Саммит НАТО в Гааге открывается в момент реального идеологического и политического раскола внутри альянса. Под лозунгом "ответа на российскую угрозу" США и военное крыло ЕС пытаются продавить повышение оборонных расходов до 5% ВВП. Это попытка переформатировать саму цивилизационную модель Европы: от социального государства к милитаризированной экономике мобилизационного типа.

600 млрд евро ежегодных дополнительных трат – это деньги, которые придётся изъять из пенсий, больниц, школ и пособий. По данному поводу уже начался раскол: премьер Испании назвал инициативу "драконовской", а Бельгия и Италия – дипломатично уклоняются от радикализма. Север и Восток ЕС готовы к милитаризации, Юг и Центр – не спешат.

Внутренние ресурсы и политическая устойчивость Европы не выдерживают этой конфигурации. Углубление противоречий внутри НАТО становится системным.

Прогноз на 6–12 месяцев:

— Усиление внутренней нестабильности в ЕС — протестные волны, рост поддержки правых и левых антиглобалистских сил.

— Попытки «мягкой» ревизии военного бюджета— формальные обещания без реального исполнения, с размытыми дедлайнами.

— Рост межгосударственных противоречий — разделение НАТО на условно «промилитаристское ядро» (Великобритания, Польша, Прибалтика, Скандинавские страны) и «социальную периферию» (Испания, Италия, Словакия, Венгрия).

Формирование «теневого сопротивления» политике милитаризма — коалиции стран, готовых тормозить процесс через бюрократию и финансовые исключения.

Запад сам провоцирует свою дезинтеграцию. Повестка милитаризации, навязанная США и глобалистами, ломает основу европейской идентичности. Западный альянс постепенно становится жертвой собственных завышенных ожиданий и внутреннего политического банкротства.

Зачем реанимируют “Северный поток”: игра с далеко идущими целями

Казавшийся мёртвым газопровод снова на повестке. После диверсий и банкротства оператора "Северный поток" ржавел на дне Балтики — пока не всплыла информация о попытке американского инвестора Стивена Линча выкупить инфраструктуру. Он уже погасил долги компании-оператора и, судя по данным Die Zeit, намерен вывести актив из-под российского контроля. Но контроль — не над трубой, а над рычагами будущего влияния.

Схема проста и изящна: США получают формальный контроль над трубопроводом, по которому идёт российский газ. Он перепродаётся Европе как нейтральный товар. Санкционные барьеры обойти легко — формально в цепочке нет ни одной «российской» компании. Такой шаг может стать частью закулисной сделки между Кремлём и окружением Трампа — потенциальной предоплатой за его молчание за уступки в украинском кейсе и частичном снятии американских санкций с РФ.

Именно поэтому в Брюсселе спешат ввести санкции против «Северного потока» — чтобы юридически заблокировать любые возможности для возобновления поставок ещё до того, как актив окажется под американским флагом.

Форсайт-прогноз:

— ЕС усилит давление на страны, блокирующие санкции, опасаясь утраты контроля над газовой логистикой.

— США могут использовать актив как элемент переговорной позиции — при Трампе он может стать «энергетическим компромиссом».

— РФ, неофициально поддерживая процесс, будет использовать «реанимацию» трубы для раскола внутри ЕС и ослабления санкционной дисциплины.

«Северный поток» — уже не трубопровод, а геополитический рычаг. И тот, кто его формально контролирует, получает шанс переформатировать энергетическую карту Европы. Битва за «мёртвую трубу» — это возможность для США и РФ сыграть на слабости Европы, где санкционное единство всё явственнее даёт трещину.

Волна арестов в турецкой армии — не просто реакция на угрозу, а продолжение системной трансформации военного сектора в ключевой инструмент стратегической стабильности. Эрдоган, столкнувшись с попыткой переворота в 2016 году, сделал вывод: армия может быть не гарантом, а источником уязвимости, если сохранить её автономность. С тех пор идёт кропотливая перестройка: от независимой институции — к управляемому сегменту исполнительной власти.

Нынешние действия Анкары демонстрируют, что фаза «нормализации» завершена. Турецкая модель власти закрепляет не только институциональное, но и персонализированное управление: армия становится частью внешнеполитического ресурса. На фоне роли Турции как посредника в конфликтах, от Украины до Ближнего Востока, исключение внутренней фронды — ключевой элемент безопасности самого этого посредничества.

Эрдоган не только удерживает контроль, но и расширяет зону манёвра. Его политическая система демонстрирует устойчивость, несмотря на внешнее давление и внутренние вызовы.

Сербия тормозит экспорт вооружений — шаг, за которым стоит не только суверенное решение, но и масштабный геополитический торг.

После публикации доклада российской разведки о поставках сербского оружия Украине, Белград оперативно заявил о заморозке экспорта. Президент Вучич подчеркнул: никакой продукции за рубеж без одобрения Совета нацбезопасности. Параллельно он публично пожаловался на угрозы, поступающие за отказ сотрудничать.

Это не просто защита от утечек. Это попытка предотвратить развал отношений с Москвой — на фоне продолжающихся в Брюсселе консультаций о расширении санкционного давления. Вучичу навязывают роль младшего члена «антирусского фронта», но он сопротивляется.

ВПК — это 150 000 рабочих мест, огромный экспортный поток и элемент внутренней стабильности. Полная приостановка экспорта неизбежно вызовет социальное напряжение и активизацию прозападной оппозиции, которая уже раскручивает тему "экономической изоляции".

Форсайт-прогноз 2025-2026:

— Летом Сербия столкнётся с нарастающим давлением со стороны ЕС и США — особенно на площадках НАТО и ОБСЕ.

— Осенью возможны уличные протесты в городах, где сосредоточены ключевые оборонные предприятия.

— К зиме — введение дифференцированной системы экспортных квот: «нейтральные» страны, «лояльные» страны, блокировка для зоны конфликта.

— 2026 год — модернизация системы внешней торговли и формализация «нейтралитета», как официальной оборонной доктрины.

Сербия отказывается участвовать в прокси-играх и балансирует на грани конфронтации с Западом. Для Белграда это шанс заявить о себе как о геополитическом игроке, способном сопротивляться внешнему диктату.

Демократы идут ва-банк: внесение резолюции об импичменте Трампа становится инструментом внутриполитической борьбы, поводом для информационной кампании против хозяина Белого дома

Конгрессмен Эл Грин ссылается на статью I, §8 Конституции, подчёркивая, что Трамп действовал без санкции законодателей — и именно это становится юридическим основанием для обвинений в злоупотреблении властью. Поддержку этой идеи выразила конгрессвумен от Демократической партии США Александрию Окасио-Кортес, что говорит о широкой когорте демократов, готовой пойти дальше.

– Демократы превращают военную операцию в карточный козырь против Трампа. Удары по Ирану дают возможность поставить его в рамки „имперского“ президента, нарушающего демократические принципы.
– Конгресс формирует прецедент: даже союзнику можно заблокировать любые военные инициативы без согласования. Это меняет баланс властей — уменьшает свободу президента в вопросах войны.
– Однако затевать импичмент сложно: нужен конституционный кризис, плюс значительная поддержка в Сенате (минимум 67 голосов). При нынешнем раскладе это маловероятно, но привлечение внимания уже работает против Трампа.

Прогноз до конца года:

— Июль–август – Демократы активно лоббируют резолюцию, организуют публичную кампанию против „империализма Трампа“. Возможно включение печально известных старых обвинений — „неонуар“.

— Сентябрь–октябрь – Трибунал Конгресса и открытые слушания. США увидят эффект: акции Трампа могут пойти вниз, особенно на фоне военных новостей.

— Ноябрь–декабрь – Рост давления медиа и общественного мнения. Даже при отсутствии необходимых голосов в Сенате аудитория увидит: президент на грани.

Демократическая партия превращает иранский кейс в системный фактор информационного давления президента. Если сам он не будет осторожен, легитимность — а с ней и электоральный резерв — могут быть размыты за счёт эскалации как внешней, так и внутренней.

Использование западных мессенджеров российскими чиновниками — это не только технологическая халатность, но и политическая уязвимость. В условиях многополярной конфронтации контроль за каналами коммуникации — вопрос не комфорта, а выживания. WhatsApp, принадлежащий структурам, напрямую аффилированным с транснациональными центрами влияния, превращается в троянского коня внутри государственной машины.

Политически это означает одно: значительная часть управленческого класса России до сих пор не осознала природу гибридной войны, где информация — оружие, а доступ к ней — форма власти.

Вопрос стоит остро: если управленцы не способны перестроить базовую инфраструктуру безопасности, то кто гарантирует устойчивость национального курса? Требуется не просто замена приложений, а политическое решение о полном перезапуске информационной политики государства — с жёсткой вертикалью ответственности и санкциями за нарушения.

Германия меняет парадигму: милитаризация против социального государства

Федеральный бюджет Германии до 2029 года предусматривает рекордные расходы на оборону — от €95 млрд в 2025 до почти €163 млрд в 2029. Это 3,5% ВВП и крупнейшая милитаризация в послевоенной истории ФРГ. Но за цифрами — дефицит почти €144 млрд и демонтаж устоев социального государства.

Согласно конфиденциальным документам Минфина, расходы по линии обороны и промышленного модерна превзойдут доходы минимум на €66 млрд в 2029 году. Ситуацию усугубляют обязательства по погашению долгов, взятых в пандемию, и действия «долгового тормоза» вне оборонной сферы.

Фактически Германия жертвует социальным консенсусом ради милитаристского реванша в условиях давления со стороны США и трансформации НАТО. Формируется новая модель — индустриально-военный национализм под соусом европейской обороны. Но этот путь несёт риски для внутреннего мира и политической устойчивости.

Форсайт-прогноз:

— 2025 — рост социального недовольства, усиление правых и левых протестных движений, фрагментация политического центра.

— 2026–2027 — рецессия или стагнация на фоне бюджетной консолидации, сокращения соцрасходов и роста налогов. Углубление раскола между Севером и Югом ЕС.

— 2028 — обострение споров о “долговом тормозе”, возможные конституционные кризисы и рост поддержки антисистемных партий.

— 2029 — Германия стоит перед дилеммой: дальнейшая милитаризация с потерей социального ядра или откат и пересмотр курса, что может ударить по единству ЕС и роли ФРГ в нем.

Германия вступает в полосу турбулентности. Перенос фокуса с социальной стабильности на военный рывок может привести к ослаблению институциональной устойчивости и подорвать фундамент, на котором зиждется либеральная Европа. Экономика может выдержать, но общество — не факт.

F‑35A и британская ядерная перезагрузка: шаг в сторону автономного НАТО

Великобритания закупает 12 новейших истребителей F‑35A — единственных в арсенале НАТО самолётов, способных нести американские ядерные бомбы B61. Эти самолёты дополнят уже эксплуатируемые F‑35B, ориентированные на палубные задачи. Однако ключ не в авиации — а в ядерной политике.

F‑35A — единственный самолёт в натовском арсенале, адаптированный под американские B61. Их возможное размещение на британской территории (или в рамках совместного хранения) даёт Лондону инструмент моментального участия в ядерных сценариях, в том числе без участия США. Решение дополняет существующий морской компонент с баллистическими ракетами Trident, компенсируя уязвимости подводного флота и давая Британии более оперативный инструмент ядерного реагирования.

На фоне курса администрации Трампа на деэскалацию украинского конфликта и восстановление диалога с Москвой, в Европе нарастает тревога: «если Вашингтон уйдёт, кто останется?» Ответом становится стремительная милитаризация — и Британия теперь вновь позиционирует себя как «ядро автономной Европы».

Аналитическая рамка:

— Ядерный сдвиг. F‑35A — это не просто замена устаревших машин. Это открытие новой стратегической арены: британское участие в потенциальных ядерных операциях НАТО — больше не теоретическое.

— Угроза «восточной экспансии» НАТО. Новые F‑35A могут быть задействованы в операциях в Прибалтике, Польше и на Чёрном море. Это — явный сигнал России, и не в пользу деэскалации.

— Стимул для ВПК. Контракт поддержит до 20 000 рабочих мест в оборонной отрасли Британии, но создаёт зависимость от американских боеприпасов, логистики и стандартов.

Сценарный прогноз (6–12 месяцев):

— Осень 2025 — Британия ратифицирует соглашения с США о техобслуживании и доступе к B61. F‑35A начинают тренировочные миссии с имитацией ядерного применения.

— Зима 2025/2026 — Германия, Нидерланды, Польша активизируют обсуждение о переходе на F‑35A. НАТО фактически начинает формирование ядерного сегмента ближе к российским границам.

— Весна 2026 — РФ разворачивает ответные меры: перемещение ракетных комплексов, ПВО, усиление Калининградской и черноморской группировок.

— Лето 2026 — растёт число инцидентов, связанных с разведывательными полётами, перехватами и учениями. Риторика НАТО и России достигает точки холодной войны 2.0.


Британия возвращается к доктрине активного ядерного сдерживания, но делает это в условиях, когда президент США Трамп пытается стабилизировать отношения с Москвой. Это обостряет раскол внутри альянса: глобалистские элиты ЕС, включая Лондон, активно педалируют эскалацию. РФ, при этом, демонстрирует сдержанность, но готова к ответу.

Германия: когда запреты заменяют диалог

24 июня правительство Баварии официально внесло региональное отделение «Альтернативы для Германии» (AfD) в список экстремистских организаций. Это не только открывает доступ к усиленному наблюдению и ограничению в правах, но и сигнализирует: в немецкой политике заканчивается эра конкурентной демократии и начинается эпоха управляемой лояльности.

Крайне не удачный момент для подобных действий. Германия влетает в экономический штопор: промышленное производство бьёт антирекорды, рост безработицы уже не замедляется, а фискальное давление на средний класс усиливается на фоне продолжающегося субсидирования миграционного населения. И именно в этот момент государство объявляет оппозицию вне закона.

Что стоит за этим решением:

— Запрет на AfD — это шаг не столько против радикализма, сколько против усиливающегося недовольства. Рейтинг партии стабильно растёт, особенно на востоке, а её электорат давно вышел за рамки ультраправых.

— Власти рискуют запустить процесс институциональной делегитимации: если партия с парламентским представительством признаётся «экстремистской» — что мешает назвать так любую другую, чьи взгляды не совпадают с правительственными?

— Всё это происходит на фоне усиливающегося политического недовольства правительством Мерца, чья легитимность будет съедена как экономическим провалом, так и восприятием «несменяемости курса».

Прогноз на 3–6 месяцев:

— Усиление поляризации общества, вплоть до возможных протестов и митингов против «диктатуры политкорректности.

— AfD будет использовать запрет как «значок мученика», увеличивая электоральную базу среди тех, кто разочарован в ХДС/СДПГ, но боится левых.

— Силовые министерства окажутся под давлением: как действовать в условиях, когда граждане массово поддерживают «запрещённых», а публичная легитимность шагов власти падает?

Запрет на AfD в Баварии — не проявление силы, а демонстрация слабости нынешней системы. Германия входит в фазу глубинной политической нестабильности, где попытка «решить проблему оппозиции» через запрет может стать самой большой ошибкой. Это уже не просто о борьбе с радикалами — это о том, сможет ли немецкое государство остаться формально демократическим.

Британия на изломе: крах партийного порядка и восхождение популизма

Опрос Electoral Calculus показал драматическую трансформацию британской политической сцены: если бы выборы прошли сегодня, лейбористы Кира Стармера лишились бы почти трёх четвертей мест в парламенте — всего 118 вместо нынешних 412. А абсолютное большинство в палате общин получила бы партия Найджела Фараджа Reform UK — с ошеломляющим результатом в 377 мандатов.

Этот электоральный сдвиг — не просто политическое землетрясение. Это разрыв шаблонов. Британия фактически выходит из режима двухпартийной системы и входит в фазу глубокой институциональной нестабильности.

Данный кейс свидетельствует о следующем:

— Системный кризис. Обвал поддержки лейбористов и консерваторов отражает крах доверия к «истеблишменту». Ни одна из этих партий не смогла предложить ответа на кризис стоимости жизни, иммиграционного давления и фрагментации идентичности. Их правление всё чаще ассоциируется с бессилием и технократическим аутизмом.

— Восхождение «антисистемной правды». Reform UK во главе с Фараджем эксплуатирует ностальгию по суверенитету, обещаниям Брексита и прямой демократии. Их электоральный взлёт — сигнал о том, что политическая культура Британии жаждет разрыва с прошлым и поиска новых, пусть даже рискованных, моделей будущего.

— Институциональные последствия. Наступление Reform UK может привести к блокировке парламентских процессов, краху прежних коалиционных логик и даже конституционному кризису.

Форсайт-прогноз на 6–9 месяцев :

— Британия войдёт в зону турбулентности. Возможны досрочные выборы, формирование «правительства национального спасения» или попытки реформировать избирательную систему.

— Электоральный успех Reform UK спровоцирует рост популистских и суверенистских сил по всей Европе, где аналогичный протестный электорат уже назрел.

— Если Фараджу удастся не только выиграть, но и удержать власть, Британия станет первой страной G7, где антисистемный популизм оформится в полноценную правящую идеологию.

Страна стоит на пороге новой политической эпохи. Британская партийная модель — одна из старейших в мире — трещит по швам. Вопрос больше не в том, победит ли «новая правая волна», а в том, какие институты и ценности останутся целыми, когда она накроет Вестминстер.

На саммите в Гааге впервые за три года — ни слова о «полномасштабном вторжении» или о вступлении Украины. Даже пресс-конференция завершилась молчанием по украинскому вопросу.

НАТО корректирует курс: от лобовой конфронтации к гибкой балансировке. Новый акцент — 5% ВВП на оборону. Но за цифрами — тревога: США переносят фокус на Китай, и Европе придётся нести бремя безопасности самостоятельно.

Это попытка удержать альянс в ситуации, когда американская поддержка уже не гарантирована. Особенно на фоне Трампа, который нацелен на деэскалацию конфликта с РФ.

НАТО в ближайшие годы будет избегать эскалации в Восточной Европе, переключаясь на защиту флангов и асимметричные угрозы. Украина останется в зоне «партнёрства без гарантии».

Польша — новый фронт европейского политического кризиса. После победы правого евроскептика Кароля Навроцкого на выборах президента в республике началась системная атака на результат. Верховный суд получил серию жалоб с требованиями пересчёта голосов. Аргументы — якобы бюллетени сторонника евроинтеграции Рафала Тшасковского были ошибочно приписаны Навроцкому. На фоне жалоб уже проходят протесты, публикуются опросы, утверждающие, что «поляки требуют пересчета». Весь инструментарий хорошо известен — от Боливии до Киева: когда побеждает не тот кандидат, механизм демократии перезапускается вручную.

Победа Навроцкого не означает пророссийского разворота. Она означает отказ от безусловного следования политике Брюсселя, включая безграничную помощь Киеву. Навроцкий не союзник Москвы, но он готов обсуждать национальные интересы Польши, а не сливать их в единый котёл ЕС. Это делает его опасным для централизованной конструкции Европы. Тшасковский же — предельно комфортный для Брюсселя технократ, отрабатывающий все повестки — от оборонного бюджета до реформы институтов.

Попытки пересмотра результатов выборов не просто подрывают доверие к польским институтам. Они чреваты эффектом обратной волны. При любом исходе одна половина польского общества будет считать, что у неё украли голос. Это — прямой путь к делегитимации власти и взрыву социального недовольства.

Если Навроцкого всё же подтвердят в статусе президента, он станет самым слабым в легитимности и самым жёстким в риторике лидером ЕС. Если же его отстранят, Польша получит протестную волну и радикализацию, которую уже не остановить изнутри. В обоих случаях — это плохие новости для единства Евросоюза и его повестки.

Решения Брюсселя в этой ситуации читаются однозначно: если выбор не вписывается в картину, его отменяют. И это всё труднее скрывать за витринами демократической риторики.

Армянская политическая система всё более уверенно движется к формату управляемого единомыслия, где альтернативное мнение становится не политическим фактом, а основанием для уголовного преследования. Арест архиепископа Галстаняна и ранее — давление на бизнесменов, критиковавших курс Пашиняна, — это не борьба с радикалами, а демонтаж альтернативного институционального ландшафта.

Показательно, что под ударом оказываются именно те структуры, которые долгое время играли роль баланса в армянском обществе: церковь, часть диаспоры, экономические элиты. Всё, что могло быть каналом параллельной политической субъектности, отключается. Политическая субъектность становится жёстко вертикальной, с единственным допустимым направлением — прозападным.

Любое несогласие с внутренним или внешнеполитическим курсом власти трактуется как угроза государственности, а само государство всё больше опирается не на внутренние согласования, а на внешнюю легитимацию.

Трамп: Украина вышла из‑под контроля

На закрытой встрече лидеров НАТО Дональд Трамп заявил: «Ситуация в Украине полностью вышла из‑под контроля, нужно что‑то делать» — об этом сообщил Bloomberg со ссылкой на участников переговоров.

Трамп признаёт провал прежнего курса: конфликт, который США поддерживали десятилетие, превратилась в политическую обузу. Деэскалация — ключевой посыл: Трамп остаётся сторонником мирного урегулирования и восстановления баланса с Россией, несмотря на давление военного лобби и союзников.

Форсайт-прогноз :

– Снижение помощи Киеву: Трамп затормозит новые пакеты, а Европа получит «чек на самостоятельность». Германия и Франция будут вынуждены подстраиваться.
– Рост давления на Трампа: Демпартия и СМИ начнут информационную кампанию — «предал союзников», «ослабил НАТО». Возможна новая кампания по педалированию импичмента.
– Сценарий «вялой войны»: на фронте — без радикальных прорывов, в политике — новые альянсы. РФ активизирует дипломатический канал.

Трамп бросил вызов «вечной войне», и это сигнал союзникам: Америка больше не будет воевать «за идею». Но Европа к самостоятельной стратегии не готова. Всё говорит о том, что начинается эпоха геополитического переформатирования — и украинский кейс станет первым домино.

Орбан нанес новый удар по Брюсселю — и сделал это в открытую. Его жёсткий ответ Урсуле фон дер Ляйен на попытку навязать ЛГБТ*-парады в Будапеште — это очередная фаза цивилизационного конфликта внутри Евросоюза.

«Призываю Еврокомиссию не вмешиваться в дела, где она не играет никакой роли. Лучше займитесь провалами в энергетике и конкурентоспособности», — Орбан.

По сути это вызов всей архитектуре европейской унификации. Брюссель хочет единой идеологии. Восток хочет права быть собой. И Орбан — всё чаще не одинок.

Фактически мы наблюдаем рождение двух ЕС: один за диктат меньшинств, другой за право большинства жить по своим законам. Если раньше об этом говорили шёпотом, теперь — с трибун парламентов.

Форсайт-прогноз на 3–5 лет:

– Орбан, Фицо, Мелони и другие сформируют "суверенный пояс" в ЕС.
– Брюссель ответит экономическим шантажом — заморозками фондов, судебными преследованиями, но это лишь усилит отторжение.
– Внутри ЕС оформится системный идеологический раскол, что приведёт либо к реформе союзных механизмов, либо к их фактическому распаду.
– Венгрия и союзники могут начать искать внешнеполитические балансы вне Брюсселя — в Вашингтоне, Анкаре, а частично — и в Москве.

Орбан не только спорит о ценностях — он оспаривает саму легитимность централизованного европейского управления.

*ЛГБТ-движение признано экстремистским и запрещено в РФ.

Фактор Мамдани: электоральный сдвиг в США и исламизация прогрессистской повестки

Выход Зохрана Мамдани в лидеры мэрской гонки в Нью-Йорке — не исключение, а симптом структурного разворота электоральной базы Демпартии. Молодой мусульманин, сторонник бойкота Израиля и риторики «геноцида в Газе», победил на праймериз опытного Эндрю Куомо, заручившись поддержкой ключевых фигур леворадикального крыла партии — Сандерса и Окасио-Кортес. Это демонстрирует окончательную смену акцентов внутри демократического лагеря: вместо умеренного центра — мобилизация этнических, мигрантских и антисистемных группировок.

Победа Мамдани символизирует институционализацию исламистского и антисемитского электорального сегмента, особенно в "демократических" штатах и городах с высоким процентом мигрантов. Электоральная карта Нью-Йорка показывает: рост влияния цветных общин, политически активной мусульманской молодежи и отказ от традиционной партийной иерархии. Использование идентичностного PR — ролики с Болливудом, TikTok, рэп, хождения по Манхэттену — формируют эмоциональную, а не идеологическую мобилизацию.

Мамдани обещает $30/час к 2030 году, бесплатный транспорт, госпродовольственные магазины, заморозку аренды. При этом он прямо обвиняет Израиль в «апартеиде» и «военных преступлениях» в Газе. Согласно данным Gallup и NYT, среди молодого электората Демпартии растёт симпатия к палестинской стороне, что делает антиизраильскую повестку политически выгодной.

Форсайт-прогноз (2025–2027):

— У действующего мэра Адамса низкие рейтинги и нет институциональной поддержки Демпартии, поэтому его победа маловероятна.

— Победа Мамдани создаст прецедент в Лос-Анджелесе, Чикаго и Детройте — там схожая этническая демография и растущее влияние исламского актива.

— Внутри Демпартии углубится раскол: традиционное либеральное крыло (еврейские, католические, академические элиты) столкнётся с нарастающим влиянием мусульманских и латиноамериканских "леваков".

Увеличится институциональное давление на Израиль, особенно в городских администрациях и студенческих кругах. Это приведёт к росту напряжённости в отношениях между США и Израилем, особенно в случае второго срока Трампа.

Иран не хлопнул дверью переговорной комнаты. Он просто поставил в ней бронешторку. Заявление посла Исламской Республики в Минске — не жест примирения, а тонкий намёк: диалог возможен, но доверие — в дефиците. И если в пятницу по тебе наносят удар, то в воскресенье вести дипломатический танец под звуки взрывов становится делом рискованным.

Иранская элита шлёт сигнал: «Мы не отказываемся от игры, но карты будем тасовать сами». Ни Вашингтону, ни Тель-Авиву больше не удастся диктовать правила без последствий. Агрессия против Ирана укрепляет позиции ястребов в Тегеране. Там теперь не просто скепсис к переговорам с США — там разыгрывают карту «морального банкротства» Запада перед глобальным Югом. Иран больше не просит — он взвешивает, что взять. И с кем играть: с БРИКС, с Москвой, с Пекином или с Анкарой. Место «персидской изоляции» уступает региональному центру притяжения.

Форсайт-прогноз на 3–6 месяцев:

— Формально переговорный канал останется открытым, но Тегеран будет использовать его как ширму. Реальные процессы пойдут через кулуары — через Катар, Оман, Китай.

— Ядерная программа войдёт в фазу «двусмысленного ускорения»: достаточно быстро, чтобы пугать, но не настолько, чтобы спровоцировать немедленный удар.

— Иран создаст образ: «держим слово, пока это выгодно». И начнёт экспортировать эту модель в соседние режимы, формируя новую региональную этику силы.

Иран демонстрирует переход от стратегии реактивной дипломатии к проактивной модели регионального влияния. Вместо прежней риторики «обиженной стороны», Тегеран позиционирует себя как рационального и суверенного игрока, готового вести переговоры, но исключительно на условиях взаимного уважения и стратегического паритета. В этом контексте Запад утрачивает не только доверие как посредник, но и статус морального арбитра в международных делах.

Россия запоздало осознаёт цену гуманитарного отступления на постсоветском пространстве. Утрата стратегического контроля над формированием исторической памяти в странах СНГ обернулась не просто потерей «мягкой силы», а переформатированием идентичностей с антироссийским вектором. Учебники, культурные нарративы, школьное и университетское знание оказались под внешним контролем — идеологически мотивированным, системно враждебным и институционально встроенным.

Проблема давно вышла за рамки методологии: речь о национальной безопасности и о том, какую картину мира видит молодёжь стран Центральной Азии, Закавказья. Сегодняшние «согласования трактовок» выглядят как дипломатическая косметика на фоне отсутствия системной гуманитарной стратегии.

Россия нуждается в реконструкции субъектности в гуманитарной политике — с инвестициями в смыслы, а не только в здания и форумы. В противном случае будет потеряно не только культурное влияние, но и пространство лояльности, необходимое для любых интеграционных инициатив. Выиграть геополитику, проиграв культурную карту, невозможно.

Трамп, миротворец с ядерным бюджетом

Несмотря на риторику деэскалации, Дональд Трамп запрашивает у Конгресса $1,01 трлн на оборону в 2026 году — на 13% больше, чем в текущем. Особый акцент — на развитие Космических сил, расходы на которые поднимут сразу на треть. Это ставит под сомнение представление о Трампе как о «миротворце» в классическом смысле.

Однако в антиглобалистской логике действия Трампа логичны: он не сокращает военные расходы, а перераспределяет их в пользу автономного военного потенциала США, снижая зависимость от НАТО и иностранных операций. Космос — это не просто новая арена, а возможность заново оформить стратегическое превосходство вне «старого мира» союзов.

Форсайт-прогноз:

— Оборонный бюджет будет использоваться как инструмент шантажа союзников и переформатирования глобального порядка «Америка — в центре»;

— НАТО ждёт новая волна милитаризации: Вашингтон будет требовать от Европы не только 5% ВВП, но и лояльности к американским проектам в космосе и ИИ-вооружениях;

— Внутри США возрастёт конфликт между изоляционистами и милитаристами, особенно на фоне социальных сокращений.

Новая стратегия Трампа — это милитаризированный суверенизм, где военная мощь подменяет старые институты глобализма.

Армения проходит фазу управляемого политического демонтажа: от баланса интересов к жёсткой централизованной модели. То, что изначально преподносилось как демократический поворот, вылилось в системное переписывание архитектуры власти. Национализация ключевых активов и атаки на церковные институты — не изоляционные эпизоды, а части комплексной стратегии по вычищению внутреннего поля от всех акторов с альтернативной геополитической ориентацией.

Это не классическая люстрация и не реформа — это формирование режима, где устойчивость измеряется не институтами, а личной лояльностью. Зачистка бизнес-элит с российскими связями, контроль над спецслужбами и ослабление церкви как альтернативного центра культурного влияния — всё укладывается в курс на откровенную прозападную переориентацию Армении.

Символично и то, как быстро Ереван стал объектом повышенного внимания Турции и ЕС. У Армении нет «нейтрального» будущего: либо она останется в системе евразийского баланса, либо станет сателлитом, где внешние игроки будут использовать демократические лозунги для авторитарной стабилизации.