Назначение Сергея Сорокина первым заместителем губернатора Вологодской области демонстрирует курс на усиление ручного управления и концентрацию полномочий вокруг администрации главы региона. Формально он отвечает за правовое сопровождение, но фактически получает контроль над Администрацией губернатора – ключевым узлом координации и кадровых решений.

Биография Сорокина подчеркивает «локальный» кадровый подход. Уроженец Грязовца, начинал карьеру в комитете по управлению имуществом, позже работал в Росреестре, возглавлял госправовой департамент, с 2022 года занимал пост замгубернатора. Такой путь делает его удобным выбором в момент, когда области нужно подкрепление нормативной базы и четкое сопровождение управленческих решений.

Контекст назначения не лишен напряжения. Вологодская область в последние годы стала фигурировать в новостях из-за скандалов с чиновниками и историями давления на бизнес. Сам Сорокин напрямую не был вовлечен, но усиление именно правового блока выглядит реакцией на эти риски.

Публичная подача в СМИ и официальных каналах однообразна – опытный юрист, усиление правового обеспечения, консолидация работы муниципалитетов. Однако за этой витриной скрываются уязвимые места. Во-первых, концентрация власти в руках одного блока может привести к «бутылочному горлышку» и конфликту интересов. Во-вторых, муниципалитеты окажутся под еще более жестким контролем и потеряют часть автономии. В-третьих, в случае новых коррупционных или управленческих скандалов именно первый вице-губернатор по правовым вопросам станет адресатом критики за слабый внутренний контроль.

Сейчас информационное поле формирует образ Сорокина как «безальтернативного профессионала», на которого делают ставку власти. Но при малейшем кризисе именно этот образ может оказаться под ударом, а его назначение – символом не консолидации, а системной уязвимости.

Единый день голосования завершился без вторых туров – все действующие главы, выдвинутые «Единой Россией», подтвердили полномочия. Исключением стал Ненецкий округ, где губернатора избирали депутаты и утвердили Ирину Гехт. В сумме это 21 регион – 20 прямых кампаний плюс парламентская процедура. Картина единая: консолидированное голосование за действующую власть при слабой конкуренции.

В Иркутской области Игорь Кобзев набрал около 61% и обошел экс-губернатора Сергея Левченко, в Архангельске Александр Цыбульский получил более 67%, в ЕАО Мария Костюк – 83% при явке свыше 74%. Аналогичные цифры показали главы Свердловской, Оренбургской, Пермской, Брянской и других областей. Эти кампании стали закреплением позиций назначенцев 2024–2025 годов и формальным подтверждением легитимности.

Фон выборов – кибератаки и фейки. ЦИК фиксировал почти 300 тысяч атак на свой портал и более 300 – на платформу дистанционного голосования. В Севастополе выявили поддельный канал избиркома, через который собирали персональные данные. Систему защитили, но сама повестка сместилась в сторону кибербезопасности и контроля информационного поля.

В отдельных регионах использовали нестандартные методы мобилизации. В Иркутской области мэр Чунского округа разыгрывал среди проголосовавших «машины колотых дров», в Татарстане проводили конкурс с айфонами и автомобилями. Формально это культурные инициативы, фактически – инструмент для повышения явки.

Оппозиция пыталась фиксировать нарушения, но реального влияния на итоги это не имело. На Кубани кандидат от КПРФ Сафронов заявлял о массовых фальсификациях, однако НОМ назвал это «самопиаром». Конфликт интерпретаций стал привычным элементом кампаний – с издержками для доверия, но без изменения результатов.

Политическая архитектура в регионах собрана, «Единая Россия» сохраняет доминирование. Реальные вызовы смещаются в экономику – бюджеты, исполнение нацпроектов, инфраструктура. Победы на выборах теперь придется подтверждать управленческими решениями, а не только мобилизацией избирателей.

Оппозиция завершила кампанию без заметных успехов – и это ключевой сигнал к думским выборам 2026 года. Ни КПРФ, ни ЛДПР, ни СР не смогли перевести губернаторские выборы во второй тур, даже в регионах, где прогнозировалась относительно живая конкуренция. Самый сильный результат коммунисты показали в Иркутской области – Сергей Левченко набрал чуть более 23%, но это скорее символический итог, нежели политическая победа. В остальных субъектах показатели кандидатов КПРФ колебались в пределах 10–15%, а где-то и ниже. ЛДПР и вовсе осталась статистами – их представители редко поднимались выше 12–14%.

Важно, что у оппозиции наблюдаются системные проблемы с организацией кампаний. Во многих регионах муниципальный фильтр отсек ключевых фигур: в Коми, например, депутат Госдумы Олег Михайлов от КПРФ не был допущен к выборам. В Ленинградской области кандидаты от оппозиции выглядели формальными соперниками, не имевшими ресурсов для борьбы. Это подтверждает: в нынешних условиях партии играют по правилам, где главный барьер возникает еще на старте, а не в момент подсчета голосов.

Тактика кампаний тоже вызывает вопросы. Даже там, где кандидаты шли от узнаваемых партий, агитация выглядела вялой. В Иркутске Левченко ограничился низкой активностью, что политологи объясняют нехваткой ресурсов или желанием просто «обозначить присутствие» перед выборами в Госдуму. В Свердловской области кампания Александра Ивачева от КПРФ также не превратилась в площадку для консолидации оппозиции – результат чуть выше 14% это подтверждает.

По сути, оппозиционные партии используют региональные выборы как репетицию думской кампании, но репетиция проходит с минимальной отдачей. Задачи сводятся к тому, чтобы хотя бы дотянуться до партийного рейтинга, а не создавать реальную конкуренцию. При этом каждое поражение закрепляет образ второстепенного игрока, что снижает потенциал на 2026 год.

Главный риск для КПРФ и ЛДПР – окончательная маргинализация. Без новых лиц и содержательной повестки они уходят в позицию вечной статистики, а «вход в Госдуму» будет обеспечен только за счет стабильного электорального ядра. Для справороссов ситуация еще более сложная: их кандидаты занимают третьи места без реального прироста.

Сейчас оппозиция стоит перед выбором – либо признать, что модель «кампания ради кампании» больше не работает, и попытаться обновить стратегии к 2026 году, либо смириться с ролью массовки. Без кадрового обновления, ярких региональных фигур и сильной уличной инфраструктуры думская кампания 2026-го рискует пройти для них по тому же сценарию, что и выборы-2025 – с заранее понятным финалом.

Коммунистические штабы в регионах пошли на открытый конфликт с процедурами – крайкомы в Краснодарском, Пермском и Камчатском краях, а также в Брянской области заявили о непризнании итогов выборов. Дополнительно напряжение возникло на муниципальном уровне: в Липецке и Орске КПРФ не получила ни одного мандата, при этом кампания сопровождалась обысками, изъятием агитматериалов и силовым давлением. В основе всех претензий – отказ в доступе к заверенным протоколам, спорные результаты дистанционного голосования и общее ощущение деградации избирательной системы.

На федеральном уровне тон осторожнее. Геннадий Зюганов ограничивается общими фразами, отмечая лишь, что выборы «не стали ареной обсуждения проблем», и ждет встречи с президентом и заседания президиума ЦК 24 сентября. Более жестко высказываются его заместители – Афонин, Новиков, Камнев, – фиксируя сотни нарушений и десятки жалоб в суды и надзорные органы. Но ключевой линии на обобщенную протестную риторику нет – центр партии держит баланс между сохранением протестного электората и нежеланием вступать в прямую конфронтацию с Кремлем.

Эксперты называют эту стратегию «идти между струйками» – региональные отделения заявляют о фальсификациях и давлении, в то время как федеральное руководство сохраняет осторожность. Такой расклад позволяет партии не терять ядро сторонников и при этом оставлять пространство для переговоров. В качестве компенсации в федеральной повестке начинают поднимать социальные темы – медицину, образование, ЖКХ, городскую среду и экологию, чтобы переключить внимание с идеологической риторики на реальные проблемы избирателей и конкурировать с ЛДПР за второе место.

Главный риск для КПРФ – затянувшаяся пауза. Если центр и дальше будет ограничиваться общими словами, а регионы продолжат вести свои локальные «войны», партия рискует потерять единый сюжет к думскому циклу 2026 года. Чтобы этого избежать, коммунистам нужно накапливать доказательную базу по ДЭГ и нарушениям на участках, фиксировать давление на штабы и выводить в медиаполе конкретные социальные кейсы. Только в таком формате у КПРФ есть шанс закрепиться в статусе главной оппозиционной силы, сохраняя баланс между протестом и системной лояльностью.

Ирину Чемезову – бывшую супругу и. о. вице-губернатора Свердловской области Олега Чемезова – отправили под домашний арест до 1 ноября. Ей предъявлено обвинение по ч. 4 ст. 159 УК – мошенничество в особо крупном размере. По данным СМИ, дело связано с грантами департамента по развитию туризма. Хотя официально пара в разводе, сам Чемезов продолжает называть Ирину своей супругой и публично комментирует арест счетов семьи.

Параллельно Генпрокуратура потребовала обратить в доход государства активы, связанные с «Корпорацией СТС», включая «Облкоммунэнерго». В офисе компании в Екатеринбурге уже проходят оперативные мероприятия. Среди ответчиков по иску – десятки юрлиц и физлиц, включая самого Чемезова. Он утверждает, что в годы приватизации «Облкоммунэнерго» работал в коммерческом секторе в другом регионе и не имел влияния на процесс.

Сам Чемезов заявляет, что претензии к нему завышены и что после ареста счетов семье приходилось занимать деньги «на еду». Но ключевой вопрос остается открытым – кто и каким образом распределял тургранты, которые легли в основу уголовного дела Ирины Чемезовой.

Для региональной власти ситуация выглядит крайне токсичной. На одном поле сошлись уголовное дело о мошенничестве, претензии Генпрокуратуры к коммунальной энергетике и репутационные риски окружения областного правительства. В ближайшие недели именно ход расследования и судьба активов «Корпорации СТС» определят масштаб последствий этой истории для политико-экономического ландшафта Свердловской области.

Алексей Бобров, совладелец «Облкоммунэнерго» и «Корпорации СТС», оказался в центре уголовного дела, которое может изменить баланс сил в энергетике и ЖКХ Урала. Его задержали и доставили в Екатеринбург, вместе с ним проходит следственные действия председатель совета директоров «Корпорации СТС» Татьяна Черных. Генпрокуратура требует конфискации активов Боброва и его партнера Артема Бикова – речь идет о ключевых энергокомпаниях, мусорной инфраструктуре и коммунальных сетях, которые, по версии надзорного органа, были приватизированы незаконно.

Обыски прошли в Москве, где силовики проверили дома и офисы бенефициаров «Облкоммунэнерго» и «ОТСК». Всего в иске фигурируют 34 ответчика – в том числе региональные чиновники, среди которых временно исполняющий обязанности вице-губернатора Свердловской области Олег Чемезов. Ему вменяют содействие в приватизации и установлении «кабальных тарифов», а счета семьи арестованы. Под огонь критики попал и бывший глава правительства области Денис Паслер, чья подпись стояла под решением о приватизации.

История Боброва и Бикова давно сопровождается скандалами. В Сысертском районе жители протестовали против мусорного проекта, связанного с их компаниями, опасаясь экологических рисков. СМИ регулярно публиковали расследования о непрозрачных схемах передачи активов в энергосекторе. Компании в ответ заявляют о «дискредитирующей кампании» и утверждают, что прокуратура введена в заблуждение информационными вбросами. Они настаивают, что все сделки законны, а активы и налоги – в России.

Разбирательство вокруг «Корпорации СТС» выходит за рамки обычного уголовного дела. Оно ставит под сомнение всю систему приватизации коммунальной собственности в регионе, где пересеклись интересы бизнеса, чиновников и федеральных структур. Итог национализации может привести к переделу рынка и пересмотру тарифной политики, что напрямую затронет население. Вопрос только в том, станет ли это шагом к наведению порядка или очередным витком борьбы элит за контроль над коммунальным сектором.

Резкий рост коммунальных платежей в регионах вновь оказался в центре внимания. По воде и теплу скачки достигают десятков процентов: в Белгороде, Ингушетии, Северной Осетии и Хакасии фиксируется рост на 30–40%, а в Вологодской области, Магадане, Удмуртии и на Чукотке – до 80%. По водоотведению выбиваются Магадан, Ингушетия и Калмыкия, по теплоснабжению – Магаданская область и Ингушетия. В сфере ТКО выделяются Краснодарский край, Пермский край и Мордовия. Отдельные территории показывают обратную динамику: например, в Нижегородской области электричество подешевело на четверть, в Орловской – почти на 12%, по воде и теплу снижение произошло в Красноярском крае, Тыве и Коми.

Формальные объяснения звучат привычно – инвестпрограммы, доведение тарифов до экономически обоснованного уровня, концессии. Но для населения это означает лишь увеличение нагрузки. ФАС усилила контроль: к трем плановым проверкам добавлено 15 внеплановых по РЭК и 36 по ТКО, выдано 94 предписания. В результате тарифы уже скорректированы вниз в Ленинградской и Новосибирской областях, Хакасии, Республике Алтай и Алтайском крае. Из действующих тарифов исключено необоснованных расходов на 25 млрд руб., еще 26 млрд под вопросом. Для сравнения: в 2020 году превышения составляли всего 2,4 млрд.

Прокуратура выявила особенно раздражающие факты – включение в тарифы затрат на автомобили, командировки и корпоративы. Общий объем таких «накруток» составил около 6 млрд руб. Это подрывает доверие к системе и усиливает социальное напряжение. В регионах с высокой удаленностью и слабой инфраструктурой – Магадан, Чукотка – тарифы растут быстрее всего, и население получает счета, которые уже мало связаны с качеством услуги.

Ключевые вопросы на будущее: реально ли будут исполнены предписания ФАС и прокуратуры, изменится ли структура расходов концессионеров и МУПов, снизится ли аварийность и утечки после роста тарифов. Пока же коммунальная сфера выглядит как поле системного риска: именно платежки, а не политические лозунги, формируют в регионах основу недовольства, которое может легко конвертироваться в протестный фон.

После выборов семь регионов сменили сенаторов от исполнительной власти. Самая заметная перестановка – в Курской области: сенатором стала олимпийская чемпионка Евгения Ламонова, сменившая Алексея Кондратьева. Тот возвращается в Совфед от Тамбова, где уже работал в 2015–2020 годах. В Коми кресло занял Владимир Джабаров, известный своими жесткими антизападными заявлениями и нахождением под санкциями, а ЕАО получила представителя из Минздрава – Наталью Хорову.

В Пермском крае завершилась 13-летняя эпоха Андрея Климова – его заменил первый вице–спикер заксобрания Вячеслав Григорьев. В Татарстане раис Рустам Минниханов делегировал Тимура Нагуманова, связанного с «Татнефтью». Новгород сделал ставку на экс–министра транспорта Евгения Дитриха, вокруг которого тянется проблемное наследие ГТЛК – санкции, иски и убытки.

Большинство регионов предпочли сохранить статус–кво: Андрей Яцкин в Ростове, Анатолий Артамонов в Калуге, Екатерина Алтабаева в Севастополе и другие сенаторы удержали кресла. Общий тренд – ставка на отраслевых игроков там, где нужны новые ресурсы, и сохранение проверенных фигур там, где важна стабильность.

Подводные камни очевидны: Джабаров в Коми с санкционным бэкграундом, Дитрих в Новгороде с «тенью» ГТЛК, Кондратьев в Тамбове с неоднозначной репутацией. Эти назначения покажут себя к зимней сессии – либо принесут регионам новые ресурсы, либо останутся символическими жестами.

Олег Чемезов покинул пост вице-губернатора Свердловской области – формально «по собственному желанию», но совпадение с иском Генпрокуратуры о конфискации имущества выглядит слишком прямым. Надзорное ведомство требует передать государству активы «Корпорации СТС», в числе ответчиков сам Чемезов, его окружение и десятки компаний. Суд в Екатеринбурге уже вынес обеспечительные меры и назначил слушание на конец сентября.

В материалах дела речь идет о монополизации энергетики и ЖКХ на Урале и в ХМАО – ЯНАО структурами Артема Бикова и Алексея Боброва. Следствие утверждает, что через контролируемые банки и компании из региона за рубеж выводились миллиарды рублей. Чемезова связывают с согласованием тарифов и получением преференций, а его семье приписывают получение недвижимости по заниженной цене.

Отдельный фон добавляет история его бывшей супруги Ирины Чемезовой – она под домашним арестом по делу о мошенничестве с грантами на развитие туризма. Региональные медиа писали о проекте пляжа на озере Таватуй и о том, что имущество доставалось супругам на льготных условиях. Сама Чемезова настаивает, что приобрела землю и недвижимость легально.

Отставка ударила по внутреннему блоку администрации – Чемезов несколько лет курировал информационную и политическую работу в области. Теперь регион рискует получить сразу три линии напряжения: судебный процесс вокруг «СТС» с возможной переделкой активов, кадровый вакуум в управлении и токсичную повестку вокруг распределения бюджетных средств. Для команды Паслера это испытание – либо выстроить прозрачные правила, либо потерять контроль над ситуацией в пользу силовых сводок и утечек в соцсетях.

В Кремле пока не определились, кто станет врио губернатора Тверской области. Дмитрий Песков заявил, что указ появится, как только решение будет принято.

29 сентября Владимир Путин назначил Игоря Руденю полпредом в Северо-Западном федеральном округе, освободив кресло главы региона. Среди возможных кандидатов чаще всего называют замминистра природных ресурсов Дениса Буцаева и местного уроженца, участника СВО Анатолия Сысоева.

Буцаев – фигура федерального уровня, участвовал в мусорной реформе и имеет опыт краткосрочного управления регионом. Но вокруг него накопилось немало критики за конфликтные экологические решения и непрозрачность реформ. Сысоев – представитель новой волны, слушатель президентской программы «Время героев», однако опыта гражданского управления у него немного, а значит, многое будет зависеть от команды.

Руденя оставил сложное наследие: долгий срок без системных реформ, претензии к закрытому стилю руководства и растущий дефицит бюджета, который к 2025 году превысил 21 млрд рублей.

Если Кремль выберет Буцаева – ставка будет на инфраструктуру, тарифы и ЖКХ. Если Сысоева – на социальную и патриотическую повестку. В любом случае первые месяцы станут решающими: важно, как быстро новый врио соберет команду и определит приоритеты бюджета 2026 года.

Тверская область входит в период управленческой перезагрузки, где каждая неделя без решения усиливает внутреннюю неопределенность и борьбу за влияние.

До 2030 года малый и средний гостиничный бизнес в регионах сможет получить более 85 млрд рублей господдержки. Минэкономразвития планирует, что в рамках Национальной гарантийной системы помощь получат около 2,5 тыс предприятий. По словам Максима Решетникова, около 60 млрд рублей направят через программу «ПСК-Комбо», ещё свыше 20 млрд – по зонтичным поручительствам Корпорации МСП. Уже с начала 2025 года более 300 гостиничных предприятий привлекли 5,5 млрд рублей по этим инструментам.

Для регионов это шанс закрыть дефицит гостиниц, особенно в туристических зонах – на юге, в Арктике, на Байкале и по маршрутам Золотого кольца. Но эффект программы зависит не от сумм, а от того, как регионы встроят её в реальную экономику. Сезонность, слабая загрузка и кадровый голод подрывают устойчивость малых гостиниц: большинство держится на 3–4 месяцах высокого сезона, а зимой уходит в кассовые разрывы.

Часто проекты строятся не вокруг потока туристов, а из-за доступности земли. Без событийной повестки, инфраструктуры и транспортной логистики новые объекты рискуют остаться «мертвыми номерами». Даже гарантийная поддержка не спасает, если спрос не просчитан.

Регионам важно выстраивать отбор площадок и связывать гостиничное развитие с транспортом, календарем событий и маркетингом территории. Государственная поддержка должна опираться не на количество гарантий, а на качество проектов. Иначе к 2030 году появится не сеть устойчивых региональных отелей, а набор кредитных проектов без загрузки и налоговой отдачи.

В Самаре губернатор Вячеслав Федорищев показал, как в регионах выстраивается новая управленческая дисциплина. После того как депутаты второй раз подряд едва собрали кворум для голосования по его поправкам в устав, глава региона пригрозил распустить парламент и предложил «прогульщикам» пройти проверку на полиграфе.

Поправки меняют систему власти: в правительство теперь могут войти заместители губернатора и главы крупнейших городов – Самары, Тольятти и Сызрани. Самара получает официальный статус «столицы» региона, управленческий аппарат сокращается на 10–20%. Формально это оптимизация, фактически – усиление вертикали, где муниципалитеты втягиваются в орбиту областного центра.

Политический фон заседания показал: дело не в законах, а в дисциплине. Срыв первого заседания и заочные голоса во второй попытке подчеркнули слабую организованность думы. Угроза роспуска – сигнал элите о намерении губернатора навести порядок и консолидировать власть.

Юридически распуск невозможен – федеральное законодательство не предусматривает такой меры за низкую посещаемость. Но политически это предупреждение: в регионе начинается эпоха управленческого контроля, где полиграф становится метафорой проверки на лояльность.

Реформа может ускорить принятие решений, но несёт риск централизма – слияние интересов областного правительства и муниципалитетов может подорвать их самостоятельность. Самара превращается в тестовую площадку новой модели управления, где эффективность всё чаще измеряется не результатами, а степенью подчинённости.

Арест главы Лужского района Ленинградской области Юрия Намлиева стал очередным звеном в цепочке муниципальных скандалов региона. Следствие утверждает, что чиновник через посредника получил 1 млн рублей за покровительство при заключении и исполнении контрактов. Вместе с ним арестован владелец «Зенит-Групп» Владимир Федотов, фирма которого последние годы осваивала сотни миллионов бюджетных рублей на благоустройство и строительство. Несмотря на то что Намлиев вину не признал, следователи уже проверяют несколько эпизодов, связанных с деятельностью администрации.

«Зенит-Групп» – постоянный подрядчик Лужского района, получавший заказы почти исключительно из бюджета. Компания фигурировала в десятках контрактов на сотни миллионов и упоминалась в соцсетях Намлиева как поставщик гуманитарной помощи для бойцов СВО. Но именно она строила пешеходный мост, рухнувший в июле 2023 года во время фестиваля «Ольгины берега» – тогда погиб мужчина и пострадали несколько человек. После трагедии ожидали аудита всех подрядов и ревизии районной системы контроля, но дело ограничилось громкими заявлениями и тишиной.

История Намлиева – не про один миллион рублей, а про модель, в которой подрядчик становится «универсальным исполнителем» на бюджетных деньгах, а чиновник – гарантом его безнаказанности. Для Ленинградской области это вопрос доверия к муниципальному звену: пока контракты концентрируются в руках «своих», а надзор реагирует лишь постфактум, такие истории будут повторяться. Очевидно, что реальный вывод из ареста главы – не в его личной судьбе, а в том, сможет ли регион очистить систему закупок и вернуть прозрачность управлению.

После ареста Намлиева в Луге начались кулуарные обсуждения возможной смены управленческой команды. По данным местных источников, часть чиновников готовится к отставкам, а в областной администрации обсуждают введение внешнего антикоррупционного аудита. Региональные Telegram-каналы связывают громкое задержание не только с конкретным эпизодом взятки, но и с нарастающим конфликтом между районными элитами и областным центром. Источники в политической среде утверждают, что у следствия могут появиться новые фигуранты, включая сотрудников подрядных организаций и бывших заместителей главы района.

Владимир Путин на встрече 13 октября дал понять губернатору Ульяновской области Алексею Русских, что за красивыми цифрами роста экономики скрывается системная проблема – слишком дорогие коммерческие кредиты. Президент подчеркнул, что долг региона велик и требует пересмотра его структуры. Русских попытался объяснить это ростом социальных расходов и стремлением поддерживать население, отметив, что Ульяновская область вкладывает в соцсферу больше, чем схожие по профилю регионы. Но для федерального центра ключевым вопросом остаются не объемы выплат, а их цена для бюджета.

На фоне этих замечаний губернатор продолжает выстраивать позитивный нарратив. По его данным, индекс промышленного производства в области достиг 116%, что выводит регион в пятерку лидеров России. Однако такая динамика не спасает от реальности – долговая нагрузка растет быстрее, чем промышленный потенциал. Ульяновская область фактически живет в режиме постоянного заимствования, и риски бюджетной нестабильности становятся предметом внимания не только экономистов, но и силового блока.

При этом политический контур вокруг Русских остается токсичным. За последние годы регион трясло от коррупционных скандалов: аресты советника губернатора Игоря Эделя и мэра Димитровграда Андрея Большакова стали ударом по команде. Оппозиция внутри КПРФ обвинила Русских в том, что он привел в администрацию людей с сомнительным прошлым, а экс-губернатор Сергей Морозов прямо заявил, что нынешний глава области «либо должен начать работать, либо уйти».

В итоге Русских оказался между двух линий давления – федеральной, требующей финансовой дисциплины, и региональной, уставшей от скандалов и неэффективности. Промышленные успехи и социальные инициативы могут поддерживать имидж только до тех пор, пока не станет очевидно, что долговая пирамида грозит обрушить весь эффект. Для губернатора сейчас критично не демонстрировать цифры роста, а доказать управляемость – в долгах, в кадрах и в политике.

В нескольких регионах началась волна пересмотра налоговой политики – ставки по земельному и имущественному налогу поднимаются, льготы сокращаются. Ярославская, Ульяновская, Воронежская области и Дагестан синхронно двигаются к ужесточению фискальных правил, объясняя это необходимостью укрепить бюджеты. Формально – ради устойчивости, фактически – из-за давления центра, который требует большей собираемости и снижения долговой нагрузки регионов.

В Ярославской области Михаил Евраев поручил муниципалитетам довести налоги до максимальных ставок. В Ульяновской Алексей Русских сокращает льготы для ИП и новых юрлиц на УСН – на фоне напоминания президента о «большом долге региона». В Дагестане повышают пониженные ставки, но сохраняют исключения для креативных индустрий. Воронежская область также заявила о сокращении льгот для бизнеса, тогда как ряд соседей – от Твери до Чувашии – от подобной меры отказались.

Эксперты предупреждают: прямой финансовый эффект от отмены льгот – незначителен. Налоговые расходы составляют около 5% собственных доходов консолидированных бюджетов субъектов. Зато удар по инвестиционной активности может быть ощутимым. В условиях, когда экономика замедляется, издержки растут, а кредиты дорожают, повышение ставок превращается из инструмента балансировки в фактор торможения.

Региональные власти балансируют между двумя рисками – краткосрочным бюджетным дефицитом и долгосрочным ослаблением деловой активности. Побеждает тот, кто сможет повысить собираемость, не разрушив доверие к правилам игры.

За последнюю неделю в разных регионах России прошла волна кадровых перестановок, отражающая новый стиль регионального управления. В Тамбовской области губернатор обновил аппарат, сделав ставку на дисциплину и личную вовлеченность. Среди новых назначений – советник, вдова погибшего на СВО Героя России, и несколько бывших военных, вошедших в управленческий блок. Это символический сигнал: регионы всё активнее интегрируют «повестку СВО» в гражданскую структуру власти, превращая патриотизм и биографию в инструмент легитимации.

В Ямало-Ненецком автономном округе утвержден новый директор департамента транспорта – решение принято в рамках курса на технократизацию и контроль за инфраструктурными расходами. В Вологодской области одновременно ушли сразу два главы округов – муниципальный уровень вновь становится зоной кадрового давления. В Ленинградской области арест главы Лужского района по делу о взятке усилил эффект «точечных чисток», после которых регионы начинают перестройку административных команд.

В Новгородской области состоялась инаугурация нового губернатора, и уже заявлено о скором обновлении состава правительства. Подобные ротации формируют общий тренд: сокращение «советнических» должностей, упор на KPI, усиление личной ответственности и прозрачности контрактов. Кадровая политика перестаёт быть инерционной и становится инструментом демонстрации управляемости.

Главный вывод недели – регионы переходят к модели, где доверие важнее автономии, а символическая лояльность становится кадровым критерием не меньше, чем компетентность. В условиях неопределённости власти формируют команды, которые должны не реформировать, а стабилизировать систему.

В Тверской области продолжается редкая для современной России кадровая пауза – уже почти три недели регион живет без назначенного губернатора. После ухода Игоря Рудени в Северо-Западный округ Кремль до сих пор не определился с преемником.

Формально аппарат работает, но реальной политической ответственности нет. Бюджетное планирование, утверждение программ, распределение полномочий между замами – всё в режиме ожидания. В элитной среде растет напряжение: каждая из групп влияния старается не совершать лишних движений, пока не станет ясно, за кем будущий центр тяжести. В телеграм-каналах снова упоминают Буцаева и Сысоева, но это уже не выбор между двумя людьми, а борьба между подходами – технократическим и символически-патриотическим.

Такая пауза – не локальный случай, а проявление новой практики. Кремль, по сути, стал использовать кадровую «тишину» как способ тестирования поля. Пока нет указа, федеральный центр наблюдает, кто в регионе проявит инициативу, кто начнет собирать коалиции, а кто выжидает. Это делает назначение не просто управленческим актом, а своеобразной проверкой на лояльность и устойчивость.

Проблема в том, что длительное безвластие всегда имеет цену. Тормозятся инвестиционные решения, буксуют контракты, федеральные деньги зависают без подписи полномочного лица. И если в ближайшее время вакуум не будет закрыт, Тверь рискует попасть в категорию «территорий ожидания» – где формально всё работает, но стратегического развития нет.

Татьяна Ким: «Платформа роста» воспитывает гордость за российского производителя

Об этом глава Wildberries&Russ заявила в ходе визита в Пермь.

«Когда ты едешь по Москве, там у нас висят огромнейшие билборды, и там написано: «произведено в Тамбовской области» или «произведено в Новгородской области». Это какое-то подсознательное чувство гордости за то, что ты живешь в Российской Федерации, за то, что в нашей стране есть такие люди, которые действительно что-то производят. Мне кажется, что это самый классный дополнительный эффект, который дает «Платформа роста»», — поделилась Татьяна Ким на встрече со местными студентами.

«Платформа роста» была запущена в Пермском крае сегодня. Это комплексная программа Wildberries&Russ и АСИ по поддержке предпринимателей. Регион стал 36-м участником программы, в нее вошли 49 локальных брендов одежды, косметики, продуктов питания и сувениров. Всего же «Платформа роста» объединяет уже более 800 производителей со всей страны.

Новгородская область выдвинула в Совет Федерации фигуру с мощным федеральным опытом – экс-министр транспорта Евгения Дитриха. Губернатор Александр Дронов объявил, что Дитрих будет представлять интересы региона на уровне страны, сменив на этом месте Сергея Митина, который занимал кресло с 2017 года.

Такое назначение обыгрывается как стратегический ход: отраслевой бэкграунд сенатора может сыграть роль «моста» в федеральные коридоры инфраструктурных решений. Для Новгородской области это шанс ускорить продвижение дорожных и железнодорожных проектов, особенно в части межрегиональной связности и логистики.

Но за персоной Дитриха тянутся неспокойные следы. В период руководства ГТЛК он неоднократно вступал в конфликты с партнёрами, заявляя о попытках «приземлить активы», а состояние зарубежных «дочек» компании привлекало внимание судебных органов. Его уход с поста главы ГТЛК обсуждался уже летом 2025 года. Кроме того, в бытность министром транспорта он критиковался за спорные регуляторные инициативы, включая изменения в порядке ремонта грузовых вагонов, а его публичные встречи с протестующими дальнобойщиками по системе «Платон» оставляли неоднозначное впечатление.

Если Дитрих удастся быстро показать конкретные результаты – подтверждать статус «назначенца» не придётся. Но если федеральные ресурсы и решения не будут трансформироваться в ощутимые изменения на дорогах, путях и маршрутной сети, критика в адрес региона может усилиться – новые ожидания автоматически рождают повышенные требования к человеку с громким федеральным прошлым.

Правительство Нижегородской области перевело прогноз на 2026 год в консервативный режим: ожидается от нулевого роста до 1% при жесткой политике ЦБ и до 2% при смягчении ставки. Промышленность, ключевая для региона, по оценке властей, будет тянуть экономику вниз, поэтому бюджет формируют «напряженным». На «нулевом чтении» Глеб Никитин подтвердил приоритет социальных обязательств и предупредил о переносе части крупных строек по срокам. Доходы и расходы на 2026 год заложены на уровне 295 и 317 млрд руб. соответственно, дефицит – около 22 млрд.

Финансовый блок сразу зафиксировал «экономию по умолчанию»: расходы режут на 10% к первоначальному бюджету 2025 года, а общий режим экономии по ведомствам составит 8,6% в 2026-м, 8,2% в 2027-м и 4,4% в 2028-м. Спикер заксобрания Евгений Люлин назвал бюджет «сложным, но социальным», подчеркнув приоритет выплат семьям с детьми и участникам СВО. На фоне обсуждений всплывают и менее популярные решения – например, возможное повышение взносов на капремонт с июля 2026 года, что также укладывается в логику бюджетной консолидации.

Промышленная динамика остается слабой: дорогие заимствования и охлаждение спроса вынуждают предприятия сворачивать инвестиции и пересматривать планы. Нижегородская область демонстрирует общероссийскую тенденцию – удержание социальной стабильности при жесткой экономии. Рост возможен лишь при снижении ключевой ставки и оживлении внутреннего спроса, чего региональные власти теперь ждут в 2026 году.