Говоришь, нынешние из окон не кидают? А надо кидать. Вот именно как раньше делали — руки-ноги вязать и головой вниз на шпалы. Публично. Тогда и чай будет сладкий и вежливость в коридоре.

Жёлтая Стрела

Вдруг я с изумлением понял, что друзья и есть на самом деле наши главные враги. Это сделалось так ясно и очевидно, что я засмеялся. Друзья – просто соперники, поставленные жизнью совсем близко. Часовые нашей судьбы, внимательно следящие за каждым нашим шагом. Мы соревнуемся с ними и пытаемся их превзойти – при каждой встрече, в каждом разговоре и даже обмене взглядами, а они пытаются обогнать нас, и мы сверяем свои удачи и неудачи друг по другу…

КГБТ

Так уж устроен этот мир, что на все вопросы приходится отвечать посреди горящего дома.

Чапаев и Пустота

…построю лабиринт, в котором смогу затеряться с тем, кто захочет меня найти…

Шлем ужаса

Когда в реальном мире рушатся какие-нибудь устоявшиеся связи, то же самое происходит и в психике. При этом в замкнутом объеме вашего «я» высвобождается чудовищное количество психической энергии. Это как маленький атомный взрыв. Но все дело в том, в какой канал эта энергия устремляется после взрыва.

Чапаев и Пустота

Если вы упрекаете меня в том, что я не спешу сжечь свое сердце для освещения вашей уборной, то зря. Я давно его сжег именно в этих целях, просто вы не заметили.

КГБТ

Десять тысяч ли за спиной.
Иные птицы поют в ночи,
А грабли все те же.

Что это за иные птицы и десять тысяч ли, Степа сам не понимал, поскольку написал про них просто для красоты. Зато он хорошо знал, что это за грабли.

Числа

– Ты думаешь, я смогу измениться?
– Я не знаю. Надеюсь на это. Жизнь – это личный проект. Другие люди могут дать только ключи от дверей, которые тебе нужно открыть. Сумеешь ты это сделать или нет, зависит от тебя.

Тайные виды на гору Фудзи

Настоящее искусство тем-то и отличается от подделок, что умеет найти путь к самому загрубевшему сердцу и способно на секунду поднять в небеса, в мир полной и ничем не стесненной свободы безнадежнейшую из жертв всемирного инфернального транса.

Чапаев и Пустота

Шофер заметил мое мрачное расположение духа.

– Что, – спросил он, – обидел кто, дочка?

– Угу, – сказала я.

Последний раз меня обидел он сам, когда назначил триста пятьдесят рублей за дорогу.

– А ты наплюй, – сказал шофер. – Меня за день знаешь сколько раз обижают? Если бы я все в голову брал, она бы у меня была как воздушный шар с говном. Наплюй, точно говорю. Завтра уже не вспомнишь. А жизнь знаешь какая длинная.

– Знаю, – сказала я. – А как это сделать – наплевать?

– Просто наплюй, и все. Думай о чем-нибудь приятном.

– А где его взять?

Таксист покосился на меня в зеркало.

– У тебя ничего приятного нет в жизни?

– Нет, – сказала я.

– Как так?

– Да вот так.

– Что ж, одно страдание?

– Да. И у вас тоже.

– Ну, – засмеялся таксист, – об этом ты знать не можешь.

– Могу, – сказала я. – Иначе вы бы здесь не сидели.

– Почему?

– Я бы объяснила. Только не знаю, поймете ли вы.

– Ишь ты какая, – фыркнул шофер, – что, думаешь, я глупее тебя? Уж наверно, пойму, если ты поняла.

– Хорошо. Ясно ли вам, что страдание и есть та материя, из которой создан мир?

– Почему?

– Это можно объяснить только на примере.

– Ну давай на примере.

– Вы знаете историю про барона Мюнхгаузена, который поднял себя за волосы из болота?

– Знаю, – сказал шофер. – В кино даже видел.

– Реальность этого мира имеет под собой похожие основания. Только надо представить себе, что Мюнхгаузен висит в полной пустоте, изо всех сил сжимая себя за яйца, и кричит от невыносимой боли. С одной стороны, его вроде бы жалко. С другой стороны, пикантность его положения в том, что стоит ему отпустить свои яйца, и он сразу же исчезнет, ибо по своей природе он есть просто сосуд боли с седой косичкой, и если исчезнет боль, исчезнет он сам.

– Это тебя в школе так научили? – спросил шофер. – Или дома?

– Нет, – сказала я. – По дороге из школы домой. Мне ехать очень долго, всякого наслушаешься и насмотришься. Вы пример поняли?

– Понял, понял, – ответил он. – Не дурак. И что же твой Мюнхгаузен, боится отпустить свои яйца?

– Я же говорю, тогда он исчезнет.

– Так, может, лучше ему исчезнуть? На фиг нужна такая жизнь?

– Верное замечание. Именно поэтому и существует общественный договор.

– Общественный договор? Какой общественный договор?

– Каждый отдельный Мюнхгаузен может решиться отпустить свои яйца, но…

– Что «но»? – спросил шофер.

Я вспомнила рачьи глаза сикха и замолчала. Кто-то из сестричек говорил – когда во время неудачного сеанса клиент соскакивает с хвоста, он несколько секунд видит истину. И эта истина так невыносима для человека, что он первым делом хочет убить лису, из-за которой она ему открылась, а потом – себя самого... А другие лисы говорят, что человек в эту секунду понимает: физическая жизнь есть глупая и постыдная ошибка. И первым делом он старается отблагодарить лису, которая открыла ему глаза. А затем уже исправляет ошибку собственного существования. Все это чушь, конечно. Но откуда берутся такие слухи, понятно.

Я пришла в себя.

– Но когда шесть миллиардов Мюнхгаузенов крест-накрест держат за яйца друг друга, миру ничего не угрожает.

– Почему?

– Да очень просто. Сам себя Мюнхгаузен может и отпустить, как вы правильно заметили. Но чем больней ему сделает кто-то другой, тем больнее он сделает тем двум, кого держит сам. И так шесть миллиардов раз. Понимаете?

– Тьфу ты, – сплюнул он, – такое только баба придумать может.

– И снова с вами не соглашусь, – сказала я. – Это предельно мужская картина мироздания. Я бы даже сказала, шовинистическая. Женщине просто нет в ней места.

– Почему?

– Потому что у женщины нет яиц.

Дальше мы ехали молча.



Священная книга оборотня

Летчики, помните: при любых обстоятельствах главное — запас по высоте. Его всегда можно превратить в скорость. А вот скорость в высоту — уже нет. Ну а хуже всего — это когда ни высоты, ни скорости.

S.N.U.F.F

Самое надёжное на свете может оказаться просто миражом. Даже самое-самое знакомое и дорогое... Поэтому бери пример с меня — никогда не стремись узнать то, без чего можно обойтись. И не держись за то, за что можно не держаться. В этом залог счастья.

Смотритель

Ведь женщина вовсе не создана из ребра Адама, это переписчик напутал от жары. Женщина создана из раны, через которую у Адама его вынимали. А ребро Адаму отдали, и он с тех пор все пытается засунуть его назад в рану — в надежде, что все заживет и срастется. Дудки. Эта рана не заживет никогда.

Священная книга оборотня

-Милочка, – сказал я, – писатели, чтоб ты знала, бывают двух видов. Те, кто всю жизнь пишет одну книгу – и те, кто всю жизнь пишет ни одной. Именно вторые сочиняют рецензии на первых, а не наоборот. И упрекают их в однообразии. Но разные части одной и той же книги всегда будут чем-то похожи. В них обязательно будут сквозные темы.

Iphuck 10

- Что поделать, Петька, - сказал Чапаев, - так уж устроен этот мир,
что на все вопросы приходится отвечать посреди горящего дома.

Чапаев и Пустота

Первый по-настоящему удавшийся любовный или наркотический опыт определяет пристрастия на всю жизнь.

Generation П

Жизнь — это как падение с крыши. Можешь остановиться? Нет. Можешь вернуться назад? Нет. Можешь полететь в сторону? Только в рекламе трусов для прыжка с крыши. Свобода воли заключается только в том, что ты можешь выбрать — пёрнуть в полете или дотерпеть до земли.
⠀
Шлем ужаса

– Проблема не в том, что истину нельзя найти, моя девочка. Проблема в том, что ее слишком много на рынке. Найти ее чересчур просто. Жизнь коротка, а прилавков, где торгуют этим продуктом, слишком много… Ты даже не успеешь обойти их все, какое там попробовать товар на вкус. Понимаешь?
– Так что же делать? – спросила я.
– Для начала надо понять, что истину нельзя узнать от людей.
– Почему?
– «Человек» и «истина» – это антонимы.
– В каком смысле?
– Каждый человек есть по своей природе вопрос. Вопиющий вопрос. Откуда же у него возьмется ответ? Люди могут прятать эту свою вопросительность под разными мантиями, рясами и так далее – и раздавать другим великие окончательные учения. Но это просто бизнес.

Непобедимое Солнце

Вот, кстати, еще один способ, каким маскируется любовь – желание обладать выдает себя за стремление помочь и спасти…

Смотритель. Книга 1. Орден жёлтого флага

Наши печали и скорби происходят от ума – их нет нигде более. Мы часто понимаем это сами. Однако всё равно мучим себя выдумками с утра до ночи и не хотим остановиться, ибо уму кажется, что своей постоянной тревогой он сберегает себя от опасности, и чем сильнее он тревожится о пустяках и разрушает свой покой, тем лучше защищён от невзгод.
Это, конечно, безумие. Мы не сохраняем себя таким образом, а лишь разрушаем и приводим в упадок. Но власти над собственным умом у нас нет.

Путешествие в Элевсин