Случайность, телеология, волюнтаризм и детерминизм
В отношении философии истории уместно было бы сказать, что одним из её ключевых вопросов является тот, формулировку которого в своё время предложил Плеханов: "Роль личности в истории". Интересно при этот, что за пределами конкретно русскоязычного интеллектуального поля её довольно редко используют. Так или иначе, традиционно в отношении метаисторических вопросов философы разделялись на два больших лагеря: 1) Сторонники "железных законов"; 2) Теоретики свободы человеческого действия. Даже в бытовом общественном создании можно сказать, что данная типология прочно закрепилась при всём том, что, как это всегда бывает, ситуация складывалась несколько сложнее.
Неделю назад мне на глаза попалась интереснейшая диссертация Виктора Куприянова, посвящённая истории телеологии в классической и неклассической видах философии (рекомендую ознакомиться). С одной стороны, Куприянов на манер Плеханова проводит схожее разделение в тексте своей работы, противопоставляя телеологию механицизму (последний он оценивает скорее негативно), но, на что здесь можно обратить внимание? В первую очередь на то, что отрицание телеологии, отнюдь, не предполагает автономию человеческого действия. Тот же Спиноза, отрицая телеологичность развития, придерживался максимально детерминистской картины мира, которую многие его критики были склонны даже описывать как разновидность фатализма. В то же время первые французские материалисты, которые рассматривали телеологию лишь в контексте религиозно-мистического мракобесия, полностью отрицали идею случайности (согласно их позиции сам по себе мир есть механизм). Таким образом, телеология и детерминизм исторически чаще оказывались по разные стороны баррикад, что заставляет задуматься о том, что любые типологии в контексте истории философских учений всегда являются условными и весьма противоречивыми.
Как вы знаете, в XX веке телеология и детерминизм чаще интерпретировались как родственные понятия, что уже было связано с влиянием марксизма и гегельянства. При этом противоположная стратегия критики телеологии далеко не всегда соприкасалась именно со случайностью. Определённая традиция возвращения к Спинозе (который вообще-то саму случайность отрицал) способствовала тому, что телеология начала рассматриваться в единстве с разумной субстанцией, наделённой способностью к целеполаганию (Спиноза против Гегеля). Очевидно, что соединение критики данной мировоззренческой схемы осуществлялось в двух направлениях: 1) Телеология невозможна так как воля индивида хаотична; 2) Телеология невозможна так как у случайной природы пустоты нет никакого направления. В общей сложности тот же Альтюссер, очевидно, скорее склонялся ко второму варианту, однако, тем не менее критика телеологии довольно плохо оказывается совместимой со структуралистской версией детерминизма, которую сам он разделял в период 1960-х годов. В этом случае возвращение к проблеме субъекта, вынужденного маневрировать внутри случайной природы конкретных ситуаций кажется вполне себе очевидным выходом. Короче говоря, традиционные типологии довольно редко остаются с нами надолго. За примерами далеко ходить не надо.
В отношении философии истории уместно было бы сказать, что одним из её ключевых вопросов является тот, формулировку которого в своё время предложил Плеханов: "Роль личности в истории". Интересно при этот, что за пределами конкретно русскоязычного интеллектуального поля её довольно редко используют. Так или иначе, традиционно в отношении метаисторических вопросов философы разделялись на два больших лагеря: 1) Сторонники "железных законов"; 2) Теоретики свободы человеческого действия. Даже в бытовом общественном создании можно сказать, что данная типология прочно закрепилась при всём том, что, как это всегда бывает, ситуация складывалась несколько сложнее.
Неделю назад мне на глаза попалась интереснейшая диссертация Виктора Куприянова, посвящённая истории телеологии в классической и неклассической видах философии (рекомендую ознакомиться). С одной стороны, Куприянов на манер Плеханова проводит схожее разделение в тексте своей работы, противопоставляя телеологию механицизму (последний он оценивает скорее негативно), но, на что здесь можно обратить внимание? В первую очередь на то, что отрицание телеологии, отнюдь, не предполагает автономию человеческого действия. Тот же Спиноза, отрицая телеологичность развития, придерживался максимально детерминистской картины мира, которую многие его критики были склонны даже описывать как разновидность фатализма. В то же время первые французские материалисты, которые рассматривали телеологию лишь в контексте религиозно-мистического мракобесия, полностью отрицали идею случайности (согласно их позиции сам по себе мир есть механизм). Таким образом, телеология и детерминизм исторически чаще оказывались по разные стороны баррикад, что заставляет задуматься о том, что любые типологии в контексте истории философских учений всегда являются условными и весьма противоречивыми.
Как вы знаете, в XX веке телеология и детерминизм чаще интерпретировались как родственные понятия, что уже было связано с влиянием марксизма и гегельянства. При этом противоположная стратегия критики телеологии далеко не всегда соприкасалась именно со случайностью. Определённая традиция возвращения к Спинозе (который вообще-то саму случайность отрицал) способствовала тому, что телеология начала рассматриваться в единстве с разумной субстанцией, наделённой способностью к целеполаганию (Спиноза против Гегеля). Очевидно, что соединение критики данной мировоззренческой схемы осуществлялось в двух направлениях: 1) Телеология невозможна так как воля индивида хаотична; 2) Телеология невозможна так как у случайной природы пустоты нет никакого направления. В общей сложности тот же Альтюссер, очевидно, скорее склонялся ко второму варианту, однако, тем не менее критика телеологии довольно плохо оказывается совместимой со структуралистской версией детерминизма, которую сам он разделял в период 1960-х годов. В этом случае возвращение к проблеме субъекта, вынужденного маневрировать внутри случайной природы конкретных ситуаций кажется вполне себе очевидным выходом. Короче говоря, традиционные типологии довольно редко остаются с нами надолго. За примерами далеко ходить не надо.