«…Золотое кольцо с гранатом. В десятилетнем возрасте. Мне ужасно хотелось цацу. Мне не покупали никогда. У одноклассниц были какие-то выигранные в лунапарке (ташкентский аналог здешнего кирмеса) липовые брульянты. Но меня и в лунапарк не водили. А цацу очень хотелось. Я напялила это бабушкино кольцо и отправилась в магазин за хлебом. Будучи абсолютным дистрофиком, пальца, достойного удержать это колечко, конечно, я у себя найти так и не смогла. Не на ногу ж его было на большой палец надевать. Поэтому и запульнула его во время энергичного марша в придорожные кусты. Я все эти кусты исползала на брюхе. Но кольца так и не нашла. Дома ничего не сказала. Хватились его через пару лет. И сильно не приставали с допросами. Бабушке призналась в ходе задушевного разговора лет через двадцать. Она долго смеялась. Кроме обручального, золотых цац больше не ношу». (Svetlana Baraban к нашей подборке о потерянных вещах)

«…Дачное чтение самое вдумчивое, интернета почти нет, дел никаких. Поэтому отлично идёт нон-фикшен. Другая категория – романы, которые хочется перечитывать, как в детстве, по сто раз. Ну, сто уже не успею, но всё же. Сейчас для вывоза на дачу приготовлен толстенный Сапольский, пара толстых романов на новом для меня испанском, обожаемый "Иосиф и его братья" и первый роман Кельмана, который уже жаждет быть перечитанным. Коплю книжки на дачу загодя, любовно, отбраковывая иногда что-то, чтоб оставить место для лучшего». (Евдокия Лапина к нашей подборке о дачном чтении)

«…В девятом классе мы с подругой в крещенский вечер гадали на блюдечке. Сначала хихикали, подталкивали друг друга. А потом вдруг оно, блин, реально начало очень быстро двигаться и указывать нарисованной стрелкой на буквы. Прямо пальцы, лежащие на блюдце, выворачивало. Мне нагадало имя жениха — Вова Яхидце. Меня это сильно впечатлило. Однако до сих пор не встретила человека с таким именем. Мужа зовут не так. И даже романов с Вовами ни разу не было. Но на всякий случай я его иногда гуглю». (Анна Трушкина к нашей подборке об оккультизме)

«…Мы с мужем явились в ЗАГС в джинсах-свитерах и, пока нас не вызвали расписываться, любовались нарядной парой — похожий на боксёра жених в костюме, невеста с каким-то апельсином в причёске. Ещё у них был тамада с баяном (и это стало одним из любимых наших воспоминаний — смеялись ещё много лет)». (Julia Poleschuk к нашей подборке о первых свадьбах)

«…"Звёздочка" у нас в доме была, но пользовались ею не часто. Обычно над ней дышали, когда закладывало от насморка нос или болело горло. В кастрюльку с горячей водой кидали каплю этой мази и глубоко дышали этим, мягко говоря, ароматным паром, накрывшись большим полотенцем. От такой "ароматерапии" насморк проходил почти мгновенно — по крайней мере, нос начинал дышать и чувствовать запах "Звёздочки". Но однажды я сильно заболела гриппом, и был он совсем не кстати. Я судорожно искала средство для быстрого выздоровления, и тут позвонила подруга. Услышав мои стенания, она дала совет намазать "Звёздочкой" какие-то точки на лбу, около носа, за ушами и, главное, намазать полностью большой палец на правой руке. Обещала, что средство верное, и завтра я буду здорова. Критическое мышление в том моём гриппозном состоянии было на нуле, и я добросовестно всё это выполнила. Буквально минут через десять у меня началось дикое сердцебиение, меня колотило и подкидывало, зубы выбивали "морзянку", лицо горело. Мне было так плохо! В какой-то момент я решила, что уже всё — я умираю. Но постепенно сердце начало замедлять ход, но билось гулко, как будто у меня в груди был колокол. Потом я провалилась в сон. Наутро я действительно проснулась здоровой. Но "Звёздочкой" больше никогда не лечилась — слишком радикальным было лечение». (Татьяна Ионова к нашей подборке о "Звёздочке")

«…Когда прочитала "Февраль, достать чернил и плакать…" лет в 12… С тех пор я пропала. Это было в феврале, и мне как раз очень хотелось плакать. И пошли поэты Серебряного века, ела книги одну за другой. Следующий этап произошёл лет в 18, когда я прочитала "Отмечая времени быстрый ход…" Левитанского. Я полночи ревела над ним. Не понимала, почему я раньше не знала его поэзии и почему это не проходят в школе. Вот». (Маша Котова к нашей подборке о любви к поэзии)

«…Я хорошо училась, но была неудобным ребёнком, спорила с учителем, поэтому меня в воспитательных мерах не приняли ни в первый заход (с отличниками на Красной площади), ни во второй (с хорошистами). Я ужасно переживала, чувствовала себя настоящим изгоем. И вот перед третьим заходом, когда меня должны были, наконец, принять, у меня поднялась температура до 39. Но я всё равно пошла, так как мне было почему-то это ужасно важно. Так как я болела, учителя думали, что я не приду — поэтому мне не досталось подарка и значка пионера. Ещё один повод для переживания. Сейчас я недоумеваю, зачем я шла через сугробы в ДК завода "Серп и Молот" с температурой 39?! Какая же это всё глупость, но тогда это было важнейшим вопросом самооценки». (Anna Semida к нашей подборке о приёме в пионеры)

«…Я себя помню с очень раннего возраста. Например, помню целый день. Утром бабушка надела на меня новое платье. Жёлтое, в тонкую белую полоску. А ещё к платью полагалась брошка с вишенками. Ходить и говорить я научилась почти одновременно, но если меня брали на рынок, то помещали в коляску. Так было гораздо быстрее, но коляску я ненавидела — большая, и стыдно ездить в коляске. А тут ещё и новое платье. Поэтому как только я видела знакомого человека, то сразу выбиралась из коляски и демонстрировала платье. На рынке мы точили ножи, пили газировку, покупали страшных щук, у молокан сливки, подсолнечное масло и отварную детскую (маленькую) картошку с солёным огурцом, арбузы. Арбузы обратно везли в коляске, а я ревела рядом, так как испачкала платье в картошке, потеряла брошку, и ничего меня не могло утешить. Потом ждала бабушку Нурию. Бабушка собирала по домам для своего верблюда арбузные корки, и я всегда старалась для верблюда оставить больше мякоти. Потом наступило время несправедливости, так как меня одну укладывали спать, а все остальные занимались интересными делами. Вечером во двор дома привезли машину песка, я в песке спрятала ключ от входной двери. На ночь к двери приставили стул и жестяное ведро. Это на случай появления воров. Рано утром ведро я свалила. Проверяла, нет ли на стуле воров. А утром при помощи сита просеивали песок. Середина августа 1966 года». (Наталья Иванова к нашей подборке о первых воспоминаниях)

«…В старших классах мы учились работать на ЭВМ ЕС-1840, и мне попалась пятидюймовая дискета с загадочными текстовыми файлами без указания авторства текстов:
"А из-под тёмной воды бьют колокола,
Из-под древней стены — ослепительный чиж.
Отпусти мне грехи первым взмахом крыла;
Отпусти мне грехи — ну почему ты молчишь?!"
Я насторожился. Интернетов не было, а из ленклуба я тогда слушал только "Кино". Потом появился интернет и Константин Арбенин, "Монолог о языке" которого я выучил наизусть и впечатлял впечатлительных дев. Но только прочитав в ЖЖ Ольги Арефьевой первые пирожки, окончательно пропал и свихнулся на ямбе. Вот уже 10 лет вытёсываю эти поэтические нэцке и иногда даже получается, но главное, что терапевтический эффект присутствует». (Oleg Grakelo к нашей подборке о любви к поэзии)

«…У меня несколько "первых" воспоминаний, я не знаю их хронологию, но точно знаю, что мне было не больше четырёх лет, может, гораздо меньше. Из интересных:
1. Я сижу в песочнице, подбегает огромная собака по кличке Буран. Он лает на меня, а я реву от страха. Хозяйка Бурана стоит рядом и смеётся, а я уже прощаюсь с жизнью. Потом я поняла, что Буран был маленькой шавкой, но тогда он мне казался медведем.
2. Мы с бабушкой и прабабушкой надуваем шарики. Прабабушка сидит в кресле, и у неё шарик всё время вырывается из рук и улетает с неприличным звуком. Мы все втроём хохочем. Это было абсолютное счастье». (Инна Амитан к нашей подборке о первых воспоминаниях)

«…Получила техническое образование — потому что было надо, и филологическое — потому что было интересно. Работала на телевидении, потом в маркетинге. И ходила раз в месяц в салон наращивать ногти. И всегда мне там чего-то не хватало, хотелось странного и красивого. Так я всё бросила и стала мастером маникюра. Вот уже десять лет пилю ногти и рисую картинки — и всё ещё так интересно, такая насыщенная развивающаяся индустрия, столько близких подруг и так много безумных дизайнов! Десять лет, поверить не могу, честно». (Ира Улякова к нашей подборке о профессиях)

«…Мне года два с половиной. Вечер, я зашла на кухню, под батареей была мышеловка с высохшим кусочком сыра. Я присела на корточки и стала рассматривать её, пытаясь разгадать механизм. Хорошо помню ход своих мыслей: "Интересно, как мышеловка ловит мышь? Мышь бежит по полу, и, наверное, поэтому мышеловка её может поймать, а вот если я аккуратно сверху достану кусочек сыра, то мышеловка не сработает". Мышеловка сработала. На мой рёв (не столько от боли, сколько от неожиданности и обиды) прибежали родители. Они меня пожалели (помню, как я в ужасе взирала на свою покрасневшую ладошку), а потом смеялись и всем рассказывали, что в нашу мышеловку попалась кудрявая мышка». (Marina-Miriam Minaker к нашей подборке о первых воспоминаниях)

«…Лет в двадцать, когда я жила в Америке и училась в Брауне, приснилось, что я с друзьями из университета где-то в жаркой стране, у нас шествие по пустыне, а ведёт его тромбонист (к слову, я тогда этот инструмент видела разве что в браунском студенческом оркестре). И он зовёт меня идти рядом с ним, а потом цепляет кулисой мою одежду, и я взлетаю, и лечу рядом с ним, почти как на картинах Шагала. Очень был лёгкий сон, и настроение после него держалось волшебное весь день. Через пять лет я встретила своего будущего мужа — известного тромбониста. Про этот сон я к тому времени успела забыть. Но случайно нашла дневник, в котором он был записан. Была изумлена». (Keren Klimovsky к нашей подборке о вещих снах)

«…Мы живём в двухкомнатной квартире в Риге, там печное отопление и холодная вода из-под крана, но зато туалет не на улице. Полы деревянные, крашеные советской половой красно-коричневой краской. Там, где часто ходим, краска быстро стирается, и в некоторых самых проходных узких местах очень даже сильно… Мама помыла пол, вокруг чистота и порядок, меня несут на руках (папа?) и вдруг на проходе ставят на пол, и мама говорит: "Иди только по крашеному, по белому не ходи". И я стою и вдруг думаю: а как же по белому не ходить, тут же всё в крапинку, нет чёткой границы… Ну, не такими словами, конечно, но суть. И стою как вкопанная… Меня снова берут на руки и переносят». (Svetlana Nik к нашей подборке о первых воспоминаниях)

«…Мама рассказывает, что я сидела в коляске, а Андрюша уже ходил, был старше на полгода. Я кидала игрушку на землю, а Андрюша по-джентльменски её подбирал, мамы сидели рядом на лавочке, так и познакомились. Когда мне было три года, родители уехали в загранкомандировку, и я год жила в Андрюшиной семье, стала звать тётю Тамару мамой, он был мне братом. Но в школу он пошёл на год раньше меня, и это была бездна. Мы с мамой пришли его провожать 1 сентября, есть фотография — я стою в платьице и косыночке, а он в школьной форме, и хотя по-прежнему держимся за руки, мыслями он уже далеко. Потом меня отдали в другую школу, потом они переехали… Кажется, я с тех пор его и не видела, но всё детство и юность дружила только с мальчишками. Особенно в 10-13 лет с одноклассником, тоже Андреем (случайно?). Первая близкая подруга появилась в 7 классе, общаемся до сих пор, её-то я и называю обычно подругой детства, но обоих Андреев помню всегда». (Анна Марченко к нашей подборке о лучших друзьях детства)

«…Первый раз меня запихали в пионерлагерь в 7 лет. Для знакомства рассказал пацанам анекдот, услышанный от взрослых. Относительно безобидный, но с участием хитрого еврея. Один паренёк со сложной фамилией очень напрягся. А я не понял, почему. Осознал только в конце средней школы. Но до сих пор стыдно, хотя прошло уже больше 50 лет». (Дмитрий Пиликин к нашей подборке о неудачных шутках)

«…Мне однажды написал чувак, у которого очень странный фетиш — когда у девушки пупок выпуклый. Умолял меня за деньги прогуляться с ним в открытом топе. Но я сказала нет». (Анастасия Лукомская к нашей подборке о странных сексуальных запросах)

«…Лето 1946 года. Урюпинск (да-да, представьте себе), мне два года, стою у плетня и вижу двух мальчишек лет восьми-девяти, которые играют на большой поляне довольно далеко от меня. Вижу, что они нашли что-то и разглядывают… И вдруг раздаётся сильный и яркий взрыв. Когда подросла, мама рассказала, что мальчики нашли гранату, она взорвалась, один погиб, другой тяжело ранен, а мне в правую руку попал осколок. Хотели ампутировать, но уже в Саратове врач прописал мазь Вишневского, рана зажила, но одна косточка под большим пальцем выпала, и с тех пор живу с очень заметным шрамом». (Larisa Glad к нашей подборке о первых воспоминаниях)

«…Камея середины XIX века. Прапрадед привёз откуда-то из Европы к себе в Иркутск набор из камеи-броши, серёг и чего-то ещё третьего для своих трёх дочерей. В Гражданскую дочерей раскидало по стране, две части комплекта бесследно пропали, а брошь с женским профилем на белом камне моя бабушка сохранила. В моём детстве мама носила её на вороте бархатного белого платья из Чехословакии и выглядела максимально антисоветски. Я камею так ни разу не надевала (куда? с чем?), зато пару лет назад чудом нашла сестру бабушки, дочь одной из сестёр, получивших камеи там же в Иркутске. Просидела у неё три часа, слушая рассказы про то, как выросли цены, и рассматривая её вышивки крестиком. И к поиску корней резко охладела». (Elena Racheva к нашей подборке о самых старых вещах)

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА. «…Год, я так понимаю, примерно 1961. Я сижу на горшке, ночь. Отец что-то пишет. Какая-то тужурка наброшена на плечи: видимо, зима и немного холодно. Зелёная лампа, клочок света на письменном столе. Отец забывает, что высадил меня на горшок, а мне хорошо и не хочется спать. Я смотрю, как он пишет, как тень гуляет по единственной на четверых комнате. Наконец отец обнаруживает меня, хитро затаившегося на горшке. Обнаруживает и отсутствие результата. Дальше воспоминание становится не таким приятным…». (Виктор Шендерович к нашей подборке о первых воспоминаниях)