Я приехал в Венецию чуть позже прочих киноманов, но уже посмотрел немало примечательного. Глубокой ночью попал на настоящий midnight movie — «Орфей» по комиксу великого Дино Буццати. С утра, толком не выспавшись, побежал на 3D панорамный фильм «На другой Земле», снятый в Гонконге по этюдам Уэйна Макгрегора, — голограммы его танцоров проникли в самую гущу зрителей. Конечно же, не пропустил «Дневники Одзу», а сейчас иду на «Головокружение Ким Новак».

Здесь есть кинозал прямо в лагуне, и там показывают фильмы для тех, кто приплывает на лодках. Короче говоря, отдыхать будем в следующей жизни.

Режиссер Александр О. Филипп в детстве увидел фильм Хичкока «Головокружение» и заметил, что бордовые обои в ресторане, по которому идет Ким Новак, точно такие же, как в его гостиной. С этого началась его фиксация на актрисе (не так ли рождаются серийные убийцы?), и теперь он снял фильм «Головокружение Ким Новак».

Новак давно бросила ненавистный Голливуд и отдалась живописи: рисует мистические портреты своей покойной бабушки в вихре разноцветных штрихов. Большая часть ее пожитков сгорела в двух калифорнийских пожарах, но фотоальбомы и гардероб уцелели, и кульминация фильма – появление серого костюма, в котором героиня и ее двойница ходили в «Головокружении». Oh my Gosh! — восклицает Новак, извлекая знаменитый костюм из коробки, и нам остается только повторить эти слова.

Фильм начинается с жалоб Новак на старость и болезни, но это не помешало ей прилететь в Венецию на премьеру и продемонстрировать искусство пластических хирургов. Вот так она выглядит в свои 92 года. Могла бы быть моей внучкой.

Я фотографировал постер нового фильма Беллоккьо, и в эту секунду из-за него появился человек как будто в такой же маске и в штанах цвета попугая. Так жизнь пародирует искусство (или наоборот).

В 1882 году, когда англичане принялись бомбить Александрию, семья Константиноса Кавафиса бежала в Константинополь, и там юный поэт начал вести дневник под названием «Константинополиада». Эта тетрадь и другие юношеские сочинения Кавафиса стали основой проекта Constantinopoliad, который показывают на Венецианском фестивале.

Использую идиотское слово «проект», потому что это не фильм, а небывалый жанр — книга, в которую вставлены камни, обточенные водой, слайды (на одном – скелет дельфина), рисунки, фрагменты рукописей и даже неопубликованный рассказ Кавафиса. Читать книгу нужно под руководством автора, которая называет себя Sister Sylvester, а свой жанр — визуальным эссе. В «Константинополиаде» сплетаются многочисленные линии — от греко-турецкого обмена населением до судьбы астронома, который перед смертью сжег свой архив. Ну и, конечно, любовная жизнь К., который в Константинополе завел роман со своим кузеном.

Странное впечатление: экрана нет, час сидишь за столом в наушниках и листаешь книгу, но кажется, что посмотрел грандиозный фильм.

(Константинопольский период отражен и в известном байопике Смарагдиса «Кавафис» (1996), и я помню, как греки в зале хохотали и свистели, изрядно меня шокировав. Нет пророка в своем отечестве!)

Перед вами кадр из Un film fatto per Bene, лучшего фильма Венецианского кинофестиваля. Слишком хорошего для того, чтобы получить хоть какие-то награды, но гениальный Франко Мареско в них не нуждается, поскольку — вслед за Селином и Кармело Бене — презирает киноиндустрию и человечество в целом.

На фестивале был и еще один безумный (но по-другому) фильм — пятичасовой эпос Сокурова, и я решил его не рецензировать, поскольку не располагаю инструментами для оценки. Зато написал о других премьерах, и вот здесь вы обнаружите мой отчет. Внутри есть небольшое интервью с Настей Коркия, получившей премию «Лев будущего» (красивое название!)

Антон Брукнер на старости лет все пересчитывал — от окон в домах до листьев на деревьях. Девятая симфония идеально соответствует нынешнему моменту, когда весь мир бесповоротно спятил, и я, конечно, побежал ее послушать — благо, у нас тут фестиваль Dvořákova Praha и по городу мечутся лучшие дирижеры гибнущей Европы.

Да, приближается колоссальная катастрофа, сродни той, что разрушила Рим. И этот брукнеровский лейтмотив, как будто тысяча чертей катится с горы, только подкрепляет эсхатологические мысли. Смешно, что я вырос среди гуннов с их Аллой Пугачевой, сбежал от них, но это бегство оказалось призрачным, потому что спастись в принципе невозможно. Как гениально заметил Фолькер Мерц, Освенцим не был освобожден, а просто так расширился, что его узниками оказались абсолютно все.

Я, как Алла Пугачева, никому не завидую, но все же есть один человек, способный пробудить во мне столь низменное чувство.

Это автор инстаграма Czech Mushrooms — имени я его не знаю, поэтому называю просто Чешский Грибник. В своем деле он достиг высот изысканности — волнушки в его корзине похожи на алансонское кружево, лисички — на пламя пасхальных свечей, а красоте боровиков позавидовала бы Афродита.

Да и сам Чешский Грибник хорош собой — молодой хипстер со стаффордширским терьером.

И вот в ноябре прошлого года ЧГ умолк. Его инстаграм не обновляется уже 10 месяцев, и сообщения поклонников остаются без ответа.

Но самое странное — вместе с ним исчезли грибы. В этом году я не нашел ни одного — леса драматически пусты.

Как истолковать эту коллизию? Возможно, предмет моей зависти шагнул в потустороннее царство и забрал грибы с собой, как гаммельнский крысолов доверчивых детей?