Когда наконец сходил на экскурсию в ячейку и коммунальный блок дома Наркомфина с Жанной Севостьяновой

Ты приходишь на открытие и не подходишь ни к кому. Все кажутся немного младше, увереннее, внутри своей логики. Ты стоишь у стены, ешь сыр с пластикового ножа, смотришь на работу и думаешь: раньше ты бы сейчас разговаривал.

Ты получаешь письмо с предложением поучаствовать. Раньше ты бы обрадовался. Сейчас ты просто не отвечаешь. Не потому что нет сил — а потому что нет смысла. Через неделю тебе пишут: «ну как ты?» и ты не знаешь, что выбрать — честность или формат.

Ты смотришь на свой старый проект. Он кажется чужим. Как будто его сделал кто-то другой — наивный, громкий, открытый. Этот человек верил в институции и в процессы. Ты тоже верил, но забыл когда именно это закончилось.

Ты всё ещё ходишь на события. Слушаешь, как молодые художники говорят о радикальности, а кураторы — о бережности. Всё знакомо, всё правильно. Ты киваешь, аплодируешь, уходишь домой и думаешь: может быть, теперь я просто зритель.

Тебе говорят: «ты много сделал для этой сцены». Но ты не чувствуешь сцены, не чувствуешь себя, не чувствуешь, как это может продолжаться. Зато ты отлично умеешь писать письма, монтировать выставки и отвечать без обид. Это и есть твой навык.

Ох ты ж, сегодня действительно был ажиотаж, все бегали за Куликом, как за священной собакой коровой, но кончилось все не очень

Перейдём к более веселому. Алексей Масляев играет в бадминтон, выйдя из «Открытых студий», где он менторствует 🏸