Я думаю, что вчера наш президент вернулся к тому, что нужно встретиться в Москве, как обещали. Думаю, что появились какие-то аргументы у Трампа, ну а Путин не стал настаивать. Поэтому Будапешт как спасительная версия, как второй сценарий.

Во-вторых, почему и Трампу, и Путину это место интересным показалось? Я думаю, что на встрече будут подняты уже какие-то более предметные вещи, будут решаться не общие вопросы, как в Анкоридже. Здесь, я думаю, что будет какая-то конкретика. Если конкретика, то, соответственно, и нашей делегации, и коллективному Путину, и коллективному Трампу удобно порешать последствия оперативно, потому что все рядом. Все евросоюзные будут либо рядом на границах сидеть, либо в самом Будапеште.

Смотрите, там ситуация какая. Мы поставляем им где-то в октябре-ноябре около 7 миллионов тонн. А потребление в Индии намного больше, чем то, что мы поставляем. Поэтому, конечно, они вправе покупать и будут покупать где угодно нефть ещё. Здесь ничего нет страшного для нас абсолютно. То есть нет никакого замещения нашей нефти. Просто ресурс потребления в Индии очень высокий. Поэтому она, наверное, где-то пятая-шестая в мире по потреблению нефти. Поэтому здесь говорить даже не приходится ни о чём. Конечно, они будут закупать во всём мире. Для нас нет ничего страшного абсолютно. Все контракты, которые заключены с нами, они будут исполнены с обеих сторон, я думаю.

Человек фиксируется на тех событиях, которые психика не смогла переработать. Наши воспоминания хранятся в памяти, памяти очень много видов. Мы чаще всего запоминаем движения, события, образы, эмоции и факты. Получается, что мы запоминаем эмоциональное состояние, связанное с какими-то событиями, которые нам было сложно проживать, эмоционально очень тяжело. И люди не могут вывести это в осознанное. У человека нет навыка прочувствовать эмоции, он её глушит. Есть условно два пути — проработка и отпускание. Получается, что люди искажают память из-за того, что было много неприятных эмоций. Люди начинают помнить прошлое исключительно сквозь фильтр эмоций, связанных с неприятными событиями.

Это системный проект. Его нельзя рассматривать только финансово или только технологически. Технологические возможности строительства такого туннеля были уже 125 лет назад, но геополитические, геоэкономические соображения тормозили его реализацию. В этом проекте нужно видеть, какие крупнейшие геополитические изменения для этих двух континентов он внесёт. И какие риски для стран он может повлечь. Нам к этому проекту нужно относиться в контексте укрепления своего человеческого и фондового присутствия на Дальнем Востоке. Размышления про этот проект должны стимулировать мысли о том, как нам обустраивать материальным и человеческим присутствием свой дальневосточный фасад. Я сторонник таких смелых проектов и их обсуждений. Дерзость человечества в этом проявляется. Но при этом думаю, что время реализации пока ещё не подошло для такого проекта.