«Написал, прожил, сотри»
Наверное, мне нужно было родиться в век без интернета — когда чувства проносились от самого сердца до кончиков пальцев, и в томительном ожидании ответного письма было нечто сакральное и невыносимо трепетное.
Я всё время говорю, что я выученный экстраверт. Не выбери я свою профессию — копалась бы в огороде, баклажаны с хурмой бы выращивала, прямо как в детстве. Всяко лучше, чем отправлять письма по аутлук.
Письменность на кириллице я освоила в пять, латиницу — позже, в семь. Говорят, выпускники узбекских школ за счёт этого легче схватывают английский, но я бы поспорила.
Помнится, в детстве были отвратительные открытки — тонкие такие, с избыточным глянцем и избыточной желтизной. Стоит чуть сильнее надавить ручкой — и вот тебе либо пиздюлей за испорченную бумагу, либо тётино ворчливое «гав-гав».
Сейчас я всё так же аккуратно, как учила тётя Рая, пишу длинными рисинками. Как сейчас помню бесконечный процесс колдовства над прописями, вот тогда-то, и видимо, возникла моя страсть писать открытки и валентинки.
И вот она я, спустя много-много лет — сижу в деловой части «Риксоса» и пишу: «Дорогая Гульнара… тра-та-та». Понимаю, что это «тра-та-та» займёт вечность — я думаю над каждым словом по много-много минут. В итоге решаю: заберу открытки с собой.
Уважать нужно бумагу, думала я сегодня. И читателя. Иногда моя дотошность заканчивается клочьями, но, к счастью, нынче открытки не такие отвратительные, как раньше, — рвутся как-то с достоинством, знаете ли.
Однажды я так сильно влюбилась, что привозила мистеру Архитектуру открытки из каждого музея, из каждого прикольного места, где бывала. Не все они были доставлены и поставлены на его брутальный рабочий стол.
Вообще, их было так много, что мы не успевали увидеться, чтобы я отдала их в хронологическом порядке. А мне это было почему-то важно.
От трепета я задерживала дыхание, когда собиралась писать, и когда красивые слова наконец складывались в красивое предложение — хвалила себя за предусмотрительность: я заранее купила несколько одинаковых открыток, чтобы иметь право на ошибку.
Сомневаюсь, что он до сих пор хранит эти карточки. Но, может быть, я и тут дала себе право на ошибку — писать трепетные письма не тому. Так тоже бывает.
#вечернийтвитор
Наверное, мне нужно было родиться в век без интернета — когда чувства проносились от самого сердца до кончиков пальцев, и в томительном ожидании ответного письма было нечто сакральное и невыносимо трепетное.
Я всё время говорю, что я выученный экстраверт. Не выбери я свою профессию — копалась бы в огороде, баклажаны с хурмой бы выращивала, прямо как в детстве. Всяко лучше, чем отправлять письма по аутлук.
Письменность на кириллице я освоила в пять, латиницу — позже, в семь. Говорят, выпускники узбекских школ за счёт этого легче схватывают английский, но я бы поспорила.
Помнится, в детстве были отвратительные открытки — тонкие такие, с избыточным глянцем и избыточной желтизной. Стоит чуть сильнее надавить ручкой — и вот тебе либо пиздюлей за испорченную бумагу, либо тётино ворчливое «гав-гав».
Сейчас я всё так же аккуратно, как учила тётя Рая, пишу длинными рисинками. Как сейчас помню бесконечный процесс колдовства над прописями, вот тогда-то, и видимо, возникла моя страсть писать открытки и валентинки.
И вот она я, спустя много-много лет — сижу в деловой части «Риксоса» и пишу: «Дорогая Гульнара… тра-та-та». Понимаю, что это «тра-та-та» займёт вечность — я думаю над каждым словом по много-много минут. В итоге решаю: заберу открытки с собой.
Уважать нужно бумагу, думала я сегодня. И читателя. Иногда моя дотошность заканчивается клочьями, но, к счастью, нынче открытки не такие отвратительные, как раньше, — рвутся как-то с достоинством, знаете ли.
Однажды я так сильно влюбилась, что привозила мистеру Архитектуру открытки из каждого музея, из каждого прикольного места, где бывала. Не все они были доставлены и поставлены на его брутальный рабочий стол.
Вообще, их было так много, что мы не успевали увидеться, чтобы я отдала их в хронологическом порядке. А мне это было почему-то важно.
От трепета я задерживала дыхание, когда собиралась писать, и когда красивые слова наконец складывались в красивое предложение — хвалила себя за предусмотрительность: я заранее купила несколько одинаковых открыток, чтобы иметь право на ошибку.
Сомневаюсь, что он до сих пор хранит эти карточки. Но, может быть, я и тут дала себе право на ошибку — писать трепетные письма не тому. Так тоже бывает.
#вечернийтвитор