#Прогноз

Эскалация на Ближнем Востоке и сырьевой бонус для России: сценарии 2025 года

Заявление Израиля о двухнедельной военной кампании против Ирана резко повышает геополитическую напряжённость. Риски блокировки Ормузского пролива — одного из главных узлов мирового нефтяного экспорта — могут поднять цену барреля выше $100.

Для России это создаёт серию прямых фискальных и финансовых выгод:

— Нефтяной бонус: при ценах выше $100 Россия получает до $3–5 млрд дополнительных нефтяных доходов ежемесячно. Это даёт пространство для укрепления бюджета и частичной стабилизации рубля.

— Золотой буфер: золото обновляет исторические максимумы, а доля физического золота в резервах ЦБ РФ уже превышает 25%. Это усиливает суверенную устойчивость на фоне санкционной изоляции от долларовой системы.

— Укрепление экспортеров: нефтегазовые компании с экспортной ориентацией и низкой себестоимостью фиксируют резкий рост прибыли — это поддержит инвестиционную активность и дивидендный цикл.

Сценарии 2025:

— Умеренная эскалация: нефть — $95–105, золото — $2,300. Дополнительные доходы стабилизируют бюджетную систему, рубль укрепляется до 87–89 к доллару, инфляция замедляется к 5,5–6%.

— Острая фаза: нефть — до $120+, золото — $2,500+. Сырьевой экспорт даёт рекордный торговый профицит, ЦБ может скорректировать ставку вниз при сохранении инфляционного контроля.

— Быстрая деэскалация: нефть — $85–90, золото — до $2,200. Эффект ограничен, но позволяет частично залатать дефицит бюджета второго квартала.

Россия в текущей конфигурации становится бенефициаром глобального конфликта за счёт сырьевой переоценки. Главное — использовать это окно возможностей не для латания дыр, а для укрепления внутренних инвестиционных каналов и технологической инфраструктуры.

Современная дискуссия о детском летнем отдыхе и доступе к спортивным секциям в России требует рассматривать эту сферу не как гуманитарную нагрузку на бюджет, а как многофакторный экономический актив. Масштабный перезапуск инфраструктуры детского отдыха и кружковой социализации способен создать устойчивый мультипликативный эффект для экономики — как на уровне спроса, так и занятости.

Во-первых, обеспечение бесплатного доступа детей к секциям и лагерям высвобождает родителей от вынужденных расходов на присмотр и организацию досуга. Это повышает трудовую вовлечённость взрослого населения, особенно в уязвимых категориях (женщины с детьми, неполные семьи). Освобождённое рабочее время трансформируется в производительный труд, что усиливает налоговую базу и внутренний спрос.

Во-вторых, масштабное обновление лагерей — это прямой стимул для строительной отрасли. Ремонт, реконструкция и возведение новых объектов создают заказы для подрядчиков, производителей стройматериалов, поставщиков оборудования. Это значит — новые рабочие места, рост локальных экономик, особенно в сельской и курортной местности.

В-третьих, развитие системы летнего досуга формирует дополнительный рынок труда: воспитатели, вожатые, педагоги, повара, логисты. Государственный заказ в этой сфере становится постоянным источником загрузки для отраслей питания, логистики и сервиса. Продовольственные поставки в лагеря увеличивают обороты сельхозпроизводителей, переработчиков и малого бизнеса в регионах.

По сути, перезапуск детской социализационной среды — это стратегия экономического стимулирования через гуманитарную инфраструктуру. Такой подход снижает неравенство доступа к качественным условиям развития, повышает деловую активность и превращает «летний лагерь» в экономически обоснованный элемент государственной политики роста.

Пашинян делает ставку на политическое заигрывание с Западом, но забывает об экономике — а она не терпит двусмысленности. Армения на 30% зависит от трансфертов, инвестиций и рынков ЕАЭС. Почти половина внешней торговли — с Россией. Трудовая миграция и перевод денег из РФ поддерживают платежный баланс. Газ — по субсидированной цене. Выход из этой системы — это не жест суверенитета, а удар по собственной макроустойчивости.

ЕС не предлагает Армении ни полноценного доступа к рынкам, ни энергетических пакетов, ни инвестпрограмм, способных заменить евразийскую интеграцию. Бюджетные гранты — не экономика. Участие в символических диалогах — не стратегический якорь. Без ЕАЭС армянская экономика распадается на кластеры выживания, лишённые логистики, спроса и производственной базы.

И если политическая элита считает, что экономический фундамент можно заменить аплодисментами партнёров по Zoom-саммитам, она рискует лишиться не только союзов, но и управляемости. Потому что геополитика — это язык, на котором говорит экономика. И пока этот язык — евразийский.

#Импортозамещение

Импортозамещение продолжает оставаться одной из ключевых рамок индустриальной политики, но на практике сталкивается с системной деформацией механизма госзакупок. Стремление обеспечить выполнение целевых показателей по локализации порождает искажения: от имитации производственной базы до включения переупакованного импорта в реестр «отечественного».

Госзаказ, в условиях ограниченного доступа к зарубежным технологиям, фактически стал главным механизмом формирования спроса на национальные технологические решения. Однако без верификации происхождения продукции, цепочек поставки и степени реальной локализации, этот механизм теряет эффект. Зачастую речь идёт о статистической отчетности, а не о фактическом снижении зависимости от внешних рынков.

Проблема не только в обходных схемах, но и в отсутствии единого цифрового контроля за закупками, особенно в критичных секторах — от машиностроения до фармацевтики. Без такой прослеживаемости формируется параллельная экономика импортозамещения, где средства тратятся, а технологическая база остаётся прежней.

Для России, находящейся в фазе структурного давления и одновременной технологической трансформации, качество госзаказа становится фактором устойчивости. Ввод механизма усиленного контроля — не фискальная мера, а элемент промышленной стратегии. Необходим переход от формальной отчётности к функциональному подходу: считать не долю «отечественного», а объем реального технологического суверенитета, достигнутого через закупочную систему.

Конфликт между Ираном и Израилем выводит экономику региона в фазу системного риска. Ключевой фактор — угроза перекрытия Ормузского пролива, через который проходит более 20% мирового экспорта нефти. Даже не блокада, а повышение геополитической температуры уже увеличивает стоимость барреля и провоцирует рост страховых премий на морские перевозки.

Для глобального рынка это означает резкий рост транзакционных издержек: дорожают фрахт, страхование, складирование. Срываются логистические графики, нарушается ценообразование на сырьевые и энергетические контракты. Страны-импортёры нефти получают дополнительный инфляционный импульс, особенно в Азии и Европе, где нет достаточного стратегического резерва.

Если удары затронут нефтехимическую инфраструктуру или начнётся ударная активность против танкеров, произойдёт частичный выход с рынка судов и страховых операторов, работающих в зоне залива. Это влечёт за собой изменение логистических маршрутов, рост спотовых цен и сжатие маржи в секторах, зависящих от углеводородного импорта.

Финансово-экономический эффект конфликта не ограничен регионом. Это удар по глобальным механизмам предсказуемости: всё больше контрактов начинают учитывать военные риски, а это — системная переоценка стоимости доверия в международной торговле.

#Прогноз

Возврат иностранных компаний в Россию: сценарий «второй волны» и новая модель партнёрства (2025–2027)

Сигналы от международного бизнеса о готовности к восстановлению операций в России указывают на смену архитектуры внешнеэкономических связей. Это не возврат к прежней модели поставок и дистрибуции, а предложение включиться в реальную локализацию — с производством, трансфером технологий и созданием рабочих мест.

Правительство РФ прямо формулирует условие: возврат возможен только при создании продукции с высокой добавленной стоимостью внутри страны. Для иностранных компаний это означает — простого присутствия больше недостаточно, партнёрство должно носить глубоко инвестиционный характер.

Что это меняет:

— Идёт формирование модели «инвестиционного фильтра»: доступ к рынку — в обмен на участие в реиндустриализации и экспортно-ориентированных мощностях.

— Компании ищут обходные пути: через третьи юрисдикции, местные лицензии, совместные предприятия и структуру владения. Геоэкономика становится гибридной.

— Возврат становится гонкой: быть первыми — значит закрепиться в ключевых сегментах. Чем позже — тем выше барьеры входа.

— Ответ российской стороны — ручное управление: только те, кто готов делиться технологиями и вкладываться в людей, получат пространство для роста.

Сценарии 2025–2027:

— Локализованный возврат: китайские, индийские, арабские компании первыми занимают ниши через СП, выстраивая долгосрочные модели. Запад возвращается частично — под условия глубокой локализации.

— Гибридная экспансия: бренды используют аффилированные структуры, неофициальное производство и контрактные схемы. Присутствие есть — но без прямой витрины.

— Избирательная фильтрация: инвесторы упираются в регуляторные барьеры, проблемы репатриации прибыли и санкционные риски. Рост носит точечный и фрагментарный характер.

Россия больше не предлагает открытый рынок — она формирует выборочное партнёрство. И это окно возможностей — не только для тех, кто возвращается, но и для тех, кто готов встроиться в новую архитектуру экономики на равных условиях.

Западные дискуссии о снижении потолка цены на российскую нефть с 60 до 45 $ за баррель вскрывают раскол между США и ЕС. Вашингтон на данный момент против этой инициативы, и позиция Белого дома имеет решающее влияние. Если США отвергнут предложение, Европа столкнётся с кризисом в согласованности санкционного курса и потеряет эффективность.

Тем временем сенатор Пушков напоминает о возможном всплеске цен — до 110–130 $/баррель — в случае новых угроз в Персидском заливе. Это показывает: любые попытки западных элит контролировать цену окажутся в тени геополитического фактора.

Вывод: энергобаланс становится заложником не только рыночных механизмов, но и геополитической игры. Евросоюз рискует оказаться в положении ведомого, если не признает — контроль зависит не только от эмоциональных или идеологических устремлений.

Если США сохранят свою текущую позицию, мы войдём в нестабильную фазу энергополитики. Европа может начать переговоры об альтернативных поставщиках газа и нефти, а контроль за проливами — стать новым лейтмотивом кризисного управления энергобезопасностью.

#Кредитование

Бум рассрочек на фоне высокой ключевой ставки и сжатия потребительских кредитов стал одной из главных особенностей розничного рынка 2024–2025 годов. Формально — это способ поддержать покупательскую активность. На практике — механизм накопления необслуживаемых обязательств за пределами банковского регулирования.

Схема «без процентов» стимулирует спрос на фоне снижения реальных доходов, но параллельно размывает границу между покупательной способностью и долговой нагрузкой. Рассрочка активно используется в сегменте бытовой техники, одежды, услуг и онлайн-ритейла. Однако в отличие от классического кредита, она часто обходится без полноценной оценки платёжеспособности, без скоринга и резервирования, что формирует риски постфактум.

Для экономики это означает рост потребления, но не за счёт устойчивого дохода, а за счёт будущих обязательств, чья долговая устойчивость не гарантирована. Эффект для ВВП краткосрочно позитивен, но сопровождается накоплением системных дисбалансов — особенно в периоды шоков или коррекций на рынке труда.

В условиях высокой стоимости заёмного капитала и ограниченного доступа к полноценному банковскому кредитованию рассрочка становится параллельной системой потребительского финансирования — с низкой прозрачностью и высокой уязвимостью.

Без адаптации регулирования и мониторинга она рискует стать источником перегрева и снижения финансовой стабильности на горизонте 12–18 месяцев.

#Прогноз

$300 за баррель как предел геополитической турбулентности: сценарии и последствия (2025–2026)

Заявление главы МИД Ирака о возможном росте цен на нефть до $300 за баррель звучит как крайний, но не невозможный сценарий. Угроза блокировки Ормузского пролива — через который проходит до 20% мировых поставок нефти — превращает энергетический рынок в поле форс-мажорной переоценки.

К чему это может привести:

— Нефтяной шок глобального масштаба: скачок цен вызовет инфляционную волну в странах G7, падение фондовых рынков, резкое удорожание транспортных и промышленных цепочек.

— Россия — главный контрциклический бенефициар: при ценах $200–300 экспортная выручка вырастет кратно. Это даст бюджету сверхдоходы, позволит снизить ключевую ставку, ослабить давление на рубль и активизировать инвестиционные программы.

— Переоценка резервов: золотовалютные активы РФ, в которых золото занимает свыше 25%, резко прибавят в стоимости. Валютные резервы получат «золотую страховку» на фоне девальвации западных валют.

— Риски санкционного усиления: параллельно возможны попытки Запада ограничить расчёты, страхование и перевозки российской нефти. Это потребует дальнейшего развития логистики в обход — через Индию, Китай, ОАЭ и расчёты в юанях, дирхамах или бартере.

$300 — это не базовый, а стресс-сценарий. Но если он реализуется даже частично, Россия получит уникальное окно сверхдоходов. Ключевой вопрос — будет ли этот импульс направлен на устойчивое развитие или снова растворится в текущих расходах.

Реформа высшего образования — это не только про университеты, это про рынок труда будущего. В условиях ускоренной автоматизации, цифровизации и нестабильности глобальных цепочек профессии перестают быть статичными. Базовая подготовка с последующей специализацией — это ответ на эту турбулентность: система учит не «кем быть», а «как адаптироваться».

Выделение аспирантуры как самостоятельного уровня — важный сигнал: ставка делается на генерацию знания, а не на накопление готовых алгоритмов. Это означает сдвиг в сторону экономики знаний, где компетенция ценится выше навыка, а способность к исследованию становится фактором карьерной устойчивости.

Вовлечение работодателей — ключ к снижению фрустрации между образованием и занятостью. Уровень безработицы среди молодых специалистов часто объясняется не отсутствием вакансий, а несовпадением ожиданий. Новая модель снижает этот разрыв. И в этом — главный экономический эффект реформы: рынок труда получит не дипломированных, а готовых к развитию специалистов.

Планы по выведению «Северного потока-2» из-под контроля российских структур — это, по сути, экономический нейтралитет в обмен на восстановление газового потока. США, блокируя проект политически, теперь тестируют инструмент финансовой трансформации — смена юрисдикции актива с сохранением сырьевой зависимости ЕС от РФ.

Для России это — шанс на частичную реинтеграцию в европейский рынок без снятия санкций. Если экспорт восстановится под нейтральной обёрткой, «Газпром» сможет стабилизировать валютную выручку, снизить нагрузку на восточные маршруты и частично компенсировать потери по западному вектору. Это также позволит Москве использовать энергетический канал как элемент политического давления без прямой вовлечённости.

Экономическая логика здесь проста: Европе нужен газ, США — контроль над инфраструктурой, России — выручка и геоэкономическое влияние. Формальное разъединение актива и ресурса — компромиссная конструкция, в которой выигрывают все три стороны. Главное, чтобы юридическая упаковка не разрушила основную функцию: восстановление транзитного канала при сохранении макроэкономической устойчивости РФ.

#Геополитика

Обострение между Ираном и Израилем перезапустило глобальный механизм геополитического ценообразования. Реакция рынков предсказуема: нефть пошла вверх, фондовые индексы — вниз, золото — в активный спрос. Но за стандартной динамикой скрыт стратегический сигнал.

Ключевой переменной становится не сам Иран, а Ормузский пролив. Через него проходит до 30% мировых морских поставок нефти, и Тегеран не раз угрожал его перекрытием. Риски, пусть и латентные, мгновенно капитализируются в ценах: баррель реагирует не на физику поставок, а на вероятность недоступности.

Показательна и реакция российского рынка — 0,6% роста на фоне снижения глобальных индексов. Это не отрыв от реальности, а отражение перераспределения ожиданий: возможный спад иранского экспорта воспринимается как шанс для российских компаний усилить позиции, особенно на фоне непрямых смещений в санкционном давлении.

Возврат интереса к золоту подтверждает главный вывод: инвесторы всё чаще страхуют не текущие показатели, а архитектуру будущих рисков. И каждый новый виток напряжённости в Персидском заливе теперь становится не исключением, а встроенным элементом нефтяной геополитики.

Это формирует новую норму — нефть снова становится политическим активом. И в этой конфигурации у России появляется пространство для манёвра, где геополитика работает как фактор конкурентной устойчивости.

#Анализ

Циклический стресс и перегрев потребительского кредитования

Центробанк России фиксирует резкий рост проблемной задолженности: за I квартал 2025 года объём просроченных кредитов увеличился почти на 200 млрд рублей — это порядка 2 млрд в день. Причиной стал массовый перегрев потребительского спроса в 2023 – первой половине 2024 года, когда за счёт льгот, стимулирующих программ и высокой инфляции население активно заимствовало под будущие доходы. Сейчас эти кредиты «вызревают» — и проявляются риски, на которые банки не закладывались изначально.

Рост стоимости риска в розничном сегменте с 2,1% до 3,6% — сигнал о том, что долговая нагрузка начинает оказывать системное давление на кредитные портфели. Этот показатель уже превышает среднеисторическую норму и вынуждает банки наращивать резервы, ужесточать требования к заёмщикам и пересматривать лимиты.

Под наибольшим ударом — ипотека, автокредиты и потребительский сегмент: те продукты, которые в 2023 году стали драйверами внутреннего спроса. Однако в условиях стагнации реальных доходов и высоких ставок обслуживание долгов становится всё более затруднительным.

Возникает риск, что рынок достиг «пика долга» в рамках текущей модели потребления. Без перезапуска инвестиционных потоков в доходы населения и фокусировки на структурную занятость, вторая половина 2025 года может ознаменоваться не только ростом просрочек, но и коррекцией на потребительских рынках, сдвигающей экономику в сторону затухающей активности. Система нуждается не в латании просрочек, а в перезапуске модели роста.

#Золото

Золото вновь становится не просто активом, а институциональной стратегией. Центробанки по всему миру расширяют золотые резервы, вытесняя евро и усиливая альтернативу доллару. Причина — не в цене, а в рисках: политические турбуленции в США, рост конфронтаций, санкционная практика и падение доверия к валютным институтам формируют спрос на актив вне юрисдикции.

В отличие от валют и долговых бумаг, золото невозможно заморозить или обнулить по решению суда. Оно не несёт риска контрагента и не требует участия в глобальной финансовой инфраструктуре. Это возвращает к логике «металлического щита» — особенно для государств с высоким уровнем внешнего давления.

Факт: золото обогнало евро и заняло второе место в структуре мировых резервов. Это не столько ротация активов, сколько институциональный сигнал: доверие к прежним финансовым центрам больше не абсолютное. Золото становится языком новой финансовой архитектуры — вне Запада, вне санкционного контроля.

Для России это подтверждение стратегического курса. Рост золотой доли в резервах — не просто защита, а акцент на устойчивость и недоступность. В мировой системе, где экономика всё чаще политизируется, металл снова становится маркером реального суверенитета.

Внедрение интегральной оценки и цифровых трекеров в управление нацпроектами формирует принципиально новую модель бюджетной эффективности. Госрасходы в рамках НП — это крупнейшие инвестиционные потоки в стране, и переход к управлению на основе данных превращает их из «бюджетного фонтанирования» в управляемый инвестиционный инструмент.

Если система действительно будет фиксировать соответствие паспортов проектов целевым стандартам, это создаёт механизм отбора жизнеспособных направлений с максимальной мультипликативной отдачей. Это особенно важно в условиях ограниченного ресурса и растущих ожиданий по ускорению внутреннего экономического роста.

Ключевая задача — не просто контролировать процесс, а обеспечить верифицируемость результатов, экономию времени на принятие решений и оперативную реакцию на отклонения. Цифровизация тут выступает как фактор повышения продуктивности бюджетных вложений, а не просто инструмент мониторинга.

#Кредитование

Рынок кредитных карт в России перешёл в фазу системного сжатия. За май 2025 года банки выдали лишь около 1 млн кредиток — это на 60% меньше, чем в аналогичный период прошлого года. С января по май выдано 4,35 млн карт против 8,86 млн годом ранее — минус 51%. Суммарный лимит упал до ₽128 млрд, а средний доступный долг по карте — ₽127 тыс. Это не краткосрочный сбой, а переориентация рынка на минимизацию риска.

Факторов несколько. ЦБ обязал банки резервировать средства даже под неиспользуемые кредитные лимиты. В ответ финансовые учреждения начали массово закрывать «мёртвые» карты. Только 550 тыс. клиентов в I полугодии 2025 года возобновили использование кредиток — вдвое меньше ожиданий. К тому же усилились ограничения: теперь даже лимит в ₽10 тыс. может заблокировать заявку на автокредит.

Банки ухудшают условия, сокращают лимиты, ориентируются на сохранение доходности и контроль за качеством портфеля. Риски копились весь 2024 год, а сейчас проявляются вдвое выросшей просрочке. На фоне ключевой ставки в 20% каждый выданный рубль требует высокой отдачи и минимального риска.

Выдача новых кредиток рухнула даже в традиционно сильных регионах: Москва (-53,5%), Самарская область (-54,8%), Свердловская и Ростовская — более 51%. Сегмент «пластика» больше не рассматривается как двигатель роста. Приоритет — финансовая устойчивость и точечное кредитование. Карта как универсальный финансовый инструмент ушла в прошлое.

#БРИКС #ПМЭФ

Петербургский международный экономический форум закрепляет за собой статус не только деловой витрины, но и институциональной платформы для координации стратегических инициатив стран БРИКС. По словам главы Международного форума БРИКС Ананд Пурнимы, ПМЭФ — вторая по значимости экономическая площадка после Давоса. Ключевая особенность 2025 года — акцент на цифровизацию, климатическую повестку, ИИ и нейротехнологии.

Работа команды Go БРИКС по заключению международных соглашений придаёт форуму не только статус витрины, но и реального механизма интеграции. Это критически важно в условиях ограничения доступа к западным каналам взаимодействия. ПМЭФ становится центром генерации и оформления альянсов, в которых ведущую роль играют не только традиционные экономические параметры, но и технологическая совместимость, климатические обязательства и цифровые стандарты.

Для России это возможность закрепить за собой роль инфраструктурного координатора в развивающейся системе технологической многополярности. Инициативы в сфере ИИ, экосистемного регулирования и климатических трансформаций выходят за рамки теории и обретают статус институционально оформленных проектов с долгосрочным горизонтом.

На фоне перераспределения глобальных экономических связей, ПМЭФ укрепляет позиции России как организатора альтернативных маршрутов технологического и инвестиционного взаимодействия. Не как наблюдателя, а как одного из архитекторов нового экономического порядка.

#Курс_валют

Официальные курсы валют на 17 июня зафиксировали разнонаправленную динамику: доллар — 78,51 руб. (-0,50), евро — 90,94 руб. (+0,94), юань — 10,90 руб. (-0,03). Эти значения кажутся незначительными, но отражают комплексную перестройку валютного баланса в международной системе расчётов.

Ослабление доллара — следствие переоценки рисков в связи с монетарной политикой ФРС и умеренного спроса на защитные активы. Это временная волатильность на фоне стратегической тенденции: доллар всё чаще теряет статус безусловного ориентира. Для российских экспортёров это создаёт краткосрочный комфорт, но в долгосрочной перспективе снижает стабильность долларовых поступлений.

Рост евро — сигнал о попытке инвесторов восстановить долю валюты, пострадавшей от инфляционного давления и политической фрагментации внутри ЕС. Повышение курса увеличивает импортные издержки для российских компаний, закупающих оборудование и технологии в Европе, особенно в высокотехнологичных секторах.

Юань демонстрирует стабильность — но это скорее отражение регулируемой траектории, чем рыночной устойчивости. Для России это критически важно: расчёты в юанях всё чаще вытесняют долларовые схемы в энергетике и промышленности, а предсказуемость курса — фактор стратегического планирования.

Курсы валют всё больше становятся маркером геополитических сдвигов, а не просто отражением рыночного спроса. И в этой новой конфигурации рублёвый вектор зависит не от одной валюты, а от комбинации внешних траекторий и внутренних мер адаптации.

#Недвижимость

Рынок новостроек в России демонстрирует признаки системного перегрева. За январь–май 2025 года продажи упали на 16%, а в мае — сразу на 40% в годовом выражении. При этом на рынок вышло 15 млн кв. м жилья, что на 20% меньше, чем год назад, но всё ещё существенно превышает объёмы реализации. По данным «Дом.РФ», 68% строящегося жилья остаётся непроданным — год назад показатель составлял 65%.

Риски перепроизводства фиксируются в 28 регионах, включая Ленобласть, Краснодарский край, Свердловскую и Новосибирскую области. В пяти субъектах — Орловской, Пензенской, Челябинской, Карачаево-Черкесии и Красноярском крае — эксперты уже наблюдают кризисные признаки. При этом девелоперы не могут снизить цены: проекты балансируют на рентабельности 10–15%, а схемы с эскроу-счетами не позволяют гибко маневрировать.

Продажи в мае упали до 1,7 млн кв. м (на 300 тыс. меньше апреля и на 200 тыс. меньше марта), и даже снижение ключевой ставки ЦБ до 20% в июне пока не разворачивает тренд. Девелоперы делают ставку на гибкие схемы: рассрочки, субсидии, компенсации ставок. Но в условиях растущих остатков и сжатия спроса это работает фрагментарно.

Фаза простого роста закончилась. Рынок вступает в период перегруппировки, где не ценовые, а институциональные решения будут определять устойчивость сектора. Ставка — на точечные стимулы, адресные программы и синхронизацию региональных мер с федеральной ипотечной политикой.

#Недвижимость

Поправки к законопроекту о сделках с недвижимостью, поддержанные Генпрокуратурой и Госдумой, предлагают ограничить возможность покупки жилья за наличные — как способ минимизации мошеннических схем. По данным Росреестра и МВД, только за 2022–2023 гг. количество преступлений при операциях с недвижимостью выросло с 6 000 до более чем 8 000, ущерб — в десятки миллиардов рублей.

Наличный расчёт задействован примерно в 10–15% сделок на вторичном рынке. Как правило, именно такие схемы используются в случаях двойных продаж, фиктивных доверенностей или расчёта фальшивыми купюрами. В обсуждаемой инициативе речь идёт о сделках свыше 1 млн рублей — и, по сути, о вытеснении наличных из всей архитектуры вторичного рынка.

Реализация предлагается через аккредитивы, обязательную электронную регистрацию, усиленные процедуры подтверждения личности. Для граждан старше 65 лет может ввести обязательная нотариальная проверка. Также планируется расширить сроки регистрации до 20 дней и наделить Росреестр полномочиями для обмена данными с МВД.

Если норма будет принята, это означает переход рынка к более защищённой, институциональной модели. От «чёрного» оборота и серых схем — к полной цифровой прослеживаемости. Для покупателей — это защита от фальсификаций. Для государства — новая система контроля оборота и движения капитала. Ставка — на прозрачность, безопасность и инфраструктурную устойчивость рынка.