Борис Рыжий
Стоял обычный зимний день,
обычней хрусталя в серванте,
стоял фонарь, лежала тень
от фонаря. (В то время Данте
спускался в Ад, с Эдгаром По
калякал Ворон, Маяковский
взлетал на небо…), за толпой
сутулый силуэт Свердловска
лежал и, будто бы в подушку,
сон продолжая сладкой ленью,
лежал подъезд, в сугроб уткнувшись
бугристой лысиной ступеней… —
так мой заканчивался век,
так несуетно… Что ж дальше?
Я грыз окаменевший снег,
сто лет назад в ладонь упавший.
1992 г
Стоял обычный зимний день,
обычней хрусталя в серванте,
стоял фонарь, лежала тень
от фонаря. (В то время Данте
спускался в Ад, с Эдгаром По
калякал Ворон, Маяковский
взлетал на небо…), за толпой
сутулый силуэт Свердловска
лежал и, будто бы в подушку,
сон продолжая сладкой ленью,
лежал подъезд, в сугроб уткнувшись
бугристой лысиной ступеней… —
так мой заканчивался век,
так несуетно… Что ж дальше?
Я грыз окаменевший снег,
сто лет назад в ладонь упавший.
1992 г
Борис Рыжий
Когда наступит тишина,
у тишины в плену
Налей себе стакан вина
и слушай тишину.
Гляди рассеяно в окно -
там улицы пусты.
Ты умер бы давным-давно,
когда не верил ты,
Что стоит пристальней взглянуть,
и все увидят ту,
Что освещает верный путь,
неяркую звезду.
Что надо только слух напрячь,
и мир услышит вдруг
И скрипки жалобу, и плач
виолончели, друг.
1996
Когда наступит тишина,
у тишины в плену
Налей себе стакан вина
и слушай тишину.
Гляди рассеяно в окно -
там улицы пусты.
Ты умер бы давным-давно,
когда не верил ты,
Что стоит пристальней взглянуть,
и все увидят ту,
Что освещает верный путь,
неяркую звезду.
Что надо только слух напрячь,
и мир услышит вдруг
И скрипки жалобу, и плач
виолончели, друг.
1996
Борис Рыжий
Родился б в солнечном 20-м, писал бы бойкие стишки о том, как расщепляют атом в лабораторьях мужики. Скуластый, розовый, поджарый всех школ почетный пионер, из всех пожарников, пожарник, шахтер и милиционер
меж статуй в скверике с блокнотом и карандашиком стоял, весь мир разыгрывал по нотам, простым прохожим улыбал. А не подходит к слову слово, ну что же, так тому и быть – пойти помучить Гумилева и Пастернака затравить.
1997
Родился б в солнечном 20-м, писал бы бойкие стишки о том, как расщепляют атом в лабораторьях мужики. Скуластый, розовый, поджарый всех школ почетный пионер, из всех пожарников, пожарник, шахтер и милиционер
меж статуй в скверике с блокнотом и карандашиком стоял, весь мир разыгрывал по нотам, простым прохожим улыбал. А не подходит к слову слово, ну что же, так тому и быть – пойти помучить Гумилева и Пастернака затравить.
1997
Кекова Светлана
То, что жизни и смерти дороже,
Я сегодня куплю за гроши.
Что ж ты водишь ладонью по коже -
Шелковистой изнанки души?
Разбежались, вздохнули, застыли,
Волны плоские цвета слюды
Кто уснул или умер-не ты ли,
Царь речного песка и воды?
Бог приходит к тебе и уходит,
Сердце бьется и движется кровь
Всё, что в мире с тобой происходит,
Называется словом любовь.
Проступает намёком на чудо
В мертвом дереве тело креста
Жив Христос, и готовит Иуда
К поцелую сухие уста.
2005
То, что жизни и смерти дороже,
Я сегодня куплю за гроши.
Что ж ты водишь ладонью по коже -
Шелковистой изнанки души?
Разбежались, вздохнули, застыли,
Волны плоские цвета слюды
Кто уснул или умер-не ты ли,
Царь речного песка и воды?
Бог приходит к тебе и уходит,
Сердце бьется и движется кровь
Всё, что в мире с тобой происходит,
Называется словом любовь.
Проступает намёком на чудо
В мертвом дереве тело креста
Жив Христос, и готовит Иуда
К поцелую сухие уста.
2005
Борис Рыжий
Когда концерт закончился и, важно,
как боги, музыканты разойдутся,
когда шаги, прошелестев бумажно,
с зеленоватой тишиной сольются,
когда взметнутся бабочки, и фраки
закружатся, как траурные птицы,
и страшные появятся во мраке
бескровные, болезненные лица...
...И первый, не скрывая нетерпенья,
кивнет, ломая струны, словно нити,
связующие вечность и мгновенье:
«Ломайте скрипки, музыку ищите!»
1996
Когда концерт закончился и, важно,
как боги, музыканты разойдутся,
когда шаги, прошелестев бумажно,
с зеленоватой тишиной сольются,
когда взметнутся бабочки, и фраки
закружатся, как траурные птицы,
и страшные появятся во мраке
бескровные, болезненные лица...
...И первый, не скрывая нетерпенья,
кивнет, ломая струны, словно нити,
связующие вечность и мгновенье:
«Ломайте скрипки, музыку ищите!»
1996
Борис Рыжий
Не вставай, я сам его укрою,
спи, пока осенняя звезда
светит над твоею головою
и гудят сырые провода.
Звоном тишину сопровождают,
но стоит такая тишина,
словно где-то четко понимают,
будто чья-то участь решена.
Этот звон растягивая, снова
стягивая, можно разглядеть
музыку, забыться, вставить слово,
про себя печальное напеть.
Про звезду осеннюю, дорогу,
синие пустые небеса,
про цыганку на пути к острогу,
про чужие черные глаза.
И глаза закрытые Артема
видят сон о том, что навсегда
я пришел и не уйду из дома…
И горит осенняя звезда.
1998
Не вставай, я сам его укрою,
спи, пока осенняя звезда
светит над твоею головою
и гудят сырые провода.
Звоном тишину сопровождают,
но стоит такая тишина,
словно где-то четко понимают,
будто чья-то участь решена.
Этот звон растягивая, снова
стягивая, можно разглядеть
музыку, забыться, вставить слово,
про себя печальное напеть.
Про звезду осеннюю, дорогу,
синие пустые небеса,
про цыганку на пути к острогу,
про чужие черные глаза.
И глаза закрытые Артема
видят сон о том, что навсегда
я пришел и не уйду из дома…
И горит осенняя звезда.
1998
7 мая 2001 г., Борис Рыжий оставив записку «Я всех любил. Без дураков» ушел из жизни, продолжив печальную традицию русских поэтов.
Ночь, скамеечка и вино,
дребезжащий фонарь-кретин.
Расставаться хотели, но
так и шли вдоль сырых витрин.
И сентябрьских ценитель драм,
соглядатай чужих измен
сквозь стекло улыбался нам
нежно – английский манекен.
Вот и все, это добрый знак
или злой – все одно, дружок.
Кто еще улыбнется так
двум преступно влюбленным – Бог
или дьявол? – осенним двум,
под дождем, в городке пустом.
Ты запомни его костюм –
я хочу умереть в таком.
1995
Ночь, скамеечка и вино,
дребезжащий фонарь-кретин.
Расставаться хотели, но
так и шли вдоль сырых витрин.
И сентябрьских ценитель драм,
соглядатай чужих измен
сквозь стекло улыбался нам
нежно – английский манекен.
Вот и все, это добрый знак
или злой – все одно, дружок.
Кто еще улыбнется так
двум преступно влюбленным – Бог
или дьявол? – осенним двум,
под дождем, в городке пустом.
Ты запомни его костюм –
я хочу умереть в таком.
1995
Борис Рыжий
Не черемухе в сквере
и не роще берез,
только музыке верил,
да и то не всерьез.
Хоть она и рыдала
у меня на плече,
хоть и не отпускала
никуда вообще.
Я отдергивал руку
и в лицо ей кричал:
ты продашь меня, сука,
или нет отвечай?
Проводник хлопал дверью,
грохотал паровоз.
Только в музыку верил,
да и то не до слез.
2000
Не черемухе в сквере
и не роще берез,
только музыке верил,
да и то не всерьез.
Хоть она и рыдала
у меня на плече,
хоть и не отпускала
никуда вообще.
Я отдергивал руку
и в лицо ей кричал:
ты продашь меня, сука,
или нет отвечай?
Проводник хлопал дверью,
грохотал паровоз.
Только в музыку верил,
да и то не до слез.
2000
Борис Рыжий
Молодость мне много обещала, было мне когда-то двадцать лет. Это было самое начало, я был глуп, и это не секрет.
Это, — мне хотелось быть поэтом, но уже не очень, потому, что не заработаешь на этом и цветов не купишь никому.
Вот и стал я горным инженером, получил с отличием диплом. Не ходить мне по осенним скверам, виршей не записывать в альбом.
В голубом от дыма ресторане слушать голубого скрипача, денежки отсчитывать в кармане, развернув огромные плеча.
Так не вышло из меня поэта, и уже не выйдет никогда. Господа, что скажете на это? Молча пьют и плачут господа.
Пьют и плачут, девок обнимают, снова пьют и всё-таки молчат, головой тонически качают, матом силлабически кричат.
1997 г.
Молодость мне много обещала, было мне когда-то двадцать лет. Это было самое начало, я был глуп, и это не секрет.
Это, — мне хотелось быть поэтом, но уже не очень, потому, что не заработаешь на этом и цветов не купишь никому.
Вот и стал я горным инженером, получил с отличием диплом. Не ходить мне по осенним скверам, виршей не записывать в альбом.
В голубом от дыма ресторане слушать голубого скрипача, денежки отсчитывать в кармане, развернув огромные плеча.
Так не вышло из меня поэта, и уже не выйдет никогда. Господа, что скажете на это? Молча пьют и плачут господа.
Пьют и плачут, девок обнимают, снова пьют и всё-таки молчат, головой тонически качают, матом силлабически кричат.
1997 г.
Борис Рыжий
Чёрный ангел на белом снегу,
Мрачным магом уменьшенный в сто.
Смерть - печальна, а жить не могу.
В бледном парке не ходит никто.
В бледном парке всегда тишина,
Да сосна, как чужая, стоит.
Прислонись к ней, отведай вина,
Что в кармане у сердца лежит.
Я припомнил бы - было бы что.
То - унизит, а это - убьёт.
Слишком холодно в лёгком пальто,
Ангел чёрными крыльями бьёт.
Полети ж в своё небо, родной,
И поведай, коль жив ещё Бог -
Как всегда,мол, зима и покой,
Лишь какой - то дурак одинок.
1995
Чёрный ангел на белом снегу,
Мрачным магом уменьшенный в сто.
Смерть - печальна, а жить не могу.
В бледном парке не ходит никто.
В бледном парке всегда тишина,
Да сосна, как чужая, стоит.
Прислонись к ней, отведай вина,
Что в кармане у сердца лежит.
Я припомнил бы - было бы что.
То - унизит, а это - убьёт.
Слишком холодно в лёгком пальто,
Ангел чёрными крыльями бьёт.
Полети ж в своё небо, родной,
И поведай, коль жив ещё Бог -
Как всегда,мол, зима и покой,
Лишь какой - то дурак одинок.
1995
Борис Рыжий
Тушь, губная помада
на столе у окна,
что забыла когда-то,
исчезая, одна.
Ты забыла, забыла
на окне у стола,
ты меня разлюбила,
ты навеки ушла.
Но с похмелья сознанье
я теряю когда,
в голубое сиянье
ты приходишь сюда.
И прохладна ладошка
у меня на губах,
и деревья к окошку
подступают в слезах.
И с тоскою во взоре
ты глядишь на меня,
шепчешь: «Боренька, Боря!»
И целуешь меня.
1999
Тушь, губная помада
на столе у окна,
что забыла когда-то,
исчезая, одна.
Ты забыла, забыла
на окне у стола,
ты меня разлюбила,
ты навеки ушла.
Но с похмелья сознанье
я теряю когда,
в голубое сиянье
ты приходишь сюда.
И прохладна ладошка
у меня на губах,
и деревья к окошку
подступают в слезах.
И с тоскою во взоре
ты глядишь на меня,
шепчешь: «Боренька, Боря!»
И целуешь меня.
1999
Forwarded from Станция Дно
🎙🎙🎙"Станция Дно" всплывает со дна на своем флагманском подводном крейсере "Борис Рыжий". Настало время нашего традиционного поэтического марафона памяти любимого поэта.
8 сентября исполнилось бы 49 лет одному из самых популярных современных русских поэтов, гению места Екатеринбурга, Борису Рыжему. За последние двадцать с лишним лет, его стихи стали по-настоящему народными, их знает и любит молодежь и люди постарше, выпускники ШРМ и доктора наук. И это мы не говорим про многочисленные песни, созданные на основе его поэзии. Не будет большим преувеличением сказать, что постсоветская эпоха говорит именно голосом Рыжего.
Библиотека им. Ф.М. Достоевского и творческое объединение «Станция Дно» в четвертый раз выступают организаторами московской части марафона памяти поэта. В этом году мероприятие станет по-настоящему всероссийским и охватит Томск, Челябинск, Екатеринбург, Ульяновск, Сыктывкар и Москву. Пульсирующим сердцем марафона традиционно станет екатеринбургский музей «Литературная жизнь Урала ХХ века».
В каждом из городов запланированы прямые эфиры. Трансляция включений других городов начнется в 17:15 в Библиотеке им. Ф.М. Достоевского, в 18:30 состоится прямое включение московской площадки. С 19:00 все желающие смогут прочитать стихи Бориса Рыжего в формате свободного микрофона.
Если вы хотели бы прочитать стихи Бориса Рыжего в рамках трансляции, напишите нам на почту [email protected] укажите ваше ФИО, профессию (или призвание) и 1-3 стихотворения, которые хотели бы прочесть. Обращаем ваше внимание, что в рамках прямого эфира продолжительность выступления будет не более 3 минут на человека. Всех остальных мы приглашаем принять участие в свободном микрофоне. Вход свободный после регистрации на Timepad.
Адрес Библиотеки им. Ф.М. Достоевского: Чистопрудный бульвар, д. 23
Организаторы марафона: музей «Литературная жизнь Урала ХХ века» @lit_kvartal (Екатеринбург), Библиотека им. Ф.М. Достоевского @dostoevsky_lib и творческое объединение «Станция Дно» (Москва), Челябинская областная универсальная научная библиотека @chellib (Челябинск), литературное объединение «Свободные ассоциации» @svobodnieassociacii (Томск), Ульяновский областной краеведческий музей имени И. А. Гончарова @uokm73 (Ульяновск), творческое объединение ÖВВÖ @OBBOpublic (Сыктывкар).
8 сентября исполнилось бы 49 лет одному из самых популярных современных русских поэтов, гению места Екатеринбурга, Борису Рыжему. За последние двадцать с лишним лет, его стихи стали по-настоящему народными, их знает и любит молодежь и люди постарше, выпускники ШРМ и доктора наук. И это мы не говорим про многочисленные песни, созданные на основе его поэзии. Не будет большим преувеличением сказать, что постсоветская эпоха говорит именно голосом Рыжего.
Библиотека им. Ф.М. Достоевского и творческое объединение «Станция Дно» в четвертый раз выступают организаторами московской части марафона памяти поэта. В этом году мероприятие станет по-настоящему всероссийским и охватит Томск, Челябинск, Екатеринбург, Ульяновск, Сыктывкар и Москву. Пульсирующим сердцем марафона традиционно станет екатеринбургский музей «Литературная жизнь Урала ХХ века».
В каждом из городов запланированы прямые эфиры. Трансляция включений других городов начнется в 17:15 в Библиотеке им. Ф.М. Достоевского, в 18:30 состоится прямое включение московской площадки. С 19:00 все желающие смогут прочитать стихи Бориса Рыжего в формате свободного микрофона.
Если вы хотели бы прочитать стихи Бориса Рыжего в рамках трансляции, напишите нам на почту [email protected] укажите ваше ФИО, профессию (или призвание) и 1-3 стихотворения, которые хотели бы прочесть. Обращаем ваше внимание, что в рамках прямого эфира продолжительность выступления будет не более 3 минут на человека. Всех остальных мы приглашаем принять участие в свободном микрофоне. Вход свободный после регистрации на Timepad.
Адрес Библиотеки им. Ф.М. Достоевского: Чистопрудный бульвар, д. 23
Организаторы марафона: музей «Литературная жизнь Урала ХХ века» @lit_kvartal (Екатеринбург), Библиотека им. Ф.М. Достоевского @dostoevsky_lib и творческое объединение «Станция Дно» (Москва), Челябинская областная универсальная научная библиотека @chellib (Челябинск), литературное объединение «Свободные ассоциации» @svobodnieassociacii (Томск), Ульяновский областной краеведческий музей имени И. А. Гончарова @uokm73 (Ульяновск), творческое объединение ÖВВÖ @OBBOpublic (Сыктывкар).
dnostation.timepad.ru
Поэтический марафон памяти Бориса Рыжего 2023 / События на TimePad.ru
8 сентября 2023 г. исполнилось бы 49 лет одному из самых популярных современных русских поэтов, гению места Екатеринбурга, Борису Рыжему. За последние двадцать с лишним лет, его стихи стали по-настоящему народными, их знает и любит молодежь и люди постарше…
Рыжий Борис
🎙🎙🎙"Станция Дно" всплывает со дна на своем флагманском подводном крейсере "Борис Рыжий". Настало время нашего традиционного поэтического марафона памяти любимого поэта. 8 сентября исполнилось бы 49 лет одному из самых популярных современных русских поэтов…
Друзья, отличная возможность приобщиться к творчеству Рыжего и поучаствовать в марафоне его стихов. Стих легко можно выбрать здесь. Решите учавствовать - передавайте приветы и нашему каналу.
8 сентября день рождения Бориса Рыжего. Поэту могло исполниться 49 лет.
Благодарю за всё. За тишину.
За свет звезды, что спорит с темнотою.
Благодарю за сына, за жену.
За музыку блатную за стеною.
За то благодарю, что скверный гость,
я всё-таки довольно сносно встречен.
И для плаща в прихожей вбили гвоздь.
И целый мир взвалили мне на плечи.
Благодарю за детские стихи.
Не за вниманье вовсе, за терпенье.
За осень. За ненастье. За грехи.
За неземное это сожаленье.
За бога и за ангелов его.
За то, что сердце верит, разум знает.
Благодарю за то, что ничего
подобного на свете не бывает.
За всё, за всё. За то, что не могу,
чужое горе помня, жить красиво.
Я перед жизнью в тягостном долгу.
И только смерть щедра и молчалива.
За всё, за всё. За мутную зарю.
За хлеб, за соль. Тепло родного крова.
За то, что я вас всех благодарю
за то, что вы не слышите ни слова.
1996
Благодарю за всё. За тишину.
За свет звезды, что спорит с темнотою.
Благодарю за сына, за жену.
За музыку блатную за стеною.
За то благодарю, что скверный гость,
я всё-таки довольно сносно встречен.
И для плаща в прихожей вбили гвоздь.
И целый мир взвалили мне на плечи.
Благодарю за детские стихи.
Не за вниманье вовсе, за терпенье.
За осень. За ненастье. За грехи.
За неземное это сожаленье.
За бога и за ангелов его.
За то, что сердце верит, разум знает.
Благодарю за то, что ничего
подобного на свете не бывает.
За всё, за всё. За то, что не могу,
чужое горе помня, жить красиво.
Я перед жизнью в тягостном долгу.
И только смерть щедра и молчалива.
За всё, за всё. За мутную зарю.
За хлеб, за соль. Тепло родного крова.
За то, что я вас всех благодарю
за то, что вы не слышите ни слова.
1996
Борис Рыжий
В одной гостиничке столичной,
завесив шторами окно,
я сам с собою, как обычно,
глотал дешёвое вино.
…Всезнайки со всего Союза,
которым по х*ю печаль
и наша греческая муза,
приехали на фестиваль.
Тот фестиваль стихов и пенья
и разных безобразных пьес
был приурочен к Дню рождения
поэта Пушкина А.С.
Но поэтесс, быть может, лица
и, может быть, фигуры их
меня заставили закрыться
в шикарных номерах моих…
И было мне темно и грустно,
мне было скучно и светло,
стихи, и вообще искусство,
я ненавидел всем назло.
Ко мне порою заходили,
но каждый был вполне кретин.
Что делать, Пушкина убили,
прелестниц нету, пью один.
1996
В одной гостиничке столичной,
завесив шторами окно,
я сам с собою, как обычно,
глотал дешёвое вино.
…Всезнайки со всего Союза,
которым по х*ю печаль
и наша греческая муза,
приехали на фестиваль.
Тот фестиваль стихов и пенья
и разных безобразных пьес
был приурочен к Дню рождения
поэта Пушкина А.С.
Но поэтесс, быть может, лица
и, может быть, фигуры их
меня заставили закрыться
в шикарных номерах моих…
И было мне темно и грустно,
мне было скучно и светло,
стихи, и вообще искусство,
я ненавидел всем назло.
Ко мне порою заходили,
но каждый был вполне кретин.
Что делать, Пушкина убили,
прелестниц нету, пью один.
1996
Борис Рыжий
Есть в Петербурге знакомый лев — грозный, лохматый, сырой гранит. И на сырую скамью присев, слушаешь долго, как он молчит о пустоте, о печали, о том, чем ночами наполнен глаз. Кто-то на небе разлил вино красное. И позабыл о нас.
И на холодном как жизнь ветру шепчешь: «Как пасмурно здесь, гляди. Можно, тихонько, дружок, умру я на холодной твоей груди?» И задыхаясь от потных лап — мрачных объятий — о, без стыда — плачешь — о, боже мой — сам лохмат, грозен, осенен, ужасен. Да.
1995
Есть в Петербурге знакомый лев — грозный, лохматый, сырой гранит. И на сырую скамью присев, слушаешь долго, как он молчит о пустоте, о печали, о том, чем ночами наполнен глаз. Кто-то на небе разлил вино красное. И позабыл о нас.
И на холодном как жизнь ветру шепчешь: «Как пасмурно здесь, гляди. Можно, тихонько, дружок, умру я на холодной твоей груди?» И задыхаясь от потных лап — мрачных объятий — о, без стыда — плачешь — о, боже мой — сам лохмат, грозен, осенен, ужасен. Да.
1995
Борис Рыжий
В помещении слева и справа,
Сзади, спереди - тысячи глаз
Смотрят пристально так и лукаво:
Как он, право, споткнётся сейчас!
А споткнувшись, он станет таким же,
Как и мы, нехорошим таким.
Был высоким, а станет чуть ниже,
И его мы охотно простим.
Но когда и споткнувшись, он всё же
Будет нас избегать, вот тогда...
Вышел в улицу: Господи Боже!
Никого, ничего, никогда.
Только тусклые звёзды мерцают,
Только яркие звёзды горят:
Никогда никого не прощают,
Никому ничего не простят!
1997
В помещении слева и справа,
Сзади, спереди - тысячи глаз
Смотрят пристально так и лукаво:
Как он, право, споткнётся сейчас!
А споткнувшись, он станет таким же,
Как и мы, нехорошим таким.
Был высоким, а станет чуть ниже,
И его мы охотно простим.
Но когда и споткнувшись, он всё же
Будет нас избегать, вот тогда...
Вышел в улицу: Господи Боже!
Никого, ничего, никогда.
Только тусклые звёзды мерцают,
Только яркие звёзды горят:
Никогда никого не прощают,
Никому ничего не простят!
1997
Борис Рыжий
Вдвоем с тобой, в чужой квартире, —
чтоб не замерзнуть, включим газ.
Послушай, в этом черном мире
любой пустяк сильнее нас.
Вот эти розы на обоях,
табачный дым, кофейный чад
лишь захотят — убьют обоих,
растопчут, если захотят.
Любовники! какое слово,
великая, святая ложь.
Сентиментален? Что ж такого!
Чувствителен не в меру? Что ж!
А помнишь юность? странным светом
озарены и день и ночь.
Закрой глаза, укройся пледом —
я не могу тебе помочь.
1996
Вдвоем с тобой, в чужой квартире, —
чтоб не замерзнуть, включим газ.
Послушай, в этом черном мире
любой пустяк сильнее нас.
Вот эти розы на обоях,
табачный дым, кофейный чад
лишь захотят — убьют обоих,
растопчут, если захотят.
Любовники! какое слово,
великая, святая ложь.
Сентиментален? Что ж такого!
Чувствителен не в меру? Что ж!
А помнишь юность? странным светом
озарены и день и ночь.
Закрой глаза, укройся пледом —
я не могу тебе помочь.
1996
Борис Рыжий
В помещении слева и справа,
Сзади, спереди -- тысячи глаз
Смотрят пристально так и лукаво:
Как он, право, споткнётся сейчас!
А споткнувшись, он станет таким же,
Как и мы, нехорошим таким.
Был высоким, а станет чуть ниже,
И его мы охотно простим.
Но когда и споткнувшись, он всё же
Будет нас избегать, вот тогда...
Вышел в улицу: Господи Боже!
Никого, ничего, никогда.
Только тусклые звёзды мерцают,
Только яркие звёзды горят:
Никогда никого не прощают,
Никому ничего не простят!
1997 г.
В помещении слева и справа,
Сзади, спереди -- тысячи глаз
Смотрят пристально так и лукаво:
Как он, право, споткнётся сейчас!
А споткнувшись, он станет таким же,
Как и мы, нехорошим таким.
Был высоким, а станет чуть ниже,
И его мы охотно простим.
Но когда и споткнувшись, он всё же
Будет нас избегать, вот тогда...
Вышел в улицу: Господи Боже!
Никого, ничего, никогда.
Только тусклые звёзды мерцают,
Только яркие звёзды горят:
Никогда никого не прощают,
Никому ничего не простят!
1997 г.
Forwarded from Новые и старые войны
В честь сегодняшнего именинника, Александра «нашего всего» Пушкина - стих 1821 г.
Война! Подъяты наконец,
Шумят знамена бранной чести!
Увижу кровь, увижу праздник мести;
Засвищет вкруг меня губительный свинец.
И сколько сильных впечатлений
Для жаждущей души моей!
Стремленье бурных ополчений,
Тревоги стана, звук мечей,
И в роковом огне сражений
Паденье ратных и вождей!
Предметы гордых песнопений
Разбудят мой уснувший гений! —
Все ново будет мне: простая сень шатра,
Огни врагов, их чуждое взыванье,
Вечерний барабан, гром пушки, визг ядра
И смерти грозной ожиданье.
Родишься ль ты во мне, слепая славы страсть,
Ты, жажда гибели, свирепый жар героев?
Венок ли мне двойной достанется на часть,
Кончину ль темную судил мне жребий боев?
И все умрет со мной: надежды юных дней,
Священный сердца жар, к высокому стремленье,
Воспоминание и брата и друзей,
И мыслей творческих напрасное волненье,
И ты, и ты, любовь!.. Ужель ни бранный шум,
Ни ратные труды, ни ропот гордой славы,
Ничто не заглушит моих привычных дум?
Я таю, жертва злой отравы:
Покой бежит меня, нет власти над собой,
И тягостная лень душою овладела…
Что ж медлит ужас боевой?
Что ж битва первая еще не закипела?
Война! Подъяты наконец,
Шумят знамена бранной чести!
Увижу кровь, увижу праздник мести;
Засвищет вкруг меня губительный свинец.
И сколько сильных впечатлений
Для жаждущей души моей!
Стремленье бурных ополчений,
Тревоги стана, звук мечей,
И в роковом огне сражений
Паденье ратных и вождей!
Предметы гордых песнопений
Разбудят мой уснувший гений! —
Все ново будет мне: простая сень шатра,
Огни врагов, их чуждое взыванье,
Вечерний барабан, гром пушки, визг ядра
И смерти грозной ожиданье.
Родишься ль ты во мне, слепая славы страсть,
Ты, жажда гибели, свирепый жар героев?
Венок ли мне двойной достанется на часть,
Кончину ль темную судил мне жребий боев?
И все умрет со мной: надежды юных дней,
Священный сердца жар, к высокому стремленье,
Воспоминание и брата и друзей,
И мыслей творческих напрасное волненье,
И ты, и ты, любовь!.. Ужель ни бранный шум,
Ни ратные труды, ни ропот гордой славы,
Ничто не заглушит моих привычных дум?
Я таю, жертва злой отравы:
Покой бежит меня, нет власти над собой,
И тягостная лень душою овладела…
Что ж медлит ужас боевой?
Что ж битва первая еще не закипела?