Футбольная война

Минспорта РБ выступило с интересным обращением на своем сайте: речь идёт о проведении второй лиги чемпионата по футболу Беларуси. Всего лиги в Беларуси три - высшую и первую проводят под эгидой АБФФ (Белорусская Федерация Футбола), и вот за то, кто должен проводить вторую и идёт спор.

Если кратко описать суть конфликта - АБФФ приняла реформу второй лиги, минспорта с ней не согласилось и настаивает “вернуть всё взад”.

Федерация стартовала проведение лиги под своей эгидой. Итог - куча команд не доехали на первый тур. Причина: намек из минспорта, что кто будет участвовать в соревновании, тому будут вставлять палки в колёса на предмет госфинансирования. Но федерация во многом существует за деньги УЕФА и ФИФА - международных футбольных ассоциаций. И ссылается на то что такое грубое вмешательство минспорта может привести к исключению Беларуси из этих ассоциаций (нет еврокубков, нет игр сборной и т.п. - российский вариант).

На первый взгляд кажется что это мелкий межведомственный спор, которому не стоит уделять внимание вне контекста любителей спорта. Но обратим внимание на следующее:

1. И АБФФ, и Минспорта - в доску лояльные режиму организации. АБФФ возглавляет бывший губернатор Витебской области Шерстнёв, Минспорта - бывший охранник Лукашенко Ковальчук.

2. Конфликт длится примерно с начала февраля и по сей день, достиг острой фазы - фактически соревнования сорваны. Три месяца идёт война в прессе и в кулуарах.

Вопрос - а вообще в государстве осталась сила, способная решать внутриведомственные конфликты такого уровня? Где же тот арбитр, который возвышается над всеми ветвями власти и должен быстро навести порядок, обозначить единственно правильное видение ситуации? Где же главный любитель спорта?

То что мы видим на примере футбольного конфликта - это лишь видимая часть процессов внутри системы. Этот конфликт вышел на поверхность, потому что футбол - вещь публичная, и такие прецеденты как срыв соревнований будут заметны не только их участниками, но и прессой, специалистами и т.п. Логичным образом встаёт вопрос: а как в других, менее публичных отраслях? Там тоже идёт тихая война всех против всех?

Почему-то ослабление власти Лукашенко большинством воспринимается как в первую очередь политические, идеологические уступки своим политическим оппонентам. А ослабление - вот оно. Невозможность и нежелание держать в фокусе миллион проблем и внутрисистемных конфликтов. Со “змагарами” всё просто - сажать. А когда конфликтуют две фактически прогосударственные организации? А ведь количество ресурсов в системе падает, борьба за них обостряется. Арбитр должен держать руку на пульсе и пресекать любую разбалансировку. А в итоге получается что всё что за пределами вопросов безопасности уже воспринимается как вещь вторичная и необязательная. Сами разберутся.

Но не разберутся. У текущей архитектуры системы нет иных механизмов согласования межведомственных интересов, кроме как через первое и единственное лицо. И если оно не исполняет свои функции арбитра - система заходит в тупик и перестаёт функционировать. Конфликтующие пытаются идти в публичное поле, потому что это тоже ресурс давления, единственно возможный когда аппаратный ресурс не работает. Поэтому вопрос времени, когда в публичном поле по аналогии с конфликтом спортивных организаций, начнутся выяснения отношений между множеством организаций силовых.

Выборы в КС

Подписчики просили написать про выборы в КС. Что ж, выполняем просьбу.

КС мог бы стать прекрасным инструментом репрезентации гражданского общества и создания платформы нового лидерства. Но есть одна огромная проблема: с очень высокой степенью вероятности в голосовании примет участие мизерное количество людей. Этим самым КС будет во многом дискредитирован как представительский орган с самого начала. Почему так будет?

Нехитрая математика. На пике политизации - на выборах в 2020м платформой “Голос” воспользовался примерно миллион человек. Это примерно каждый пятый избиратель. На платформу работали все крупнейшие независимые медиа. Уровень политизации в обществе был запредельным. Тогда, в 20м, никаких реальных санкций за использование “Голоса” не было, а значит люди не боялись им пользоваться. Сама платформа представляла собой простейший чат-бот в телеграмме, который активизировался одним нажатием.

Сегодня общество максимально деполитизированно. За “неправильные” телеграмм-боты можно получить срок, от административного до уголовного. Охваты медиа падают, тема политики в массовой повестке ушла. При голосовании в КС необходимо устанавливать приложение и проходить в нем авторизацию - это значит оставить море цифровых следов. Реально в массе в голосовании примут участие люди, которые а) не в Беларуси б) не ездят в Беларусь в) остаются в политической повестке. Это несколько тысяч человек, максимум - пара десятков.

При этом сам по себе концепт представительского органа вполне себе нормальный. В основном даже не для какой-то важной текущей деятельности и не для поиска каких-то особых смыслов (все равно ресурсов победить государство “в лоб” нет и не предвидится), сколько на кризисный сценарий. КС мог бы потенциально сесть за условный “круглый стол”, как представители той части общества, без которой невозможно говорить о какой-либо нормализации политической ситуации в Беларуси и достижении внутреннего согласия и легитимности у любой пост-лукашенковской власти. Предыдущий состав КС опирался на организации - и можно было сказать “мы представляем организации”, широкая сетка актива, это вполне себе нормальный политический капитал. Другой вопрос когда активисты приравниваются к обычным избирателям. Здесь цифры будут играть не в пользу КС.

Ну и последний фактор - усталость от умножения количества политических институтов и ассоциированных с этими институтами людей, при незаметных политических результатах. Впрочем, этот фактор можно обыграть в другую сторону: КС может привести к новому формату лидерства, где будут учтены интересы всех тех, кто по каким-либо причинам не хотел встраиваться в вертикальную иерархию ОСТ/ОПК. Именно по этой причине, все же несмотря на все минусы, переформатирование и расширение КС может иметь позитивный фактор для белорусской оппозиции.

Да, сейчас, к сожалению, приходится возвращаться к термину “оппозиция”. Потому что борьба возвращается из канвы технической “как сменить ненавидимый массами режим” в канву политической - борьбы за умы и внимание людей: тем кому в 2020 было 13, сегодня уже 17. А накачка экономики деньгами при жестком контроле цен, отсутствие войны на территории даёт иную оптику взгляда на события для среднестатистического обывателя. Под таким углом любое движение и дискуссия, генерация поводов для медиа для политиков лучше чем отсутствие всего этого, даже если ассоциация идёт со знаком минус. Слишком часто в истории минус менялся на плюс в одно мгновение.

Событий много, постараемся пройтись по пунктам.

1. Назначения.

Все новоназначенные руководители имеют две особенности: они а) не силовики б) не витебские. Выглядит что Лукашенко ищет новую опору, лично преданных себе людей чтобы создать сильный аппаратный противовес тем же силовикам. Причина? Может быть лишь одна - нужны люди, которые не завязаны лично на Москву. Несмотря на то что Крутой работал в Москве послом (это может быть реверансом в сторону Кремля), он человек из обоймы Снопкова - поколение могилевских экономистов. Снопков - практически член семьи. Рыженков и Петкевич - сильные, аппаратно независимые фигуры.

Подобная логика может объясняться тем что действительно Москва настаивает на транзите с уходом Лукашенко. Разумеется, Лукашенко никуда уходить не собирается. Ему важно окружить себя критическим количеством людей, которые будут работать на него до конца, не имеющих личные выходы на русских. Качанова, например, такие выходы уже имеет (была представлена в Кремле, имеет выход на Матвинко). Силовики - тем более. Это не значит что они могут играть против Лукашенко, разумеется, такого не будет. Но в критической ситуации они могут получить от Москвы какие-то обещания. Поэтому их аппаратный вес нейтрализован новой-старой командой.

2. Вторая “нога”.

Для розыгрыша многовекторности и получения внешнего признания нужен собственно второй вектор. С визитом Дуды в Пекин этот вектор сформировался сам собой - экономический альянс Европы и Китая с целью давления с понятными требованиями. Первое и ключевое требование - восстановление контроля над границей и стоп мигрантам.

С мигрантами не так просто, потому что необходимо будет брать под контроль восточную границу, и ломать схемы русских по мигрантам, если они есть (а они скорее всего есть). Это означает автоматом конфликт с Кремлем.

Движение по этому треку невозможно без либерализации, или хотя бы её имитации. Вероятнее всего, это и есть одна из задач новой команды - провести “либерализацию” так, чтобы и Запад был доволен и основы режима не пошатнулись. Выполнима ли эта задача? В абсолютной степени нет. Ухода Лукашенко хотят все. Это объединяет всех противников Лукашенко, а если на уходе настаивает и Москва, то ситуация становится критической. Возможно, именно поэтому Москва и настаивает на уходе - чтобы транзит прошёл под её контролем в пользу её людей, а не прошёл хаотически с риском потерять Беларусь из зоны своего влияния.

Но для Лукашенко нет ничего невозможного, поэтому он будет активизировать работу по всем направлениям сразу. Для Москвы - пугать тем что с его уходом в стране наступит хаос и новую власть сметут, отсюда будут доставаться различного рода пугалки (нападение со стороны Украины и т.п.). Для Китая, Европы - разыгрывание карты формальной независимости и обещание не участвовать в агрессивных планах Кремля, попытки делать максимальные уступки там, где не будет разозлен Кремль и не будет открыта форточка свободы в общество, которое накопило достаточное количество злости из-за репрессивной политики последних лет.

3. Пространство возможностей

Единственно возможный путь сложен. Если переставать активно сажать, то у части силовиков закономерно возникнет вопрос - а зачем нужны мы? С момента начала активных репрессий сформировался целый класс людей которые напрямую чувствуют себя нужными и всесильными. Малейшая попытка подвергнуть статус этих людей в системе сомнению, может вызвать как минимум обиду и разочарование, как максимум - стать драйвером формирования прокремлевской антилукашенковской силы.

Поэтому накал репрессий спадать не будет, одновременно будут символические жесты освобождения, жесткая риторика в сторону Запада будет смешиваться с мягкой, одновременно будут появляться антироссийвкие и проукраинские нотки, будет продолжаться тихая ротация силовиков и т.п., все что превращает для внешнего неискушенного наблюдателя процесс в шизофренический и противоречивый. На самом деле - попытка пройти между струй, в надежде что внешне сложится благоприятное событие и прокатит.

Как бы не тяжела была задача, она решается принципиально если Москва даст согласие на новый срок Лукашенко. Поэтому эта задача не выглядит нерешаемой принципиально. Раньше получалось всегда.

Но пока этого согласия, по-видимому, нет, есть шанс на окно возможностей для перемен. Не с позиции деятельности, а с позиции того что противоречия в системе накопятся до критического состояния и выйдут на поверхность. Первые звонки уже есть - публичные стенания экономического блока на тему ужасного состояния рынка труда. Вопрос даже не в уехавших, а в огромном количестве тех, кому нельзя устроиться по политическим причинам. И даже если дать негласное добро их брать обратно, то никуда не денется тот факт что лояльные либо нейтральные прежде люди, попав в жернова маховика увольнений, никогда уже не будут лояльны вновь. И как только ключевой фактор страха по каким-либо причинам нивелируется, критическая масса, необходимая для перемен рискует накопиться с молниеносной быстротой.

Мозырь третий день сидит без света и воды: сказываются последствия урагана. Пробные включения электричества начинаются только сейчас, горожанам советуют беречь технику: скачки напряжения. Магазины не работают, сегодня в 12 часов обещают открыть первый. Люди идут к зданию Белтелекома (там есть резервная генерация) чтобы зарядить телефоны. С районом отсутствует связь: специальные комиссии объезжают деревни, чтобы выяснить масштабы ЧС.

Бывают разные ситуации, но 3 дня держать без света, воды и продуктов 100 тысячный город - это похоже на сводки военного времени, нежели на сводки мирного. По сообщениям официальных источников, генераторы в Мозырь ведут со всей страны, туда же везут энергетиков. Сил области не хватает чтобы быстро купировать последствия урагана. Полноценное возобновление “мирной жизни” ожидается не ранее чем к концу недели.

В Украине даже под бомбами работают магазины, а генерация восстанавливается оперативно, либо электричество подаётся веерно, если мощностей не хватает. В Мозыре где прошёл один, даже самый жёсткий ураган, три дня не могли восстановить генерацию и организовать водоснабжение.

Причина? Очень простая: штаты. Для ликвидации последствий урагана требуется слаженная работа экстренных служб: коммунальщиков, дорожников, электриков, милиции, МЧС и других. Насколько штатно укомплектованы эти службы? Это не самые высокооплачиваемые службы. Это не элитный спецназ.
С 20го года идёт тихая волна увольнений из госслужб. Тихая, но стабильная. Кто-то дослужился до пенсии и ушёл. Кто-то уехал за границу за более высокой зарплатой. Кого-то уволили за подпись не за того кандидата, лайки и участие в протестах. Одновременно растёт число в банке вакансий. Но бюджеты, особенно местные, не растут и коммунальные службы не в состоянии повысить заработок до привлекательного уровня. Средняя зарплата в Беларуси на сегодняшний день уже ниже, чем в Молдове. А потребление и смертность от алкоголя бьёт все рекорды. А ещё есть фактор материальной укомплектованности служб. В моменте этого не заметно, а в критической ситуации всё обнажается.

Да, Украине помогает Запад. Но мы не видим российских конвоев помощи в Мозыре. Может, не просили - решили что справятся сами. Может - попросили бы, и приехали бы. Быть может. Но их нет - это факт.

Много рассуждают о боеспособности беларусской армии. Например, о том что никакой полк (численностью в 1-2 роты) Калиновского не способен победить 60 тысячную армию с 50 тысячной милицией. Мозырьские события заставляют посмотреть на эти рассуждения под совершенно другим углом. А если без света останется Минск? Или любой другой крупный город. А если таких Мозырей будет 10? Украинские дроны показывают что могут долетать до куда угодно. Несколько дронов - и город без света, связи и воды. Если брать военный фактор - сразу можно добавлять панику, бегство людей, забитые дороги, логистический ад. А укомплектована ли нищая беларусская армия штатно? Риторический вопрос. Нет сомнений, что спецчасти укомплектованы. Но это 5% от численности всех войск. О ситуации в милиции можно судить по вакансиям участковых - их море. Нет сомнений также в том, что значительная часть населения будет встречать любые антирежимные силы как освободителей.

Без национального примирения в той или иной форме, государство сможет взять голыми руками любая более-менее организованная сила. Просто придти и взять, показать всем что пень снаружи крепкий, а внутри трухлявый.
Без национального примирения народ будет спиваться и разбегаться, инфраструктура - хиреть, штаты “на земле” - пустеть.
Без национального примирения самые приближенные рано или поздно начнут задавать себе вопросы - зачем всё это, если можно без этого?

Альтернатива национальному примирению - неизбежная катастрофа, масштаба которой мы даже не можем себе представить.

Выходим в эфире после летнего перерыва с серией публикаций на тему динамики текущего положения в регионе с фокусом по разным фронтам. Начнем не с военного, а с наиболее, на наш взгляд, важного и критичного для положения в Беларуси - фронта финансово-санкционного.

Новость последних дней: в России резко вырос спрос на юань. Вырос настолько, что даже официальный курс российского рубля ослаб. В чём же дело?

“Нехватка юаней присутствует на рынке больше года, она усугубилась после того, как НКЦ был включен в санкционный список, и китайские банки были вынуждены ограничить свои операции через биржевую площадку, напоминает гендиректор компании Sirius Capital Арарат Мкртчян. В результате импортеры были сильно ограничены в возможностях конвертации рублей в юани и дальнейшем переводе валюты за оплату товаров. Нехватка юаней отразилась и на рынке репо, в результате ставки приходилось повышать для того, чтобы привлечь юани.”

Для тех, кто внимательно следит за применением финансовых санкций, такая ситуация - не новость. Вот уже продолжительное время РФ методично отрезается от возможностей платить. Сначала закрыли окно через Турцию, затем пошла очередь Индии и среднеазиатских стран, теперь дошла очередь до Китая. Вот как в профильных каналах описывают механизм действия на примере Кыргызстана:

“Прямо сейчас в Шератоне в Бишкеке (столица Киргизии) сидят сотрудники американского регулятора. Молодые ребята в майках с надписью “NASA”. Иронично: типа высадка десанта на звездной миссии. Они изучают ситуацию на месте и ведут переговоры с банками и местным ЦБ.

С СБП в Киргизии работали 11 банков. За пару месяцев отключились 8 банков. Сейчас остались три: Айыл, Керемет, Компаньон. Они, вероятно, тоже отключатся. Потому, что когда банку дают выбор: либо мы вам свифт отключим, либо вы отключаетесь от СБП, выбор очевиден. “

Совершенно по-другому в этом контексте играет тема задержания Дурова. Павел искренне признается что по отдельным кейсам сотрудничал с различными спецслужбами и раньше. Но главной причиной, помимо стандартных обвинений, может быть интерес к фиатным шлюзам экосистемы TON. Суть в том что криптовалюты вы можете менять на другие криптовалюты в каком угодно объёме. Регуляция криптовалют на данный момент происходит через жёсткий контроль обмена их на фиатные деньги. Например, самый популярный стейблкоин в мире USDT открыто сотрудничает с ФБР и может в любой момент заморозить любой кошелек. Соответственно, USDT не подходит для трансграничных платежей в российском кейсе. Нужна монета с хорошей ликвидностью и такой монетой мог бы стать TON. Одной из причин вояжа Дурова по странам Средней Азии был как раз интерес к их банковской системе для подключения платежей. Станет ли TON таким средством теперь, после задержания Дурова? Вопрос риторический.

Работают системно. Если вы едете в Беларусь из Литвы и литовские таможенники начинают считать купюры евро у вас в кошельке - это отголосок этой системной работы. Чтобы возить чемоданы кэша для расчетов, нужен кэш физически. Поэтому и приток кэша обрубают тоже, курочка клюёт по зернышку.

Если СССР сколлапсировал из-за недостатка валюты, то теперь ставка делается на коллапс платежей. Валюта будет, но не будет никакой возможности купить за неё критический импорт. Если китайский импорт успешно заместил по чувствительным позициям европейский импорт, то что заместит импорт китайский, если за него невозможно будет платить? Можете также погуглить про “грязный юань”, у вас откроются глаза насколько Китай играет свою игру. Немудрено: выбор между торговлей на 1,8 трлн $ (США + ЕС) и 200 млрд долларов (РФ) очевидно будет стратегически лежать в пользу первого, какие бы витиеватые декларации о вечной дружбе не звучали бы с трибун.

А где здесь Беларусь? Это очень интересный вопрос. Некоторые беларусские банки до сих пор имеют возможность проводить платежи в Европу. Импорт идёт, пускай и с санкционными ограничениями. Возможность платить из Беларуси = возможность платить из России. Понимает ли это финансовая разведка США? Не может не понимать.

Судя по системности работы, вопрос о формате отношений с Беларусью - это вопрос времени. Рано или поздно на стол в Минске ляжет предложение определиться, по какую сторону “финансового забора” находится Беларусь и оставшиеся банки (нет сомнений в том под чьим реальным контролем они находятся, вне зависимости от формального состава акционеров). Обе альтернативы в текущих условиях будут крайне болезненны. Если условный Кыргызстан или Казахстан имеют поле для маневра в сторону от Кремля, то зависимость нынешних минских властей от Кремля близка к критическому уровню. Избавиться от этой зависимости можно только лишь через гражданское примирение (невозможное без политических перемен). Альтернатива - тонуть вместе с Москвой, опережающими темпами (из-за несоизмеримого запаса прочности экономик).

Инженерный фронт

Любые войны так или иначе двигают технический прогресс вперед. Но в нынешней войне движение технического прогресса поистине велико, по итогу уместно даже будет сравнить с прогрессом во время Первой Мировой, которая начиналась с пехоты и артиллерии, а закончилась танками, химическим оружием и авиацией. Этому факту есть простое объяснение:

1) Впервые столкнулись два относительно технологически развитых противника. Последние несколько десятков лет международные конфликты происходили или в формате колониальных войн (технологически развитая армия бомбит туземцев) или в формате “партизаны всех мастей друг против друга”.

2) Война на определенном этапе приобрела затяжной, позиционный характер. Это вызвало необходимость искать новые технические решения.

В результате, условно текущую войну можно разделить на три этапа с технологической точки зрения:

1) Советское вооружение против советского вооружения + индивидуальное вооружение стран НАТО. Речь про самый первый этап войны, когда оказалось что советский танк без сложной системы защиты против нескольких бойцов в кустах вооруженных джавелинами представляет собой огромную, неспособную защитить себя груду железа, а за доминирование в воздухе классической авиации всерьёз придётся сражаться с беспилотной типа байрактаров.

2) Зоопарк советских вооружений против зоопарка вооружений всех стран мира. Наименее динамичный период войны, несмотря на это был сделан колоссальный скачок в области систем управления артогнем и координации действий на поле боя, корректировки через БПЛА, контбатарейной борьбы. Сюда же приходятся первые поставки управляемых снарядов и нарабатывается опыт их корректировки.

3) Революцию совершило массовое внедрение FPV-дронов. Дрон заменяет собой миномёт, средне и дальнобойную артиллирию. Стоит не дороже артиллериского снаряда, корректируется через дроны-наблюдатели, способные мониторить за ситуацией круглые сутки. Офицеры управляют боем по монитору, почти как в компьютерной игре. Беспилотники ретранслируют сигнал, в дроны зашивается возможность автономно распознавать изображения чтобы захватывать и добивать цель без связи с оператором. Идут эксперименты как со взрывчаткой, так и со способами связи, вплоть до дронов на оптоволокне.

Мы сейчас находимся здесь. Основной нерв борьбы сейчас - это борьба РЭБ против БПЛА.

Дальше будут наземные роботы, они уже занимаются разминированием и разведкой, но недалек тот час когда смешные собаки из Boston Dynamics и их китайских аналогов появятся в окопах и будут нести смерть врагам. Идеальные солдаты - не устают, не боятся, выполняют боевую задачу до конца. Их не нужно кормить, им не нужна тактическая медицина. А самое главное - минимум похоронок. Появление таких устройств - вопрос времени.

Когда-нибудь этот цикл вооружений закончится и стабилизируется, выработаются подходы, инженерная гонка с безумной скорости дойдёт до лениво-бюрократической. Это “когда-нибудь” наступит в очередной момент цикла “мира во всём мире”. Но пока этот момент ещё далек, в текущем конфликте на первое место по важности выходит герой, который в предыдущих войнах всегда был на вторых ролях - речь идёт об инженере. Конкретно - об инженере-программисте.

Нужно запрограммировать Цессну, набитую взрывчаткой под беспилотник? Нужен инженер.
Нужно перепрошить заводскую прошивку дрона, на которую заточен вражеский РЭБ, желательно с поддержкой разных частот? Нужен инженер.
Нужно собрать уникальный дрон под конкретную задачу, экспериментировать с комплеткующими, софтом, добавлять модули компьютерного зрения для фиксации цели? Нужен инженер.
Написать систему моментальной передачи координат с беспилотника на пусковую? Инженер.

Чат-боты корректировщиков огня, разведка, распознание свой/чужой, автоматическое оповещение о ракетном обстреле с сихронизацией и дополнительной проверкой, софт для волонтеров и гражданских.. тысячи задач, сотни тысяч человеко-часов инженерного труда. При этом складывается уникальная ситуация: чем более “гаражный” дрон, тем менее он уязвим для вражеской РЭБ. Основные промышленные модели быстро глушатся на стандартных диапазонах, а вот под каждый кустарный экземпляр со своими маленькими хитростями сделать глушилку (на данный момент) весьма проблематично. Это опрокидывает всю многовековую историю современной армии, когда сила была в унификации и в массовости производства, а также массовости обучения солдат взаимодействовать с массовыми же вооружениям.

Вернемся на землю, в Беларусь. Если Украина справляется с поставленным объёмом инженерных задач через массовое волонтерское движение и помощь самой богатой армии мира (которая в свою очередь может позволить себе нанять лучшие инженерные умы для решения своих задач), если в РФ тоже есть волонтеры и государство достаточно обеспечено чтобы покупать инженерный труд, давать бронь, платить зарплаты выше рынка, а ещё есть сеть своих профильных военно-инженерных институтов, то Беларусь в этом плане абсолютно голая. Нет ни денег, ни волонтёров.

По деньгам понятно и обсуждать нечего. Во всплывавших в сеть закупках Минобороны фигурировали цифры порядка нескольких десятков дронов за партию. Сто (двести, пятьсот) дронов это много или мало для вооруженных сил? В Украине и РФ производство дронов в год исчисляется миллионами. В Украине дроны собирают буквально на каждом малом предприятии, в каждом гараже. Чтобы собрать дрон нужны копеечные комплектующие и отвертка. А также умелые руки того, кто будет собирать.

И здесь мы подходим ко второму пункту, самому важному: люди. В СССР существовала организация Осоавиахим, которая затем превратилась в ДОСААФ. Через эту организацию проходили сотни тысяч школьников. В каждой школе был кружок авиамоделирования. Парашютный спорт, дельтапланеризм. В итоге в летное училище приходила значительная часть курсантов, имеющих представление о том что такое авиация, имелся мощный резерв который во время войны развернули в целую армию летчиков. Почему такое невозможно сейчас в Беларуси? Почему невозможно разрешить всем желающим дроны, чтобы тренировались, практиковались, нарабатывали опыт?

Ответ очевиден - потому что эти дроны в итоге полетят на “Дрозды”.

Беларусские инженеры в случае военных проблем текущего режима в массе не станут ночами собирать в гаражах дроны, не будут перепрошивать их под новейшие прошивки, не будут взаимодействовать с бойцами для того чтобы постоянно улучшать свои продукты с учетом опыта их применения. Волонтеры не будут за свои деньги закупать комплектующие и дарить их бойцам на передовой. Потому что большинству инженеров-айтишников государство с текущим политическим режимом в лучшем (для режима) случае чужое, в худшем - враждебное.

В СССР в 30е-40е была идеология, были и её плоды. Часть детей вчерашних крестьян пошла в школу и получила недостижимые ранее социальные лифты, за что любила СССР до конца жизни. В РФ даже в нынешнем виде есть идеология - идеология “русского мира”. За эту идею волонтеры тоже готовы тратить время и силы, не ожидая ничего взамен кроме благодарности.

Наконец, Украина вся выстояла только за счёт того что обществу “не всё равно”. Много претензий к украинской официальной идеологии в том числе и у самих волонтёров - но эти претензии касаются формы, не существа. Борьба идёт за будущее Украины как национального европейского государства - этой идеи вполне достаточно чтобы мобилизовать достаточно количество пассионариев, обладающих энергией и компетенциями.

Беларусь небоеспособна и не в состоянии защитить себя извне, до тех пор пока не случится подлинного национального примирения, а идеология беларусского гражданского национализма, простым языком - ощущения себя дома и готовности этот дом защищать - не потеснит неудачные попытки склепать идеологию на почве ностальгии по СССР вокруг всего лишь желания одного человека оставаться на своем посту любой ценой.

Рассматривать прогнозы на политическое будущее Беларуси бессмысленно без анализа внутреннего положения с точки зрения взаимодействия различных социальных групп внутри страны. А между тем, в этой среде проходят тектонические сдвиги, которые уходят в стороне от фокуса мейнстримных медиа.

Один из самых сокровенных страхов людей, которые являются фундаментом режима - это страх потерять работу. Когда государство является одним из самых главных работодателей в стране, то перспектива оказаться в ситуации когда на твоё место конкурс и туда могут попасть люди более молодые, более талантливые, да хотя бы банально владеющие английским языком - это страшная перспектива для среднестатистического функционера, чиновника, работника не очень высокого масштаба. Потому что у этих людей нет навыков, востребованных на современном рынке труда, а в таксисты все не пойдут. В итоге эти люди и есть опора режима, кровно заинтересованные в том чтобы он существовал до их пенсии как минимум. В комплект “мотивации” любого средних лет милиционера входят напущения от начальства: если вы уйдете отсюда, вас никто на работу не возьмёт, потому что вы ничего не умеете.

Во многом, это являлось одной из (не единственной) причин, почему в 20м году стачечное движение забуксовало. Потому что одно дело сделать заявление, пройтись маршем и совершить иные символические действия. Другое дело - потерять работу. В Беларуси более 60% людей живут от зарплаты до зарплаты. Потеря работы это страх голода, это вопрос базового выживания семьи. Когда на кону ставка твоего физического выживания - лучше бастовать как-то поаккуратнее. Например, по выходным.

В итоге страхи реализовались, но с неожиданной стороны. Не злые бчбшники, дорвавшись до власти запустили приватизацию и люстрацию, выкинув десятки и сотни тысяч людей на улицу, которым до пенсии всего то оставалось 2-5-10 годиков. Это сделала сама власть, путем массовых чисток всех нелояльных. Подписки за неправильных кандидатов, рейды по предприятиям с просмотром телефонов и отработкой всех связей. Стукачество на коллег - куда же без него, кушать хочется всем, а хлебных мест мало. Сегодня в республиканском списке экстремистских материалов более 5000 позиций. Практически любой человек мог подписаться, например, в одноклассниках году в 2015 на вполне респектабельный тогда паблик тутбая или сообщество “новости Крулевщизны”. А сегодня эта подписка, про которую человек уже и забыл давным-давно, и лоялен в доску, и работу проводит как надо - внезапно обнаруживается сотрудником, по случаю, в рамках отработки или по доносу любимых коллег. В результате человек теряет работу, получает сутки или штраф (где как) - это ерунда, пережить можно. Самая большая проблема что на этом человеке стоит большой жирный крест с точки зрения трудоустройства на любую работу, связанную с государством. Если повезет, могут рассмотреть на рядовую позицию. Людей не хватает. На руководящую, даже минимального уровня - никогда

Отдельная проблема связана с политическими химиками. Домашняя химия сейчас активно применяется в качестве наказания рядовым участникам протеста. Проблема в том что химики обязаны работать. А работодатели чураются их как от чумы - понятно какие риски может принести наличие такого человека у тебя в штате. Да и работник такой в любой момент за минимальное нарушение режима может уехать на сутки или в колонию.

Ну и финансовый вопрос. Несмотря на дикий дефицит кадров, зарплаты в Беларуси неконкурентоспособны ни с российскими, про польские даже говорить нечего. А речь идёт как раз о людях, которым кроме базовых зарплат ничего не светит. Все не могут уехать, многие выбирают тюрьму вместо эмиграции, в тюрьме хотя бы кормят и родственники рядом.

В результате в Беларуси образуется целый класс людей, которым нечего терять, потому что у них ничего нет, нет никаких жизненных перспектив и нет никакого будущего. В лучшем случае - тяжелая работа на износ, на обеспечение базовых потребностей. В Беларуси более половины пенсионеров продолжают работать. А ведь эти люди, по идее, должны быть властью максимально обласканы, они её ядерная опора.

Характерен символический пример с нападениями на сотрудников, проводивших задержания. Первый пример - Андрей Зельцер. Его профиль вписывается в типичную картину протеста 2020 - айтишник в столице, с заработком сильно выше среднего. Имеющий сильные расхождения с властью по ценностным причинам. Последний пример - недавно нападение на сотрудника в Могилеве. 62 года, мужчина, из региона, год до пенсии. Отрабатывали - видимо, где-то засветился. Значит остался без работы. Что терять человеку без работы, которому остался год до пенсии? Он не айтишник, он не уедет в Варшаву или Вильнюс. Он даже в Москву на стройку не сможет поехать - это требует здоровья и определенных физических сил. Всю жизнь прожил в Могилеве (восток Беларуси, родной регион Лукашенко). В результате при стрессе реакция - резать ножом. Не самая здоровая реакция, но до 25% населения Беларуси страдают проблемами с психикой. Это не цифра с потолка, это слова доцента кафедры БГМУ, который озвучил их в интервью.

Одним из отличий беларусской революции 20го и последнего киевского майдана был состав актива. Прогрессивно-столичная часть общества присутствовала и там и там. Только в Беларуси не было другой части: безработных, вахтовиков, заробитчан из дремучей глубинки. Которые приезжали с простой целью - показать власти что они есть и что терять им нечего, кроме очередной временной работы. Для них вопрос евроинтеграции - это вопрос выживания. Это конкретно вопрос доступа к европейскому рынку труда, шанс выбраться из дыры, где они оказались после развала советской экономики и приватизации её остатков. Человек, которому нечего терять, потому что у него ничего нет, у которого не очень здоровая психика (а откуда она возьмётся здоровая, когда из стабильного в твоей жизни - только беспросветная дыра, в которой ты живешь) гораздо более подвержен радикализации.

И когда будет высочайше доложено что последний молодой-идейный-столичный змагар покинул пределы синеокой, может внезапно оказаться что на улицу выйдут совсем другие люди. С совсем другими целями, ценностями и принципами. С другим настроем, другого поколения. Люди, которым больше нечего терять. Это не мифические “работяги, которые выйдут ”, миф в оппозиционной среде наравне с “выйдут сто тысяч - мы победим”. Организаторы стачек конца 80х прекрасно помнят что само руководство заводов мотивировало и помогало рабочим организовывать эти стачки исходя из интересов своей ведомственной борьбы. Это будут люди без работы и без перспектив.

Поэтому при прогнозировании любых электоральных кампаний стоит быть весьма аккуратным. Общество изменилось, и на место тех с кем можно было договориться году эдак в 2019 (дать больше мест в парламенте, разрешить флаг, продолжить аккуратные либеральные реформы) в случае следующего социального взрыва придут люди, с которыми априори невозможно будет договориться. Потому что они ничего не будут хотеть, помимо тотального разрушения государства, которое сломало им жизнь.

Если оставить в стороне причины сугубо психологические (комплексы Лукашенко, мстительность и т.п.), а также связанный с этим стиль управления, то у происходящего может быть только одна причина. Нет, безусловно, психологический фактор имеет место быть. Но за 26 лет президентства до 2020 года Лукашенко был гибок и умел руководить по-разному. В конце 90х были массовые акции протеста соизмеримые по численности, но таких массовых посадок и увольнений тогда не было.

В чем же эта единственная, на наш взгляд, причина? Давайте смоделируем ситуацию: Москва хочет заменить Лукашенко более лояльным человеком. Это тихий, не привлекающий лишнего внимания человек из аппарата. Но тем не менее это человек внутри системы, и систему он, конечно, никаким коренным образом менять не будет. Беларусь останется авторитарной страной, больше будет свобод “внизу”, а параллельно самые крупные активы уйдут под российский бизнес.

Какие были бы шансы придти к власти такому человеку на таких условиях в 2020м году? Да ещё и против воли Лукашенко. Объективно - никакие. Бабарико шёл с четкой программой демократизации, другой программы избиратель тогда бы не понял. Да и аппаратных рычагов сохранить авторитарную систему у него объективно не было.

Теперь перескочим в 2025. Что нужно такому кандидату чтобы завоевать симпатии абсолютного большинства избирателей? Объявить об амнистии и прекращении репрессий. О возврате в 2019 год, нормализацией отношений с Западом без структурной перестройки системы, с экономикой, которая целиком и полностью завязана на РФ и исключает возможность дрейфа. И большинство, устав от кошмара последних лет, с радостью поддержит такого человека. А если этот человек, например, бывший силовик и может легко договориться с силовиками об их неприкасаемости при новом режиме, то дверь в президентский дворец ему открыта.

Парадокс в том, что если этот человек сейчас сидит в аппарате, то он максимально заинтересован в раскручивании репрессий. Потому что за них отвечает Лукашенко, а тот кто их прекратит - станет народным героем и спасителем нации. И чем масштабнее будут репрессии, тем сильнее народ будет радоваться их прекращению.

Лукашенко ведёт на убой его собственный аппарат, пользуясь его комплексами. А второй опоры нет - национально-прозападное крыло уничтожено его же руками. Неужели он этого не понимает?

WSJ опубликовал статью, где со ссылкой на источники привёл план Трампа по завершению войны в Украины. Если тезисно, план следующий:

1. Заморозка линии “на земле” as is.
2. Создание демилитаризованной зоны на 1300 км, под контролем “голубых касок”, при этом “каски” будут не американские, европейские.
3. Мораторий на вступление Украины в НАТО на 20 лет, при этом Украина де-факто становится союзником США и накачивается оружием США.

Для нас наиболее интересен второй пункт. Именно этот пункт может объяснить всё, что говорит Лукашенко последние несколько месяцев.

Итак, если демилитаризованная зона реализуется, то встаёт вопрос - а включать ли в демилитаризованную зону Беларусь, откуда на Киев шли танки?

Любые “голубые каски” в Беларуси, кроме российских - это конец режима завтра же на той территории, где будут стоять эти каски. Или они будут спокойно смотреть как омон лупит безоружных? В свою очередь, российские “каски” - это низведение уровня субъектности режима до абхазского или южноосетинского.

Отсюда идёт бешеное желание Лукашенко тащить Беларусь в сторону нейтралитета. Это и фразы “мы не разрешали русским нападать, они сами пошли по дороге домой с учений”. И “могут договориться так, что от нас ничего не останется” в контексте мирных переговоров. Лукашенко нужно любой ценой сесть за стол как самостоятельный игрок, и Москва может вполне его в этом поддерживать, потому что понимает весьма условную самостоятельность его в военных вопросах. Но пойдут ли на это Киев и США?

Если сценарий будет реализован в разделении страны на демилитаризованные зоны под разным контролем - это страшный сценарий для Беларуси. Это повторение периода 1921-1939. Если демилитаризация пойдёт под гарантии одной из сторон, то сценарий выглядит не так фатально (не для Лукашенко, конечно же, для него любое изменение статуса-кво фатально), вопрос в том что Украина будет требовать убрать русских из под Киева (Гомеля), для них Киев критичен, а это означает глубину фактически размером во всю Беларусь.

Либо вновь встаёт вопрос о беларусском транзите и статусе страны как нейтрального государства в консенсусе Москвы и Запада. Это решает все проблемы внешних игроков, но для этого в Беларуси нужна власть, которую признаёт большинство. Против которой не будут бунтовать. Лукашенко будет пытаться продавать что он и есть такая власть - смотрите, на выборах все за меня, протестов нет. Но во-первых, массовые репрессии видят все. Во-вторых, из конституции нейтралитет убран, а российское ядерное оружие на словах завезено. А если при всём при этом ещё и в какой то форме будут протесты (например, акции одиночек) - это просто перечеркнёт всю картинку.

Это все создаёт сложную завязку с множеством вариантов разрешения ситуации. Главный вопрос - а почему вообще Путин сядет за стол переговоров при таких условиях?

Потому что экономика. Ситуация в России не критическая (пока), но в ближайшей перспективе будет очень тяжелой:

1. Стагфляция на фоне массы денег вброшенных в экономику.
2. Невозможность нормально проводить экспортно-импортные операции, санкции. Это будет пунктом переговоров.
3. Сотни тысяч травмированных людей вернутся с фронта, их нужно будет куда-то трудоустраивать.
4. Без войны ВПК будет работать на склад, что сохранит высокую занятость, но инфляция улетит в космос, либо погасить обороты ВПК, что означает всплеск безработицы. Сюда плюсуем пункт 3 и картина становится совсем нерадужной.

Беларусь идёт паровозом, а, если точнее, впереди паровоза, в виду куда меньшего запаса экономической прочности.

Ну и фактор возраста вождей.

Словом, после того как затихнут пушки, эхо от войны может быть сильнее чем сама война с точки зрения влияния на судьбы региона. Украину не бросят - ей помогут. России же помогать некому. Судя по тому, что в России месяц назад повысили утильсбор на авто (естественно, на китайские, других нет), надежды на дружбу с Китаем нет, максимум - прагматичное партнерство. Регион просто замкнут на замок в тех или иных границах и оставят вариться в своих проблемах, которых накопилось немеряно.

Есть еще опция конфронтации с НАТО. Но это будет следующий раунд, когда ловушка станет очевидной.

Прыжок веры

Трамп хочет войти в историю. Быть не просто президентом, а президентом с большой буквы. Быть пятым на скале Рашмор. Быть фигурой масштаба отцов-основателей или выдающихся президентов США. Помимо его безграничного эго, у этого желания есть еще одна очень важная причина: победителей не судят.

Трамп дотянул до победы на выборах “на тоненького” с точки зрения отношения к нему значительной части американского общества и истеблишмента. Ворох уголовных дел, радикальная риторика, скандалы, покушение. Амнистию себе по текущим делаем себе он выпишет, вопросов в этом нет. Но для того чтобы выжить физически и политически, учитывая его бэкграунд, ему нужно дать обществу что-то такое, что заставит общество простить ему его предыдущие грехи. Иначе это общество его сожрёт тем или иным способом, он это понимает. Слишком взвинчен градус внутренней борьбы.

Глобальной проблемой, на которую замахивается Трамп, является решение проблемы дефицита федерального бюджета США. Дефицит бюджета образовался из-за растущей цены обслуживания госдолга. Эта проблема решается тремя способами - ростом доходов бюджета, урезанием расходов и снижением ставки ФРС, что позволит правительству США перекредитовывать собственный долг на более выгодных условиях, уменьшая текущие платежи.

Расходы режут на всё подряд, что не ударит напрямую по избирателям. В первую очередь - на дела международные. Отсюда и призма восприятия российско-украинского конфликта: он воспринимается как затратный для США и поэтому цель - если не завершить его, то хотя бы дать США выйти из него и минимизировать затраты, сохранив лицо, насколько это возможно в данной ситуации. Прогнозировать конкретно по кейсу войны сейчас сложно, потому что непонятно насколько далеко администрация Трампа готова пойти чтобы примирить стороны. Базовый сценарий - продолжение конфликта под вялотекущую дипломатическую возню (которая не прекращалась с самого начала войны), т.к. позиции сторон слишком непримиримы.

Доходы, соответственно, это пошлины. Пошлины решают две задачи - с одной стороны, служат целью наполнить бюджет. С другой стороны, служат инструментом поощрения и наказания отдельных стран, с точки зрения того какую политику они, по мнению Трампа, ведут.

Как на самом деле сработают пошлины на сегодняшний день не знает никто - слишком сложен стал мир, слишком сложны отраслевые цепочки и для того чтобы предугадать где американские производители сумеют заместить выпавшее предложение, а где нет, нужно в деталях знать устройство каждой из конкретных отраслей. Но в общем направление понятное: цены на многие товары в американских магазинах вырастут. Вопрос - насколько? Время покажет.

Но рост цен на товары в магазинах - это инфляция. Если будет всплеск инфляции, то ФРС не пойдёт на уменьшение ставки, скорее может даже её увеличить. И здесь еще одна развилка - ФРС формально независимый орган. С тем темпом, с которым Трамп пытается поднять под себя структуры, он неизбежно попытается диктовать ФРС какую политику нужно вести. Прогнется ли руководство ФРС под Трампа? Низкие ставки при высокой инфляции раскрутят инфляционную спираль, что будет страшным ударом по позициям доллара в мире. Если ФРС упрётся и сохранит или повысит ставки, то стоимость обслуживания долга будет ещё выше.

В уравнении слишком много неизвестных. Трамп немолод, возможно он понимает что это последний шанс для него войти в историю. И он сделал прыжок веры в пугающую неизвестность, нажав на кнопку перезагрузки всей мировой торговли и финансовой системы. Можно однозначно сказать что все эти проблемы можно было решать мягче, деликатнее, сохранив доверие между союзниками. Трамп же прёт как паровоз, ничего не замечая на своём пути и не считаясь с чудовищными издержками потери доверия к США. Мир, безусловно придёт в новое равновесное состояние, при этом достаточно быстро. Вопрос лишь какой ценой.

Для нас же не теряет актуальности поговорка “толстый ссохнет, худой сдохнет”. Последствия экономических проблем будут решаться привычным силовым способом. Пока есть силы.

В настоящий момент ни Израиль, ни Иран не заинтересованы в продолжении войны. Для Израиля это колоссально затратный конфликт. Огромные расходы связаны не только с проведением боевых операций, но и с постоянной необходимостью отражать ракетные атаки. В ход идут сложнейшие, высокотехнологичные системы, стоимость которых исчисляется буквально миллиардами долларов. Однако даже при всей эффективности израильской противоракетной обороны, сбивать баллистические ракеты остаётся чрезвычайно сложной инженерной задачей. Да, «Железный купол» отлично справляется с примитивными ракетами, собранными из водопроводных труб в секторе Газа. Но с баллистическими ракетами, запускаемыми Ираном, ситуация иная — они регулярно достигают израильской территории.

Израильское общество столкнулось с новой реальностью: города подвергаются реальным бомбардировкам, и это не просто формальное укрытие в бомбоубежищах ради соблюдения инструкций. Угроза жизни, здоровью и имуществу стала ощутимой, пусть и с низкой вероятностью, но достаточно реальной, чтобы изменить восприятие происходящего.

С другой стороны — Иран. С военной точки зрения, в воздушной кампании, он фактически проиграл. Израиль способен безнаказанно бомбить практически любые объекты на иранской территории, чем он активно пользуется. Продолжение войны для Ирана чревато дальнейшей утратой контроля над страной и нарастающим риском политической дестабилизации. Поэтому и Тегеран заинтересован как можно скорее выйти из конфликта.

Однако на более глубоком уровне Израиль понимает: без смены режима в Иране этот конфликт не будет решён окончательно. В отличие от привычного западного сценария, когда внутренние кризисы в странах перерастали в так называемые цветные революции, ситуация с Ираном иная. Здесь речь идёт о целенаправленных, системных усилиях Израиля по расшатыванию иранского режима. Это не поддержка существующего внутреннего движения — это прямая стратегия давления извне.

Израиль осознаёт: если режим в Иране уцелеет, в течение ближайших двух-трёх лет Тегеран извлечёт уроки из текущего конфликта, укрепит оборонительные возможности, разработает более эффективные меры защиты своих политических и научных элит, а также усовершенствует системы связи и логистики. Более того, Иран нарастит арсенал баллистических ракет, способен будет точнее бить по слабым местам израильской ПВО, и никто не может с уверенностью сказать, как далеко продвинулась иранская ядерная программа.

Для Израиля это вопрос выживания. Смена иранского режима становится для него стратегической целью. И в ближайшее время весь израильский ресурс, внешнеполитический, военный и спецслужбистский, будет направлен именно на это.

Мы становимся свидетелями по-настоящему уникального исторического события: государства не просто влияют на внутреннюю политику друг друга — одно государство в открытую, целенаправленно и настойчиво стремится изменить политический режим в другом. В современной мировой истории подобные случаи крайне редки. Обычно такие процессы шли скрыто, через косвенные механизмы. Сейчас — это прямая государственная стратегия.

И это, пожалуй, главная особенность момента.

События последних лет, а особенно последние месяцы, окончательно продемонстрировали: та система международных правил, которая формировалась десятилетиями и существовала вплоть до 24 февраля 2022 года, рухнула с оглушительным треском. Первым, кто открыто нарушил эти правила, стал Путин, сделавший ставку на нерешительность и медлительность Запада.

Однако дальнейший ход событий показал, что дело было не только в Путине. С приходом Трампа на пост президента США система международных правил начала рассыпаться ещё быстрее. Сам Трамп, человек крайне импульсивный и по сути равнодушный к соблюдению традиционных норм, стал символом разрушения старого миропорядка. Важно не столько то, какую конкретную политику он проводил, сколько то, что его стиль, непредсказуемость и пренебрежение устоявшимися рамками открыли окно возможностей для действий, которые раньше считались невозможными. Причём это окно открылось не только для авторитарных государств, но и для самих стран коллективного Запада. Запреты и табу перестали восприниматься как непреложные.

Сегодня, пожалуй, осталось только одно негласное, но всё ещё сохраняемое правило: не уничтожать глав иностранных государств. Израиль в ходе противостояния с Ираном фактически ликвидировал значительную часть иранской политической и военной верхушки. Тем не менее, Верховный лидер Ирана, аятолла, продолжает оставаться в живых. Хотя, как отмечают многие наблюдатели, прямые сигналы о готовности перейти и эту последнюю черту уже звучали. На момент написания этого текста этот рубеж всё ещё не был пересечён. Но остаётся ощущение, что это может измениться в любой момент.

Пересечение этой черты станет разрушением последней основы старой международной системы. Убийство действующих глав государств превратит международную политику в бесконечную игру в охоту, где любые переговоры станут практически невозможны: с кем вести диалог, если каждый из участников постоянно живёт под угрозой физического устранения?

Эти тенденции, безусловно, осознаются и в Минске. Для политического режима в Беларуси это создаёт качественно новую реальность. В такой ситуации уже нельзя полагаться на прежние гарантии или рассчитывать, что правила сдерживают всех участников. Это во многом объясняет, почему стратегически Беларусь стремится любой ценой наладить контакт с Западом. Речь уже идёт не просто о тактическом манёвре, а о вопросе выживания режима в условиях, когда старый миропорядок окончательно уходит в прошлое.

Стоит подробнее остановиться на фоне и особенностях белорусско-американских переговоров, которые в настоящий момент продолжаются. Судя по всему, они ведутся с ведома Москвы и, вероятно, вписываются в контекст общего осторожного потепления в отношениях между Россией и США. Тем не менее, для режима Лукашенко эти переговоры имеют значительно более глубокое значение, чем просто тактический манёвр в русле российской политики.

Минск стремится выжать из них максимум возможного. Для Москвы эти контакты можно преподнести как попытку открыть, пусть не "двери", но хотя бы "санкционные форточки", через которые можно будет ослабить экономическое давление. Поскольку экономика Беларуси полностью встроена в российскую, любые послабления для Минска автоматически влияют на российские экономические сегменты, в том числе на критически важные, например, в оборонной сфере. В этом контексте Москва может даже быть заинтересована в определённом успехе этих переговоров.

Однако для Лукашенко этот процесс имеет гораздо более высокую ставку. На восточном направлении, в отношениях с Россией и Китаем, Минск фактически упёрся в тупик. Продолжение движения в этом направлении лишь сокращает пространство для манёвра и увеличивает зависимость, но не создаёт новых возможностей.

Переговоры с США проходят на фоне начинающейся рецессии в России. Деньги у Москвы ещё есть, но финансовый ресурс не безграничен. Российская система выстроена таким образом, что деньги на войну будут находиться всегда, однако общий уровень жизни населения в ближайшей перспективе, скорее всего, начнёт снижаться, и это станет серьёзным вызовом для российского режима. Более того, Москва постепенно сворачивает участие в проектах, не связанных напрямую с войной в Украине. Мы уже наблюдаем дистанцирование от конфликта с Ираном, отсутствие заметной помощи режиму Башара Асада, медленное сворачивание африканских инициатив. Все доступные ресурсы сосредоточены на украинском фронте.

Китай, несмотря на последний визит Лукашенко, также не проявляет серьёзной заинтересованности в углублении связей с Беларусью. Нет ни подписанных стратегических соглашений, ни потока делегаций, ни признаков реального экономического сближения. Вероятно, Пекин выбрал осторожную стратегию выжидания и готов медленно, постепенно наращивать влияние, не становясь при этом донором белорусского режима и не втягиваясь в рискованные политические проекты.

В результате для Минска формируется ситуация структурного тупика. Восточные партнёры не готовы поддерживать режим Лукашенко в необходимом масштабе. Единственный оставшийся выход — это попытаться наладить отношения с Западом.

Однако даже здесь успехи весьма ограничены. Переговоры с США не привели к снятию ни одной санкции, не было сделано никаких реальных уступок. Единственный осязаемый результат — сам факт проведения переговоров, который, с точки зрения режима, не даёт мгновенных дивидендов. Более того, ценой этих переговоров стало освобождение ключевого политического оппонента Лукашенко — шаг, на который ранее он категорически не шел.

Это подчёркивает, насколько высока ставка для режима в нынешней ситуации. Даже мизерный шанс на открытие диалога с Западом оказался для Лукашенко столь ценным, что он был готов заплатить политически болезненную цену, не получив взамен никаких видимых гарантий.

Если рассматривать ситуацию в Беларуси в более широком контексте, нельзя игнорировать разрушение норм международной политики, о котором уже говорилось ранее. После 24 февраля 2022 года миропорядок, основанный на правилах, фактически прекратил существование. В этот новый хаотичный ландшафт встраиваются и внутренние процессы, происходящие в Беларуси, в том числе на экономическом уровне.

Экономическая ситуация в стране ухудшается. По итогам первого квартала текущего года сальдо счета текущих операций Беларуси оказалось отрицательным — дефицит составил порядка двух миллиардов долларов. Данных за второй квартал пока нет, но вряд ли можно ожидать, что ситуация принципиально улучшится. Напротив, скорее всего дефицит продолжит расти. При этом Россия, по тем причинам, о которых уже шла речь, будет всё менее способна оказывать масштабную экономическую поддержку. Собственные ресурсы Москвы стремительно сокращаются, а приоритетно они будут направляться на войну в Украине.

Таким образом, под внешне монолитной, казалось бы, конструкцией белорусского режима скрывается целая совокупность нарастающих рисков, причём темп их роста можно охарактеризовать как экспоненциальный. Политический контроль внутри страны, каким бы полным он ни выглядел, не отменяет этих структурных уязвимостей.

Именно поэтому, несмотря на публичную демонстрацию стабильности, режим Лукашенко вынужден идти на диалог с Западом. Встреча с представителем США Китом Келлогом и последовавшее после неё освобождение ключевых политических заключённых — лишь первый шаг в этом направлении. С высокой вероятностью давление на Лукашенко продолжится, и следующие уступки — в той или иной форме — неизбежны.

Даже если это не приведёт к масштабной политической либерализации, Беларусь, в любом случае, движется в сторону состояния, в котором влияние внешних игроков на внутреннюю политику возрастёт настолько, что режим рискует потерять возможность самостоятельно принимать стратегические решения. Возможно, речь не идёт о полном откате к ситуации 2019 года, но сформируется новая конфигурация, при которой степень внешней зависимости окажется критической. В какой именно форме это проявится, пока предсказать сложно, но сама тенденция очевидна.

Особое внимание заслуживает факт присутствия на переговорах с американской стороной главы КГБ Беларуси. Это крайне важный сигнал. На сегодняшний день именно этот человек, по всей вероятности, занимает неформальную вторую позицию в иерархии власти. Его допуск к переговорам подобного уровня свидетельствует о том, что режим рассматривает сложившуюся ситуацию прежде всего как прямую угрозу собственной безопасности и выживанию системы в целом. Если бы разговор шёл о чём-то ином — о снятии отдельных санкций, о техническом сотрудничестве или экономических вопросах — на переговорах, скорее всего, присутствовали бы представители экономического или политического блока. Но был выбран именно руководитель ключевого силового ведомства.

Это означает, что, несмотря на внешнюю стабильность, внутри системы нарастает осознание серьёзности положения. Белорусский режим чувствует, что на кону уже не просто тактические уступки, а сама способность продолжать управлять страной без внешней опеки.

А еще Лукашенко не молодеет.