♥️Всякий раз, когда я вступаю на землю Успенского Псково-Печерского монастыря, сердце исполняется совершенно особыми чувствами, которые мне знакомы с раннего детства. Я имел возможность почти каждый год посещать Псково-Печерскую обитель вместе со своими благочестивыми родителями, а затем и самостоятельно. Многое из того, что возникло в моем уме и в моем сердце, подвигая на принятие священного сана и монашества, проистекает, в том числе, от соприкосновения со Псково-Печерским монастырем.

Именно здесь, в Успенском соборе, старец Марк символически прообразовал мое будущее иноческое житие. После Литургии Преждеосвященных Даров (по всей вероятности, в далеком 1955 году), выходя из храма, в ответ на просьбу моей благочестивой мамы о благословении старец покрыл меня своей мантией, что вызвало очень большое удивление у стоявших рядом людей. Помню как сейчас это мгновение, и глубоко убежден, что прозорливый старец предвидел мой жизненный путь.

Действительно, Псково-Печерский монастырь был той обителью, в которой произошла моя встреча с нашим русским православным монашеством. До Троице-Сергиевой лавры было далеко, а в Печоры из тогдашнего Ленинграда ездили часто. Именно здесь и формировалось, может быть, подспудно, не сразу осознанно, это сердечное восприятие монашеской жизни...

Призываю благословение Божие на обитель, на всех вас, мои дорогие отцы и братья. Прошу ваших святых молитв, не забывайте о Патриархе, — не только в храме, где это происходит порой лишь механически, но и в своих келейных молитвах, когда вы можете к воспоминанию о Патриархе приложить и свою сердечную молитву, в которой я очень нуждаюсь. Без поддержки Церкви, без молитвы монашествующих нести Патриарший крест немыслимо, никаких сил на это не хватит; а если и есть силы, то они приходят не от человеческого естества, а от Самого Господа в ответ на нашу молитву и на наш жизненный подвиг».

♥️

Как я уже говорил, многое у меня связано с этим местом, потому что я приезжал сюда еще ребенком со своими родителями, а повзрослев, стал приезжать сюда сам. Я был знаком со всеми старцами и особенно любил старца Симеона, который жил здесь, в этой келейке, а сейчас причислен к лику святых. Молюсь ему каждый день, вспоминаю его светлый образ.

Когда меня уже во взрослом возрасте спросили: "Что такое святой человек? Как вы можете объяснить это нам, светским людям?», — я вспомнил старца Симеона. Я не встречал людей, которые произвели бы на меня такое же сильное впечатление.

Мне было семь лет, и вот мы вошли в эту келейку и ждали, когда отец Симеон выйдет из своих крошечных покоев. Выходит седенький старичок в сереньком подрясничке, а день был такой пасмурный, да еще и света не так много в келье... И такое было впечатление, когда он вышел, будто солнце взошло — такой светлый человек. Как ризы Господа на Фаворе просияли благодатью Божией, так и естество человеческое под действием силы благодати Божией способно просиять. И святые — это не те, кто ходит с хмурым видом и на вопросы не отвечает. Иногда паломники подходят к монаху: "Батюшка, вот вопрос такой…". "Занят!" — и пошел дальше. Это не святые. Святые люди — этот те, кто с любовью относится к ближнему, у кого исходит свет из глаз.

Мы же с вами можем отличить хорошего человека от плохого. Смотришь в лицо человеку: светлые, ясные, чистые глаза. А иногда посмотришь в глаза, а там бесовский огонь, страшно смотреть. Вот вам рай и ад, и никаких картин не надо писать.

Всё в людях — Царство Небесное внутрь вас есть (Лк. 17:20-21).

Все мы с вами находимся в святом месте. И как в древности здесь были святые угодники Божии, такие как преподобномученик Корнилий, кровью которого обагрена эта самая дорожка, по которой мы спускаемся в монастырь, так были святые и среди тех, кто жил здесь совсем недавно».