Золотой миг на Пенаконии, двое прогуливаются по парку Айдена. Воскресенье знакомит Гиацину со своим миром и она с энтузиазмом погружается в сладкие сны. Он учит ее управлять податливой меморией, создавать что-то из воспоминаний в мире грёз. У нее хорошо получается. Подустав от шума они сворачивают в Сладкий уголок, подходят к фургончику с закусками.
– Воскресенька, что это? - Гиацина указывает на нечто, похожее на сахарную вату, переливающееся нежными цветами радуги.
– Это...
– Это блюдо дня, милая госпожа! Сладкая, как детский сон, нежная, как первый день весны, обладает незабываемым вкусом первой влюбленности и чистого удовольствия! Хотите вкусить рай, госпожа? "Облачная вата реминисценции" Ваш выбор!
Перебитый чрезмерно любезным сотрудником Семьи, Воскресенье молча пронзает того раздражённым взглядом. Смущённый пепеши виновато замолкает. Обращаясь к подруге, галовианец сохраняет невозмутимый тон:
– Пенаконийская кулинария стремится уловить неуловимое. Этот десерт... должен напоминать о первом счастливом сне. Попробуешь?
– Хочу!
Они покупают одну порцию, планируя разделить на двоих. Замысловатое блюдо на палочке дрожит как желе, края размываются в воздухе, словно дым, при этом еда сохраняет плотный вид и нежные цвета перламутра. Гиацина предвкушает новые ощущения. Оторвав кусочек маленького облака, она пробует его на вкус. Любопытство сменяется сосредоточенностью, затем ее глаза щурятся, а губы немного сжимаются. На языке взрывается слишком насыщенная сладость, за которой следует невыносимый привкус искусственных цветов и ностальгии, которая ей не принадлежит.
– М-м-м... Очень... оригинально.
Воскресенье улыбается уголком губ, чуть в насмешливой манере поднимает брови:
– Оригинально? Гиацина, ты не оскорбишь мои чувства пенаконийца. Будь откровенна, не смущайся.
Она облегченно выдыхает:
– Прости, Воскресенька... Это ужасно приторно и искусственно. Будто выпила флакон духов.
– Любопытно, - он отрывает такой же кусочек и с ничего не выражающим лицом прожевывает - Я потратил достаточно времени, чтобы по достоинству оценить этот вкус. Он создан для притуплённых сенсоров, привыкших к грёзам, а не к реальности.
Гиацина закрывает глаза и спустя мгновение перед ней образуется чашечка чая, который она обычно подает своим пациентам.
– Вот, антидот. Выпей, пока твой собственный вкус не атрофировался окончательно.
Воскресенье с благодарным кивком принимает чай. Он отпивает и теперь лицо морщится у него. От горечи.
– Эоны, это... лекарство?
Гиацина повторяет его ухмылку:
– Это реальность. Привыкай.