У меня порядка 20 каналов - мои и компании. На момент возникновения этой истории два - «Политбюро 2.0» (около 36 тыс. подписчиков); «Госсовет 2.0» (более 20 тыс.) были зарегистрированы в Роскомнадзоре. Технология простая: номер заявления помещаешь в шапку канала, они идентифицируют, что это ты подал заявление, это твой канал - и регистрируют.

Я то же попытался сделать с новым каналом «Евгений Минченко. Персонально по делу», который за месяц набрал 10 тысяч подписчиков. Мне дважды отказали. Я внимательно читал положение, там написано: можно использовать программное обеспечение, а можно поместить в шапку номер заявления. Я поместил заявление в шапку, а мне отказали и написали, что надо добавить бота.

Я написал у себя в канале обращение к вице-премьеру Д. Григоренко, министру информации М. Шадаеву и главе Роскомнадзора А. Липову. За несколько часов после этого зарегистрировали. А в пятницу вечером официально для всех прокомментировали: без бота нельзя.

С властью надо разговаривать вежливо и рационально. Когда я обратился к вице-премьеру, министру, главе РКН, в комментариях писали: «А что так вежливо?» А я со всеми вежливо разговариваю. Даже с хулиганами, если они ко мне на улице подходят, что редко бывает, а тем более - с представителями власти.

Был порядок, он худо-бедно работал. Вы решили его изменить по-партизански, ничего не объясняя. Зачем? Чтобы меня идентифицировать, достаточно номера заявления в шапке канала. Если есть другие задачи, объясните, какие.

Боту дают возможность сделать две вещи.

1. Добавлять подписчиков. Кого он добавит? Есть версия, что другого бота, который выкачает базу данных. На разные мои каналы подписаны несколько десятков губернаторов, министры, вице-премьеры, олигархи, крупные силовики. Насколько они хотят, чтобы кто-то знал, что они подписаны на мои каналы?

2. Бот имеет право изменять описание канала. Почему? Насколько это конституционно?

В ответ люди загадочно разводят руками: «Ну, ты же понимаешь». Нет, не понимаю.

Как вы верно заметили, я - человек системный. Я возглавляю одну из крупнейших в стране организаций коммуникаторов -

РАСО.

Мне пишут и члены РАСО, и люди, которые не члены РАСО, но их это касается - блогеры, журналисты...

Я не хотел ещё и это амплуа приобретать, но если возглавляешь крупную ассоциацию, это неизбежно. Как общественный деятель, я не могу сказать: «Ладно, меня зарегистрировали, всё». Хочу вступить в диалог.
Мы договоримся о встрече с представителями соответствующих структур, попытаемся понять и услышать их аргументы. Может, действительно это крайне необходимая вещь?

Это как в анекдоте про корову и искусственное оплодотворение: «А поцеловать? А поговорить?» Есть понятная история, как вводить новшества. Сначала, даже если есть готовое решение, проводите обсуждения, собираете точки зрения, снимаете потенциальный негатив. Потом говорите: будет вот так.

Так было в прошлом году с налоговыми изменениями. Я активно участвовал в дискуссии, могу сказать: многие вещи учтены, правительство хорошо отработало тему. Тем более в аппарате правительства за проблематику отвечает наш уважаемый коллега, большой профессионал

Леонид Левин

.

Я не зарабатываю на тг-каналах. Для меня это способ коммуникации с аудиториями. Так, когда меня в пятый раз за день спросили: «Что там у Трампа?», я сделал канал

«Пацаны Трампа»,

чтобы по 10 раз не рассказывать одно и то же, и там пишу только про Трампа.

У меня нет задачи массовости аудитории. То, что пишется - для нескольких сот - тысяч человек, мне хватает охвата, который есть. А то, что люди ещё приходят - это им приятный бонус.

Те из нас, кто застали фильм «Данди по прозвищу „Крокодил“ в Нью-Йорке», те помнят знаменитую сцену, как его пытались ограбить: чувак с выкидухой к нему подходит и начинает требовать деньги. Тот говорит: «Это у тебя нож? Вот нож!» - и вытаскивает здоровенное мачете. Я это к чему?

Сейчас Дарья Кислицына говорила, что у неё пессимистическое выступление. Даша, вот настоящий пессимизм: моё выступление называется «Трещина в мироздании или прокалывание пузыря «новой нормальности», который не успел всплыть на поверхность.

Судя по данным полевых исследований, которые мы видели (у меня конечно, не такой объём, как у глубокоуважаемых коллег из ВЦИОМ, ИНСОМАР, Циркона и ФОМ), я скажу так.

«Четыре России» (модель сегментации аудитории по отношению к СВО, автор Евгения Стулова): уехавшая, столичная, глубинная и воюющая - более-менее стабильны. Но есть впечатление, что происходит снижение доли России воюющей и России уехавшей в пользу России столичной и России глубинной. То есть жить, как говорят наши теперь уже не братья и не партнёры, On the edge - на постоянном эмоциональном подъёме - уже невозможно. И у кого-то это апатия, у кого-то - отрешенность, у кого-то - философское принятие.

Уровень эмоциональности на четвёртом году войны снижается - и ненависть, и гнев, и презрение, и неприятие - все радикальные вещи. Я это вижу и по тональности глубинных интервью, которые мы делаем, и по личной коммуникации.

Уровень накала снизился и у тех людей, которые мне говорили: «У тебя фотография с Путиным, я никогда не подам тебе руки», и у тех, которые говорили: «Мочи хохлов». Потому что есть накопившаяся усталость.

А на это накладывается тональность пропаганды, в том числе и официальной, которая уровень «на башнях» подкручивает. Есть рассогласование между обществом, которое хочет «чуть помедленнее, кони», и официальной, а особенно квази-официальной пропаганды - типа Дугина и компании, которые уже выводят на визг.

Люди спрашивают: «Ну что у нас, когда всё закончится?», а им говорят: «Впереди десятилетия железа и крови. Клерки пойдут в штурма, эскортницы пойдут в медсёстры, готовься умереть на благо Левиафана».

С одной стороны, смирение перед Левиафаном есть: ну ладно, надо понимать, времена такие.

С другой стороны, население замерло в ожидании большого ограбления. Есть обилие слухов о том, что сейчас заморозят вклады, сейчас поднимут налоги на всё - на всё, есть вполне реальные меры, например, утильсбор. Это то, что создаёт впечатление: всё то, что мы накапливали долгим трудом, будет брошено в топку с неочевидным результатом и с неочевидным целеполаганием.

Элиты находятся в состоянии, близком к истерике. Потому что пропала стабильность, нет понятных правил игры - что, собственно, надо делать, чтобы тебя не посадили или у тебя всё не отобрали?

Например, сегодня очередного бывшего мэра раскулачивают: «Парень, ты год был мэром, до этого 10 лет был депутатом. Явно же, всё, что у тебя есть - награбленное. Поэтому мы у тебя заберём все твои деньги и все твои бизнесы».

Это казалось сначала исключением. Ну ладно, отобрали у миллиардера Аристова или Антипова. Ладно, отобрали у Виктора Кузьмича Круглова, который 30 лет был главным элитарием Иркутской области, руководителем штаба общественной поддержки врио губернатора Кобзева пять лет назад, а теперь, оказывается, это жулик, у которого надо всё отобрать.

Критерий - выводил деньги за рубеж. У нас что, это законодательно запрещено? Он же не вывозил их самолётом, наликом в чемоданах. Человек получил средства, заплатил с них дивиденды и, допустим, положил в зарубежный банк. Наверное, это глупое действие в наши времена. Но не противозаконное.

Или вместо того, чтобы вкладываться в развитие предприятия, купил себе машину. Машину купил себе, понимаете, дорогую. Ну это как? Страна воюет, а он машину себе покупает! Наверное, надо забрать всё, что у него есть.

И соответственно, вопрос: давай ты пойдёшь в депутаты, или в губернаторы, или в мэры, а потом мы у тебя всё заберём. Потому что если ты был, скажем, зампредом законодательного собрания региона, ты мог влиять на нормативную базу. Наверное всё, что ты заработал тогда - коррупционный доход.

У элит ещё один фактор очень сильной деморализации - ярлык мерзавца по определению. Ты чиновник, ты депутат - значит, коррупционер, гад, до тебя просто ещё не добрались наши замечательные органы, но рано или поздно доберутся. Это ещё и подкрепляется нашим кинематографом. Например, свежий сериал «Избранный» (я две с половиной серии посмотрел и дальше не стал): кругом мерзавцы, причём мелкие и тупые.

Очень важный момент - деморализация правоохранительных органов и судов. Когда люди систематически начинают принимать решения, не предусмотренные никаким законодательством, а в рамках революционной целесообразности, это их расстраивает.

Люди, которые заканчивали приличные юридические вузы типа Петербургского университета или Свердловского юридического, в некотором офигении говорят: «Ну хорошо, у вас революционная целесообразность, вы решили кого-то обобрать. А можно это сделать хотя бы поприличней?»

Следующий вопрос у элит – этот вой. Они не могут понять: вот эта визжащая фракция, которая кричит: «Вперёд, сгорим все в ядерной войне!» - просто в информационном плане психологическое воздействие или реально эта «пена на губах», так и надо теперь, так и положено? Нет понимания.

Очень неоднозначное восприятие темы новой элиты из числа участников СВО.

Неоднородны сами участники СВО. У них внутри очень серьёзные противоречия в стиле «я был батальонный разведчик, а он - писаришка штабной». Тема VIP-туризма на CВО и создания биографии, которая не соответствует действительности, просто для того, чтобы соответствовать формальным критериям. Эта тема не только у элиты, но и у населения, у избирателей.

Если кто-то думает, что мы сейчас скажем: наконец-то придёт замечательная элита - те кто воевал - это ответ на все вопросы... Нет, это не ответ на все вопросы. Даже для тех, кто воевал.