Ждёте результатовъ конкурса?)

Здравствуйте, сейчасъ въ послѣдніе дни я не могу публиковать посты по причинѣ того, что учусь и плюсомъ появились нѣкоторыя другія проблемы. Посты скорѣе всего съ понедѣльника постараюсь снова публиковать разъ въ 2-3 дня.

Для побѣдителей конкурса: аналогично написать смогу только въ пятницу и обсудить отправку

КРЕСТНЫЙ ХОДЪ

Вѣтеръ бьётъ и дождикъ плещетъ,
Крестный ходъ въ моёмъ народѣ.
Мы идёмъ — и адъ трепещетъ.
Мы солдаты. Мы въ походѣ.

Изстрадавшейся, болящей,
Но сіяющей въ зенитѣ
Нѣтъ Россіи уходящей,
Русь идущая — взгляните!

Никакого съ нею сладу.
Сквозь эпохъ крутые вѣтры
Русь идётъ — и страшно аду,
Потому что мы безсмертны.

Черезъ слёзы, черезъ муки —
Къ славѣ, къ радости небесной.
Тверже, дѣти! Ближе, внуки!
— Русь идётъ дорогой тѣсной!

И ни ложью, и ни златомъ
Не осилить волю эту,
Если вмѣстѣ, если рядомъ —
Къ правдѣ, совѣсти и свѣту!

Николай Рачковъ, ХХХХ г.

Произведенія въ классической орѳографіи

ИЗМѢНА

Сегодня! сегодня! какъ странно! какъ странно!
Приникнувъ къ окошку, смотрю я во мглу.
Тяжёлыя капли текутъ по стеклу,
Мерцанія въ лужахъ, дождливо, туманно.

Сегодня! сегодня! одни и вдвоёмъ!
Притворно стыдливо прикроются глазки,
И я разстегну голубыя подвязки,
И мы, не смущённые, руки сплетёмъ!

Мы счастливы будемъ, мы будемъ безумны!
Свободные, сильные, юные, — мы!..
Деревья бульвара киваютъ изъ тьмы,
Пролётки по камнямъ грохочутъ безшумно.

О, милый мой міръ: вотъ Бодлэръ, вотъ Верлэнъ,
Вотъ Тютчевъ, — любимыя, вѣрныя книги!
Мѣняю я васъ на блаженные миги…
О, вы мнѣ простите коварство измѣнъ!

Прощайте! прощайте! Сквозь дождь, сквозь ненастье,
Пойду, побѣгу, какъ безумецъ, какъ воръ,
И въ лужахъ мелькнётъ мой потупленный взоръ:
„Угрюмый и тусклый“ огонь сладострастья!

Валерій Брюсовъ, 1895 г.

Произведенія въ классической орѳографіи

*19 сентября

„Дѣйствительно, приведеніе Сибири въ одно цѣлое съ Европейскою Россіею установленіемъ единства въ системѣ управлевнія обѣими этими русскими территоріями — это первое, чтó необходимо для того, чтобы сдѣлать Сибирь не только окончательно русскою страною, но и органическою частью государственнаго нашего организма — въ сознани какъ европейско-русскаго, такъ и сибирскаго населенія. Затѣмъ, необходимо окончательно закрѣпить связь Сибири съ Европейскою Россіею желѣзнодорожнымъ путёмъ, пролегающимъ черезъ всю Сибирскую территорію. Тогда, само собою, совершенно естественно, установится должный приливъ населенія изъ Европейской Россіи въ Сибирь и обиліе естественныхъ богатствъ сибирскихъ получитъ соотѣтствующій сбытъ на русскомъ и западно-европейскомъ рынках. Только при этомъ условіи и можеть явиться для Сибири возможность оправдать свою старинную репутацію «золотаго дна»“.

— Григорій Николаевичъ Потанинъ, «Завоеваніе и колонизація Сибири», 1884 г.

Произведенія въ классической орѳографіи

* * *

Осень. Чащи лѣса.
Мохъ сухихъ болотъ.
Озеро бѣлесо.
Блѣденъ небосводъ.

Отцвѣли кувшинки,
и шафранъ отцвѣлъ.
Выбиты тропинки,
лѣсъ и пуст, и голъ.

Только ты красива,
хоть давно суха,
въ кочкахъ у залива
старая ольха.

Женственно глядишься
въ воду въ полуснѣ —
и засеребришься
прежде всѣхъ къ веснѣ.

Иванъ Бунинъ, 1893 г.

Произведенія въ классической орѳографіи

«Казаки въ дозорѣ зимой 1916»
Иванъ Владиміровъ, 1916 г.

Произведенія въ классической орѳографіи

* * *

Октябрьскій снѣгъ первоначальный...
Въ тиши покинутыхъ садовъ
Какъ листья жёлтые печальны
На раннемъ саванѣ снѣговъ!

Дивясь нѣмыхъ аллей безлюдью,
На тёмномъ зеркалѣ пруда
Какъ рѣжетъ лебедь бѣлой грудью
Стекло предутренняго льда!

И тамъ, у солнечнаго брега,
Какъ въ первый разъ побѣждена
Сей мёртвой бѣлизною снѣга
Живая крыльевъ бѣлизна!

Дмитрій Мережковскій, 1899 г.

Произведенія въ классической орѳографіи

ДОСТОЕВСКІЙ И ВАЛИХАНОВЪ

Ѳёдоръ Достоевскій и Чоканъ Валихановъ познакомились въ Омскѣ въ 1854 году въ домѣ военнаго инженера Константина Иванова, чьей женой была дочь декабриста Ольга Анненкова.

Весной 1854 года Валиханову было чуть больше двадцати лѣтъ, онъ окончилъ Сибирскій кадетскій корпусъ и служилъ адъютантомъ генералъ-губернатора Западной Сибири Густава Гасфорта. Достоевскому въ то время шёлъ 33-й год, онъ только вышелъ изъ тюрьмы.

Несмотря на разницу въ возрастѣ и опытѣ, между людьми установилась дружба. Въ ноябрѣ 1856 года они были уже близкими друзьями, проводили вмѣстѣ вечера въ квартирѣ общаго друга Василія Демчинскаго.

Переписка Достоевскаго и Валиханова продолжалась въ теченіе шести лѣтъ — съ декабря 1856 года по октябрь 1862.

Вѣроятно, именно изъ разговоровъ съ Валихановымъ Достоевскій почерпнулъ тѣ представленія о степи и кочевыхъ народахъ, которыя онъ позже транслировалъ въ своихъ произведеніяхъ. Знакомство съ этнографомъ повліяло и на политическія и философскія воззрѣнія писателя, сформулированныя въ «Дневникѣ писателя».

Достоевскій въ письмѣ Чокану Валиханову 14 декабря 1854 года:
«Я никогда и ни къ кому, даже не исключая родного брата, не чувствовалъ такого влеченія, какъ къ Вамъ»

Произведенія въ классической орѳографіи

«Война» — пѣсня русскаго пѣвца Игоря Талькова о разрушеніи идеаловъ «Чистыхъ прудовъ» въ огнѣ гражданской войны. Лирическій герой мѣняетъ аккордеонъ на мечъ, отражая хаосъ и конфликты въ Карабахѣ, Баку, Осетіи и другихъ регіонахъ.

Текстъ:

«Чистые пруды! Застѣнчивыя ивы...»
Война!

Я хотѣлъ спѣть пѣсню «Чистые пруды»,
Но въ прудахъ извѣстныхъ чистой нѣтъ воды,
Вмѣсто «ивъ застѣнчивыхъ» виснутъ провода,
«Другъ мой» канулъ въ вѣчность и не придётъ туда.

Война! Идётъ гражданская война!
Война! Идётъ гражданская война!

Какъ тутъ будетъ пѣться про аккордеонъ
И про берегъ дѣтства, если взорванъ онъ,
И казённой дланью бьётъ бульваръ въ лицо,
И базарной бранью захлёбывается «Кольцо»,

Война! Идётъ гражданская война!
Война! Идётъ гражданская война!

Война!

Да, я бы спѣлъ вамъ пѣсню про «Чистые пруды»,
Но, признаюсь честно, мнѣ сейчасъ не до «воды».
Я на мечъ булатный и доспѣховъ звонъ
Помѣнялъ пріятный старый свой аккордеонъ,

Война! Идётъ гражданская война!
Война! Идётъ гражданская война!

Война!

Карабахъ, Баку, Осетія, Литва,
Алма-Ата, Азербайджанъ, Кавказъ,
Душанбе, Кишенёвъ, Москва!

Восьмой десятокъ лѣтъ!
Война! Идётъ гражданская война!

Композиторъ и авторъ: Игорь Тальковъ

Произведенія въ классической орѳографіи

БАЛЛАДА О ДАУРСКОМЪ БАРОНѢ

Къ оврагу,
Гдѣ травы ржавѣли отъ крови,
Гдѣ смерть опрокинула трупы на склонъ,
Папаху надвинувъ на ​самыя​ брови,
На чёрномъ конѣ подъѣзжаетъ баронъ.
Онъ спустится шагомъ къ изрубленнымъ трупамъ
И смотритъ имъ въ лица,
Склоняясь съ сѣдла, —
И ​прядаетъ​ конь,
Осѣдающій крупомъ,
И въ ​пѣнѣ​ испуга его удила.
И яростью,
Бредомъ ​ея​ истомяся,
Кавказскій клинокъ —
Онъ ​уже​ обнажёнъ —
Въ гніющее
Красноармейское мясо,
Повиснувъ къ землѣ,
Погружаетъ баронъ.
Скакунъ обезумѣлъ,
Не слушаетъ шпоръ онъ,
Выноситъ на гребень,
​Весь​ въ лунномъ огнѣ, —
Испуганный шумомъ,
Проснувшійся воронъ
​Закаркаетъ​ хрипло на чёрной соснѣ.
И каркаетъ воронъ,
И слушаетъ всадникъ,
И ​льдисто​ свѣтлѣетъ худое лицо.
​Чѣмъ​ возгласы птицы звучатъ безотраднѣй,
​Тѣмъ​
Сжавшее ​сердце​
Слабѣетъ кольцо.
Глаза засвѣтились.
Въ тревожномъ ихъ блескѣ —
Двѣ крошечныхъ искры,
Два тонкихъ луча…
Но нынче,
Вернувшись изъ страшной поѣздки,
Баронъ приказалъ:
«Позовите врача!»
И лѣкарю,
Мутной тоскою оборонъ
(Шаги и бряцаніе шпоръ въ тишинѣ),
Отрывисто бросилъ:
«Хвораетъ мой воронъ:
Увидѣвъ меня,
Не ​закаркалъ​ онъ мнѣ!»
Ты будешь лѣчить его,
Если жъ послѣдней
Отрады лишусь — посчитаюсь съ тобой!..»
Врачъ вышелъ безмолвно
И тутъ же,
Въ передней,
Руками развёлъ и покончилъ съ собой.
А въ полдень
Въ кровавомъ Особомъ Отдѣлѣ
Барону,
Въ сторонку дохнувъ перегаръ,
Сказали:
«Вотъ ​эти​… ​Они​ засидѣлись:
Она — партизанка, а онъ — комиссаръ».
И медленно
Въ шёпотъ тревожныхъ извѣстій —
​Они​ напряженными стали опять —
Имъ брошено:
«На ночь сведите ихъ вмѣстѣ,
А ночью — подъ ворономъ — разстрѣлять!»
И утромъ ​начштаба​ барону ​прохаркалъ​
О ночи и смерти казнённыхъ двоихъ…
«А воронъ ихъ видѣлъ?
А воронъ ​закаркалъ​?» —
Баронъ перебилъ…
И полковникъ затихъ.
«Случилось ​несчастье​! —
Онъ выдавилъ
(Дабы
Ударъ отклонить —
Сокрушительный вздохъ). —
Съ испугу ли —
​Всё​-таки крикнула баба —
Иль гнили объѣвшись, но…
Воронъ издохъ!»
«Каналья!
Ты сдохнешь, а воронъ мой — умеръ!
Онъ,
Каркая,
Славилъ удѣлъ палача!.. —
Отъ гнѣва и ужаса обезумѣвъ,
Хватаясь за шашку,
Баронъ закричалъ. —
Онъ былъ моимъ другомъ.,
Въ кровавой неволѣ
Другого найти я ​уже​ не смогу!»
И, ​весь​ содрогаясь отъ гнѣва и боли,
Онъ отдалъ приказъ отступать на ​Ургу​.
Стенали ​степные​ ​поджарые​ волки,
Шептались пески,
Умиралъ небосклонъ…
Какъ идолъ, сидѣлъ на косматой монголкѣ,
Монголомъ одѣтъ,
Сумасшедшій баронъ.
И, шорохамъ ночи безсонной внимая,
Онъ призраку гибели выплюнулъ:
«Прочь!»
И каркала ворономъ
Глухонѣмая,
Упавшая сзади
Даурская ночь.
______
Я слышалъ:
Въ монгольскихъ унылыхъ ​улусахъ​,
Ребёнка качая при дымномъ огнѣ,
Раскосая женщина въ кольцахъ и бусахъ
Поётъ о баронѣ на чёрномъ конѣ…
И будто бы въ дни,
Когда въ яростной злобѣ
Шевелится буря въ горячемъ пескѣ, —
Огромный,
Онъ мчитъ надъ пустынею Гоби,
И воронъ сидитъ у него на плечѣ.

Арсеній Несмѣловъ, 1928 г.

Произведенія въ классической орѳографіи