Русские по всей Америке https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D0%BC_(%D0%A1%D0%B2%D0%B5%D0%B6%D0%B5%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9)
Wikipedia
Серафим (Свежевский)
Архиепископ Серафи́м (в миру Константин Николаевич Свежевский; 14 августа 1899, Проскуров, Подольская губерния — 13 сентября 1996, Новодивеевский монастырь, Нануэт, штат Нью-Йорк, США) — архиерей Русской Православной Церкви Заграницей, архиепископ Каракасский…
А в заключение, позвольте, мистер Уэллс, напомнить вам: вас же самих.
Знаете, что такое большевики? Не люди, не звери и даже не диаволы, а ваши «марсиане». Сейчас не только в России, но и на всей земле происходит то, что вы так гениально предсказали в «Борьбе миров». На Россию спустились марсиане открыто, а тайно подпольно кишат уже везде.
Самое страшное в большевиках не то, что они превзошли всякую меру злодейств человеческих, а то, что они существа иного мира, их тела — не наши, их души — не наши. Они чужды нам, земнородным, неземною, трансцендентною чуждостью.
Вы, мистер Уэллс, их знаете лучше, чем кто-либо. Вы знаете, что торжество марсиан — гибель не только моего и вашего отечества, но и всей планеты Земли.
Так неужели же вы — с ними против нас?
(Мережковский - Уэллсу, Последние новости (Париж). 1920. 3 декабря)
Знаете, что такое большевики? Не люди, не звери и даже не диаволы, а ваши «марсиане». Сейчас не только в России, но и на всей земле происходит то, что вы так гениально предсказали в «Борьбе миров». На Россию спустились марсиане открыто, а тайно подпольно кишат уже везде.
Самое страшное в большевиках не то, что они превзошли всякую меру злодейств человеческих, а то, что они существа иного мира, их тела — не наши, их души — не наши. Они чужды нам, земнородным, неземною, трансцендентною чуждостью.
Вы, мистер Уэллс, их знаете лучше, чем кто-либо. Вы знаете, что торжество марсиан — гибель не только моего и вашего отечества, но и всей планеты Земли.
Так неужели же вы — с ними против нас?
(Мережковский - Уэллсу, Последние новости (Париж). 1920. 3 декабря)
Дело просто: в Кремле сидят супер-чикагские бандиты, а у Вас, пардон, благодушные размазни. Однако, думаю, что как эти Ваши размазни не вели себя размазнями с чикагскими бандитами, они в итоге все же рассадили бандитов по электрическим стульям, и Алькапоне и Дилингера как явления не стало. То же, не только надеюсь, но и убежден, будет и с «мощью коммунизма».
(Георгий Иванов - Гулю, 1957)
(Георгий Иванов - Гулю, 1957)
«<…> брак (не брак, а это надо назвать как-нибудь иначе, надо приискать или придумать слово), пока – брак А. Тютчевой с Аксаковым поразил меня, как одно из самых странных психологических явлений. Я думаю, что ежели от них родится плод мужского рода, то это будет тропарь или кондак, а ежели женского рода, то российская мысль, а, может быть, родится существо среднего рода – воззвание или т. п. – Как их будут венчать? и где? В скиту? в Грановитой палате или в Софийском соборе в Царьграде? Прежде венчания они должны будут трижды надеть мурмолку и, протянув руки на сочинения Хомякова, при всех депутатах от славянских земель произнести клятву на славянском языке. Нет, без шуток, что-то неприятное, противуестественное и жалкое представляется для меня в этом сочетании. Я люблю Аксакова. Его порок и несчастье – гордость, гордость (как и всегда), основанная на отрешении от жизни, на умственных спекуляциях. Но он еще был живой человек. Я помню, прошлого года он пришел ко мне и неожиданно застал нас за чайным столом с моими belles soeurs. Он покраснел. Я очень был рад этому. Человек, который краснеет, может любить, а человек, который может любить, – всё может. После этого я разговорился с ним с глазу на глаз. Он жаловался на сознание тщеты и пустоты своего газетного труда. Я ему сказал: “Женитесь. Не в обиду вам будь сказано, я опытом убедился, что человек неженатый до конца дней мальчишка. Новый свет открывается женатому”. Вот он и женился. Теперь я готов бежать за ним и кричать: я не то, совсем не то говорил»
(Толстой - в письме тетке)
(Толстой - в письме тетке)
Когда началась война, отозванный из Москвы Шуле был назначен начальником печати Восточного фронта. Он ездил по лагерям военнопленных и освобождал писателей, мечтая превратить Смоленск в литературный (антикоммунистический) центр.
Как член нацистской партии, Шуле смотрел на русских свысока. Это был всесторонне образованный, молодой, энергичный немец-патриот. От подчиненных требовал усердия и добросовестности. Освобожденных им писателей нередко распекал так, как распекает строгий, требовательный хозяин нерадивых служащих. Своей уничтожающей руганью Шуле доводил до слез многих маститых литераторов. Когда писатель начинал плакать, зондер-фюрер дружески хлопал плачущего по плечу и угощал его конфетой.
Как член нацистской партии, Шуле смотрел на русских свысока. Это был всесторонне образованный, молодой, энергичный немец-патриот. От подчиненных требовал усердия и добросовестности. Освобожденных им писателей нередко распекал так, как распекает строгий, требовательный хозяин нерадивых служащих. Своей уничтожающей руганью Шуле доводил до слез многих маститых литераторов. Когда писатель начинал плакать, зондер-фюрер дружески хлопал плачущего по плечу и угощал его конфетой.
"Утром была там случайной свидетельницей. При мне и началось... Кучки парней и мужиков рассыпались по саду в направлении к дому. Кучка девок и баб, пересмеиваясь, толпилась у открытых настежь ворот. Две или три пустые телеги стояли подле них в ожидании... А на террасе в саду уже стучат топоры и звенят разбитые стекла. В кучке девок и баб слышатся смех и задорные окрики. "Что, небось не взломать? А еще хвастался - всех, мол, дюжее!"...
В Тригорском, действительно, зажигают костры и внутри, и снаружи. Целые хороводы носятся там вокруг костров, держась за руки и распевая какие-то дикие, разудалые песни. Крыша занимается, из труб вырывается дымное пламя, искры снопами разлетаются в воздухе. Дом уже весь сквозной, пронизан огнями и напоминает какую-то адскую клетку... Как бесы снуют там зловещие черные тени... Не хватает духу смотреть. Но отец Александр "не выносится". Он приютил у себя старушку баронессу с семьей ее слуг, сторожит всю ночь дом, и никто не является поджигать его. Тригорское догорает... Мы ложимся, не раздеваясь, в ожидании судьбы..."
Варвара Васильевна Тимофеева (Починковская).
В Тригорском, действительно, зажигают костры и внутри, и снаружи. Целые хороводы носятся там вокруг костров, держась за руки и распевая какие-то дикие, разудалые песни. Крыша занимается, из труб вырывается дымное пламя, искры снопами разлетаются в воздухе. Дом уже весь сквозной, пронизан огнями и напоминает какую-то адскую клетку... Как бесы снуют там зловещие черные тени... Не хватает духу смотреть. Но отец Александр "не выносится". Он приютил у себя старушку баронессу с семьей ее слуг, сторожит всю ночь дом, и никто не является поджигать его. Тригорское догорает... Мы ложимся, не раздеваясь, в ожидании судьбы..."
Варвара Васильевна Тимофеева (Починковская).
"21 января (9 января) [1892]. (...) Рассказывал [Минский], что позавчера, на обеде у новостийцев, сильно пьяный Далматов избил не менее пьяного Мамина; в общей неразберихе он наносил удары вслепую и орал: «Ужас! Не вижу, кого я бью, какой он национальности!»"
Федор Федорович Фидлер (Фридрих Людвиг Конрад Фидлер, 1859 — 1917), https://prozhito.org/
Федор Федорович Фидлер (Фридрих Людвиг Конрад Фидлер, 1859 — 1917), https://prozhito.org/
prozhito.org
Центр «Прожито»
Центр «Прожито» ЕУСПб создает цифровой архив личных документов из частных собраний. Материалы оцифровываются силами участников-волонтеров, к сообществу которых может присоединиться каждый.