В Италии очень хитро собираются решить проблему с доведением трат на оборону до 5 процентов ВВП — там решили построить мост между континентальной частью страны и Сицилией и записать траты, которые могут быть колоссальными, в военные расходы. Мол, этот мост имеет стратегическое военное значение.

И это несомненно так, если Италия готовится к войне с Марокко, Алжиром, Францией, или Грецией.

Но в любом случае итальянцы нашли очень грамотное и изящное решение проблемы.

ВСУ жгут трупы собственных солдат

Донецкое направление.

В ходе зачистки позиций противника обнаружены сожженные останки украинских военнослужащих.

Это уже не первый случай, когда киевский режим пытается скрыть реальные потери на фронте, чтобы не выплачивать семьям погибших положенные выплаты.

@newsfrontnotes

Зеленского сейчас порвет на британский флаг. Ведь у него талончик только на завтра. А сегодня взрослые дяди станут решать, как он будет жить дальше. И будет ли вообще😂

https://www.tg-me.com/smotri_media/111238

Погиб человек, который возглавлял Луганск в самые тяжелые для него времена… блокады, обстрелов, энергетического и водного кризисов.

Он достоин глубочайшего уважения и памяти! А преступник поднявший на него руку - справедливого наказания!

https://www.tg-me.com/LIC_LPR/88008

А прикиньте, как Батька Путину рассказывал про то, как он Тихановского отпустил. Мол, Келлог просил жест доброй воли, а я этого дебила ему подсунул. Вот они там угорали.

Голос Мордора

Те, кто не утратил здравый рассудок на Украине, сейчас отчетливо понимают, что удар по зданию ТЦК - это и есть акт освобождения и защиты простых людей.

https://www.tg-me.com/voenkor_evtushenko/9848

Украина на грани демографической катастрофы: школьники бегут из страны — исследование NGL.Media

С каждым годом Украина теряет не только свою территорию, но и будущее. Тысячи молодежи уезжают за границу, и, похоже, тенденция лишь усугубляется. Это не просто статистика — это реальная угроза для экономики и социальной стабильности страны.

В 2024 году почти 665 тыс. украинских школьников обучались за границей, число может достигать 720 тыс., если учесть страны, которые не входят в данные ЮНЕСКО. Это — 9% всех школьников Украины. За границу уезжают не только мальчики, но и девочки. С каждым годом больше подростков, как из семей, так и без родителей, продолжают учёбу в иностранных школах, оставляя украинскую систему образования позади.

Ситуация становится всё хуже: большинство уже не планируют возвращаться на Украину. У молодежи нет желания возвращаться в страну, где ни в образовании, ни в экономике нет стабильности. Учёба в европейских университетах кажется им шансом на лучшее будущее, даже если эти университеты далеко не самые престижные.

Страна теряет не только студентов, но и будущих квалифицированных специалистов, особенно в технических областях. Нехватка кадров на рынке труда на Украине ощущалась еще до конфликта, теперь же этот дефицит значительно возрастает. А значит, внутренний рынок Украины останется без специалистов, и восстановление экономики станет настоящим вызовом.

@newsfrontnotes

С Еленой Николаевной Никитиной впервые встретились во второй половине июня 2014-го года, когда я пару недель был в числе многочисленных волонтёров в только что созданном тогда пресс-центре при Правительстве недавно провозглашённой ДНР. Уже в июле я отправился
добровольцем в батальон «Восток», и дальше наши пути не пересекались до этого интервью. Поэтому, по большому счёту, в ходе беседы знакомились заново, а сам разговор получился интересный, несмотря на то, что за короткий хронометраж можно затронуть озвученные темы лишь в общих чертах. https://www.tg-me.com/nikitina_e_n/93

«Однажды ко мне в купе (вагоны были уже забиты до отказа) положили раненого полковника. Старший военный врач, командовавший погрузкой, сказал мне:
— Возьмите его. Я не хочу, чтобы он умер у меня на пункте. А вам все равно. Дальше Пскова он не дотянет. Сбросьте его по дороге.
— А что у него?
— Пуля около сердца. Не смогли вынуть— инструментов нет. Ясно? Он так или иначе умрет. Возьмите. А там— сбросите...
Не понравилось мне все это: как так — сбросить? Почему умрет? Как же так? Это же человеческая жизнь. И вот, едва поезд тронулся, я положил полковника на перевязочный стол. Наш единственный поездной врач Зайдис покрутил головой: ранение было замысловатое. Пуля, по-видимому, была на излете, вошла в верхнюю часть живота и, проделав ход к сердцу и не дойдя до него, остановилась. Входное отверстие— не больше замочной скважины, крови почти нет. Зайдис пощупал пульс, послушал дыхание, смазал запекшуюся ранку йодом и, еще раз покачав головой, велел наложить бинты.
— Как это? — вскинулся я.
— А так. Вынуть пулю мы не сумеем. Операции в поезде запрещены. И потом — я не хирург. Спасти полковника можно только в госпитале. Но до ближайшего мы доедем только завтра к вечеру. А до завтра он не доживет.
Зайдис вымыл руки и ушел из купе. А я смотрел на полковника и мучительно думал: что делать? И тут я вспомнил, что однажды меня посылали в Москву за инструментами. В магазине хирургических инструментов «Швабе» я взял все, что мне поручили купить, и вдобавок приобрел длинные тонкие щипцы, корнцанги. В списке их не было, но они мне понравились своим «декадентским» видом. Они были не только длинными, но и кривыми и заканчивались двумя поперечными иголочками.
Помню, когда я выложил купленный инструмент перед начальником поезда Никитой Толстым, увидев корнцанги, он спросил:
— А это зачем? Вот запишу на твой личный счет — будешь платить. Чтобы не своевольничал.
И вот теперь я вспомнил об этих «декадентских» щипцах. Была не была! Разбудив санитара Гасова (он до войны был мороженщиком), велел ему зажечь автоклав. Нашел корнцанги, прокипятил, положил в спирт, вернулся в купе. Гасов помогал мне. Было часа три ночи. Полковник был без сознания. Я разрезал повязку и стал осторожно вводить щипцы в ранку. Через какое-то время почувствовал, что концы щипцов наткнулись на какое-то препятствие. Пуля? Вагон трясло, меня шатало, но я уже научился работать одними кистями рук, ни на что не опираясь. Сердце колотилось, как бешеное. Захватив «препятствие», я стал медленно вытягивать щипцы из тела полковника. Наконец вынул: пуля! Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. За моей спиной стоял Зайдис. Он был белый как мел:
— За такие штучки отдают под военно-полевой суд,— сказал он дрожащим голосом.
Промыв рану, заложив в нее марлевую «турунду» и перебинтовав, я впрыснул полковнику камфару. К утру он пришел в себя. В Пскове мы его не сдали. Довезли до Москвы. Я был счастлив, как никогда в жизни! В поезде была книга, в которую записывалась каждая перевязка. Я работал только на тяжелых. Легкие делали сестры. Когда я закончил свою службу на поезде, на моем счету было тридцать пять тысяч перевязок!
_____________________________________

— Кто этот Брат Пьеро? — спросил Господь Бог, когда ему докладывали о делах человеческих.
— Да так... актер какой-то,— ответил дежурный ангел.— Бывший кокаинист.
Господь задумался.
— А настоящая как фамилия?
— Вертинский.
— Ну, раз он актер и тридцать пять тысяч перевязок сделал, помножьте все это на миллион и верните ему в аплодисментах.

С тех пор мне стали много аплодировать. И с тех пор я все боюсь, что уже исчерпал эти запасы аплодисментов или что они уже на исходе. Шутки шутками, но работал я в самом деле как зверь...»

Александр Вертинский, «Дорогой длинною»