До поездки в Индию у меня была идея подтянуть тут английский язык. Всё-таки страна – бывшая британская колония, английский был основным официальным языком, существенная часть населения говорит на нем. Но на деле возникли некоторые трудности.

Индусы действительно говорят на английском. Не все, но многие. Так получилось, что почти в каждом регионе Индии есть свой собственный национальный язык. Поэтому когда индус из одного региона приезжает в другой – он не понимается местных. Есть вариант перейти на хинди – государственный язык Индии, которым владеет примерно половина населения страны. Но как из этого следует, вторая половина – не владеет. Что в случаи Индии – больше 500 млн человек. Поэтому часто для общения в другом регионе индус переходит на английский. Такую картину, когда индусы между собой общаются на английском, можно встретить повсеместно.

Из-за языкового разнообразия, после ухода британской империи английский не стал вытесняться, как можно было ожидать, а наоборот продолжил расти в качестве языка межрегионального общения. Однажды в кафе, где не было мест, к нам подсели две индианки: одна из них приехала на образовательные тренинги, а другая просто составить компанию подруге. Между собой они говорили исключительно на английском, потому что хинди не знали, а были из разных штатов.

В общем, английский здесь в ходу. Правда, английский этот особого рода – на практике почти за месяц пребывания в Гоа и активного общение с местными и приезжими, я, кажется, еще ни разу не услышал глаголов «could», «would» и «have» в вспомогательной форме. То есть никаких условных наклонений и перфектов. Когда я хочу блеснуть знанием каких-нибудь конструкций типа «I should have told you» – я понимаю, что «should have» звучат как пустые звуки. Прямо видно, как они ничего не значат для местных. И каждый раз, используя какие-нибудь времена, я вижу, что делаю это исключительно для себя и своей внутренней Антонины Юрьевны (моя первая учительница английского).

При общение в кафе и магазинах времена в принципе противопоказаны. Чем больше глаголов прозвучит с твой стороны, тем хуже тебя поймут. Люди рабочего класса владеют английским на уровнях от А1 до B1 и разговаривают преимущественно существительными. В этой ситуации, я думаю, что Индия хороша для начинающих: тут можно преодолеть страх общения и заговорить, не переживая, что не используешь времена и сложные конструкции – никто не использует, в Индии английский освободили от гнёта времен. Вот моя мама около года учит язык, знает Past Simple и Future Simple, смущается говорить – я зову ее в гости, потому что тут для нее идеальные условия.

Еще одна особенность местного английского — специфическое произношение. Индусы говорят на английском так, что сначала это звучит как хинди. Не очень понятно, что за языковая каша. Они произносят звуки более мягко и округло, а речь звучит, будто у говорящего полный рот слюней. (Я задал этот вопрос местным: у вас полный рот слюней? Сказали, что нет). Тут ничего не поделаешь, надо просто говорить, прислушиваться, и поразиться способностям мозга адаптироваться к новым условиям: примерно через три дня начинаешь легко понимать всё. Дальше это не проблема.

По итогу я бы сказал, что Индия хороша для практики английского либо начинающим (до B2), которым нужно просто заговорить, либо наоборот продвинутым, кто запросто жонглирует конструкциями и кому переход на “моя твоя не понимать” никак не помешает вернуться к «should have» в нужный момент. А на уровнях B2-С1, где уже есть грамматика и очень важна ее практика, лучше подошли бы другие места. У меня уровень примерно С1, и я в основном стараюсь не облениться и продолжать использовать времена, даже если это никому, кроме меня не нужно. Ну и наслаждаюсь от навыка понимать индусов: мне кажется, собирать произношения – одно из наибольших удовольствий в изучении языка.

​Если посмотреть на календарь, окажется, что мое путешествие на скутере с севера штата к югу началось всего десять дней назад. Но если не смотреть, а ориентироваться на ощущения, то чувствуется это как жизнь назад. Такое бывает, когда опыт тебя в чем-то меняет: в общем-то и выходит, ты в начале и ты в конце – разные люди, так что действительно можно измерять дистанцию жизнью.

Сегодня доехал до Агонды, и это одна остановка до Палолема – скорее всего, самой южной точки моего маршрута. И хотя еще предстоит путь обратно на север, а в Палолеме я планирую провести около недели, уже заранее начинаю грустить от завершения очередного этапа. Отправиться в самостоятельное путешествие на скутере – было одним из лучших решений в жизни.

Во-первых, чувствуешь себя героем фильма.

Во-вторых, знаете эти моменты, когда настолько красиво, что всё останавливается? Исчезают звуки, и не понимаешь, то ли ты от красоты потерял слух, то ли мир под впечатлением замер. Со мной такое случалось за жизнь несколько раз, и за эту поездку уже трижды.

Благодаря необходимости каждый день куда-то ехать – страх управления скутером сменился азартом “так, куда сегодня погоним?” Конечно, отправляться в поездку, когда водишь четвертый день, было несколько отчаянным, но я чувствовал, что мне так нужно сделать. За эти десять дней я проезжал через огромные подвесные мосты, объезжал сбоку километровую пробку машин в труднопроходимом участке, заехал в час-пик в столицу штата – красивый город со старыми районами и португальской архитектурой – забирался ночевать в резорт у джунглей на горе в километре от дороги, много раз поворачивал не туда, объезжал коров и буйволов на дороге, сигналил на поворотах, чтобы о моем приближении знали, разгонялся до скорости, на которой ветер начинает свистеть в ушах, кричал во весь голос о том, как счастлив, на живописном участке пути, наблюдал перебегающих дорогу мартышек, подбрасывал незнакомца, выезжал ночью на проселочные дороги, где думаешь: «не дай бог сейчас со скутером что-то случится, я здесь просто сгину».

На каждой остановке меня спрашивают: «надолго здесь?» и «куда дальше?» А я – не знаю. Смотрю, насколько нравится место, и после этого решаю, остаться дольше или ехать дальше. Я даже карту не изучаю: наступает вечер перед отъездом, захожу на Букинг или Аирбнб, смотрю, где есть привлекательные варианты проживания, бронирую, вбиваю в навигатор, еду – и только по ходу изучаю географию, города. То есть получается, что у меня карта штата рисуется в голове от поездки, а не наоборот, когда сначала смотрят карту, потом едут. В этом волшебство и свобода.

Впервые мне нравится водить. И регион, изученный так, теперь кажется родным.

Итоги года!

Жил в трех странах. С января по конец августа в России, с сентября по ноябрь в Узбекистане, декабрь в Индии.

Еще больше начал ценить и любить свою семью. Провел невероятно счастливые полгода в родительском доме. Установил проектор, и мы с папой и мамой устраивали вечерние киносеансы с шампанским. Вдвоем с папой съездил на бильярдный турнир в Сочи (папа – один из лучших игроков РФ в своей возрастной лиге), поболел, познакомился с его друзьями. В период между выступлениями поднялись с ним на вершину ботанического сада, поплавали в бассейне отеля «Жемчужина». В августе на мамин др к нам присоединилась сестра, и мы всей семьей отправились в автомобильное путешествие из Краснодара в Карелию. Проехали 3 500 км и добрались до Соловков. Каждое утро начинали с совместной зарядки, вдоль маршрута делали десятиминутные остановки на подтягивания и приседания, много говорили и перетерли всё-всё. Научились обсуждать прошлое без претензий, красиво отметили мамин др в Петразоводске. Ощущалось как роуд-муви.

Очень мало работал. Примерно в среднем 2 часа в день. Но очень много думал! Примерно в среднем дофига в день. Почти окончательно решил закончить карьеру в маркетинге. Почти определился, куда дальше.

Не написал ни одного рассказа и не сел за роман. При этом провел очень много подготовительной работы: весь год наполнял материалом – сценами и диалогами – черновик будущего романа, продумал структуру, главы, динамику, придумал заключительную сцену (!), а также художественное решение, которое сделает сцену заключительной в том числе на уровне языка. Очень-очень-очень важная для меня книга про загробный мир, в которой отразятся все мои духовные поиски, часть коих вы иногда читаете здесь. Только тут я пишу серьезно, а там будет легко и в стиле «Автостопом по галактике» – мне важно сделать сладкой пилюлю табуированной темы разговора о смерти.

Посмотрел на английском без субтитров 10 сезонов сериала «Друзья». Понимал почти всё.

Впервые попробовал соблюдать Великий пост. Не только в смысле еды, но и в смысле еды – тоже. Кроме того, в этом году прочитал Новый завет и понимал его. До этого в разные годы делал три попытки начать – и откладывал, потому что не понимал. А теперь читал так, как будто всё это знаю: некоторые мысли объяснялись даже в тех же примерах, в которых я о них и думал.

Поучаствовал в первом этапе экспедиции «Мангазейский морской ход», в которой с командой «Архангельского товарищества судостроения» на традиционном поморском карбасе на веслах и под парусом прошел Белое море. Абсолютно отличные от всего моего предыдущего опыта две недели жизни. Обрел новых друзей и ощущение морского братства.

Три месяца жизни в Узбекистане провел в жесточайшей дисциплине: тренировался шесть дней в неделю по 2-3 часа, питался исключительно в правильно выверенном соотношении белки-жиры-углеводы. Пришел к лучшей в своей жизни форме: в зале и просто на улице незнакомые люди регулярно делали мне комплименты и спрашивали советов.

Начал жить в Индии, где решил провести полгода-год, не работая совсем, потратить все свои сбережения и посмотреть, как это ощущается.

После 10 лет не_вождения, в которых на транспорте я передвигался только в качестве пассажира, сел здесь за скутер и отправился на нем в самостоятельное путешествие с севера штата Гоа к югу. Преодолел страх, увидел много красоты.

Стал более открытым, начал говорить на темы, о которых действительно думаю. От этого, кажется, отношения с друзьями, да и вообще все отношения, стали более глубокими.

Наконец само подведение итогов – тоже итог. Раньше я делал это каждый год, а в 22 и 23 – не делал. И сами эти годы для меня как будто куда-то провалились, я их ощущаю как анабиоз. А 24 – как возвращение к жизни.

Друзья, с наступающим Новым годом!

Пожелаю того, чего желал бы себе – радоваться мелочам, замечать красоту в мимолетном, ценить и беречь близких, иногда где-то сдерживаться в словах, если они или интонации могут ранить, брать на себя ответственность, от этого мир становится лучше, а жизнь полнее. Здоровья! Физического и психического. Мы у себя одни, так что давайте беречь и ценить себя в том числе. Мудрости и спокойствия отпускать то, что уходит, быть открытым новому и не винить себя, если что-то не получается, но обязательно хвалить и благодарить, когда получается.

Спасибо, что в 2024 читали этот канал: я счастлив, что провел год в нашей компании. Любовь – всюду. С 2025!

Второго января не стало моего отца. Он умер во сне от тромба, без боли.

Папе было 57 лет. Буквально за неделю до этого по нашему настоянию он сдал полный комплекс всевозможных анализов, и все показатели были идеальны. Он играл в теннис, бильярд, плавал и 2 января хотел пойти на тренировку.

У папы была сила создавать ощущение защиты. Что угодно могло происходить в мире и в жизни, но пока есть папа, любые проблемы казались решаемыми, а дом был убежищем, куда всегда можно вернуться, чтобы передохнуть, восстановиться, залечить раны и продумать новый план.

Мы созванивались каждые два дня. Или по случаям необходимости: я звонил папе узнать, что делать, когда в квартире во Владивостоке у меня треснул стеклопакет, когда в Ташкенте отвалилась латунная ручка от входной двери, когда в Палолеме разрядился аккумулятор скутера от того, что я оставил ключ в позиции зажигания. В детстве папа хотел научить меня работать руками, но я не хотел учиться. Папа считал, что нужно уметь всё. По-моему, в конце концов он принял мое нежелание уметь что-либо делать руками (лет пять назад), и потом мы просто шутили, что я ничего не умею (я шутил, папа смеялся).

Папа был человеком предприимчивым: у него всегда было миллион планов, идей, проектов и непрекращающийся энтузиазм на их осуществление. Многим людям он подал идеи, на которых они сделали состояние: у него было бизнес-чутье, он знал, где, когда и что нужно открыть, чтобы это было востребованным. А еще у него было качество, которого в таком выраженном виде я не встречал больше ни у кого: всю жизнь он хотел работать в партнерстве, в команде – и не стремился урвать больше, а всегда думал, как сделать хорошо всем и никого не обидеть. Несколько раз партнеры подводили его, но это не изменило его взглядов. Он всегда повторял, что главное – это понимание. Когда мы в шутку обсуждали гипотетического жениха моей сестры, он сказал, что «нам нужен человек с пониманием».

Недавно папа освоил телеграм, мама подписала его на мой канал, и последние три месяца он его читал. Однажды позвонил мне и сказал: «Саша, у тебя где-то был пост, как ты что-то понял про веру, что она может идти впереди. Я не могу найти, пришли мне, пожалуйста», – это было невероятно мило. Учитывая, что многие публикации этих месяцев я и делал с мыслями о том, что папа их прочитает – было особенно радостно, что что-то ему захотелось перечитать.

Боль утраты настолько велика, что я не осознаю случившегося. Я не могу произносить слова «папа умер» — они звучат невозможно. На похоронах было около двухсот человек, и все отзывались о папе как об исключительно порядочном человеке, веселом и открытом. Примерно 60% этих людей я не знал, а они также во многом не знали друг друга. Там были бильярдисты (пообещали провести турнир в память о папе), теннисисты, нардисты, родственники, друзья, партнеры по бизнесу, одноклассники – море непересекающихся между собой кругов общения. Как бывает у людей увлекающихся. Мне будет очень тебя не хватать.

Я раньше не любил гендерные праздники. Думал, очень странно поздравлять кого-то просто потому, что человек — женщина или мужчина. Это что, заслуга какая-то что ли. Чему тут радоваться?

А теперь думаю, а почему бы и не радоваться? Все-таки не каждый день выбираем, какого пола родиться. Да и вообще, это же очень здорово, что кто-то родился женщиной, а кто-то мужчиной. Можно искренне поздравлять с таким событием и быть благодарным за такой подарок.

Дорогие дамы, для кого сегодня праздник — с 8 марта! Большое спасибо, что родились женщинами 🌷❤️

И дамы, для кого это день борьбы за равноправие — спасибо за достижения на этом пути, и пусть уже скорее равные права станут просто естественной всем очевидной нормой!

Традиционно использую дедлайн литературного конкурса «Лицей» (прием рукописей закрывается в следующую пятницу) как мотивацию, чтобы дописать какую-нибудь книгу.

Я очень медленный писатель. Если говорить о рассказах, то их в год пишу один или два. А что ты с таким объемом сделаешь? Мой выбор был – просто складывать, пока не накопится достаточно. Вот прикинул, за 15 лет по суммарному объему знаков как раз получилась нижняя граница для конкурса: решил, пришло время собрать все это в сборник и попробовать опубликовать.

Честно говоря, эти рассказы я никогда с момента написания не открывал и не перечитывал. И к задаче теперь подходил с некоторым ужасом: а что если там смысловой и стилистический кошмар? А как вообще можно в один сборник объединить рассказы семнадцатилетнего и тридцатилетнего человека? Это же пропасть в понимании мира, интересах, темах. До начала работы я думал, что сборник получится – дикая эклектика. Так что глаз будет дергаться от разброса.

Предупреждая это, первой мыслью было назвать сборник «Никакой связи». Чтобы как бы сразу обозначить читателю, чего следует ожидать. Затем, редактируя рассказы, я начал чувствовать, в каком порядке их нужно расположить. А раз есть какой-то порядок, значит, какая-то связь все-таки есть. Как минимум на уровне чувств. Кроме того, «Никакой связи» – это как-то слишком удручающе звучит, постулирует разрыв, а это не моя краска. Поэтому я переименовал сборник в «Тонкая связь» – с одной стороны, что-то прямо противоположное, потому что тонкий – это хорошо отлаженный. С другой, тонкий – это и то, что можно не заметить, так что в этом плане при невнимательности связи остается по-прежнему никакой.

А потом вдруг увидел, что все герои всех моих рассказов, писал ли их семнадцатилетний я, тридцатилетний ли – объединены одним желанием. Желанием понять. Они стремятся понять: себя, другого, розу, воробья, смерть, сон, вселенную, инопланетную форму жизни, машину, идеальные категории, любовь, зло… – в каждом рассказе что-то свое, но неизменно это – поиск общего языка, способа коммуникации, вектор на сближение, а не разобщение (как это бывает, когда стараешься доказать свою картину, вместо того, чтобы понять, что мешает картинам совпасть, слушаешь и не слышишь, вместо разговора взаимодействуешь в формате вещания). Тогда все стало ясно, я поменял название сборника в третий раз, и теперь он называется «Настройка связи». И вместе с этим я узнал кое-что важное о себе, чего не осознавал. Настройка связи – это то, чем я занимаюсь всю свою жизнь.

Летом 2024 читал «Исследуя горе» – небольшой текст Клайва Льюиса (автор «Хроник Нарнии»), дневниковые записи, которые он вел в тетради, переживая смерть любимой жены. Льюиса это событие привело к кризису веры, так что сперва он обрушивается на Бога с критикой и упреками, клеймит, на чем свет стоит. Но к концу – дневник поделен на несколько частей, которые Льюис пишет спустя какое-то время после утраты, фиксируя изменения своего состояния, и заканчивается вместе с тем, как кончается тетрадь для записей – он снова приходит к вере, причем гораздо более взрослой и осознанной. Понимает, что его прошлые убеждения были карточным домиком, который следовало разрушить.

Мне повезло, что к моменту смерти папы мои отношения с верой уже были таковы, что даже смерть любимого отца не могла пошатнуть их. Наоборот, вера была тем, что больше всего меня поддерживало. Это возможно, если не считать, что все в мире существует и происходит для твоей прихоти, а также смириться с тем, что ты не всемогущ и у тебя нет знания, что и для кого лучше. То есть, конечно, я верю, что все складывается лучшим для меня образом (даже если в моменте непонятно, как такое положение может быть лучшим), но также и лучшим образом для остальных. И если папа умер, значит, почему-то это было лучшим для него: может, он понял все, что должен был понять, может, выполнил свои задачи, может… в конце концов никто из живущих не знает, что такое смерть, вполне возможно, что награда. Во всяком случае это определенно в каком-то смысле освобождение. В общем, я был убежден, что если это произошло, то для него это лучшее, а если я кого-то люблю, то мне нужно принять это, потому что другие варианты для человека были бы хуже, а как я, если действительно люблю, могу такого желать? Я отделил свою боль утраты от своего представления о том, как должно быть, и получилось, что все так, как должно быть, хотя это и невероятно больно.

Так что кризиса веры у меня не было, хотя некоторое напряжение в отношениях с Богом, конечно, возникло. Примерно как если кто-нибудь дорогой сделает тебе больно, ты понимаешь, что в этом нет его вины, но вместе с тем тебе нужно время, чтобы отойти. Мне не хотелось ни обращаться к нему, ни как-либо взаимодействовать – а если я и направлял к нему какие-нибудь мысли, то это была мысль «Спасибо, конечно, что поступил лучшим образом и, если это правда лучшее, то я тебе благодарен, что ты это сделал несмотря на то, что нам очень больно, но это невыносимо, так что разговаривать с тобой я не хочу». При этом я замечал, что, если не считать того, что у меня умер любимый отец, все остальное складывалось максимально заботливо. И я, и сестра в этот момент были далеко, так что удар был приглушен расстоянием (сестра у меня очень чувствительная, не могу представить, что с ней было бы, будь она дома). Я провел в непрерывном пути два дня, пересаживаясь с одного транспорта на другой, организацию похорон взяли на себя родственники, тем самым позволив мне каждую минуту дороги посвятить мыслям о папе, мне это было необходимо, чтобы осознать величину утраты и правильно с ним проститься.

В длинном пути со стыковками многое могло пойти не так, но все шло очень гладко, и даже лучше: в самолете из Дели в Москву мне достались места со свободными креслами рядом, так что можно было лечь. Перед этим, проходя контроль, я подумал «было бы хорошо иметь подушку для шеи» и через 10 метров увидел лежащую перед собой оставленную кем-то подушку для шеи. В самолете я замерз и подумал «было бы хорошо, если бы мне досталось одеяло» – мне они ни разу в жизни не доставались, потому что их мало и их быстро разбирают, и тут уже тоже момент раздачи был пройден – я пошел умываться и увидел на задних креслах лежащий в пакете лишний плед. Наконец, я подумал «было бы хорошо иметь маску от света» – наудачу засунул руку в журнальный отсек кресла, и там кто-то из пассажиров оставил новую маску в упаковке. Беруши у меня были свои, таким образом я собрал какое-то невероятное бинго. И хотя из-за мыслей я все равно ни минуты не спал, было интересно наблюдать, как мир как будто бы старается обо мне позаботиться.

Конечно, странное ощущение, когда утром просыпаешься от лая собаки, которая реагирует на соседского мальчика, катающегося на велосипеде, а ты ещё помнишь, как его отец, на тот момент семилетний пацан, около часа не мог выучить маленькое стихотворение и чуть уже не плакал, а его родители в отчаянии кричали «Даня, ну почему ты такой тупой», каким криком будили тебя.

У меня есть повторяющийся кошмарный сон, который я вижу не реже, чем раз в год уже лет десять.

Он мне снится в двух вариантах: в первом варианте я нахожусь на экзамене по математике, и понимаю, что не представляю, как решать задачи. Обычно рядом есть либо один мой умный одногруппник, либо одноклассник, которые готовы мне помочь и дать списать. Но для меня это все равно трагедия: я не понимаю, как умудрился попасть в ситуацию настолько беспомощным, как настолько упустил контроль, чтобы только на экзамене узнать, что я так отстаю? Еще мне не нравится, что теперь мой результат зависит от другого человека. И также мне не нравится, что при таком раскладе все равно есть шанс, что мне повезет, что я спишу и получу отличную оценку, но при этом ничего не буду знать и не буду ее заслуживать. Получается, для того, чтобы все было правильно, мне все равно придется все выучить, но теперь чисто на своей силе воли, потому что экзамен будет уже позади — а это куда сложнее.

Во втором варианте этого кошмара мне снится, что я совсем забыл, что не сдал последнюю сессию на второй вышке. Что осталась неделя или месяц до экзаменов, а там физика и математика, которые я уже много лет не повторял, и которые нужно фактически с нуля восстанавливать. Это невозможно за неделю/месяц, а даже если бы и было возможно, я не хотел бы этим заниматься, потому что это неприятно: заново проделывать работу, которую уже когда-то делал. А я все это годами делал и учил, просто все забыл. Я в ужасе просыпаюсь с мыслью, что никогда не завершу образование и не получу диплом.

Есть еще третий сюжет, микроответвление. Дело в том, что я учился в математическом классе, и у нас был какой-то продвинутый учебник, в котором была дополнительная необязательная программа. И однажды я заболел на неделю, когда в классе проходили какую-то изолированную тему, никак ни с какими другими не связанную. Ее проходили ровно неделю, пока я болел, сдали по ней контрольную, а когда я вышел — пошли дальше, никак и никогда к той теме не возвращаясь. Но я видел ее в учебнике и в тетрадях своих одноклассников, ничего не понял, и с тех пор во мне живет страх, что я пропустил какой-то фрагмент знания, в котором не разобрался, а это может иметь критическую важность. Я даже не помню, что это была за тема, какие-то aa bb и перестановки a и b, но тем хуже: страх от этого только более парализующий. Вдруг незнание этой темы ломает мою жизнь?

Если анализировать эти сны на поверхностном уровне, то можно связать их с моим сожалением о забытых математике и физике. Я много лет учил их, участвовал в олимпиадах, получал отлично у учителей гимназии, у которых вся школа получала тройки. А теперь я не помню ничего, и это обидно. Но на самом деле, скорее всего, в такой форме выразились мои более глубинные переживания: я боюсь беспомощности; мне хочется разобраться во всех вопросах и страшно упустить что-то важное; я не уверен, хватит ли у меня воли поступать правильно, когда результат можно получить и так (сейчас понимаю, что хватит. Потому что в противном случае это будет мучить меня всю жизнь, как та невыученная проходная тема, которую я до сих пор не могу выбросить из головы, хотя где я, где одиннадцатый класс школы)

гениально

Прочитал в «Home Deus» Харари – книге, пытающейся предсказать ближайшее будущее человечества – занимательные исследования о том, как работает мозг. Все знают, что у нас есть две его половины: левая и правая. Изучения больных эпилепсией, которым перерезали нервные волокна между полушариями, показали, что обе половины могут более-менее спокойно функционировать друг без друга. При этом они могут выносить разные решения по вопросам. Но даже если у нас с вами связь между половинами мозга не обрезана, мы не то чтобы осознаем, какая половина за что проголосовала и почему по итогу мы ничего не сделали.

Для нас ситуация обычно выглядит так:
понедельник: «я твердо решил заняться спортом, правильно питаться и через год привести свое тело в великолепную форму».
воскресенье: лежим на диване в компании сливочного круассана. Спорт заброшен.

Решение оказалось не настолько твердым. Хотя логически оно было себе обоснованно и его необходимость доказана. Очевидно, дело в своей жизни мы имеем не только с логикой. Ученые выделили у нас два "я": «комментирующее» и «переживающее». Вот «комментирующее» – это то, которое отвечает за логику и сочиняет все истории, которые мы себе рассказываем. Например, почему нам необходимо пойти в тренажерный зал с понедельника. А «переживающее» "я" – не разговаривает, но подает сигналы по-другому. Например, если ты их не очень хорошо слышишь, то через саботаж: у тебя просто не получается задуманное. В зал проходил только неделю, на английский все время опаздываешь, книгу читаешь полгода. Это «переживающее» я как бы тебе говорит: «Молодец, конечно, что решил, что нам это нужно, но сорри, я так не чувствую».

В последнее время стараюсь быть чутким к своим желаниям – к немой, но очень важной, половине себя – и слышать ее запросы. Например, часто оказывается, что я и английский хочу, и спорт с удовольствием, но просто на самом деле моим желанием было сначала написать рассказ, а потом уже заниматься английским. Не наоборот. А когда я делаю наоборот, получается, я себя принуждаю, поэтому все три занятия идут с трудом: спорт и английский на фоне тревоги о том, что занимаюсь не тем, чем хочу, а работа над рассказом на фоне тревоги о том, что это надо было делать раньше. А стоило услышать себя и расставить в правильном порядке – все идет с удовольствием.

Или вот, например, перебирал книжную полку и набрал себе книг для чтения. Выбрал шесть штук: причем пять из них спонтанно захотел, потому что понравились, а шестую – Гоголя – я добавил, потому что давно думал, что мне нужно его осознанно перечитать во взрослом возрасте. И вот этот Гоголь, которого «мне нужно перечитать» отравил всю радость чтения. Эта стопка книг тяжелым грузом лежала на полке рядом с кроватью и давила на меня н-е-о-б-х-о-д-и-м-о-с-т-ь-ю. Хотя все эти книги выбрал я, о чтении мне думать было неприятно. Вот так я два дня промучился с этим чувством, потом убрал Гоголя на полку, и теперь чтение для меня снова удовольствие: весь день жду свободных минуток, чтобы насладиться книгами. Всего-то надо было не заставлять себя насильно. Значит ли это, что Гоголь плох? Нет, Гоголь прекрасен. Значит ли это, что я его не перечитаю? Нет, обязательно перечитаю. Это только-то значит, что в данный момент я не хочу его читать, а то что я добавил его сейчас в список – это надуманное и не мое желание. Да, было бы хорошо, но много чего в мире было бы хорошо, я-то тут при чем?

Я еще не разбирался в том, как это все соотносится с дисциплиной. Возможно, никакой дисциплины и не потребуется, если слушать настоящие желания (они вовсе не означают постоянного праздника, они, на самом деле те еще моралисты и педанты: например, работать над рассказами для меня сложнее всего, а желания требуют этого в первую очередь). А может быть, местами можно и договориться на дисциплину. Просто если осознавать, для чего тебе это. В данном случае Гоголь был вовсе необязательным насилием, приводящим единственно к саботажу желания читать в целом.

Заказал суши в доставке. Сидим, едим с мамой. Говорю: «Мам, представляешь, целая Вселенная появилась и 14 миллиардов лет развивалась для того, чтобы мы сейчас с тобой суши ели». «Офигеть, сколько ждать», — отвечает мама.

Заходил в храм, на стуле перед входом сидела женщина попрошайка, голова в платочке, всем желала добра и благословения, хороших праздников. Мне всегда неловко от этих пожеланий, потому что кажется, что они не искренние, не от сердца, а с просьбой денег, как бы взамен. То есть если я дам денег, то как будто оплачиваю пожелание. Это неправильно со всех сторон: и я, получается, не милостыню добровольно дал, а деньги на благословение обменял, и она, получается, не от сердца что-то хорошее желает, а обманом действует.

Выходил обратно из храма, она все так же сидит на стульчике перед входом, держит стаканчик пластиковый в руках, но смотрю, голову свесила, спит. Разморило на солнышке. Так это мило и жалко выглядело, я прослезился от чувства тепла и благодарности к этой женщине, которая сейчас в своей усталости была настоящая. И теперь, благодаря тому, что мне повезло увидеть её настоящую, я понял, как тяжела её, и всех людей похожей судьбы, жизнь и мне по-настоящему захотелось давать им милостыню.

Неглубокий сон похож на рыбалку, в которой перед тобой проплывают рыбки-мысли, а ты смотришь на них и, если какая-нибудь нравится, — вылавливаешь.

«Хм, а вот это неплохо!» — полусонный думаешь про мысль, и потом остаток ночи продолжаешь ради нее спать поверхностно, только бы не упустить. Упустить проще простого: ночные мысли выскальзывают, стоит лишь на секунду зазеваться.

Бывает, не поленишься, что-нибудь особенно гениально встанешь и запишешь. Ради гениального можно и проснуться. Гениальное, правда, чаще всего оказывается не рыбкой, а медузой, что к утру тает и превращается в воду. Что там тебе в этой мысли ночью понравилось — понять невозможно, бред бредом на утро.

Но бывает и так, что во сне осознаешь что-нибудь действительно важное, утром просыпаешься немножко другим человеком, даже если не помнишь наверняка, что именно осознал. Или мысль оказывается и правда хороша, и ты прямо уже ночью понимаешь, что перед тобой рыбка, а не медуза, и надо не упустить.

Вчера, к примеру, в районе часа ночи в сетях моего полусознания оказалась такая мысль: «Есть выражение “в лучах славы”, но это нелепо, у славы не может быть никаких лучей, она не способна на собственный свет, слава — это отражение света, то есть лучи, получается, принадлежат самому объекту и, отразившись, к нему возвращаются».

Ну и я сразу же в час ночи понял, что это интересная мысль, и до пяти утра вертелся на кровати в полубреду, повторяя про себя: «слава это отражение света», «лучи другого объекта», «слава не излучает» — и так далее во всех возможных вариациях. Ночь выдалась кошмарная. В пять утра я понял, что все, больше невозможно гонять это по миллионному кругу, пора действовать, или я сойду с ума и это останется моей окончательной мыслью до скончания веков. Проснулся, записал, и в бессилии рухнул в здоровый глубокий сон как после пахоты или тяжелой болезни.

Уважаемый читатель, как видишь, мне дорогой ценой досталось выловить эту рыбку к сегодняшнему посту. Надеюсь, ты ценишь. А по поводу «гениальных» ночных откровений, которые на утро оказываются бредом, я думаю так: они все-таки действительно гениальны, просто утром мы этого понять не в состоянии. Одна из главенствующих на данный момент теорий, описывающих мир, говорит, что хотя мы наблюдаем четырехмерную реальность — длина, ширина, высота и время — на самом деле мир состоит из 11 измерений. Так вот, гениальность затерялась где-то на других измерениях. Нам простым рыболовам в четырехмерном мире — не понять.

Начал заниматься в онлайн-школе английского, выбрал преподавателя, прошел первое занятие, и мне не понравилось.

Урок я начинал полным энтузиазма и желания говорить, но учительница была безэмоциональна и безучастна, так что через час заканчивал урок я в состоянии апатичности. Тяжело увлеченно отвечать, когда видишь, что собеседнику абсолютно все равно, что ты там говоришь. А говорить в пустоту... ну, я же не шизофрению хотел практиковать. Даже грамматика ломается, когда тебя не слушают, а слова и вовсе подбираются не те: самые блеклые и простые.

Следующее занятие должно было быть через неделю, так что у меня началась неделя уговоров себя: я объяснял себе, почему человеку нужно дать второй шанс. Во-первых, потому что я думаю, что людям нужно давать второй шанс. Во-вторых, учитель — тяжелая работа, может быть, она устала (хотя мой урок был в начале дня) и ее усталость могла перейти в отсутствие интереса. В-третьих, прежде чем менять преподавателя, нужно на 100% убедиться, что ситуацию никаким другим образом спасти нельзя. В-четвертых, ...

В общем, дней пять я объяснял себе, почему не стоит следовать желанию, которое у меня возникло в первую же минуту — поменять преподавателя — а стоит потерпеть. Наконец я подумал: «Ну а какого черта? Почему я веду себя так, как будто решаю чью-то, кроме своей собственной, судьбу? Она у меня "второго шанса" не просила, ее жизнь от моего занятия раз в неделю — не зависит. Наверное, можно пробовать как-то налаживать ситуацию и искать способы заинтересовать выгоревшего учителя, но разве это то, чем я хочу заниматься? При всем уважении к трудностям профессии и признании права на любые состояния, вообще-то я хочу просто наслаждаться общением с человеком, которому интересно говорить со мной и вести урок». После этого я, не дожидаясь второго занятия и не принуждая себя к принципу «стерпится — слюбится», просто поменял преподавателя.

И теперь у меня преподаватель, с которым нам взаимно интересно. Он заряжается от моего энтузиазма, а я, видя живой отклик на мысли, начинаю охотнее говорить, мы свободно общаемся на разные темы, и ухожу после урока я радостным, говорю в процессе гораздо лучше, и после — с удовольствием готовлюсь к новым занятиям. Ничего плохого о предыдущем преподавателе я не думаю: у каждого человека есть право выгореть. Но какое же счастье осознать, что у тебя есть право (а может быть даже и обязанность) не спасать того, кто тебя об этом не просит, а вместо этого спасти себя, если твое желание об этом кричит.

Открытия поджидают нас в неожиданных местах. Играл на плейстейшн в игру по скандинавской мифологии «God of War Ragnarök», механика которой такова, что у тебя есть основная сюжетная линия, прохождение которой открывает мир, и есть второстепенные квесты, которые мир не открывают и сюжет не продвигают, но дополняют и раскрашивают.

Напомню, согласно скандинавской космологии в центре вселенной находится мировое дерево Иггдрасиль, на ветвях которого расположены девять миров: Мидгард (мир людей), Асгард (мир богов), Йотунхейм (обиталище великанов), Хельхейм (царство мертвых) и так далее. В начале игры для исследования доступен только Мидгард, но чем дальше продвигаешься по основной линии, тем больше у тебя возможностей. В какой-то момент можно даже в целом основную линию бросить и заниматься только побочными.

Подумал, что в реальной жизни все точно так же. Есть какой-то основной сюжет, ключевые задачи, путь, продвижение по которому открывает перед тобой новые возможности, приводит к появлению ключевых персонажей, событийному наполнению. А есть второстепенные квесты, которые ни к чему особенному не приводят, но просто наполняют жизнь жизнью.

Например, в какой-то момент переезд из Краснодара в Москву был для меня ключевым событием, приведшим к продвижению по основному сюжету. Я нашел хорошую работу в новой на тот момент для всей страны сфере, начал самостоятельную жизнь, встретил новых людей, получил доступ к куче побочных квестов (спорт, образование, хобби). Следующим сюжетообразующим шагом стало занятие писательством: книга, ведение блогов. Это опять открыло новые возможности, привело в мою жизнь новых людей, создало кучу дополнительных ответвлений и квестов.

В принципе, второстепенных квестов уже сейчас достаточно, чтобы можно было занять себя ими до конца жизни и по основной линии дальше не продвигаться. А ключевое событие моей жизни, которое вновь приведет к продвижению основного сюжета, как мне сейчас видится, — завершение книги о загробном мире. Как минимум потому, что я сам это дело считаю ключевым и очень много энергии на него отвлекаю, как бы ставлю свою жизнь на паузу, не позволяя ей идти дальше, пока не будет пройдено это. С завершением же этого дела начнется новая глава: новые дела, новые люди, новые возможности, новые квесты. Новые смыслы.

В комментариях предлагаю подумать, какое дело/события является на данный момент ключевым у вас, осуществление которого прив(одит)едет к продвижению по основной сюжетной линии вашей жизни

У философа Мераба Мамардашвили есть такая мысль:

«Люди устроены так, что они очень охотно и радостно цепляются за неудачные выражения, чтобы не ощутить того, что хотело себя выразить. Мы сразу придираемся и не слышим. Поэтому, когда хочешь что-то выразить, все-таки надо выражать это совершенно. Не потому, что так должно быть, – просто люди придираются и не захотят услышать. Фактически можно сказать, что только перед Богом можно выступать оборванным, потому что Он-то, не будучи формалистом, увидит, о чем идет речь, и не обратит внимания на то, что ты оборван. А перед людьми надо выступать во всеоружии. То есть хорошо одетым в одежды мысли и к тому же без шапки, без колпака»

Классно подмечено, что если сказать что-нибудь не так, то собеседник «не ощутит того, что хотело себя выразить». Только дальше нужно сделать инверсию: хорошая одетость в одежды мысли — и есть причина непонимания между людьми.

На деле-то мы как раз в сердце своем скромные оборванцы, которые только и хотят что любви и внимания. Притом не только к себе, но в равной степени и дарить другим. Но эти настоящие мотивы прикрыты горами «всеоружия» и «одежд мыслей», обоснований, ложных причин, и тому подобных вещей, из-за которых добрая суть может остаться скрытой.

А перед Богом как раз как не рядись и сколько на себя масок циника не накинь, сути не утаишь. Поэтому перед ним человек и хорош, даже если тщательно скрывает это даже от себя.

На вишне одна веточка зацвела в тот момент, когда все дерево уже давно отцвело и даже уже ягодами покрылось.

Так сказать, никуда не спешит. В своем темпе развивается. Я в восторге.

Провел "капитальную" уборку комнаты. В частности, созрел наконец выбросить свои университетские тетради, ни для чего теперь не нужные, часть школьных дневников, а также подумываю о дневниках, которые вел, записывая мысли.

Разобрал три коробки с памятными вещами. Я несколько раз менял город жизни, и каждый раз, переезжая, сгребал всю мелочь в коробку. Так что у меня получились коробки под эпизоды жизни: «это пять лет в Москве», «это год во Владивостоке», «это полтора года в Ташкенте». Никогда в них не заглядывал, а теперь заглянул, всё вспомнил и... от некоторых вещей отказался.

Решил не хранить то, что больше не ценно или изначально связано с не самым приятным воспоминанием. Причем это не попытка забыть: наоборот, я рад, что все вспомнил. И после этого — сознательно отказался нести ненужное дальше. Как бы получилось, что, расставаясь с памятным предметом, я символически освободился от того, что больше не я. В результате из трех коробок собрал одну небольшую, но исключительно приятную.

Перебрал гардероб, освободил от 40% содержимого. Многие вещи были фактически новыми: кто-то дарил, но мне не приглянулось; что-то куплено импульсивно; что-то под мероприятие, — плюс я обычно выбираю две-три любимые вещи и ношу исключительно их, пока не сотрутся, остальное висит и ждет либо специального случая, либо чтобы что-нибудь случилось с моим топом-3. Вот такие новые вещи было как-то особенно тяжело отдавать. Кастанеда в своих книгах рассказывал, как индейский шаман дон Хуан учил его определять места силы. А также места, которые тебе враждебны, — в таких ты теряешь силу и чувствуешь себя плохо. Разбирая гардероб, применил нечто подобное: есть вещи, на которые даже посмотришь, и как-то тебе прямо сразу не очень становится. Хорошие, качественные вещи, но тебе — не очень от них. И есть наоборот: одежда, которая делает тебя сильнее. Ты в ней живее сразу. Взглянул таким взглядом на вещи и враждебное мне, пусть и новое, отдал. По-хорошему надо и все нейтральное раздать, но до этого нужно дозреть.

На удивление легко расстался со школьными тетрадями по русскому языку. Думал, будет интересно перечитать сочинения и свои детские мысли, но «моих» мыслей в тетрадях не обнаружилось. Обнаружилась высокопарная дичь: «в своих произведениях он обнажает всю правду жизни», «ему удалось вырастить поколение людей, бережно относящихся к культуре», «*** обнажает лицо общества», — похоже на стиль и мысли четырнадцатилетнего человека? По-моему, не очень. Но учитель и школьная программа любили такое. Зато кайфовыми оказались сочинения по английскому. Так как перед ними не ставилось никакой нравственной задачи, а только лишь задача демонстрации слов, они оказались островком творческой свободы. Например, сочинение на тему «Родной город» заканчивалось так: «Если честно, мы переехали оттуда, когда мне было всего три года, так что я мало что помню. Могу лишь сказать: если бы этот город находился в Атлантиде, то он бы ушел под воду», — вот это смешно, и тут видна творческая мысль.

Перебирая вещи, многое вспомнил, а что-то впервые осознал. В результате такой уборки чувствую свободу, и как-то даже легче дышать.