Наследием умершего сегодня Франсуа Ларюэля, кроме текстов о нефилософии и повороте к имманентистскому (альтер)гуманизму, можно считать и работы по машинной онтологии, по крайней мере «Home ex Machina» (на прикольном сайте по фрактальной онтологии), где Ларюэль пишет о эпохах власти или техно-политических способах производства человека.

Эту предельную эпоху власти трудно отнести к будущему, поскольку она собирает воедино жестокость и бесчеловечность прошлого, чтобы придать им превосходящую способность überhumanity, которая вместо этого является эпохой становления как таковой, и ее следует назвать Cratesis universalis, растворением всех средних форм власти — фашизма и расизма, среди прочих, — но таким, которое восстанавливает растворением высшую форму универсального владычества. Именно она содержит виртуальность биополитического гения, который откажется от своих нынешних техноэкономических и капиталистических форм, чтобы стать настоящей инженерией господства, которая в конечном итоге найдет свою способность и свое правление в себе самой. Таким образом, она сохранит природу начинания, которое само по себе является доминирующим, то есть порочным и цикличным.

Вне всякой «этической» и юридической критики, которая вновь противопоставит ей новую универсальность, то есть универсальность человека как субъекта права (такой субъект с самого начала подчинен определенным прошлым историческим формам технополитики), недостаточность био-техники будет сконцентрирована в ее порочной природе и примате воспроизводства, который она не смогла преодолеть. Это скорее недостаточность самой ее позитивности, чем ее отсутствие. Ибо в высшем расизме, который он стремится продвигать, нет ни права, ни справедливости в том виде, в каком они всегда существовали в истории, поскольку этот расизм трансвалютирует и ему нельзя противостоять, как полагают современники, не снабдив его дополнительным оружием. Это порок и извращение господства, которое больше не может быть оправдано, кроме как перед самим собой, господства как causa sui и как имманентного поля истории. Их больше нельзя воспринять и понять (или оправдать) иначе, чем с «точки зрения», определяющей иную сущность, нежели внутриисторическое право и убер-индустриальное право высшей формы человека и техно-юридики. Меньшинства, которые больше не определяются как объект био-техники или изобретательности — ловкости (Schicksal-destiny) - государства, могли бы в конечном счете преодолеть био-политический паралеллизм и вычесть жизнь, ее vivance или viviality, из этой натуралистическо-политической смеси жизни и силы, называемой витальностью, которая является сердцем, возможно неразрушимым, расизма.

Побегал в сгенерированном ИИ от Etched Майнкрафте и самый сильный аффект оттуда — это чувство нестабильности лиминального пространства. Всё в этой демке находится в состоянии перманентного становления, гиперхаоса, упорядочивающего мир по всему подобию. Ничто не имеет под собой опоры, все блоки, реальность, ландшафт изменяется согласно непостоянству трансцедентального алгоритма. Возможно, это самая антикорреляционистская игра, которую я видел, позволяющая увидеть возможности мышления за пределами классического субъекта.

Сновидение, кантианский кошмар о киновари, где хаотичное разнообразие, лишённое устойчивости, работает в рамках контингентных законов ИИ-алгоритма и мира Майнкрафта как такового. Не-кантовский вненаучный мир демки Etched, тем самым, возможно, приоткрывает новый этап не только в подзабытом спекулятивном реализме, но и в развитии некорреляционистского нечеловеческого сознания, становящегося, необъятного, текучего.

Нейросети галлюцинируют — и мы вместе с ними, уверена художественный критик Кэролин Баста. Делимся с вами ее новым эссе в Document Journal — о вероятностной эстетике, бесконечной пользовательской ленте и полете ассоциаций.

Наша культура сформирована письмом: тексты отделяют то, что было, от того, чего не было, «можно» от «нельзя». А еще, как утверждал философ Вилем Флюссер, линейное письмо формирует само понятие исторического времени, устремленного бесконечно вперед. Но сейчас что-то изменилось, утверждает Баста, опираясь на интуиции того же Флюссера. Текстов стало так много, что мы их больше не читаем — скорее, скользим взглядом по поверхности текста, а потом сами достраиваем связи между фрагментами. И в этом мы похожи на современный ИИ.

Известно, что большие языковые модели не владеют фактами. Скорее, они генерируют наиболее правдоподобные высказывания, опираясь на статистику — то есть на то, какие слова наиболее часто встречаются вместе в обучающей выборке. Поэтому, например, ChatGPT нередко выдумывает несуществующие научные работы (и даже может пересказать их). Теоретики используют метафору галлюцинаций: для ИИ это — нормальное состояние.

Но что, если галлюцинации нейросетей — это просто отражение того, как мы сами теперь думаем и читаем? Как пишет Баста, денотативную коммуникацию постепенно вытесняет коннотативная, то есть основанная не на фактах, а на сходстве. Интернет — включая и коммуникацию между пользователями — структурирован машинными ассоциациями: контент нам подбирают алгоритмы рекомендации. И мы сами научились считывать вайб, не особенно вчитываясь.

Продолжая тему ИИ — в твиттере разгорелся нешуточный срач по поводу вышеупомянутой модели генеративного геймплея Майкрафта, и он натолкнул нас на исследование в двух частях о разоблачении мифа о том, что большие языковые модели, конволюционные нейронные сети, латентные диффузионные модели и генеративные сети являются главными потребителями энергии дата-центров по всему миру. Итальянский программер (с примерами и графиками) объясняет, что это пока не так, и что алармистская критика, гиперболизирующая эффекты ИИ, не усложняет дискуссию об этом феномене, но примитивизирует её.

Ещё один интересный проект для студентов поколения альфа и не только — PDFs into Brainrot с помощью ИИ позволяет превратить ваши скучные статьи в ультрамодные скибиди-выжимки под ваш любимый СДВГ-геймплей.

Скормил нейросетке «No Speed Limit» Стивена Шавиро и крайне доволен результатом. Действительно, поэтика не мертва — она лишь «gooning in the fast lane». Скажи да клиповому мышлению и геймификации обучения!

Если вы, дорогие подписчики, расстроены или фрустрированы победой акселерационистского фашизма в США, то даже из этого можно извлечь урок для акселерационистского социализма — если в либеральном консенсусе отсутствует вменяемая и эгалитарная экономическая и социальная политика и антикапиталистический популизм, то консервативный популизм в сочетании с разрывом между городом и деревней и откровенным сексизмом приведёт к избранию фашиста даже в самой свободной стране.

Кампания Трампа сумела мобилизовать разочарование молодых реакционных мужчин и покинутых демократами чернокожих и латиноамериканцев против прогрессивной политики, и эти факторы, а также ложные обещания стабильности и антииммигрантская риторика, помогли ему победить Харрис, чья кампания постепенно сдвигалась вправо в тщетной попытке набрать голоса колеблющихся избирателей.

Покойный Дэвид Грэбер говорил об этой неспособности либералов вооружиться народной политикой и причинах их поражения ещё во время первого срока Трампа.

Наконец-то вышла посттрудовая книга нашей любимой супружеской четы — Ника Срничка и Хелен Хестер «After Work: A History of the Home and the Fight for Free Time».

Бывает ли у вас ощущение, что у вас нет свободного времени? Вы приходите домой после работы и вместо того, чтобы найти место для отдыха и релаксации, сталкиваетесь с кучей новых задач — приготовление пищи, уборка, присмотр за детьми и тд.

В этой книге Хелен Хестер и Ник Срничек рассказывают о том, как неоплачиваемая работа по дому стала занимать все большую часть нашей жизни — как вакуум свободного времени был занят уборкой. Исследуя историю дома за последнее столетие — от водопровода до бытовой техники и «умных» домов, — они показывают, как неоднократные попытки уменьшить бремя этой работы наталкивались на различные препятствия и проблемы.

Прослеживая траекторию развития наших домашних пространств за последнее столетие, Хестер и Срничек рассматривают новые возможности для будущего, раскрывая забытые идеи борцов с домашней работой и намечая путь к реальному свободному времени для всех, где каждый волен заниматься своими страстями или вообще ничего не делать. Это потребует переосмысления наших условий жизни, наших ожиданий и наших городов.

Про социальное воспроизводство и пост-работу от Срничка и Хестер читайте тут

Миф об Октябрьской революции оказался намного более успешным, чем политические последствия самой революции – мифология протестов, завоеваний работниками, всеми угнетёнными своих прав и свобод по всему миру берёт своё начало в эгалитарном мифе об Октябре, о лучшем мире без классов, с мечтой о самоорганизованных сообществах, где побеждена эксплуатация труда (и трудом) и отсутствуют институты угнетения человека, животного, машины.

Соответственно, есть две Октябрьские революции — большевистский миф и миф о точке бифуркации истории, запустившей процесс освобождения труда, женщин, рас, колоний. Мы — за утопический миф о революции как Событии, после которой история капитализма не могла оставаться прежней.

На «Ноже» вышла статья нашего редактора Михаила Федорченко о том, как менялась марксистская теория труда, пост-труда и отчуждения после Маркса и что о ней думали Алексей Гастев, Жильбер Симондон и другие посттрудовые теоретики.

Со времён Карла Маркса существует огромное количество определений труда и трудовой деятельности. Эти понятия опираются как на марксистскую методологию, так и на теории, выходящие за ее пределы. В общем виде Маркс понимал труд как «прежде всего процесс, в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой».
...
Марксистское понятие труда как деятельности по преобразованию природы и продуцированию благ было прорывной для своего времени идеей, породившей одноименную теорию стоимости и объяснившей причину классовых конфликтов, неравенства, отчуждения и дисбаланса между производительными силами и тормозящими их производственными отношениями. Поздние последователи марксистской философской традиции улучшили и дополнили Марксову концепцию труда, вписав его в постиндустриальный контекст, контекст философии техники и посткапитализма. Будущее труда (или посттруда) является открытым: дети играючи трудятся для корпоративных гигантов на игровых платформах, пчелы, танцуя, продуцируют коммуникативные стратегии, а не наслаждаются неотчужденным трудом, машины и алгоритмы трудятся наравне с человеком.

Победа Трампа на выборах в США ускорила не только разложение либеральных элит Демократической партии и крен вправо, но и усилия как т.н. эффективных акселерационистов по децентрализации контроля в сфере ИИ-технологий и неограниченных рыночных механизмов цифрового влечения-к-смерти в лице Илона Маска и Вивека Рамасвами, которые возглавят новый Департамент правительственной эффективности (DOGE), который на словах как бы призван избавляться от «старой бюрократии», но на деле выступит технократическим советом по управлению государством-технатом, с лучших мечтах основателя Технокраси Инкорпорейтед Говарда Скотта. К чему приведёт допуск таких людей к технологиям автоматизации догадаться не сложно — вопрос в том, как в дальнейшем декоммодифицировать эти «высвобожденные из-под контроля общества» технологии.

Трамп пообещал отменить существующие регуляции в сфере искусственного интеллекта, введённые Джо Байденом:

«Мы отменим опасный исполнительный указ Джо Байдена, который препятствует инновациям в области ИИ инновациям и навязывает радикальные левые идеи развитию этой технологии», — заявил Трамп. этой технологии», — заявил Трамп в своей предвыборной платформе. «Вместо него республиканцы поддержат развитие ИИ, основанное на свободе слова и процветании человека».

В более широком смысле, вероятно, Трамп будет следить за дальнейшим дерегулированием технологической индустрии в целом, и особенно криптовалют, которые стали его последним сомнительным бизнес-предприятием после того, как он превратился из ярого критика в их главного сторонника. Но, по всей вероятности, ожидается, что новая администрация будет придерживаться эры «свободного рынка» в развитии ИИ.

В очередной раз класс креативной буржуазии отрывается от реальности в защите копирайта — в одном из нишевых случаев автоматизированной системы поиска плагиата на Ютубе возможно загрузить похожий на оригинальный музыкальный трек на платформу с помощью ИИ-музыкальных систем (по типу Suno), и демонетизировать оригинальный ролик. Как и в прочих случаях, когда прослойка художников, дабы не терять свой социальный и финансовый капитал, настроила против автоматизированных систем производства изображений пол-Интернета, музыкальные блогеры, создатели платных плагинов и «курсов» про продакшену, бьют тревогу. Оказывается каждый может теперь создать музыкальный трек по стилю и образу любимого музыканта и теперь их услуги никому не нужны.

Вместо того, чтобы направлять свой гнев на корпоративный копирайт и контроль за добросовестным использованием средств автоматизации (ИИ), такие криейторы критикуют сами технологии, как будто бы их эксплуатируют не буквально самые жадные и авторитарные технократы современности. Наоборот, появление таких платформ как Suno способствует появлению крайне интересных музыкальных проектов (ВИА Сухраварди) в бесконечном пространстве экспериментов, а право на создание, созидание и работу с материей должно быть не только у людей, но и у машин и животных/растений, как, например в электронной музыке грибов. А копирайта существовать не должно.

Со всемирным днём философии, дорогие подписчики! Как-то давно некий Ник Ланд писал, что что машинный синтез и шизоанализ приходят из будущего, захваченного технокапиталистической сингулярностью. Апокалиптические мечты технокапитала настоящего вполне ведут планету и живую материю на край гибели и аннигиляции, а также процветания для кучки богатых постлюдей. Так пусть же этот захват машинного синтеза из будущего будет тем клином, что перевернёт деспотизм нео-капитала техники для пост-капитала технического разнообразия и кооперации с нечеловеческим, где люди, животные, растения и машины будут лишь с ухмылкой вспоминать техно-финансово-монополистический террор корпораций прошлого 🧬📀👩🏽‍💻.

в октябре вышла шикарная статья Рианны Рименс про экологию и технологии.

Рианна вводит термин decoupling. когда в речах и событиях нам говорят сначала «берегите природу-мать», а потом оказывается, что эта мать — вся планета, и починить её можно только с помощью неуклонного технического прогресса.
короче, такие перемычки в риторике.
их надо примечать.

но текст не про метод, а про суть. там круто описано, как мы дошли от от гомеостаза и кибернетики к идее багфикса природы через экосистемы.

наконец я поняла благодаря Рианне, как в 1990-е возникла де-материализация идей кибер-мира и прочая матрица, мол, мы теперь надмирные индивиды, которые могут соединяться душа с душой через интернет.
а потом — смотри-ка, все устремились к материальности и спасаем леса.
(если вы слышите тут диалектику, это нормально).

отдельно приятно: статья выстроена технично, просто и красиво. там есть понятные пункты рассуждения и вывод:

Firstly, I critique the notion of the datafied planet. <…> It has also created the illusion that nature and information about nature are the same thing, and that the world, understood as a “program earth” can thus be known and managed with information. <…>
This “honeymoon objectivity”, as Sun-ha Hong (2020) calls it, has gradually changed and is still changing our understanding of what knowledge is, which has consequences for the discussion on the solutions for climate change. Today’s environmental discourse in Silicon Valley has successfully reframed the problem, drawing our attention to how problems can be made visible, measurable and how they can be managed with certain solutions, that then can be measured and evaluated on their usefulness. Redefining the problem is one side of the coin, redefining the solutions is the other.

Secondly, I critique the appropriation and simplistic use of terms such as “ecosystem” in whole-systems discourse, which hides the modernist and colonial perspective on humans as rulers of nature.

Thirdly, I critique Big Tech’s teleological narrative, that renders alternative future paths or different climate solutions irrelevant or invisible.

кстати, «критиковать» — это не показывать пальцем «уууу капиталисты», а подробное внимательное исследование.

Riemens, R. (2024). Fixing the earth: whole-systems thinking in Silicon Valley’s environmental ideology. Internet Histories, 1-18.

#rawreading