День народного единствапридумали, чтобы заменить 7 ноября, потому что это были советские государственные выходные, превратившиеся в ежегодную манифестацию КПРФ и левацких партиек помельче. Такая преференция одной из партий за государственный счёт была явно избыточной, а митинги и шествия, наследовавшие демонстрациям, были сплошь оппозиционными.

Для бизнеса тоже было непонятно, зачем оплачивать выходные дни, посвящённые идее, как бы бизнес ликвидировать вообще (в том числе, с помощью расстрелов). А на самом последнем месте стоял вопрос, как быть с теми, кто коммунизм не практикует и желает его если не уничтожить, то избежать. В первую очередь, это касалось либеральной публики, вопросы патриотических граждан на повестке не стояли, патриотов тогда рифмовали с идиотами.

В принципе, «праздник» можно было и просто отменить, но тогда народ лишался выходной халявы, это было бы непопулярно, а рейтинги у нас это святое.

Поэтому кто-то (называются разные инициаторы) открыл календарь памятных дат и ткнул пальцем в давнюю историю с Мининым и Пожарским. Кстати, промахнулся: именно 4 числа значительных событий не произошло, Кремль взяли 1 ноября, а поляки капитулировали 5 ноября. Или тут, как это сейчас модно предполагать, конспирология с нумерологией, и мы чего-то не знаем. В любом случае, это был исторический факт, до тех пор редко упоминаемый на государственном уровне(по-моему, его до того вообще не трогали никогда).

7 ноября при Ельцине назвали «День согласия и примирения». Вот и народное единство, по инерции, понимая, что праздник «замещающий», годами позже воспринималось именно как примирение красных и белых.

То ли мы видим, однако, сегодня? Память о седьмом ноября стёрлась лет за десять, некоторое время встречалась ирония по поводу празднования победы над Польшей (хотя та Польша была совсем другим государством), были так же дискуссии по поводу возможности того самого примирения. Но вскоре исчезло и это.

Сейчас, в ситуаци глобальных исторических изменений, никому не надо объяснять, о чём этот день. Оставшись без власти, народ сумел организоваться и отстоять страну. Это очень похоже на чудо, но только не применительно к нам. У нас национальный миф начинается с призвания на царство — организации государства под грамотным управлением, говоря современным языком.

Это то, чем история великого народа отличается от просто истории. Ты случайно потрогал её пальцем, а она дала судьбоносную отдачу. Так было уже не раз, и так будет, пока мы будем оставаться собой.

Отметим только одно. «Самую красивую в мире украинскую песню» по версии Маргариты Симоньян на самом деле написал написал русский композитор Александр Егорович Варламов в 1832 году для спектакля Московской императорской труппы.

https://www.tg-me.com/Simonyan_h/319

А это был гимн России с 1990 по 2000 год. Патриотическая песнь из оперы Глинки «Жизнь за царя», посвщённой как раз событиям, закончившимся 1-5 ноября, которые мы празднуем. Сам праздник появился только в 2004 году.

Важный пост для экспатов

Дорогие уехавшие! Пишет вам z-патриот, реваншист, людоед и милитарист, сторонник войны до конца.

Пишу тем, кто уехал чтобы сохранить работу и возможность трудиться в своей профессиональной сфере – те, кто уехал по идейным русофобским соображениям меня не интересуют. Пишу редким специалистам, владельцам различных бизнесов.

Мы злимся на вас – это правда. Мы остались тянуть лямку этой войны ради нашего общего будущего, кто-то на фронте, кто-то в тылу. Мы злимся, и злимся справедливо.

Но у нас ещë есть шанс на примирение.

Поймите, если Россия проиграет – хорошей жизни вы не найдëте ни в одной стране этого мира. Вы автоматически станете людьми второго сорта, и над вами будут надменно издеваться хохлы и поляки – это будет очень унизительно.

Победа же России гарантированно запустит новый виток международных отношений и престижа, пусть и не сразу. И уж точно никакого унижения русских – пример бывшей Украины будет хорошим напоминанием. Слабых – бьют, сильных – уважают.

Экономически, политически, социально – если вы не вырусь, вам выгодна победа России. И выгодно сохранять хорошие отношения с родиной.

Я не призываю вас вернуться. Но экспат может быть порой даже полезнее ряда оставшихся.

1. Помогайте фронту деньгами. Лучше всего – если вы сможете пилить западные гранты на вашу профессию и посылать эти деньги русской армии. Криптой, например.
2. Помогайте фронту вещами. Ряд позиций по медицине и обмундированию в странах вашего пребывания доступнее в сотни раз чем в России. Найдите способ переправить это русской армии.
3. Помогайте фронту мозгами. Если ваша специальность подразумевает хоть какую-то возможность удалëнной работы – найдите полезный проект связанный с войной и уделяйте ему пару свободных часов в день. Пишите код для компьютерного зрения новейших дронов, помогайте в разработке, создании, продвижении крутых низовых проектов.

Родина вас не забудет. И, когда всë завершится, вам будут припоминать не веган-кафе в Тбилиси и очередь в Верхнем Ларсе а купленные на ваши деньги тепловизоры, высланную медицину и созданные вами инновационные примочки для русского воинства.

Помните, что даже за рубежом., вы – русские. И это великая честь.

Так как я посмотрел «Сердце Пармы», то должен обязательно об этом написать серию постов, потому что моё мнение всем ужасно интересно.

Первое и главное, что надо знать про «Сердце Пармы», это историю слова «парма». В коми-пермяцком языке это опушка леса на вершине холма. Когда сам холм гладкий, а на макушке лесок. Ну, такая специфика ландшафта Уральских гор и их предгорий. Это слово никогда не имело отношения к топониму «Пермь» и даже гипотезы такой никогда не было.

После войны оно, тем не менее, вошло в официальную топонимическую лексику каким-то непонятным образом. Полагаю, дело не обошлось без Института Культуры, хотя, может, и просто силами приезжих советских культуртрегеров помельче, из числа то ли оставшихся ленинградских эвакуированных, то ли детей Арбата, бежавших от борьбы с космополитизмом (тут им за столичное происхождение давали места и должности).

В какой-то момент «пармами» стали называть рестораны и учреждения, конфеты и выставки, и в профанном сознании укрепилось ложное мнение, что Парма это древнее название Перми (на самом деле это марийское «пэря маа», «далёкие земли»). Сейчас Иванов об этом знает и просит писать «парма» с маленькой буквы, но ему это явно рассказали уже после успеха романа в середине нулевых.

В целом заблуждение насчёт «парма = Пермь» всегда было маркером для отличения лоха от не лоха.

Меня иногда спрашивают, знаю ли я Иванова лично (во всех городах, кроме Москвы, все их жители обязательно знают друг друга лично). Иванов старше меня на восемь лет, и он совсем из других тусовок, к которым я никогда не принадлежал — КЛФ, Институт культуры, краеведы — это всё всегда было мимо меня. Поэтому говорил я с ним всего один раз, в книжном магазине «Москва» на встрече с читателями, на которой, как обычно бывает, я оказался случайно, потому что с детства люблю книжные магазины и библиотеки (один раз так же случайно я оказался на встрече с Солженицыным).

Более или менее знаком я с его продюсером Юлей Зайцевой, потому что мы с ней вместе учились в аспирантуре по теории литературы и текстологии. Юля со мной, впрочем, тоже давно не общается, потому что когда Иванов конфликтовал с пермскими властями, я над ним всячески шутил и делал смешные картинки в городском жж-комьюнити. Сейчас я уже взрослый и наученный опытом и так бы делать не стал, но тогда я был поглупее и помоложе. Тем не менее, сам Иванов от филологии далёк, а нас с Юлей учили одни и те же люди, поэтому когда я от него слышу какие-то филологические рассуждения, я хорошо прослеживаю, что откуда взялось.

Сначала СП называлась «Чердынь — княгиня гор», и была то ли в полтора, то ли в два раза толще. Её такую в белой обложке издали при губернаторе Трутневе (который сейчас полпред в ДВФО) тиражом в 2000 экземпляров и, в основном, разослали по местным библиотекам. Я её впервые увидел дома у знаменитого возмутителя спокойствия Ромы Юшкова, которого опять недавно судили за возмущение маленькими сроками банде ижевских педофилов, он мне предложил всять её почитать, но я читать не стал, потому что уже сталкивался с фамилией Иванова относительно романа про географа.

Иванов хорошо начал как фантаст, опубликовав плохой роман в «Уральском следопыте» (культовом журнале для любителей фантастики), но после этого его родник на некоторое время иссяк. Затем он объявился с новым романом (про географа) уже зачем-то в Перми, хотя логично было бы в Свердловске (тогда уже Екатеринбурге) и продолжать. Машинописную рукопись я прочитал на кафедре русской литературы ПГУ, куда она была передана с просьбой к (тогда ещё) доценту Абашеву её отрецензировать, но, шапочно зная Абашева, я сильно сомневаюсь, что он тогда вообще к ней прикоснулся, после того, как по диагонали пробежал сопроводительное письмо. Абашев, как правило, рецензирует только тех, кого считает гениями.

Помог ему другой выпускник пермского филфака, Леонид Юзефович, пробив ему сокращённый вариант «Чердыни» в издательстве Пальмира, где она и вышла под названием «Сердце Пармы». Когда я в 2005 приехал в Москву, роман пирамидами лежал во всех главных книжных магазинах столицы и это был явный успех. Всех пермских снобов Иванов посрамил, получил большие тиражи, на гонорар от котрых приобрёл автомобиль Нива и гордо ездил на нём по своему Закамску.

Пермские снобы, впрочем, были снобами не просто так, романы Иванова сразу же стали издаваться, но на литпремиях их поначалу прокатывали. Причина в том, что Иванов очень хорошо придумывает сюжеты, но у него совершенно ужасный язык (у меня, кстати, обратная проблема, и то, где я, а где Иванов, прекрасно говорит о том, что важнее, сюжет или язык).

Фильм сильно сглаживает все претензии, которые за много лет были выставлены роману (главным образом, исторические и географические). Пелым от Чердыни в фильме, в отличие от книги, действительно очень далеко, а вогулы это действительно манси, а не сказочный народ на боевых лосях. Князь Асука там, впрочем, ездит на ком-то лосеподобном с явным кивком в сторону «Властелина колец». Сам Иванов где-то говорил, что в каждом романе он обыгрывает какой-то жанр, и вот, мол, в СП он обыграл Толкиена. Это, в общем, мне и самому пришло в голову после того, как роман я (всё-таки) прочитал. Впрочем, режссёр Мегердичев благоразумно с Питером Джексоном не соревнуется, и кроме гигантского лося Асуки, я больше отсылок не увидел.

Жанр СП долго не могли определить, потому что для исторического романа он был недостаточно достоверным, а для фэнтези недостаточно фантастичным. Причина, думаю, в том, что всё фэнтези осталось в первоначальном варианте и в массовую версию, изданную в «Пальмире», после сокращения не вошло. В фильме это преодолено, колдовство и волшебство начинается с первых же минут, и это правильно, так и должно быть.

Была и другая проблема. Иванов на момент написания то ли сам упарывался по язычеству, то ли плотно общался с теми, кто упарывался. Всё это в романе вылилось в дикую критику церкви. В итоге церковь как-то там официально протестовала, были разного рода скандалы. В кино это всё плюс-минус сгладили.

Ну и, сгладили самое главное, конечно. Обиду автора на Москву.

Вышло так, что Иванов всю дорогу вёл себя очень обидчиво. Во время «культурной революции» в Перми он обиделся на Пермь, в которой вырос, и уехал жить в Екатеринбург, в котором учился. Просуществовал он там недолго и тоже на всех обиделся. На некоторе время сконцентрировался на Нижнем Новогороде, в котором родился и жил до 3 лет, но очень быстро обиделся и на него. С тех пор он с Юлей Зайцевой живёт в Англии и всем всё доказал.

На момент написания «Чердыни княгини гор» он был очень обижен на Москву. Это, в общем, нередкая для РФ история, потому что жители регионов не отличают Москву как федеральный центр от просто города Москвы. Соответственно, те налоги, которые уходят в федеральный центр, проецируются на уровень жизни в столице, и порождают уверенность в том, что москвичи все деньги отбирают у жителей регионов и на них хорошо живут, пока в регионах все считают копейки. Когда писалась книга, уровень жизни в регионах был ниже на порядок, а разрыв с Москвой сильнее раз в пять.

Именно этим и занимается Москва Ивана третьего применительно к сердцепармскому Средиземью.

В целом в книге раздут нехилый такой околосепаратистский пафос, и в кино это всё нивелируется вставными сценами, которых в романе нет.

В целом, фильм очень хорошо исправил недоработки книги, и, поэтому, смотрится лучше, чем книга. Отдельно мне, как уроженцу Перми, приятно, что подзабытый уже роман вытащили на поверхность, и у города появится что-то узнаваемое помимо «Реальных пацанов» и логотипа от Артемия Лебедева.

Фильм, к сожалению, не вышел эпохальным шедевром и во времени не задержится, но это не делает его плохим фильмом и вообще не может быть претензией. Мне не жаль потраченного времени, и я точно не буду его ругать. Более того, это тот редкий случай, когда экранизация оказалась лучше бумажного оригинала.

Ну и локальный нюанс.

У Перми есть своя фантомная боль, Свердловская область, отторгнутые большевиками территории, порождение советской власти, в которой советское начало было мощно раздуто в противовес губернскому имперскому пермскому, которое большевики расстряляли и закопали, завалив «рабочей мифологией».

И тут, конечно, большое спасибо Иванову и Юзефовичу, а вот теперь и Бодрову с Мегердичевым, за то что в массовой культуре теперь пермский миф гораздо древнее и насыщеннее, чем сказы Бажова и перевал Дятлова. Это историческая справедливость и это только начало, Губерния своё возьмёт.

Да, кстати, в реальной жизни реальный Асука реального Михаила в конце-концов всё-таки убил.

Что тут можно сказать?

Как я ничего не мог понять весной, так я до сих пор ничего не могу понять и сейчас.

Это тот случай, когда к армии вообще нет никаких вопросов, это та внешняя нелогичность, за которой стоит чья-то злая циничная логика.

Такое было в первую Чеченскую, но это были внутренние дела и внутренние договорняки, люди действовали внутри одной замкнутой государственной системы. Здесь же поле игры внешнее, межгосударственное, где такой замкнутой на себя системы нет.

Ну или есть. А кто это тогда такие?

Хорошие новости в том, что в 2022 это выглядит дико, распространяется маргинально и в массах вызывает недоумённую реакцию широкого спектра.
А ещё четверть века назад это был официальный мейнстрим на уровне государства, это пёрло нескончаемой лавиной со всех возможных источников.
Полагаю, персонажи те времена помнят и не исключают, что они ещё вернутся; в любом случае, Тамара Натановна говорит то, что говорила всю жизнь, и говорила совсем не в одиночестве.
Конечно, это вызывало массовое отторжение, но и своё дело тоже делало, особенно хорошо действовало на интеллигентную и околоинтеллигентную публику. Собственно, на массовом отторжении к этому явлению и была построена существенная часть популярности власти после 2000 года. Когда закрывали разнообразные НТВ и пр., в глазах среднего человека просто «разогнали вот этих вот всех».
В общем, кому не нравится официальный культ советских побед, имейте в виду, что он вырос в коридорах и кабинетах как антитеза детям арбата, дудевшим во все дуды про то, что хуже русских нет народа на земле, да и самих русских тоже никаких нет, все давно перемешались.
В общем, такое вот танго двух башен.

На самом деле нет, конечно.

Когда-то Польша была Речью Посполитой, большим и влиятельным государством, с которой Московское царство тягалось едва-едва, и прочие соседи тоже трепетали.

Почему же Польша теперь находится там, где находится?

Потому что на протяжении нескольких столетий жизнь людей ничему не научила.

Талантливый народ, у которого есть всё, чтобы быть великим. Но с нюансом. Великие польские композиторы есть, а великой польской музыки нет. Великие писатели есть, а великой литературы нет. Великие учёные, великие кинорежиссёры, великие спортсмены. И все сами по себе.

Ведь не от сырости они заводятся, есть, значит, и среда, в которой им возможно сформироваться и вырасти, есть и культура, есть и государство (даже в период разделов они им себя ощущали и административно в составе империй им были).

Но Польша вечно делает шаг и не делает второй, третий, четвёртый. Делает шаг, спотыкается, падает на задницу и потом долго отряхается, чтобы снова встать, сделать шаг и всё по-новой. Почему?

А вот именно потому, что история ничему не учит.

Русские получили тяжёлую прививку монгольского нашествия и научились тому, что однажды великий не великий навсегда. Что своё величие можно потерять и потом долго и трудно снова восстанавливать. Но также научились и тому, что это возможно, если это понимать и это делать — не пребывая в иллюзиях.

Поляки же считают, что великие один раз — значит, великие навсегда. Но пока что получается так, что где у других honour, у поляков — гонор.

Драма польской истории в том, что преподать горький урок им некому и вряд ли кому-то доведётся. Так и будут всю жизнь выпячивать грудь. Право историческое на это у них есть, и грудь у них тоже есть. И задница, на которую можно падать.

А больше ничего нет. И не будет.

Продолжим предшествующую мысль.

В середине 13 века Русь потеряла суверенитет. Монгольская империя пережевала децентрализованные княжества, несмотря на сопротивление каждого по отдельности.

Децентрализацию аристократической власти прошли все большие европейские народы. Марксисты называют это «феодальной раздробленностью», потому что у них смена формаций и так далее. В итоге, как и всё в марксизме, сводится к тому, что такое было только у глупых русских. Нет, усиление локальной власти в ущерб центральной было у всех. Все это, в итоге, преодолели в разное время и по-своему, кто-то раньше, кто-то позже. И у всех это заняло своё место в национальном мифе.

Но заняло по-разному, и воспринимается тоже по-разному. Песнь о Роланде воспевает верность и преданность королю Карлу и жертвенность во имя Франции. Граф принял неминуемую смерть в Ронсевальском ущелье, и смерть эта была прекрасна.

А Слово о Полку Игореве о чём? О том, что общее единство должно быть. Что не надо друг на друга крамолу ковать и на малое «это великое» говорить. И высшая цель не только государство Русь (которого нет), а русская земля вообще. Другие отрывки, что до нас дошли (Слово о погибели Русской земли, например) — о том же самом.

Различается и награда. Для графа Роланда — восстановление честного имени. Для князя Игоря — освобождение из плена.

Это настолько въелось в культурный код, что призвание варягов для основания государства легло в основу этногонического мифа, а нашествие вышеупомянутых поляков привело к ополчению Минина и Пожарского. В чём секрет этой «волшебной самоорганизации», про которую так много написали 4 ноября? В национальном культурном коде. Без сильной центральной власти — плохо. Враг нападёт, победит, всё отберёт, будешь жить и на него работать, пересядешь из седла княжьего в седло кощеево. Десять поколений этот урок учили-учили и выучили.

Обратный пример — немцы. До сих пор у них в этом плане непрекращающийся период национального романтизма, переходящий в неудобные эксцессы. Потому что на уровне разума понимание есть, а в культурной прошивке только намётки, из которых вечно какой-нибудь фюрер вылезает. Недовыстрадали и не переболели вовремя, теперь их границы так всё и ползают по карте Европы, как клеточки в игре «Жизнь».

В этом смысле лучше всех дела сложились было у французов, которые ни болели, ни прививались, а, вроде бы, залезли на вершину пирамиды. Но в организме, свободном от иммунитета, завелась и созрела другая чума, социалистическая. Которая, в итоге, счастливчиков и ниспровергла.

Тут другой пример, испанцы: у тех вместо монголов были мавры. Не совсем по факту одно и то же, конечно. Но на уровне общей схемы — сопоставимо. Когда испанцев поразила бацилла социализма, иммунитет реакцию дал и нация выжила, даже монархию восстановить получилось. Социалистов, пусть и правых и монархии благоволящих, всё равно повесили на площади. И вот, худо-бедно живы.

А вот русские в 20 веке влетели в новое испытание: потерю национальной элиты. Нацию физически уничтожать не пришлось, достаточно было правящую прослойку расстрелять, а старый образованный класс, если не расстрелять, то, в крайнем случае, десоциализировать, или, как сейчас говорят, закенселить. Такого, вроде бы, ни с кем ещё в новой истории не происходило.

Всё это происходит с нами и на наших глазах вот уже пять поколений, шестое народилось. Так как на дворе не средние века, да и русские не те, что тогда, есть надежда, что 10 поколений ждать не придётся. Но пока ситуация такая: мининых полный Телеграм, а пожарских нет и взять неоткуда. И как их делать самим — тоже рецептов нет.

Но от разного рода социализмов лечиться надо в первую очередь.

В последние недели как-то особенно много стало сокрушений о том, что уехало очень много айти-мозгов, и это невосполнимая катастрофа.

Не то, чтобы я прямо вот всем в спину кричал «Ну и валите, ну и без вас хорошо» — нет, конечно. Не без всех хорошо (хотя без некоторых, безусловно, сильно лучше), а без кого-то и совсем плохо. Но вот что хочу сказать.

Я этот плач и стон слушал все девяностые годы. Айтишники ехали и ехали, улетали и улетали, и даже потом снимались в "Терминатор-2" в футболках про свободную Русь и по три копейки стоил гусь. И всё это время стоял стон и плач про невосполнимую катастрофу и как уезжают гениальные технари.

Непонятно, кто же уезжает теперь, если по возрасту большинство из едущих сегодня в те далёкие времена, в лучшем случае, гениально разве что сосали титьку, а то и вовсе были только в проекте.

Получается, что вместо невосполнимой катастрофы произошло обычное замещение поколений, а гениальность и неповторимость была, некоторым образом, преувеличена.

Просто мы — талантливый народ, а система образования плюс традиции и школа эти таланты воспроизводят как на конвейере.

Катастрофа случится, если будут изнутри душить айти-бизнес и талантам будет негде расцветать. До тех пор же, пока есть возможность за пару дней зарегистрировать ИП на упрощёнке и подписывать договоры с заказчиками, в спину уезжающим всегда будут дышать.

В школах преподают информатику, в вузах полно абитуриентов, катастрофы не случится. Премудрость не то, чтобы невелика, велика много в чём. Но и люди у нас для этой премудрости достаточно талантливы, и рождаются непрерывно.

Не паникуйте, в общем. В бегстве хорошего нет ничего, да; но и катастрофы тоже не предвидится.

Друзья, 9 декабря клуб «Добрые русские люди» и проект «После иконы» приглашают вас на благотворительную выставку картин русских художников в Санкт-Петербурге. Собранные средства так же, как и после сентябрьского проекта, будут направлены на нужды больниц Новороссии. В этот раз, после личного знакомства с ситуацией на местах, мы будем собирать средства адресно для инфекционного отделения Луганской городской детской больницы и для специальной медико-санитарной части Энергодара Запорожской области. Сейчас они нуждаются в помощи более всего. Инфекционное отделение ЛГДБ размещено в старом здании, где нужно менять окна (мы уже заказали 7 окон, но это не всё), улучшать оснащение, закупать медпрепараты. Городская специальная медико-санитарная часть Энергодара нуждается в шовных материалах и других медпрепаратах.

Как принять участие в нашем благотворительном начинании:
1. Выберите в каталоге понравившиеся вам работы.
2. Зарегистрируйтесь на посещение выставки – это даст вам возможность сделать предзаказ на понравившуюся работу (на выставку можно прийти и без регистрации).
3. Приходите 9 декабря на выставку в пространство "СреДА!".

Музыкальное сопровождение на выставке представит DJ Саша Волга из Костромы (презентация нового экспериментального проекта девушки из глубинки: вера и любовь в сочетании с музыкой под современные биты).

В начале своё приветственное слово скажут наши почётные гости.

В общем, приходите, будет интересно.
Начало в 18:00, завершение в 20:00.
Адрес: Санкт-Петербург, Конногвардейский б-р, 4.
Открытое общественное пространство "СреДА!".

Если вы живёте в Москве, и у вас нет возможности прийти на выставку, вы можете купить работу из каталога (в Москве для покупки доступны не все работы, пишите).

Вы также можете внести своё пожертвование без участия в выставке (сюда: 4274320045780031), во время сентябрьского благотворительного проекта треть всех средств поступила к нам в виде пожертвований.

Есть вопросы по участию в благотворительной выставке? Напишите Завсегдатаю Клуба (@club_habitue).

Вообще, совсем недавно понял, что вещи, давно ставшие общим местом в определённых кругах, пусть даже и совсем не узких, для подавляющего большинства сограждан до сих пор являются потрясающей новостью, когда их сообщаешь. Сообщаешь, вроде как, напомнить, а они делают круглые глаза и идут проверять, не могут поверить.

Общее место должно стать действительно общим, это новая задача для тех, кто кто когда-то поставил себе цель разобраться для себя.

Лозунг момента: «Отрефлексировал? Распространи!»

Ну ладно. Уволили журналиста, а это не помогло. И заплакали на камеру.

Хорошо, ок.
Ну, а если бы помогло?

Ну, спасли бы канал.
Дальше бы пресмыкались перед этими злобными хорьками.