Женщины Украины. Оля, Киев/Польша:
«Меня зовут Оля, мне 34. Я дочь военного, родилась в Киеве, служили с папой на границе в Заполярном, потом в Ленинградской области, потом жили в Питере. Потом распался Союз, и мы вернулись в Киев, где были все мои бабушки и дедушки. Здесь мы еще месяц назад чудесно жили всей нашей большой семьёй: мои родители, мы с мужем (он из Харькова), дочка шести лет и собака.
24 февраля мы с мужем проснулись от стука в дверь в нашу комнату. Это был мой папа, который с трудом передвигается по квартире. Его разбудил звонком папа моего мужа из Харькова, сообщив о бомбежке. Через минут десять взрывы начались и у нас. Так я в первый раз почувствовала, как внутри все замирает и я не могу нормально дышать. Муж заклеил все окна. Я не понимала, что делать. Будить дочку или нет. Собирать вещи или нет. Был полный ступор. Решили до прояснения обстановки оставаться в Киеве.
Две недели мы провели между бомбоубежищем и домом. Коллеги и друзья в Европе сразу сказали собирать документы и ехать, они помогут. Я не хотела оставлять родителей: папа не перенесёт дорогу, а мама без него не поедет. А потом оказалось, что и мужа не выпустят. Пару раз в истерике я собирала мокрую дочку из душа прямо в бомбоубежище, она плакала, не хотела идти, но животный страх заставлял меня тащить её в подвал. Дочка начала спрашивать: «А мы умрём? А дом разбомбят?» Я говорила, что нет, но уверенности становилось все меньше. Я решилась уехать.
Друзья помогли мне с дочкой добраться до Львова. Дорога с блокпостами заняла 28 часов. Львов, куда обычно приезжают вкусно поесть и весело провести время, стал похож на город зомби. Вместо туристов — потерянные переселенцы с потухшими глазами. Как и мы, собственно. Нам помогли найти автобус до Польши, сейчас такая взаимопомощь, вы даже не представляете. Все друзья и друзья друзей поднимают свои контакты и быстро находят нужное.
Ещё 36 часов на границе, и мы оказались в Кракове. На вокзале я испытала очередной шок. Тысячи моих соотечественников, взрослые женщины, молодые девушки, груднички, старики сидят на полу, лежат на куртках... Мне очень повезло с друзьями, нас встретили, приняли в дом, не позволяют ни за что платить. Это очень странное чувство, что у тебя вроде все нормально в материальном плане, а тебе за это стыдно перед теми, кто сидит на вокзале или в распределительном центре для беженцев. Ещё очень странное чувство, что ты не имеешь права радоваться или вообще позитивно проводить время, когда дома идет война.
В первый день за границей я проснулась от звука самолёта, потом подкосились ноги, когда я услышала сирену, гуляя с дочкой в лесу. Оказалось, бомбили гуманитарную базу на границе с Польшей, у нас сработала воздушная тревога. Так что я и тут не ощущаю себя в безопасности.
Полное ощущение безысходности. Никто не понимает, что делать дальше с моими родными в Киеве, они никуда не могут уехать. Плюс надо делать всё возможное, чтобы дочка воспринимала происходящее как приключение, а не как бегство от войны. Вроде получается, она радостный ребёнок, даже про бомбоубежище рассказывает с восторгом.
Недалеко от моего дома в Киеве разбомбили новый торговый центр. Наш дом тряхнуло, но окна целые. Очень страшно за моих, не могу заснуть. Муж отшучивается, по-моему, они уже полностью потеряли чувство страха. Очень хочется, чтобы этот пиздец поскорей прекратился. Хочу домой к семье.
Через несколько дней мы узнали, что при взрыве этого торгового центра погибло 8 человек, 6 домов рядом повреждены, 2 школы и 2 садика не пригодны для работы».
#женщиныукраины
«Меня зовут Оля, мне 34. Я дочь военного, родилась в Киеве, служили с папой на границе в Заполярном, потом в Ленинградской области, потом жили в Питере. Потом распался Союз, и мы вернулись в Киев, где были все мои бабушки и дедушки. Здесь мы еще месяц назад чудесно жили всей нашей большой семьёй: мои родители, мы с мужем (он из Харькова), дочка шести лет и собака.
24 февраля мы с мужем проснулись от стука в дверь в нашу комнату. Это был мой папа, который с трудом передвигается по квартире. Его разбудил звонком папа моего мужа из Харькова, сообщив о бомбежке. Через минут десять взрывы начались и у нас. Так я в первый раз почувствовала, как внутри все замирает и я не могу нормально дышать. Муж заклеил все окна. Я не понимала, что делать. Будить дочку или нет. Собирать вещи или нет. Был полный ступор. Решили до прояснения обстановки оставаться в Киеве.
Две недели мы провели между бомбоубежищем и домом. Коллеги и друзья в Европе сразу сказали собирать документы и ехать, они помогут. Я не хотела оставлять родителей: папа не перенесёт дорогу, а мама без него не поедет. А потом оказалось, что и мужа не выпустят. Пару раз в истерике я собирала мокрую дочку из душа прямо в бомбоубежище, она плакала, не хотела идти, но животный страх заставлял меня тащить её в подвал. Дочка начала спрашивать: «А мы умрём? А дом разбомбят?» Я говорила, что нет, но уверенности становилось все меньше. Я решилась уехать.
Друзья помогли мне с дочкой добраться до Львова. Дорога с блокпостами заняла 28 часов. Львов, куда обычно приезжают вкусно поесть и весело провести время, стал похож на город зомби. Вместо туристов — потерянные переселенцы с потухшими глазами. Как и мы, собственно. Нам помогли найти автобус до Польши, сейчас такая взаимопомощь, вы даже не представляете. Все друзья и друзья друзей поднимают свои контакты и быстро находят нужное.
Ещё 36 часов на границе, и мы оказались в Кракове. На вокзале я испытала очередной шок. Тысячи моих соотечественников, взрослые женщины, молодые девушки, груднички, старики сидят на полу, лежат на куртках... Мне очень повезло с друзьями, нас встретили, приняли в дом, не позволяют ни за что платить. Это очень странное чувство, что у тебя вроде все нормально в материальном плане, а тебе за это стыдно перед теми, кто сидит на вокзале или в распределительном центре для беженцев. Ещё очень странное чувство, что ты не имеешь права радоваться или вообще позитивно проводить время, когда дома идет война.
В первый день за границей я проснулась от звука самолёта, потом подкосились ноги, когда я услышала сирену, гуляя с дочкой в лесу. Оказалось, бомбили гуманитарную базу на границе с Польшей, у нас сработала воздушная тревога. Так что я и тут не ощущаю себя в безопасности.
Полное ощущение безысходности. Никто не понимает, что делать дальше с моими родными в Киеве, они никуда не могут уехать. Плюс надо делать всё возможное, чтобы дочка воспринимала происходящее как приключение, а не как бегство от войны. Вроде получается, она радостный ребёнок, даже про бомбоубежище рассказывает с восторгом.
Недалеко от моего дома в Киеве разбомбили новый торговый центр. Наш дом тряхнуло, но окна целые. Очень страшно за моих, не могу заснуть. Муж отшучивается, по-моему, они уже полностью потеряли чувство страха. Очень хочется, чтобы этот пиздец поскорей прекратился. Хочу домой к семье.
Через несколько дней мы узнали, что при взрыве этого торгового центра погибло 8 человек, 6 домов рядом повреждены, 2 школы и 2 садика не пригодны для работы».
#женщиныукраины
😢650❤152👍81😱26🤬7😁6🤯4🔥1
Женщины Украины. Кристина, Кропивницкий:
«Меня зовут Кристина, мне 26 лет. Я из Кропивницкого. Это областной центр в самом сердце Украины. Мой регион не так затронула война, как Киев или Харьков. К нам даже свозят беженцев из других регионов. Около недели назад их было более 40 тысяч, сейчас наверняка ещё больше.
Несколько дней назад в Николаевской области сбили ракету, которая летела в нашем направлении. Несмотря на это, у нас относительно спокойная жизнь.
Я живу с родителями, бабушкой, младшей сестрой и животными. Сначала мы подскакивали на каждую сирену, неслись в подвал и сидели, пока не будет отбоя. В один из дней у нас было шесть тревог, начиная с полпятого утра. У меня тогда начался звон в ушах, постоянно казалось, что звучит сирена. Сейчас уже не бегаем, сидим в коридоре.
Вторжение не было для меня внезапным, я давно слежу за политикой. Но я не ожидала, что это будет полноценная война, а не попытка довести ЛДНР до границ областей. Вечером 23 февраля появилась новость, что вторжение может начаться завтра в 4 утра. Я как раз дочитывала книгу, закончила в 3 часа. Досидела до четырёх, но ничего не происходило. Я со спокойной совестью уснула, но ненадолго: в 05:20 проснулась от звонка мужа, который сказал, что Россия напала. Я сначала даже не поверила. Проснулись родители, и мы начали суетиться, собирать вещи, документы на случай, если придётся уезжать. К счастью, пока не пришлось. Чуть позже разбудили сестру: «Вставай, в школу не идёшь, началась война».
Мой муж — россиянин. Я два года жила с ним в России, но из-за бюрократических проволочек мне пришлось временно уехать, ещё в декабре. Я планировала вернуться в начале апреля, а теперь даже не знаю, когда мы воссоединимся. 18 апреля будет вторая годовщина нашей свадьбы. Он очень жалеет, что не смог поехать со мной в Украину и быть рядом в такое тяжёлое время. Он даже уволился с работы, потому что с началом вторжения его коллеги начали открыто радоваться войне, шутить на эту тему, зная, что у него жена в Украине. Если бы он не ушёл, то рано или поздно ввязался бы в драку.
Я не представляю, как нам жить дальше. Мне хочется плакать от вида разрушенных домов, школ, торговых центров. Я начинаю реветь, если вижу разрушенными места, где когда-то была. В декабре я была в Харькове. Мне страшно представить, как он теперь выглядит. Можно сойти с ума от мысли о том, сколько людей погибло, сколько осталось без жилья. Сколько людей не получают необходимую медицинскую помощь. Сколько людей бросили или усыпили своих животных. Какой страшный отпечаток эта война оставит на нашей стране, наших людях. Мне хочется верить, что Украина победит и восстановится. Но это не вернёт тысячи унесенных жизней. Мы должны будем помнить о них всегда».
#женщиныукраины
«Меня зовут Кристина, мне 26 лет. Я из Кропивницкого. Это областной центр в самом сердце Украины. Мой регион не так затронула война, как Киев или Харьков. К нам даже свозят беженцев из других регионов. Около недели назад их было более 40 тысяч, сейчас наверняка ещё больше.
Несколько дней назад в Николаевской области сбили ракету, которая летела в нашем направлении. Несмотря на это, у нас относительно спокойная жизнь.
Я живу с родителями, бабушкой, младшей сестрой и животными. Сначала мы подскакивали на каждую сирену, неслись в подвал и сидели, пока не будет отбоя. В один из дней у нас было шесть тревог, начиная с полпятого утра. У меня тогда начался звон в ушах, постоянно казалось, что звучит сирена. Сейчас уже не бегаем, сидим в коридоре.
Вторжение не было для меня внезапным, я давно слежу за политикой. Но я не ожидала, что это будет полноценная война, а не попытка довести ЛДНР до границ областей. Вечером 23 февраля появилась новость, что вторжение может начаться завтра в 4 утра. Я как раз дочитывала книгу, закончила в 3 часа. Досидела до четырёх, но ничего не происходило. Я со спокойной совестью уснула, но ненадолго: в 05:20 проснулась от звонка мужа, который сказал, что Россия напала. Я сначала даже не поверила. Проснулись родители, и мы начали суетиться, собирать вещи, документы на случай, если придётся уезжать. К счастью, пока не пришлось. Чуть позже разбудили сестру: «Вставай, в школу не идёшь, началась война».
Мой муж — россиянин. Я два года жила с ним в России, но из-за бюрократических проволочек мне пришлось временно уехать, ещё в декабре. Я планировала вернуться в начале апреля, а теперь даже не знаю, когда мы воссоединимся. 18 апреля будет вторая годовщина нашей свадьбы. Он очень жалеет, что не смог поехать со мной в Украину и быть рядом в такое тяжёлое время. Он даже уволился с работы, потому что с началом вторжения его коллеги начали открыто радоваться войне, шутить на эту тему, зная, что у него жена в Украине. Если бы он не ушёл, то рано или поздно ввязался бы в драку.
Я не представляю, как нам жить дальше. Мне хочется плакать от вида разрушенных домов, школ, торговых центров. Я начинаю реветь, если вижу разрушенными места, где когда-то была. В декабре я была в Харькове. Мне страшно представить, как он теперь выглядит. Можно сойти с ума от мысли о том, сколько людей погибло, сколько осталось без жилья. Сколько людей не получают необходимую медицинскую помощь. Сколько людей бросили или усыпили своих животных. Какой страшный отпечаток эта война оставит на нашей стране, наших людях. Мне хочется верить, что Украина победит и восстановится. Но это не вернёт тысячи унесенных жизней. Мы должны будем помнить о них всегда».
#женщиныукраины
😢803❤218👍91🤬8😁4😱3🤯2🤔1
Женщины Украины. Виола, Николаев:
«Хотелось написать ещё с самого начала этой рубрики, но было очень страшно. Сейчас это моя постоянная эмоция — страх.
Я Виола. Из Николаева. Очень мирный и тихий город. Был. Сейчас его регулярно бомбят.
Ещё до войны я переехала к родителям за город в село неподалёку от Николаева. Они хотели съездить в отпуск, и кто-то должен был присмотреть за домом.
О войне я узнала, как и многие: проснулась около 5 утра от взрывов. Позвонила отцу, он меня успокаивал, но сразу не поверил, что это действительно взрывы. А около 6 утра я вошла в соцсети и узнала страшное — началась война.
Первые дни прошли как в тумане. Сначала ждала родителей. Как они добирались из Западной Украины в Николаев, это отдельная история. Регулярно бегала прятаться в погреб при любых звуках. С трудом ела. Очень мало пила. Потом приехали родители, и стало немного спокойнее. Чувствую, что получу после войны ПТСР, а у меня и так проблемы по части психического здоровья. Каждую ночь снятся кошмары про войну.
Из близких и родных пока все живы. Многие уехали.
К чему невозможно привыкнуть, так это к взрывам. Каждый раз страх парализует. А в один день шёл бой, и снаряды летали прямо над нашей крышей. Когда у нас убежала собака, я выглянула в окно и увидела, как запускали «Грады» в сторону города. Всё это похоже на страшный сон, который никак не закончится. Который чётко разделил мою жизнь на «до» и «после».
Почему бы не уехать? А куда мы уедем с двумя собаками (немецкая овчарка и хаски) и двумя кошками? Животных мы бросать не хотим категорически.
Есть и хорошее, я научилась радоваться мелочам: пению птиц по утрам, когда не слышно артиллерию, вкусной еде, чистой одежде, свету, воде, газу. Забыла совсем сказать, что больше недели мы провели без света и газа, да и сейчас свет регулярно отключается.
Мы живём. И обязательно выживем».
#женщиныукраины
«Хотелось написать ещё с самого начала этой рубрики, но было очень страшно. Сейчас это моя постоянная эмоция — страх.
Я Виола. Из Николаева. Очень мирный и тихий город. Был. Сейчас его регулярно бомбят.
Ещё до войны я переехала к родителям за город в село неподалёку от Николаева. Они хотели съездить в отпуск, и кто-то должен был присмотреть за домом.
О войне я узнала, как и многие: проснулась около 5 утра от взрывов. Позвонила отцу, он меня успокаивал, но сразу не поверил, что это действительно взрывы. А около 6 утра я вошла в соцсети и узнала страшное — началась война.
Первые дни прошли как в тумане. Сначала ждала родителей. Как они добирались из Западной Украины в Николаев, это отдельная история. Регулярно бегала прятаться в погреб при любых звуках. С трудом ела. Очень мало пила. Потом приехали родители, и стало немного спокойнее. Чувствую, что получу после войны ПТСР, а у меня и так проблемы по части психического здоровья. Каждую ночь снятся кошмары про войну.
Из близких и родных пока все живы. Многие уехали.
К чему невозможно привыкнуть, так это к взрывам. Каждый раз страх парализует. А в один день шёл бой, и снаряды летали прямо над нашей крышей. Когда у нас убежала собака, я выглянула в окно и увидела, как запускали «Грады» в сторону города. Всё это похоже на страшный сон, который никак не закончится. Который чётко разделил мою жизнь на «до» и «после».
Почему бы не уехать? А куда мы уедем с двумя собаками (немецкая овчарка и хаски) и двумя кошками? Животных мы бросать не хотим категорически.
Есть и хорошее, я научилась радоваться мелочам: пению птиц по утрам, когда не слышно артиллерию, вкусной еде, чистой одежде, свету, воде, газу. Забыла совсем сказать, что больше недели мы провели без света и газа, да и сейчас свет регулярно отключается.
Мы живём. И обязательно выживем».
#женщиныукраины
❤1.24K😢276👍128🤯6🤔4😱4👏1😁1
Женщины Украины. Татьяна, Одесса/Польша:
«Меня зовут Татьяна. Последний год я живу в Польше, моя дочь жила в Одессе, родители в Запорожье, друзья по всей Украине.
Война для меня началась с того, что в рано утром мне позвонила дочь в слезах: «Мама, мне так страшно, я проснулась от взрывов бомб». Она жила вдвоём с котом, никого из родственников в городе. Когда начиналась воздушная тревога, не было понятно, работает ли это наше ПВО или стреляют русские. До убежища идти далеко, да ещё и с котом, поэтому они сидели в ванной и спали тоже там.
Я уговорила ее уехать, потому что с каждым днем становилось все опаснее. 40-часовой путь для 23-летней девочки с котом в клетке в одной руке и маленьким чемоданчиком в другой был, наверное, одним из самых травмирующих событий в ее жизни.
Вся ее жизнь оказалась разрушена. В Одессе остались ее любимые книги, игрушки, платья, старые фотографии, любимые места. Здесь, в Польше, мы стараемся сделать нашу жизнь как можно более нормальной, но как можно это сделать, если мои родители в Запорожье живут в постоянном страхе бомбардировок, атомная станция находится в 40 км от них, а их собачка ужасно боится взрывов? Моя лучшая подруга, с которой мы дружим 44 года, сейчас находится на оккупированной территории в Херсонской области. Мимо ее окон ездят танки, а в их сельский магазин практически не привозят продукты. Мои друзья в Киеве спят каждую ночь на подземной парковке. Бывшая коллега празднует день рождения дочери в лагере для беженцев. Родственники из Мариуполя не выходят на связь. И это каждый день сыпется камнями на наши головы. Я не знаю, как это пережить, я чувствую себя как раздавленное насекомое».
#женщиныукраины
«Меня зовут Татьяна. Последний год я живу в Польше, моя дочь жила в Одессе, родители в Запорожье, друзья по всей Украине.
Война для меня началась с того, что в рано утром мне позвонила дочь в слезах: «Мама, мне так страшно, я проснулась от взрывов бомб». Она жила вдвоём с котом, никого из родственников в городе. Когда начиналась воздушная тревога, не было понятно, работает ли это наше ПВО или стреляют русские. До убежища идти далеко, да ещё и с котом, поэтому они сидели в ванной и спали тоже там.
Я уговорила ее уехать, потому что с каждым днем становилось все опаснее. 40-часовой путь для 23-летней девочки с котом в клетке в одной руке и маленьким чемоданчиком в другой был, наверное, одним из самых травмирующих событий в ее жизни.
Вся ее жизнь оказалась разрушена. В Одессе остались ее любимые книги, игрушки, платья, старые фотографии, любимые места. Здесь, в Польше, мы стараемся сделать нашу жизнь как можно более нормальной, но как можно это сделать, если мои родители в Запорожье живут в постоянном страхе бомбардировок, атомная станция находится в 40 км от них, а их собачка ужасно боится взрывов? Моя лучшая подруга, с которой мы дружим 44 года, сейчас находится на оккупированной территории в Херсонской области. Мимо ее окон ездят танки, а в их сельский магазин практически не привозят продукты. Мои друзья в Киеве спят каждую ночь на подземной парковке. Бывшая коллега празднует день рождения дочери в лагере для беженцев. Родственники из Мариуполя не выходят на связь. И это каждый день сыпется камнями на наши головы. Я не знаю, как это пережить, я чувствую себя как раздавленное насекомое».
#женщиныукраины
😢880❤120👍42🤔5🔥2😁1
Женщины Украины. Лена, Харьков/Львов:
«Меня зовут Лена, я из Харькова. 24 февраля, когда все началось, я не могла уснуть после речи Путина, и вскоре мы услышали взрывы. Мои родители уехали в Закарпатье, мама с сёстрами оттуда перебрались в Польшу, а отчим остался в Закарпатье. Первые пять дней войны мы с моим партнёром, лучшей подругой и ее партнёром провела в Харькове, потому что у подруги начались сильные нервные тики, и пришлось искать ей медицинскую помощь. Ее положили в реанимацию, почему-то привязали руки и ноги и начали с ходу капать галоперидолом, тремя разными нейролептиками и противотревожными. Потом выяснилось, что врач применяет к ней физическое насилие, и нам пришлось вытаскивать ее. После этого мы вчетвером добрались до вокзала под звуки взрывов и сели в первый же эвакуационный поезд. Подруге стало плохо на станции во Львове, к ней прибежали врачи, сняли с поезда и отправили в больницу. Сейчас она в Черновцах, волонтерит и более-менее в порядке.
Я осталась во Львове. Наш далёкий знакомый открыл горячую линию Харьков SOS, которая помогает людям, оставшимся в Харькове, добраться до вокзала, получить гуманитарную помощь, организовать захоронение, получить пенсию, перебраться в Западную Украину. Я понимаю звонки и разговариваю с людьми из Харькова. Сначала нас было четверо, сейчас нас около пятидесяти человек — и все волонтёры. Я осталась без работы в Харькове, мой партнёр — тоже. Он был курьером в веганской доставке, которая сейчас работает как волонтёрская кухня и кормит всех нуждающихся.
У меня ментальные проблемы. Мои таблетки сейчас продают без рецептов, и я этому очень рада: не знаю, как бы справлялась без них. Во Львове мы живем в общежитии, в которое нас устроили через волонтерство. Нас грозятся выселить, и мы пока не смогли найти никакое другое жилье.
Мне очень страшно. Мне было страшно в Харькове, когда мы несколько дней провели в бомбоубежище, и страшно сейчас во Львове, куда тоже прилетает. Военные говорят, что здесь не будет, как в Харькове, и что российские войска будут целиться по стратегическим объектам, но после Харькова и Мариуполя я уже ни во что не верю.
Моя товарищка-волонтерка погибла первого марта в Харькове. Только недавно ее тело вытащили из-под завалов и опознали труп. Как жить дальше, непонятно, но я живу, потому что что еще делать? Надеюсь, что скоро станет лучше. Опыт работы в техподдержке и опыт работы с людьми помогает на горячей линии. Я рада, что мы помогаем людям, но если честно, мне самой очень страшно и бессмысленно. Надеюсь, что это все закончится».
#женщиныукраины
«Меня зовут Лена, я из Харькова. 24 февраля, когда все началось, я не могла уснуть после речи Путина, и вскоре мы услышали взрывы. Мои родители уехали в Закарпатье, мама с сёстрами оттуда перебрались в Польшу, а отчим остался в Закарпатье. Первые пять дней войны мы с моим партнёром, лучшей подругой и ее партнёром провела в Харькове, потому что у подруги начались сильные нервные тики, и пришлось искать ей медицинскую помощь. Ее положили в реанимацию, почему-то привязали руки и ноги и начали с ходу капать галоперидолом, тремя разными нейролептиками и противотревожными. Потом выяснилось, что врач применяет к ней физическое насилие, и нам пришлось вытаскивать ее. После этого мы вчетвером добрались до вокзала под звуки взрывов и сели в первый же эвакуационный поезд. Подруге стало плохо на станции во Львове, к ней прибежали врачи, сняли с поезда и отправили в больницу. Сейчас она в Черновцах, волонтерит и более-менее в порядке.
Я осталась во Львове. Наш далёкий знакомый открыл горячую линию Харьков SOS, которая помогает людям, оставшимся в Харькове, добраться до вокзала, получить гуманитарную помощь, организовать захоронение, получить пенсию, перебраться в Западную Украину. Я понимаю звонки и разговариваю с людьми из Харькова. Сначала нас было четверо, сейчас нас около пятидесяти человек — и все волонтёры. Я осталась без работы в Харькове, мой партнёр — тоже. Он был курьером в веганской доставке, которая сейчас работает как волонтёрская кухня и кормит всех нуждающихся.
У меня ментальные проблемы. Мои таблетки сейчас продают без рецептов, и я этому очень рада: не знаю, как бы справлялась без них. Во Львове мы живем в общежитии, в которое нас устроили через волонтерство. Нас грозятся выселить, и мы пока не смогли найти никакое другое жилье.
Мне очень страшно. Мне было страшно в Харькове, когда мы несколько дней провели в бомбоубежище, и страшно сейчас во Львове, куда тоже прилетает. Военные говорят, что здесь не будет, как в Харькове, и что российские войска будут целиться по стратегическим объектам, но после Харькова и Мариуполя я уже ни во что не верю.
Моя товарищка-волонтерка погибла первого марта в Харькове. Только недавно ее тело вытащили из-под завалов и опознали труп. Как жить дальше, непонятно, но я живу, потому что что еще делать? Надеюсь, что скоро станет лучше. Опыт работы в техподдержке и опыт работы с людьми помогает на горячей линии. Я рада, что мы помогаем людям, но если честно, мне самой очень страшно и бессмысленно. Надеюсь, что это все закончится».
#женщиныукраины
😢660❤200👍46🤔6😁2
Женщины Украины. Татьяна, Киев:
«Привыкла спать чутко, в конце концов, родительство — моя основная профессия уже многие годы. Проснулась от взрывов. Муж тоже. Пошли варить кофе, решили пока не будить детей. Они спят по своим комнатам. Дочери 13, среднему сыну 10 и младшему 5. Сегодня 24 февраля.
Ровно 4 дня назад мне исполнилось 45, и я решила, что наконец смогу действовать не под давлением обстоятельств, а по собственному выбору. Взрослая уже девочка.
Вой сирен слышен где-то вдали. Мы тихо пьем кофе на кухне, почему-то без света, только зажгли свечу. Не знаю, почему мы решили, что свет нельзя включать. Наверное боялись, что его тут же накроет тьма.
Война. Страшно даже произносить эти слова, пока они воспринимаются как что-то чужеродное, как будто снимаешься в плохом фильме. Это очень странное чувство, когда на вопрос «что делать» у тебя нет ни одного ответа. Я почему-то ударяюсь в философию. А такая ли это война, что нужно куда-то бежать? А может, больше ничего и не будет? Ведь что-то уже взорвали, и война, может, уже закончилась? Такие смешные и глупые для взрослого человека вопросы.
Нужно решение. Любое. Я же обещала себе, что больше не буду принимать решения под давлением обстоятельств.
Я родилась и выросла на Северном Кавказе. Все мое детство меня дразнили «русской свиньей». Я привыкла быть изгоем, но держалась за свою «русскость» и сильный «русский характер». Обидно было, правда, знать, что никакая я не русская. По маме все предки беларусы, а по отцу кубанские казаки, пережившие Голодомор и сильно обижавшиеся, когда их называли русскими.
В 91-м, когда я училась в 9 классе, начало происходить странное, о чем принято было молчать. Плакать и молчать. Приходили цинковые гробы из Чечни. В гробах были молодые парни, которые только что ушли служить в армию.
В 93-м году я бежала от этого ужаса. Светлым будущим мне тогда казался Санкт-Петербург, город музеев и культурных людей. Я поступила в университет и обнаружила себя в новом кино под названием «Бандитский Петербург». Многие мои знакомые это кино не пережили. Мне удалось избежать нескольких попыток изнасилования, стать свидетелем бандитских перестрелок, спрятаться от бандитов, которые преследовали старшую сестру, пытавшуюся тогда делать бизнес. Надо было куда-то бежать от всего этого.
Я получила студенческую визу и бежала в США. На юге, где я жила, проповедуют американскую исключительность. Это сложное испытание для человека, который построил свою идентичность на «русском характере». 11 сентября 2001 года, когда моему старшему сыну было 2 года, все сново бесповоротно изменилось. Я позвонила тогда еще живой маме в Россию, мама плакала и просила бежать. В 2005-м я уехала в Москву.
А в Москве меня поставили на учет в местном отделе милиции из-за кавказской прописки. Участковый полгода рандомно приходил домой с проверкой. У меня сняли опечатки пальцев, занесли в какую-то базу. Но жизнь все же была прекрасной. У меня была карьера, два ребенка, безоблачная жизнь. Потом у одного из близких случились неприятности, мне звонили с угрозами. Были неофициальные допросы, приходы домой… На работе появилась возможность уехать в Киев. И я уехала.
Шел 2009 год. Эти 13 лет в Киеве, в Украине, были самими счастливыми годами в моей жизни. Здесь у меня родилось еще двое детей. Здесь у меня появились самые близкие и настоящие друзья. Здесь я наконец построила дом, семью и жизнь, о которых мечтала.
24 февраля 2022 года я сидела у себя на кухне в Киеве и принимала решение.
«Я устала бежать. Уедем, если город займут русские», — сказала я мужу. А в голове сбой: я, русская, бегу от русских.
24 февраля я собрала небольшой чемодан на всю семью. Любимый кофе, запасное белье, немного теплых вещей, духи. Надо было будить детей, сообщать им о войне, гулять со своей большой собакой. И куда мы с собакой? Тогда я впервые заплакала. Слёзы, они лечат. Не такой уж у меня и сильный «русский характер».
Сегодня 29 марта. Мы по-прежнему здесь. В последнюю неделю стало спокойнее. Наша армия отбивает прилегающие к Киеву города. Есть надежда, что Киев оставят в покое».
#женщиныукраины
«Привыкла спать чутко, в конце концов, родительство — моя основная профессия уже многие годы. Проснулась от взрывов. Муж тоже. Пошли варить кофе, решили пока не будить детей. Они спят по своим комнатам. Дочери 13, среднему сыну 10 и младшему 5. Сегодня 24 февраля.
Ровно 4 дня назад мне исполнилось 45, и я решила, что наконец смогу действовать не под давлением обстоятельств, а по собственному выбору. Взрослая уже девочка.
Вой сирен слышен где-то вдали. Мы тихо пьем кофе на кухне, почему-то без света, только зажгли свечу. Не знаю, почему мы решили, что свет нельзя включать. Наверное боялись, что его тут же накроет тьма.
Война. Страшно даже произносить эти слова, пока они воспринимаются как что-то чужеродное, как будто снимаешься в плохом фильме. Это очень странное чувство, когда на вопрос «что делать» у тебя нет ни одного ответа. Я почему-то ударяюсь в философию. А такая ли это война, что нужно куда-то бежать? А может, больше ничего и не будет? Ведь что-то уже взорвали, и война, может, уже закончилась? Такие смешные и глупые для взрослого человека вопросы.
Нужно решение. Любое. Я же обещала себе, что больше не буду принимать решения под давлением обстоятельств.
Я родилась и выросла на Северном Кавказе. Все мое детство меня дразнили «русской свиньей». Я привыкла быть изгоем, но держалась за свою «русскость» и сильный «русский характер». Обидно было, правда, знать, что никакая я не русская. По маме все предки беларусы, а по отцу кубанские казаки, пережившие Голодомор и сильно обижавшиеся, когда их называли русскими.
В 91-м, когда я училась в 9 классе, начало происходить странное, о чем принято было молчать. Плакать и молчать. Приходили цинковые гробы из Чечни. В гробах были молодые парни, которые только что ушли служить в армию.
В 93-м году я бежала от этого ужаса. Светлым будущим мне тогда казался Санкт-Петербург, город музеев и культурных людей. Я поступила в университет и обнаружила себя в новом кино под названием «Бандитский Петербург». Многие мои знакомые это кино не пережили. Мне удалось избежать нескольких попыток изнасилования, стать свидетелем бандитских перестрелок, спрятаться от бандитов, которые преследовали старшую сестру, пытавшуюся тогда делать бизнес. Надо было куда-то бежать от всего этого.
Я получила студенческую визу и бежала в США. На юге, где я жила, проповедуют американскую исключительность. Это сложное испытание для человека, который построил свою идентичность на «русском характере». 11 сентября 2001 года, когда моему старшему сыну было 2 года, все сново бесповоротно изменилось. Я позвонила тогда еще живой маме в Россию, мама плакала и просила бежать. В 2005-м я уехала в Москву.
А в Москве меня поставили на учет в местном отделе милиции из-за кавказской прописки. Участковый полгода рандомно приходил домой с проверкой. У меня сняли опечатки пальцев, занесли в какую-то базу. Но жизнь все же была прекрасной. У меня была карьера, два ребенка, безоблачная жизнь. Потом у одного из близких случились неприятности, мне звонили с угрозами. Были неофициальные допросы, приходы домой… На работе появилась возможность уехать в Киев. И я уехала.
Шел 2009 год. Эти 13 лет в Киеве, в Украине, были самими счастливыми годами в моей жизни. Здесь у меня родилось еще двое детей. Здесь у меня появились самые близкие и настоящие друзья. Здесь я наконец построила дом, семью и жизнь, о которых мечтала.
24 февраля 2022 года я сидела у себя на кухне в Киеве и принимала решение.
«Я устала бежать. Уедем, если город займут русские», — сказала я мужу. А в голове сбой: я, русская, бегу от русских.
24 февраля я собрала небольшой чемодан на всю семью. Любимый кофе, запасное белье, немного теплых вещей, духи. Надо было будить детей, сообщать им о войне, гулять со своей большой собакой. И куда мы с собакой? Тогда я впервые заплакала. Слёзы, они лечат. Не такой уж у меня и сильный «русский характер».
Сегодня 29 марта. Мы по-прежнему здесь. В последнюю неделю стало спокойнее. Наша армия отбивает прилегающие к Киеву города. Есть надежда, что Киев оставят в покое».
#женщиныукраины
❤1.06K😢250👍121🤔9😁4😱2
Женщины Украины. Алина, Киев/Ивано-Франковск:
«Я проспала начало войны, если честно. Мы договорились с другом встретиться в четверг 24-го в кофейне и поработать оттуда. А утром я получила от него сообщение, что, видимо, планы поменялись. Я не сразу поняла, что произошло. Пошла смотреть новости, а там война. И шок. Теперь мы шутим, что у нас украли четверг.
Не так давно я уволилась, поэтому находилась в поиске новой работы. На тот день у меня были запланированы два интервью, а потом была запись на массаж. Так смешно сейчас вспоминать, как я до последнего думала, может, ничего не отменится и день все-таки пройдет как задумано?
А потом начались переписки, созвоны. Новости отовсюду. Первый день я не помню. Потом я заклеила окна скотчем и вечером завешивала их пледом и одеялом. У меня рядом с домом не было нормальных убежищ, поэтому две ночи я спала в душевой (у меня нет ванны). Набрасывала туда пледов и спала калачиком. Сирены тогда у меня на районе еще не орали, но все равно было очень страшно.
Так продолжалось пару дней, а потом друг забрал меня вместе с кошками в поселок в Киевской области, четко между Бучей и Васильковым. Каждый день я просыпалась, занималась своими делами и засыпала под звуки взрывов и летающих туда-сюда истребителей. В какой-то момент они начали мне сниться, или я просто слышала их сквозь сон?
После одной из ночей, когда обстрелы были особенно интенсивными и ночью стало светло как днем, мы решили уезжать. Утром я прочитала в новостях, что осколки ракеты упали на участок неподалеку. Стало понятно, что безопасность здесь мнимая.
Сейчас я нахожусь в Ивано-Франковске, это запад Украины. Тут все спокойнее, и воздушные сирены не кричат каждый час, как в Киеве. Нас приютили родственники друга. Я понимаю, насколько мне повезло, ведь у меня есть отдельная комната, горячая вода и магазины рядом, в которых полно еды. Но первые пару дней тут я дергалась от любого громкого звука или проезжающей мимо машины. Моя мать не захотела выезжать из Киева и осталась. Киев бомбят, но у нее на районе вроде бы все спокойно. Каждое утро я проверяю, что там происходит и со стыдом испытываю облегчение, что попали в какой-то другой дом.
Я родилась и все свои 29 лет прожила в Киеве. Несмотря на то, что я полностью ощущаю себя украинкой, русский всегда был моим основным языком, на нем я общалась с близкими, читала книги, смотрела кино. Даже когда начались все эти события на востоке моей страны в 2014-м, это никак не влияло на мое отношение к русскому населению, везде есть плохие и хорошие люди.
Сейчас, наверное, это поменялось. Это не значит, что хорошие люди в России пропали, нет. Но есть вот это ощущение, что они все это допустили. Я все еще не испытываю ненависти. Но больше не хочу никого защищать».
#женщиныукраины
«Я проспала начало войны, если честно. Мы договорились с другом встретиться в четверг 24-го в кофейне и поработать оттуда. А утром я получила от него сообщение, что, видимо, планы поменялись. Я не сразу поняла, что произошло. Пошла смотреть новости, а там война. И шок. Теперь мы шутим, что у нас украли четверг.
Не так давно я уволилась, поэтому находилась в поиске новой работы. На тот день у меня были запланированы два интервью, а потом была запись на массаж. Так смешно сейчас вспоминать, как я до последнего думала, может, ничего не отменится и день все-таки пройдет как задумано?
А потом начались переписки, созвоны. Новости отовсюду. Первый день я не помню. Потом я заклеила окна скотчем и вечером завешивала их пледом и одеялом. У меня рядом с домом не было нормальных убежищ, поэтому две ночи я спала в душевой (у меня нет ванны). Набрасывала туда пледов и спала калачиком. Сирены тогда у меня на районе еще не орали, но все равно было очень страшно.
Так продолжалось пару дней, а потом друг забрал меня вместе с кошками в поселок в Киевской области, четко между Бучей и Васильковым. Каждый день я просыпалась, занималась своими делами и засыпала под звуки взрывов и летающих туда-сюда истребителей. В какой-то момент они начали мне сниться, или я просто слышала их сквозь сон?
После одной из ночей, когда обстрелы были особенно интенсивными и ночью стало светло как днем, мы решили уезжать. Утром я прочитала в новостях, что осколки ракеты упали на участок неподалеку. Стало понятно, что безопасность здесь мнимая.
Сейчас я нахожусь в Ивано-Франковске, это запад Украины. Тут все спокойнее, и воздушные сирены не кричат каждый час, как в Киеве. Нас приютили родственники друга. Я понимаю, насколько мне повезло, ведь у меня есть отдельная комната, горячая вода и магазины рядом, в которых полно еды. Но первые пару дней тут я дергалась от любого громкого звука или проезжающей мимо машины. Моя мать не захотела выезжать из Киева и осталась. Киев бомбят, но у нее на районе вроде бы все спокойно. Каждое утро я проверяю, что там происходит и со стыдом испытываю облегчение, что попали в какой-то другой дом.
Я родилась и все свои 29 лет прожила в Киеве. Несмотря на то, что я полностью ощущаю себя украинкой, русский всегда был моим основным языком, на нем я общалась с близкими, читала книги, смотрела кино. Даже когда начались все эти события на востоке моей страны в 2014-м, это никак не влияло на мое отношение к русскому населению, везде есть плохие и хорошие люди.
Сейчас, наверное, это поменялось. Это не значит, что хорошие люди в России пропали, нет. Но есть вот это ощущение, что они все это допустили. Я все еще не испытываю ненависти. Но больше не хочу никого защищать».
#женщиныукраины
❤655😢222👍76🤔12😁3