом деле, я сомневаюсь в достижимости гедонистического идеала, я боюсь, что рекомендуемая им жизнь несовместима с человеческой природой.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
Есть таинственная связь между медлительностью и памятью, между спешкой и забвением. Напомним самую что ни на есть банальную ситуацию. Человек идет по улице. Ни с того ни с сего он пытается вспомнить о чем-то, но воспоминание ускользает от него. В этот момент он машинально замедляет шаги. И наоборот, некто, пытающийся забыть недавнее неприятное происшествие, помимо собственной воли ускоряет шаги, словно пытаясь убежать от того, что находится слишком близко от него во времени.
В экзистенциальной математике этот опыт принимает форму двух элементарных уравнений: степень медлительности прямо пропорциональна интенсивности памяти; степень спешки прямо пропорциональна силе забвения.
Милан Кундера «Неспешность», 1993
#инфрапрекрасноезрение #уязвимость #одиночество #Арендт
.
In isolation, man remains in contact with the world as the human artifice; only when the most elementary form of human creativity, which is the capacity to add something of one’s own to the common world, is destroyed, isolation becomes altogether unbearable… Isolation then becomes loneliness.
.
Так хорошо, что Аредт уже сформулировала то, что я невидимо чувствовала и не могла описать о изоляции - что изоляция приводит к одиночеству, которое политически окрашено. Я не могла провести разделительную черту между этими двумя состояниями – изоляцией и чувством одиночества, исключенности в своих трудностях. В моем случае, я полностью провалила внезапный переход в онлайн и поддержание проектной работы/ дружеских отношений в сети, отчасти и потому тоже, что столкнулась с большим злом – внезапной потерей работы (= выживанием). Для меня два месяца изоляции в Праге оказалась худшим временем для замедления, заботы о себе и обретения дзена – темам, которым я посвящая свою проектную работу и энергию последние годы. Ситуация полной уязвимости переживалась тогда мной как самая нересурсная ситуация для разговора и создания взаимностей, первое чувство, которое я испытала – закопаться в невидимость и как можно сильнее скрыть от окружающих, как на самом деле тебе некомфортно и страшно, как сильно ты чувствуешь оторванность, не-со-причастность, невозможность повлиять на действие непреоделимых сил. Арендт пишет, что изоляция обращается в одиночество и делает тебя уязвимым для любых тиранических форм отношений, когда перестаешь делиться с другими своим присутсвием/видением/ в том числе: чувствами, и с этих самых пор ты – легкая добыча для любого ада, который может с тобой случится. В общем, поэтому делюсь короткой заметкой о Арендт и одновременно озарением, что неустойчивость нужно озвучивать, через уязвимость нужно обьединяться, uncertanty нужно теоретизировать ( видеть не как возможность провала, но как место силы и пересечения множественных будущих) и практиковать как совместную практику. https://www.brainpickings.org/2016/12/20/hannah-arendt-origins-of-totalitarianism-loneliness-isolation/?fbclid=IwAR1UDjHaUUIUPb2j3KJF7VuOj6Fpj043ukack70bsxRUMUwKJTGSqtMvyXs
.
In isolation, man remains in contact with the world as the human artifice; only when the most elementary form of human creativity, which is the capacity to add something of one’s own to the common world, is destroyed, isolation becomes altogether unbearable… Isolation then becomes loneliness.
.
Так хорошо, что Аредт уже сформулировала то, что я невидимо чувствовала и не могла описать о изоляции - что изоляция приводит к одиночеству, которое политически окрашено. Я не могла провести разделительную черту между этими двумя состояниями – изоляцией и чувством одиночества, исключенности в своих трудностях. В моем случае, я полностью провалила внезапный переход в онлайн и поддержание проектной работы/ дружеских отношений в сети, отчасти и потому тоже, что столкнулась с большим злом – внезапной потерей работы (= выживанием). Для меня два месяца изоляции в Праге оказалась худшим временем для замедления, заботы о себе и обретения дзена – темам, которым я посвящая свою проектную работу и энергию последние годы. Ситуация полной уязвимости переживалась тогда мной как самая нересурсная ситуация для разговора и создания взаимностей, первое чувство, которое я испытала – закопаться в невидимость и как можно сильнее скрыть от окружающих, как на самом деле тебе некомфортно и страшно, как сильно ты чувствуешь оторванность, не-со-причастность, невозможность повлиять на действие непреоделимых сил. Арендт пишет, что изоляция обращается в одиночество и делает тебя уязвимым для любых тиранических форм отношений, когда перестаешь делиться с другими своим присутсвием/видением/ в том числе: чувствами, и с этих самых пор ты – легкая добыча для любого ада, который может с тобой случится. В общем, поэтому делюсь короткой заметкой о Арендт и одновременно озарением, что неустойчивость нужно озвучивать, через уязвимость нужно обьединяться, uncertanty нужно теоретизировать ( видеть не как возможность провала, но как место силы и пересечения множественных будущих) и практиковать как совместную практику. https://www.brainpickings.org/2016/12/20/hannah-arendt-origins-of-totalitarianism-loneliness-isolation/?fbclid=IwAR1UDjHaUUIUPb2j3KJF7VuOj6Fpj043ukack70bsxRUMUwKJTGSqtMvyXs
The Marginalian
Hannah Arendt on Loneliness as the Common Ground for Terror and How Tyrannical Regimes Use Isolation as a Weapon of Oppression
“The ideal subject of totalitarian rule is not the convinced Nazi… but people for whom the distinction between fact and fiction (i.e., the reality of experience) and the distinction between t…
#инфрапрекрасноезрение #уязвимость #uncertaintyseminars #StroomDenHag
Тем временем, по теме уязвимости, хрупкости, uncertainty нашла в своих закладках три ссылки и хочу их запомнить. 1. В Stroom Den Hag два года подряд делают серию экспериментальных ивентов под названием Uncertainty Seminars, где собираются художники с аудио- , видео –, перформанс – лекциями, играми и терапевтическими занятиями, чтобы коллективно переосмыслить неуверенность как художественную стратегию. Как я поняла, формат очень ускользающий и для 5ти предыдущих выпусков видеодокументации нет, но что бы они там не делали, я всегда хочу туда. На последний семинар 2020го года по теме «Care» есть видео.
Тем временем, по теме уязвимости, хрупкости, uncertainty нашла в своих закладках три ссылки и хочу их запомнить. 1. В Stroom Den Hag два года подряд делают серию экспериментальных ивентов под названием Uncertainty Seminars, где собираются художники с аудио- , видео –, перформанс – лекциями, играми и терапевтическими занятиями, чтобы коллективно переосмыслить неуверенность как художественную стратегию. Как я поняла, формат очень ускользающий и для 5ти предыдущих выпусков видеодокументации нет, но что бы они там не делали, я всегда хочу туда. На последний семинар 2020го года по теме «Care» есть видео.