Направо пойдёшь — будут социальные науки и Фонд "Хамовники"; налево пойдешь — а там какой-то поляк всё опошлил. Так и живём.
❤22👍4
Глубокоуважаемый коллега Дамир Давлетов, один из организаторов моднейшей шанинской конференции "Векторы" 2025 года, вместе с другими не менее глубокоуважаемыми коллегами, провернул сетевой анализ!
На снимках -- сеть "Векторов", кластеры которой отображают устройство отдельных секций. Наша (потрясающая воображение секция "Перепридумать всё") отмечена на правом снимке.
Как можно видеть, ее участники выстроились клином против, так сказать, всего современного мира, в чем и была идея. Клин двуглав, что также говорит о многом: один удар -- четыре дырки. Это вам не какой-нибудь додекаэдр в безвоздушном пространстве!
Сетевая наука еще думает, что это все означает с точки зрения матанализа, но мы уже удовлетворены визуализацией.
На снимках -- сеть "Векторов", кластеры которой отображают устройство отдельных секций. Наша (потрясающая воображение секция "Перепридумать всё") отмечена на правом снимке.
Как можно видеть, ее участники выстроились клином против, так сказать, всего современного мира, в чем и была идея. Клин двуглав, что также говорит о многом: один удар -- четыре дырки. Это вам не какой-нибудь додекаэдр в безвоздушном пространстве!
Сетевая наука еще думает, что это все означает с точки зрения матанализа, но мы уже удовлетворены визуализацией.
❤20👍2😁1
Новая веха в трудовой биографии!
Первый раз, когда договор на проведение исследования пришлось разорвать досрочно: часть дела сделана, часть -- нет. Стороны не имеют друг к другу претензий.
Тут важно сказать следующее.
1) Исследования бывают индустриальные, промышленные, с понятными, в целом, способами оценки качества. Даже если вы, как заказчик, ничего не понимаете, например, в количественных проектах, вам совершенно не обязательно лезть в методические дебри, чтобы оценить то, насколько вы доверяете исполнителю.
2) Бывают исследования бутиковые, камерные -- такие, где методология разрабатывается по ходу дела, она не всегда отработана, имеет свои шероховатости и часто вам просто не на что сослаться, когда приходится принимать и обосновывать те или иные методические или аналитические решения. Тут доверие между заказчиком и исполнителем должно существовать до старта проекта, а по ходу дела возникает необходимость в поддержании здоровой коммуникации, где все стороны исходят из предпосылки, что данный проект -- их общее дело.
3) Часто бывает так, что какие-то из описанных выше условий не соблюдаются. И тогда, тоже часто, все начинают страдать: заказчик теряет понимание, зачем ему всё это надо, а исполнитель бесится, потому что хочется все бросить, а бросать, вроде бы, нельзя.
4) На самом деле, если деловые отношения зашли в тупик, бросать можно. Да, по деньгам будут потери. Но если все сделать корректно, то отношения продолжат развиваться, потому что конфликт -- это просто другой способ коммуникации. Если конфликт не развивать (не "эскалировать", а именно "развивать"), то из тупика выход один -- в область выжженной земли: вы таки дотащили проект до конца, получили свои деньги, но отношения прервались навсегда, потому что все ушли с простой мыслью -- "не-не, ну его нахер, больше никогда".
5) В данном случае отношения по текущему проекту мы с коллегами закончили, дела передали, договорились оказывать поддержку, если потребуется, в свободном режиме.
А самое главное -- придумали на финальной встрече четыре новых штуки, где мы могли бы быть с заказчиком друг другу полезны в ближайшем будущем.
В общем,братва, не стреляйте друг в друга, не пейте друг другу кровь. Развивайте конфликты.
Первый раз, когда договор на проведение исследования пришлось разорвать досрочно: часть дела сделана, часть -- нет. Стороны не имеют друг к другу претензий.
Тут важно сказать следующее.
1) Исследования бывают индустриальные, промышленные, с понятными, в целом, способами оценки качества. Даже если вы, как заказчик, ничего не понимаете, например, в количественных проектах, вам совершенно не обязательно лезть в методические дебри, чтобы оценить то, насколько вы доверяете исполнителю.
2) Бывают исследования бутиковые, камерные -- такие, где методология разрабатывается по ходу дела, она не всегда отработана, имеет свои шероховатости и часто вам просто не на что сослаться, когда приходится принимать и обосновывать те или иные методические или аналитические решения. Тут доверие между заказчиком и исполнителем должно существовать до старта проекта, а по ходу дела возникает необходимость в поддержании здоровой коммуникации, где все стороны исходят из предпосылки, что данный проект -- их общее дело.
3) Часто бывает так, что какие-то из описанных выше условий не соблюдаются. И тогда, тоже часто, все начинают страдать: заказчик теряет понимание, зачем ему всё это надо, а исполнитель бесится, потому что хочется все бросить, а бросать, вроде бы, нельзя.
4) На самом деле, если деловые отношения зашли в тупик, бросать можно. Да, по деньгам будут потери. Но если все сделать корректно, то отношения продолжат развиваться, потому что конфликт -- это просто другой способ коммуникации. Если конфликт не развивать (не "эскалировать", а именно "развивать"), то из тупика выход один -- в область выжженной земли: вы таки дотащили проект до конца, получили свои деньги, но отношения прервались навсегда, потому что все ушли с простой мыслью -- "не-не, ну его нахер, больше никогда".
5) В данном случае отношения по текущему проекту мы с коллегами закончили, дела передали, договорились оказывать поддержку, если потребуется, в свободном режиме.
А самое главное -- придумали на финальной встрече четыре новых штуки, где мы могли бы быть с заказчиком друг другу полезны в ближайшем будущем.
В общем,
❤🔥23❤12👍3
Forwarded from Нечеховские истории
Некоторое время назад мы подружились с социологами из Шанинки. Сначала пригласили крутого проректора выступить у нас на конференции, потом съездили к ним в гости, потом они к нам. И вот уже совместные идеи, мечты об исследованиях и дивный мир возможностей науки.
Человек и желание заботиться о нем — то, что объединяет друзей клиники «Три сестры». Это служение людям кто-то выражает крутой клинической практикой, кто-то высокими стандартами безопасности, кто-то любовью к эстетике и красоте. А теперь на моей орбите появились ученые со своей страстью искать ответы на сложные философские вопросы, но с надеждой на практическую пользу.
Во всех этих течениях и школах всегда был тот, кто это придумал, кто не побоялся создать новое, пойти против традиции, быть честным и уязвимым.
Про Теодора Шанина вся команда университета говорит с пиететом и гордостью. Даже те, кто не был с ним знаком, могут провести экскурсию по университету, трепетно ссылаясь на отца-основателя, рассказывая его основные идеи и заслуги перед обществом.
Но больше всего мне запомнился рассказ проректорки, которая была личным ассистентом Теодора. Мы спросили у нее, каким он был и каким она его запомнила.
- Он был очень быстрым руководителем. Я не успевала даже закончить вопрос, а он уже выдавал решение. И если видел, что я злюсь, со своим уникальным акцентом добавлял: «Ты думаешь я не знаю, что ты хочешь спросить?»
Немного помолчав, она улыбнулась и добавила:
- А еще он любил Брехта и театр. И я даже два раза ходила с ним на спектакль.
*
Наши идеи и дела, конечно, важны. То над чем мы работаем, какие решения ищем и какие ценности поддерживаем влияет на жизнеспособность наших открытий. Но чтобы они оставались в вечности не менее важна форма, наш разговор и стиль взаимодействия с другими. Захотят ли люди вас цитировать? Или работать в заведении вашего имени? Или показывать через что нет, как выглядел ваш письменный стол, за которым вы написали свои гениальные труды?
Не призываю вас захватывать мир и переписывать вывеску вашей компании. Но упражнение отличное! Подумайте об этом, когда будете пить утром кофе, составляя список дел и встреч ❤️
Человек и желание заботиться о нем — то, что объединяет друзей клиники «Три сестры». Это служение людям кто-то выражает крутой клинической практикой, кто-то высокими стандартами безопасности, кто-то любовью к эстетике и красоте. А теперь на моей орбите появились ученые со своей страстью искать ответы на сложные философские вопросы, но с надеждой на практическую пользу.
Во всех этих течениях и школах всегда был тот, кто это придумал, кто не побоялся создать новое, пойти против традиции, быть честным и уязвимым.
Про Теодора Шанина вся команда университета говорит с пиететом и гордостью. Даже те, кто не был с ним знаком, могут провести экскурсию по университету, трепетно ссылаясь на отца-основателя, рассказывая его основные идеи и заслуги перед обществом.
Но больше всего мне запомнился рассказ проректорки, которая была личным ассистентом Теодора. Мы спросили у нее, каким он был и каким она его запомнила.
- Он был очень быстрым руководителем. Я не успевала даже закончить вопрос, а он уже выдавал решение. И если видел, что я злюсь, со своим уникальным акцентом добавлял: «Ты думаешь я не знаю, что ты хочешь спросить?»
Немного помолчав, она улыбнулась и добавила:
- А еще он любил Брехта и театр. И я даже два раза ходила с ним на спектакль.
*
Наши идеи и дела, конечно, важны. То над чем мы работаем, какие решения ищем и какие ценности поддерживаем влияет на жизнеспособность наших открытий. Но чтобы они оставались в вечности не менее важна форма, наш разговор и стиль взаимодействия с другими. Захотят ли люди вас цитировать? Или работать в заведении вашего имени? Или показывать через что нет, как выглядел ваш письменный стол, за которым вы написали свои гениальные труды?
Не призываю вас захватывать мир и переписывать вывеску вашей компании. Но упражнение отличное! Подумайте об этом, когда будете пить утром кофе, составляя список дел и встреч ❤️
❤20👍1
Коллеги из АдМаргинем устроили распродажу антропологических книжек. Налетай! А кто закажет сразу две, тот получит водокачку в подарок старое (но хорошее!) эссе Гирца о петушиных боях. Оно уже немножко раритетное, так что будет приятно.
Telegram
по краям
Антропологическая акция в Ad Marginem!
К выходу новой книги антрополога-анархиста Дэвида Гребера, написанной на основе его диссертационного полевого исследования на Мадагаскаре, устраиваем большую акцию на все антропологические книги Ad Marginem — и несколько…
К выходу новой книги антрополога-анархиста Дэвида Гребера, написанной на основе его диссертационного полевого исследования на Мадагаскаре, устраиваем большую акцию на все антропологические книги Ad Marginem — и несколько…
❤14
Итак, почему-то кажется, что настало время рассказать о том, как так вышло, что в этом году у меня не получилось забраться на Айленд Пик, ч. 1.
В Непале я был дважды: первый раз в 2023 году и вот сейчас на майские, в 2025-м. В 2023 мы ходили классический маршрут -- "Кольцо Аннапурны". Он устроен таким образом, что высота набирается медленно -- только на вторую неделю пути, кажется, вы оказываетесь в Мананге, городе, расположенном на высоте 3500 метров. Считается, что начиная именно с этой отметки у большинства людей проявляются какие-то ощущения, связанные с горной болезнью. Так и было -- лежишь ты в своем номере в лодже и слышишь как кто-то блюет за стенкой; потом видишь -- утром люди разворачиваются и начинают спускаться вниз, уходят с маршрута. Вторая особенность этого трека состоит в том, что на высоте свыше 3500 метров вы проводите в целом совсем немного времени. После Мананга остается совсем чуть-чуть до верхней точки пути -- перевала Торонг (5416 м). Потом резкий спуск.
В том маршруте 2023-го года высота не повлияла на меня никак. Ну, то есть, дышать было время от времени тяжело, но это мелочи. Я решил, что высотный опыт накоплен, горняшка на меня не очень влияет, какие таблетки пить -- я знаю, как готовиться -- представляю, а значит, нужно переходить к чему-то более серьезному. Выбрал восхождение на Айленд Пик (6190 м). Туда мы и отправились в 2025-м.
Маршрут к подножию Айленд Пика плюс-минус совпадает с маршрутом к базовому лагерю Эвереста. Это другой регион Непала -- он в стороне от Аннапурны. Высоту вы набираете практически сразу, оказываясь на третий или четвертый день в Намче-Базаре (3450 м). Дальше -- только выше. На высоте вы проводите порядка двух недель, подходя к базлагу Айленда в самом конце пути. Проще говоря, на высоте вы сразу и надолго. Это сыграло свою роль -- акклиматизационные выходы, которые были грамотно спланированы организаторами восхождения, помогли мне не сильно. И если днем удавалось за счет регуляции дыхания с высотой справляться, то ночью это уже не получалось: в какой-то момент я начал просыпаться от острого ощущения, что задыхаюсь, впадая на пару минут в панику. Снова погружался в забытье, а потом опять просыпался. И так до утра, каждую ночь.
Последний переход (всего 3.5 часа) до базлага я еле-еле преодолел -- стоило на секунду выбиться из ритма дыхания, как тут же темнело в глазах, а ноги превращались в вареные спагетти (боксеры поймут). Когда дошли до места, откуда стартуют восхождения, я попросил тонометр -- верхнее давление поднялось до отметки 150 и не снижалось. Сатурация, наоборот, упала. Мы пришли в районе обеда, а на полночь был запланирован выход на гору, где предстояло набрать еще 1200 метров по вертикали. Я идти отказался.
Я уверен, что это было правильное решение, хотя в группе были люди, которые, несмотря на похожее состояние и уже посиневшие губы, на гору пошли и забрались -- точнее, были затащены туда непальскими горными гидами. Валяясь в палатке в ожидании ушедшей на гору группы, я даже не размышлял о случившемся -- я менялся. Вначале меня беспокоила простая мысль: ну вот, не собрался с силами и отказался идти наверх, ссыкло. Наверняка остальным тоже плохо, но они-то пошли. Эта мысль хорошая, потому что простая и работать с ней -- тоже просто.
Базово, перескакивая несколько очевидных ходов, нужно понять, в чем заключается субъективная ценность путешествия -- в самом пути или вершине? Я перебрал то, что было тогда в голове, и для себя ответ определил -- в пути, конечно. Вспомнил, что маршрут на Айленд Пик я выбирал в том числе из-за его длительности: ничего себе, можно ТРИ НЕДЕЛИ шляться по Непалу, это же обалденно. В этом смысле восхождение в конце пути является лишь поводом, чтобы двадцать дней где-то бродить, а пятнадцатичасовое лежание/самокопание в палатке со сникерсами, колой, высоким давлением и сгоревшей мордой -- неотъемлемым эпизодом, который и придает ценность всему треку. Не вершина, а отказ от нее и соответствующие годовые кольца мудрости, которые за это время успели нарасти.
В Непале я был дважды: первый раз в 2023 году и вот сейчас на майские, в 2025-м. В 2023 мы ходили классический маршрут -- "Кольцо Аннапурны". Он устроен таким образом, что высота набирается медленно -- только на вторую неделю пути, кажется, вы оказываетесь в Мананге, городе, расположенном на высоте 3500 метров. Считается, что начиная именно с этой отметки у большинства людей проявляются какие-то ощущения, связанные с горной болезнью. Так и было -- лежишь ты в своем номере в лодже и слышишь как кто-то блюет за стенкой; потом видишь -- утром люди разворачиваются и начинают спускаться вниз, уходят с маршрута. Вторая особенность этого трека состоит в том, что на высоте свыше 3500 метров вы проводите в целом совсем немного времени. После Мананга остается совсем чуть-чуть до верхней точки пути -- перевала Торонг (5416 м). Потом резкий спуск.
В том маршруте 2023-го года высота не повлияла на меня никак. Ну, то есть, дышать было время от времени тяжело, но это мелочи. Я решил, что высотный опыт накоплен, горняшка на меня не очень влияет, какие таблетки пить -- я знаю, как готовиться -- представляю, а значит, нужно переходить к чему-то более серьезному. Выбрал восхождение на Айленд Пик (6190 м). Туда мы и отправились в 2025-м.
Маршрут к подножию Айленд Пика плюс-минус совпадает с маршрутом к базовому лагерю Эвереста. Это другой регион Непала -- он в стороне от Аннапурны. Высоту вы набираете практически сразу, оказываясь на третий или четвертый день в Намче-Базаре (3450 м). Дальше -- только выше. На высоте вы проводите порядка двух недель, подходя к базлагу Айленда в самом конце пути. Проще говоря, на высоте вы сразу и надолго. Это сыграло свою роль -- акклиматизационные выходы, которые были грамотно спланированы организаторами восхождения, помогли мне не сильно. И если днем удавалось за счет регуляции дыхания с высотой справляться, то ночью это уже не получалось: в какой-то момент я начал просыпаться от острого ощущения, что задыхаюсь, впадая на пару минут в панику. Снова погружался в забытье, а потом опять просыпался. И так до утра, каждую ночь.
Последний переход (всего 3.5 часа) до базлага я еле-еле преодолел -- стоило на секунду выбиться из ритма дыхания, как тут же темнело в глазах, а ноги превращались в вареные спагетти (боксеры поймут). Когда дошли до места, откуда стартуют восхождения, я попросил тонометр -- верхнее давление поднялось до отметки 150 и не снижалось. Сатурация, наоборот, упала. Мы пришли в районе обеда, а на полночь был запланирован выход на гору, где предстояло набрать еще 1200 метров по вертикали. Я идти отказался.
Я уверен, что это было правильное решение, хотя в группе были люди, которые, несмотря на похожее состояние и уже посиневшие губы, на гору пошли и забрались -- точнее, были затащены туда непальскими горными гидами. Валяясь в палатке в ожидании ушедшей на гору группы, я даже не размышлял о случившемся -- я менялся. Вначале меня беспокоила простая мысль: ну вот, не собрался с силами и отказался идти наверх, ссыкло. Наверняка остальным тоже плохо, но они-то пошли. Эта мысль хорошая, потому что простая и работать с ней -- тоже просто.
Базово, перескакивая несколько очевидных ходов, нужно понять, в чем заключается субъективная ценность путешествия -- в самом пути или вершине? Я перебрал то, что было тогда в голове, и для себя ответ определил -- в пути, конечно. Вспомнил, что маршрут на Айленд Пик я выбирал в том числе из-за его длительности: ничего себе, можно ТРИ НЕДЕЛИ шляться по Непалу, это же обалденно. В этом смысле восхождение в конце пути является лишь поводом, чтобы двадцать дней где-то бродить, а пятнадцатичасовое лежание/самокопание в палатке со сникерсами, колой, высоким давлением и сгоревшей мордой -- неотъемлемым эпизодом, который и придает ценность всему треку. Не вершина, а отказ от нее и соответствующие годовые кольца мудрости, которые за это время успели нарасти.
❤20🔥7👍4💔1
Почему не поднялся на Айленд Пик, ч. 2
Смешно, кстати, один раз сходил в туалет за то время, пока ждал группу, -- по пути на меня набросился обезумевший шмель размером, не знаю, с "Лелеку" какую-нибудь. Я по привычке стал активно отмахиваться от него руками, забыв про недостаток кислорода. Махал секунды две -- потом чуть не упал в обморок; хорошо, что последним конвульсивным движением я все таки попал по его хищной морде и отогнал. Если бы не этот отчаянный удар -- он бы меня победил, конечно; сходил пописать, называется.
Конечно, эффективные люди-достигаторы обвинят (и, кстати, уже обвинили) меня в рационализации -- мол, несложно придумать оправдания тому простому факту, что на вершину ты просто не пошел, хотя мог. Тут, естественно, спорить бессмысленно, потому что нет возможности что-либо доказать. В конце концов, как мы знаем, если залезть человеку в черепную коробку, то лучшее, что там можно обнаружить -- это мозг. Истинных или ложных утверждений там не найдется, т.к. сами по себе они ненаблюдаемы.
Главным моим собеседником на протяжении этого трека (помимо восхитительного ДА, конечно) был Питер Матиссен -- его книжку "Снежный леопард" я купил в Катманду перед началом похода. Важно подчеркнуть разницу между биологом Матиссеном и великим восходителем Месснером, который тоже писал книги. Одна из них -- про поиски гималайского йети. Месснер много лет бьется над загадкой снежного человека, чтобы в конце доказать себе и миру, что никакого йети нет -- а есть (не)обычный какой-то медведь, которого много веков принимают за монстра. Путь ведет к отгадке, "вершине". Матиссен точно знает, что снежный леопард существует (хотя и очень хорошо скрывается), но смысл его поисков не в фиксации этого факта, а в самом путешествии, когда главное, что меняется -- это не биология как наука, а сам путешественник.
Короче говоря, что я понял. Первое -- горы прекрасны. Второе -- вершины в моём мире менее ценны, чем путь к ним. Третье -- шляться нужно, и по возможности долго. Четвертое -- стыдно жить в аффекте; однажды -- непонятно зачем -- синие губы не порозовеют. Пятое -- продолжаем читать книжки.
Конечно, эффективные люди-достигаторы обвинят (и, кстати, уже обвинили) меня в рационализации -- мол, несложно придумать оправдания тому простому факту, что на вершину ты просто не пошел, хотя мог. Тут, естественно, спорить бессмысленно, потому что нет возможности что-либо доказать. В конце концов, как мы знаем, если залезть человеку в черепную коробку, то лучшее, что там можно обнаружить -- это мозг. Истинных или ложных утверждений там не найдется, т.к. сами по себе они ненаблюдаемы.
Главным моим собеседником на протяжении этого трека (помимо восхитительного ДА, конечно) был Питер Матиссен -- его книжку "Снежный леопард" я купил в Катманду перед началом похода. Важно подчеркнуть разницу между биологом Матиссеном и великим восходителем Месснером, который тоже писал книги. Одна из них -- про поиски гималайского йети. Месснер много лет бьется над загадкой снежного человека, чтобы в конце доказать себе и миру, что никакого йети нет -- а есть (не)обычный какой-то медведь, которого много веков принимают за монстра. Путь ведет к отгадке, "вершине". Матиссен точно знает, что снежный леопард существует (хотя и очень хорошо скрывается), но смысл его поисков не в фиксации этого факта, а в самом путешествии, когда главное, что меняется -- это не биология как наука, а сам путешественник.
Короче говоря, что я понял. Первое -- горы прекрасны. Второе -- вершины в моём мире менее ценны, чем путь к ним. Третье -- шляться нужно, и по возможности долго. Четвертое -- стыдно жить в аффекте; однажды -- непонятно зачем -- синие губы не порозовеют. Пятое -- продолжаем читать книжки.
❤23👍10🔥5🙏2🥰1
Forwarded from PhilosophyToday
Пишут, что в МГУ им. М.В. Ломоносова закрыли «Институт исследований природы времени», на протяжении более 25 лет занимавшийся изучением телепортации, машины времени, получения информации из будущего и других нетрадиционных научных тем. Кликбейтная новость скрывает конец одной долгой драматической истории.
На самом деле, конечно, никакой телепортацией этот «институт» не занимался. Так, в виде университетского подразделения был оформлен некогда славный междисциплинарный семинар по исследованию природы времени. Он существовал в разных формах и на разных площадках в МГУ формально с 1984 года, а неформально и ранее.
Когда-то он был весьма респектабельным, а на его собрания, а их состоялось около тысячи – и это самый долго существовавший научный семинар в истории советской и постсоветской науки, который поддерживался прежде всего за счет его участников и интереса гостей – собирались иногда сотни слушателей.
Мы застали его уже в кризисе, в 90-х, когда он перекочевал на философский факультет МГУ, а секретарем был его экс-декан Серафим Мелюхин. Легендарная личность, кстати. В связи с этим как раз был такой случай. Как-то во время заседания семинара в аудиторию ворвался буйный мужчина и говорит, что он инопланетянин. Мелюхин поприветствовал нового участника и аккуратно поинтересовался с какой планеты он и из какой галактической системы, а так же с какой целью прибыл на эту планету и пришел на семинар. Инопланетянин явно не ожидал столь уважительного приема, затих и уселся на последний ряд слушать доклады.
В общем, иногда жаль, что все вот так вот кончается, и не все умирают в силе и славе, не попав в клуб 27.
На самом деле, конечно, никакой телепортацией этот «институт» не занимался. Так, в виде университетского подразделения был оформлен некогда славный междисциплинарный семинар по исследованию природы времени. Он существовал в разных формах и на разных площадках в МГУ формально с 1984 года, а неформально и ранее.
Когда-то он был весьма респектабельным, а на его собрания, а их состоялось около тысячи – и это самый долго существовавший научный семинар в истории советской и постсоветской науки, который поддерживался прежде всего за счет его участников и интереса гостей – собирались иногда сотни слушателей.
Мы застали его уже в кризисе, в 90-х, когда он перекочевал на философский факультет МГУ, а секретарем был его экс-декан Серафим Мелюхин. Легендарная личность, кстати. В связи с этим как раз был такой случай. Как-то во время заседания семинара в аудиторию ворвался буйный мужчина и говорит, что он инопланетянин. Мелюхин поприветствовал нового участника и аккуратно поинтересовался с какой планеты он и из какой галактической системы, а так же с какой целью прибыл на эту планету и пришел на семинар. Инопланетянин явно не ожидал столь уважительного приема, затих и уселся на последний ряд слушать доклады.
В общем, иногда жаль, что все вот так вот кончается, и не все умирают в силе и славе, не попав в клуб 27.
😢13❤6
По долгу службы читаю биографию Щедровицкого, написанную Матвеем Хромченко.
У Хромченко в начале текста есть такой примерно заход: для ранней истории МЛК/ММК была важна статья Кребера и Парсонса "The concepts of culture and of social system", опубликованная в 1958 году. Генисаретский, отвечая на вопрос о том, что лично ему дал Парсонс, говорил, что на него "прежде всего повлияло проделанное им отслоение культуры от социальной системы". И дальше у Хромченко такой замах: мол, ГПЩ -- это человек, обитавший почти полностью в "идеальном содержании" (сиречь "культуре"), в то время как всё копошение и суета жизни происходило в "социальной системе". И это копошение ГПЩ не сильно интересовало -- вот он, "с одним чемоданчиком" переезжает жить в комнату к своей третьей жене, а квартиру отдает сыну от предыдущего брака: тому надо "решать свои проблемы". Монах, аскет, интеллектуальный дуэлянт, вся жизнь -- в мире идей.
Казалось бы, после такого захода должно начаться то, что обычно называется "интеллектуальной биографией". Но нет, конечно. Хромченко на 700 страницах дотошно протоколирует все сплетни мира: кто с кем посрался, кто с кем спал, кто на кого писал доносы, кто пил пиво, а кто -- водку, какие у кого были "коммунальные условия"; мохнатокрылое кагэбе засовывает свои покрытые присосками щупальца в унитаз Щедровицкого (не шучу), алкоголик, психопат и дебошир Зиновьев гадит из-за границы, редакторы не принимают статьи, снова кто-то пишет доносы -- и прочая, и прочая, и прочая мерзость жизни.
Что там в целом придумал ГПЩ, гений земли русской, читатель, впервые погружающийся в эту клоаку, вряд ли поймет. Но точно -- очень был умный и замечательный человек, даже что-то вроде памятника есть, Шемякин в самой Америке поставил, называется "Диалог Платона с Сократом".
Невыносимо совершенно. Но мог бы быть хороший урок всем тем, кому нравится "сообщество"; оно вот такое, никакого другого "идеального содержания" в нем нет, и только мамлеевский "Фёдор роет ход на сторону Фомичевых".
Доброе утро.
У Хромченко в начале текста есть такой примерно заход: для ранней истории МЛК/ММК была важна статья Кребера и Парсонса "The concepts of culture and of social system", опубликованная в 1958 году. Генисаретский, отвечая на вопрос о том, что лично ему дал Парсонс, говорил, что на него "прежде всего повлияло проделанное им отслоение культуры от социальной системы". И дальше у Хромченко такой замах: мол, ГПЩ -- это человек, обитавший почти полностью в "идеальном содержании" (сиречь "культуре"), в то время как всё копошение и суета жизни происходило в "социальной системе". И это копошение ГПЩ не сильно интересовало -- вот он, "с одним чемоданчиком" переезжает жить в комнату к своей третьей жене, а квартиру отдает сыну от предыдущего брака: тому надо "решать свои проблемы". Монах, аскет, интеллектуальный дуэлянт, вся жизнь -- в мире идей.
Казалось бы, после такого захода должно начаться то, что обычно называется "интеллектуальной биографией". Но нет, конечно. Хромченко на 700 страницах дотошно протоколирует все сплетни мира: кто с кем посрался, кто с кем спал, кто на кого писал доносы, кто пил пиво, а кто -- водку, какие у кого были "коммунальные условия"; мохнатокрылое кагэбе засовывает свои покрытые присосками щупальца в унитаз Щедровицкого (не шучу), алкоголик, психопат и дебошир Зиновьев гадит из-за границы, редакторы не принимают статьи, снова кто-то пишет доносы -- и прочая, и прочая, и прочая мерзость жизни.
Что там в целом придумал ГПЩ, гений земли русской, читатель, впервые погружающийся в эту клоаку, вряд ли поймет. Но точно -- очень был умный и замечательный человек, даже что-то вроде памятника есть, Шемякин в самой Америке поставил, называется "Диалог Платона с Сократом".
Невыносимо совершенно. Но мог бы быть хороший урок всем тем, кому нравится "сообщество"; оно вот такое, никакого другого "идеального содержания" в нем нет, и только мамлеевский "Фёдор роет ход на сторону Фомичевых".
Доброе утро.
🔥12👍6❤2🎅2
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Вчера великая и огромная ТВ совершила свои первые шаги.
Совершила она их не просто так, а в направлении моего компьютера. ТВ запрещено пользоваться любыми устройствами с брейнрот-экранами, и поэтому именно они и привлекают ее сильнее всего: она может, например, вытащить смартфон из вашего кармана или найти его под подушкой.
Самое близкое к таким устройствам, с чем ей разрешено играть — это электронный градусник; она прикладывает его себе и всем остальным ко лбу, смешно щурит глаза и ждёт, когда он запищит и заморгает лампочкой.
Пустилась, значит, она к компу, а я не углядел, потому что пытался снимать видео её первых шагов. Добравшись до так называемого лэптопа, ТВ схватилась за клавиатуру, потому что папа тоже обычно так делает. Первое слово, которое ТВ в своей жизни напечатала, было хлёстким и однозначным: «Фя».
Я немедленно бросился гадать на GPT, что оно означает. Дрессированный электрический демон проинформировал, что «Фя» — далее цитирую — «как отдельное слово чаще всего ассоциируется со шведским/скандинавским корнем «fjä» (даль, гора, перо)».
Так это или нет, я не знаю, но кто я такой, чтобы спорить с хрустальным шаром.
Фя — значит фя, окей.
Совершила она их не просто так, а в направлении моего компьютера. ТВ запрещено пользоваться любыми устройствами с брейнрот-экранами, и поэтому именно они и привлекают ее сильнее всего: она может, например, вытащить смартфон из вашего кармана или найти его под подушкой.
Самое близкое к таким устройствам, с чем ей разрешено играть — это электронный градусник; она прикладывает его себе и всем остальным ко лбу, смешно щурит глаза и ждёт, когда он запищит и заморгает лампочкой.
Пустилась, значит, она к компу, а я не углядел, потому что пытался снимать видео её первых шагов. Добравшись до так называемого лэптопа, ТВ схватилась за клавиатуру, потому что папа тоже обычно так делает. Первое слово, которое ТВ в своей жизни напечатала, было хлёстким и однозначным: «Фя».
Я немедленно бросился гадать на GPT, что оно означает. Дрессированный электрический демон проинформировал, что «Фя» — далее цитирую — «как отдельное слово чаще всего ассоциируется со шведским/скандинавским корнем «fjä» (даль, гора, перо)».
Так это или нет, я не знаю, но кто я такой, чтобы спорить с хрустальным шаром.
Фя — значит фя, окей.
2❤52🙏11👍5🥰3
Готовился к одной там лекции и собрал небольшую подборку фотографий роботических священников.
Больше всего мне нравится творение сумрачного немецкого гения -- это последнее изображение, естественно.
У японцев натурально страшный и убедительный.
Остальные азиаты -- азиаты, там кавай.
Итальянцы -- копеечная пластиковая говорилка на батарейках.
Еще, говорят, есть разработка американской военщины под названием SanTO («Sanctified Theomorphic Operator») — робот-капеллан. Но его фото засекречены, видимо.
Ужас.
Больше всего мне нравится творение сумрачного немецкого гения -- это последнее изображение, естественно.
У японцев натурально страшный и убедительный.
Остальные азиаты -- азиаты, там кавай.
Итальянцы -- копеечная пластиковая говорилка на батарейках.
Еще, говорят, есть разработка американской военщины под названием SanTO («Sanctified Theomorphic Operator») — робот-капеллан. Но его фото засекречены, видимо.
Ужас.
👀8❤4