Сначала в бездну
свалился стул,
потом — упала
кровать,
потом — мой стол.
Я его столкнул
сам. Не хочу скрывать.
Потом — учебник
«Родная речь»,
фото, где вся семья.
Потом четыре стены
и печь.
Остались пальто и я.
Прощай, дорогая.
Сними кольцо,
выпиши вестник мод.
И можешь плюнуть
тому в лицо,
кто место мое займет.

Иосиф Бродский.

Выдающийся, на мой взгляд, снимок Бориса Кудрякова.
Солнечный свет, цвет одежд, расположение фигур относительно выемки в стене, ну и общая атмосфера - здесь все прекрасно.

К трем часам Дунин почувствовал, что голоден, и, не надев пиджака, в пальто, накинутом на рубаху, пересек трамвайный путь. Он прошел два квартала и в доме семнадцать, где помещалось кафе, стоя за мраморным столиком на слякотном грязном полу, стал обедать.
Сначала он съел порцию трески в томате, а после сосиски, почему-то пахнувшие противогазом. Но Дунин этого не замечал. «Милая, – думал он, милая, добрая Леля!»
Он был все-таки одиноким и остро это иногда ощущал.

Фрагмент рассказа Владимира Арро, книжка «Поиски стиля». Узнаваемый стиль ленинградской прозы - лапидарно, сдержанно, реалистично. Плюс точность в деталях (мраморный столик, сосиски с запахом противогаза).
Убрать одну фразу - про милую, добрую Лелю - и будет идеально. Но это дело автора, все же.

Стихи Уфлянда - это, конечно, что-то.

Ореолом решимости
окружена,
вдоль больничной
ограды, где гуляют
калеки,
в тот день
от кого-то ушла жена.
И пошла к другому.
Его коллеге.

По дороге купила
и ела мороженое,
от улицы взгляда
не отрывая.
Отвергнув место,
учтиво предложенное,
ехала на площадке
трамвая.

Случайно разговор
о себе подслушала:
«Лет девятнадцать.
Больше не дашь».
Открыла сумочку
и обнаружила,
что потеряла губной
карандаш.

1958.

Тут такое дело. Я создал канал, где будут мои впечатления о фильмах, музыке, о жизни в Петербурге, о книжках, обо всем (наверное). Так много всего вокруг. Подписывайтесь. Вот ссылка.

В качестве иллюстрации кадр из фильма «Автора! Автора!». Прекрасное кино.