Грех не вспомнить икону книжного маркетинга, когда есть повод - Марк З. Данилевский выпускает новую книгу, но готовит почву в своем стиле: загадочно, манипулятивно, требуя авансом.

Еще в прошлом году он обмолвился о завершении своего седьмого черновика, который ушел к корректору (да, даже топовые писатели прогоняют свои опусы через корректоров - и по нескольку раз), а теперь вот выкладывает такие слоганы:

БУДЬ ПЕРВЫМ. НИ ОПИСАНИЯ, НИ НАЗВАНИЯ.

ПРИМИ РИСК.

ЗАБЕРИ ДОМОЙ ТО, О ЧЕМ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ.

ЭТО КАК СВИДАНИЕ ВСЛЕПУЮ.

За 40 долларов, 1200+ страниц и в октябре. Но смотрящие за МЗД уже уяснили, что это будет вестерн (с буквами в форме лошадок, естественно), а еще есть шутливая (?) теория, что он написан без буквы G. СеZон шуток открыт!

Намедни в Азбуке анонсировали возвращение "Шума и ярости" Фолкнера в каноничном переводе Осии Сороки, совсем недавно доступном только у букинистов — причина же одновременного присутствия Фолкнера у двух издательств в разных переводах проста — "Шум и ярость" теперь в паблик домене, а значит издавать его может кто угодно и как угодно. Акцентирование на как угодно не случайно — теперь, минуя разборки с правообладателями переводов и оригинального текста, можно наконец осуществить задумку автора и принести ее на подносе к голодному до типографических излишеств читателю.

Речь о разноцветном издании "Шума и ярости".

Сдав финальную версию своей самой знаменитой книги, Фолкнер сильно беспокоился о том, как будут переданы на бумаге переплетающиеся потоки мыслей Квентина и рваное сознание Бенджи. Компромиссным вариантом оказалось использование курсива, что, все равно, сильно затрудняло чтение для привыкших к линейности читателей, которым даже Джойс еще не дал схожую по конструкции головоломку. Так вот, до компромисса было куда более нестандартное решение - использовать 14 разных цветов для маркировки всех временных линий книги. На такую радикальщину от неизвестного писателя даже подписалось одно издательство, которое тут же осело от тягот Великой Депрессии. Вот и пришлось довольствоваться тем, что мы имеем сейчас.

Но были на свете люди, не оставившие надежду и оценившие финансовый потенциал подобного издания — в 2014 британцы Folio Society выдали "Шум и ярость" по заветам Фолкнера за много денег и на этом история закончилась. Бюджетную версию можно лицезреть на фото выше.

Тогда распыление красотой остановили правообладатели, теперь же этот процесс не остановить никому.

И что, кто сорвется сделать это на русском и ублажить дух писателя?

Кино на вечер:
Джоан Дидион: Центр не выдержит / Joan Didion: The Center Will Not Hold

И немного мотивации для просмотра:

В писательском мире Дидион совершила близкое к невозможному — пришла к почитанию коллег через глянец и широкую популярность, а не наоборот. Ее культ громаден, всесторонен даже после смерти — покажите ее даме сердца, скорее всего она знает Дидион по фотосессии от Celine, а под названием ее самой популярной книги в Амазоне нескромно красуется плашка Best of Booktok.

Но если непокорный книжный археолог возжелает доказательств уважения к трудам невротичной крошечной леди у тех, кто постарше, то в груде целлюлозы встретит самых неожиданных мужей: Кормака с восторгами от ее ранних сборников, Гэддиса, свободно цитирующего и включающего ее прозу в студенческую программу. Причин тому немного, но они перекрывают семечные кульки достоинств, которые старательно выискивают критики у юных героев, маскируя вторичность и черты почившего поколения.

However, идя вверх по течению к истокам карьеры Дидион, не каждый сможет прорваться сквозь диковинные обороты ее ранних эссе, чему свидетельствуют треды негодования на реддите — такова доля новатора. Наряду с Герром и Томпсоном, Дидион перекапывала задубевшее поле журналистики, выдавая стиль, даже спустя 50 лет звучащий громобойно, мелодично и свежо на фоне новых норм слова. Прочтите вслух начало ее программного эссе:

The center was not holding. It was a country of bankruptcy notices and public-auction announcements and commonplace reports of casual killings and misplaced children and abandoned homes and vandals who misplaced even the four-letter words they scrawled.

И то же самое на русском — без ритма, но со стенами домов!

Основа расшатывалась. Страну захлестнула волна уведомлений о банкротстве и объявлений о публичных торгах; сообщения о бытовых убийствах, пропавших без вести детях и брошенном жилье стали обычным делом, а вандалы писали с ошибкой слова из четырех букв на стенах домов.

Но я тут не чтоб пожурить да отчитать указательным пальчиком, а ради восхищения богиней, взрастившей не только поколение журналистов, но и летописцев собственного горя.

Хабиб Нурмагомедов когда-то сказал, что ни у кого не бывает двух пиков. Не знаю, насколько актуально гендерное покрытие этого утверждения, но Дидион нарушила эту спортивную аксиому — в 2005 году она выпустила разогретые на недавней смерти мужа мемуары “Год магического мышления”, сражающие неловкой интимностью переживания и одновременно близостью к каждому человеку, не выведенному в пробирке — что значит внезапная потеря близкого? Как ее пережить? И можно ли? Судя по тому, что за ее мужом скончалась и приемная дочь Кинтана (однокурсница Брета Истона Эллиса, между прочим) — существовать все же можно, но неподъемная ноша потушила ее творческий огонь, ибо если всю жизнь живешь в оке циклона, то рано или поздно его ветви заденут тебя.

И все же, несмотря на фантастический успех дидионовского автофикшна, медаль от Барака Обамы и попадание в фавориты Лили-Роуз Депп, недоброжелатели обвиняли Дидион в писательской нечистоплотности, включая лелеяние и смакование своих и чужих страданий, что еще с 60-х раскрутило не одну турбину хранителей высокой морали: включите фильм, посмотрите на огонь в ее глазах при рассказе о пятилетке, накачанной кислотой… Но стойте, не должен ли писатель быть бесстрашным, прежде всего с самим собой — не этого ли добивались Фолкнер, Достоевский? Дидион — именно такая, дива ушедшего вида, сильная стилем, посылом, характером и ненамеренно безжалостная к себе. Такой дар пободен мидасовскому — пусть все, чего ты коснешься станет золотым, но как ты будешь есть? Вот и Дидион пишет, что писатели — люди вся жизнь которых с самого рождения омрачена вечным предчувствием потери.

А чтобы вы не приуныли от горечи упущения большого балагана, поделюсь новостью — этим апрелем издательство Knopf выпустит дневники Дидион 1999 года, за 4 года до смерти ее мужа — приквел к первой части, как пошутили бы безбожные зумеры. Автограф сессий, естественно, не будет, но когда боги спускались на бренную землю ради росчерков?

Джемс Джойс — Дублинцы
Художественная литература, 1937, 328 страниц.
Перевод под редакцией И. А. Кашкина, тираж 10 000 экз.
Надо полагать, это и есть первое полноценное издание Джойса на русском. Зеленая красота.