Полина Аронсон, социологиня:

Мне кажется, карантин заставил многих людей, осознанно или неосознанно, прочувствовать свое одиночество в самом экзистенциальном смысле — неизбывный человеческий страх перед лицом каких-то непредсказуемых, непонятных вещей. Все сценарии, которые мы наблюдаем, — это, на мой взгляд, производные этого чувства. Люди, которые находятся с кем-то в тесных отношениях, вдруг обнаружили для себя: «Я живу с кем-то, но это мне не дает утешения, не поддерживает. Я только еще больше сил трачу на то, чтобы оставаться в рамках приличия с этими людьми. Я здесь неизбывно одинок. Зачем мне здесь находиться? Я, пожалуй, пойду». Напротив, многие люди, которые живут одни, почувствовали себя на карантине очень кайфово, потому что внешняя ситуация легитимизировала их образ жизни. А есть люди, которые, лишившись всех ниточек, которые их связывали с миром, чувствуют: «Оказывается, я одинок! Оказывается, я живу в бублике, вокруг много всего, а внутри пусто. Надо как-то с этой ситуацией разбираться». Я думаю, все упирается вот в это ощущение, в степень собственного экзистенциального одиночества, в которое внезапно мы врезались как в стену. Оно всегда нас сопровождает, но тут мы посмотрели ему в глаза.

(...)

Вы ищете партнера, чтобы создавать с ним продукт под названием «отношения». Вступая в эти отношения, вы действуете по логике выбора, но уже единожды в этот союз вступив, вы исходите из некоторой стабильности этого партнерства. Разводы и расхождения, естественно, были, но в качестве идеала — пусть недостижимого — представлялись стабильные отношения, для создания которых вам требуется какой-то один специальный человек. Сериал «Секс в большом городе» подходит для иллюстрации. Несмотря на его почти агрессивный гедонизм, спустя 20 лет сериал выглядит очень патриархально. Основной темой жизни главной героини остается мистер Биг и как его заполучить. Если посмотреть сегодняшние сериалы «Дрянь», «Мастер не на все руки», то там совершенно другая идея — нет никакого одного-единственного, нет стабильного производства, а есть только событие, точнее, переход из одного события в другое. Это очень хорошо характеризует тот капитализм, в котором мы живем сейчас — экономику события. Мы больше не вправе требовать гарантий, связи, которые раньше их обеспечивали, рушатся. Точно так же это распространяется на отношения интимные.

Социолог Ева Иллуз предлагает для понимания того, как изменилось наше понимание «отношений» и «любви», пользоваться триадой Exit, Voice и Loyalty. Традиционно эта триада применялась для описания способов отношения индивида с политическими структурами или со структурами рынка: выход, озвучивание своей претензии и лояльность. Производительный капитализм в разные свои периоды и вариации был основан на понятиях лояльности и голоса. До какого-то момента ты можешь быть относительно лоялен к той системе, в которой находишься, и что-то в ней производить. В этом варианте очень много неозвученного неравенства за счет этой лояльности, но каждый на своем месте и получает что-то, что ему положено. Когда ситуация перестает устраивать, возникает практика озвучивания своих претензий — voice. На этом месте возникает дискурс, процесс взаимодействия между недовольными и теми, кто им эти недовольства создает, — и это не всегда мирный процесс, конечно. В поп-психологическом жаргоне есть слово «проговаривать» — это и есть voice. Именно для «проговаривания» существует не только индивидуальная терапия, но и семейная, на нем держатся бесконечные семинары о ненасильственной коммуникации и разные тренинги «про отношения». Эти инструменты могут хорошо работать, если все участники переговорного процесса исходят из презумпции лояльности. Сейчас эта логика сдвигается. Если мы посмотрим новейшую поп-психологию, мы увидим, что презумпция лояльности вообще исчезает, существует только презумпция получения выгоды каждым из отдельных партнеров. И за этим стоит логика события. Вы попали вот в эти отношения, но выясняется, что там ваши потребности не удовлетворены, вам намного выгоднее вместо того, чтобы заниматься этим проговариванием, обсуждением, парной терапией, просто забанить человека. Это и есть exit. Гостинг, исчезновение без объяснений — это прекрасный пример того, как это работает, гротескная форма, которая вам показывает, что чтобы расставаться эффективнее всего, вообще не надо ничего говорить.

(...)

Установка на гедонистическую любовь предполагает перемещение из одного события в другое для того, чтобы получить какую-то выгоду в одном месте, потом в другом, третьем. Как только вы начинаете чувствовать какой-то риск, испытывать дискомфорт, вы просто срываетесь с места и бежите. У моего любимого французского философа Алена Бадью есть пассаж про любовь, свободную от рисков: она очень похожа на дискурс войны без риска, войны без жертв, которую могут себе позволить лишь обладающие огромными ресурсами индивиды или сообщества. Отсутствие риска предполагается для той стороны, у которой есть дроны, мощная армия, способность удаленно вести эту войну. Она без рисков, когда одна сверхдержава бомбит какое-нибудь ближневосточное государство, находясь от него за много-много тысяч километров. Она минимизирует свои риски, исходя из позиции, что люди, которые гибнут, — это какие-то другие люди, они не с нами. Гостинг устроен похожим образом. Человек, практикующий гостинг, исходит из того, что у другого есть достаточно ресурсов, чтобы себя после этого восстановить. Да, это очень больно, но пусть он обращается к терапевту, к коучам, занимается йогой, дышит пупком и как-нибудь он с этой болью справится. Все риски, вся боль переносится на получателя, все происходит в одностороннем порядке. Если человек не может восстановить свой психологический баланс, значит, сам виноват.

https://reminder.media/post/polina-aronson

Линор Горалик, писательница, поэтесса, переводчица:

Мне кажется, самое важное в осмыслении опыта людей после любого глобального потрясения — не пытаться этот опыт обобщать. На мой взгляд, пандемия оказалась исключительно разной для разных людей, и нам еще предстоит найти язык для разговора об этом периоде. Как о любом периоде масштабного катаклизма: есть люди, которые проходят через ад, и есть люди, которые чувствуют себя очень неплохо даже во время мировой войны, которая, по общепринятому мнению, считается коллективной травмой.

Для огромного числа людей пандемия оказалась катастрофой и травмой, связанной не только с физическими, но и с экономическими трудностями: люди болели, люди теряли близких, работу, бизнес. Но были и те, кто будут вспоминать карантин как счастливое время: недавно в одной маленькой соцсети обсуждался вопрос о том, что есть те, кто после карантина добровольно уволился, потому, что узнал, как хорошо быть дома с семьей, и теперь готов искать менее денежную работу, но зато позволяющую проводить больше времени с близкими. Как мы будем об этом говорить, — как о всеобщей коллективной травме или как о гораздо более сложно устроенном времени, — я пока не знаю, но надеюсь на второе.

https://cws.media/linor-goralik/

Депрессивный эпизод - это заезженная пластинка, которая, кажется, никогда не закончится, потому что с проигрывателем что-то пошло не так.
⠀
Гнетущая надрывная мелодия, обвинительный критикующий текст, мрачные басы - все это на пульсирующем повторе. Ты лежишь в темноте, покрываешься холодным потом и напряжённо вслушиваешься - когда же наконец игла проигрывателя соскочит с последней бороздки на пластинке с характерным звуком.
⠀
Иногда звучание утихает, но ты боишься шелохнуться, боишься расплескать тишину - потому что от любого резкого движения все начинается по новой. От лишнего вздоха, кажется, все может начаться по новой.
⠀
Беда в том, что эта пластинка звучит только для тебя. Беда в том, что ее можно перевернуть на другую сторону, но сейчас ты не знаешь, как это сделать.
⠀
Ты и есть эта удивительная биохимическая симфония

КАК ПОНЯТЬ, НАСКОЛЬКО ТРАВМИРУЮЩИМ СТАЛО ДЛЯ ВАС СОБЫТИЕ?
Можно ли предположить, что событие стало травмирующим?

Не всякое событие, вызвавшее сильный стресс, является психической травмой. Однако есть признаки, характеризующие травматичность происходящего.

Это:
Повышение возбудимости;
Оцепенение и сжатие;
Сочетание усиленного избегания и навязчивого повторного переживания события в мыслях, чувствах и воспоминаниях.

Вопросы, которые могут прояснить ситуацию:

1) Возникают ли у вас болезненные, причиняющие сильный дискомфорт воспоминания или представления о событии?

2) Возникла ли у вас настороженность, поиск угрозы более выраженные, чем это было до события?

3) Стали ли вы пугаться или реагировать на вещи, которые раньше не вызывали у вас сильной реакции (звуки, движения вокруг, прикосновения, запахи)?

4) Бывает ли у вас чувство, как будто событие повторилось?

5) Расстраиваетесь ли вы от чего-либо, что напоминает вам о событии?

6) Видите ли вы расстраивающие, портящие настроение сны о событии?

7) Пытаетесь ли вы избежать мысли связанные с событием?

8) Стараетесь ли вы избежать ситуации или деятельность, которые могут напомнить Вам о событии?

9)Возникает ли у вас спутанность или пустота в уме, при попытке вспомнить важные детали или хронологию события?

10) Чувствуете ли вы затруднения в том, чтобы радоваться вещам, которые раньше вызывали у вас радость до события?

11) Чувствуете ли вы что стало невозможно переживать грусть или какие либо приятные чувства?

12) Чувствуете ли вы себя как будто вы отделены, изолированы от других людей больше, чем это было до события?

13) Появились ли затруднения в том, чтобы представить себе достижение ваших долгосрочных планов, реализацию мечты?

14) Возникли ли у вас трудности засыпания или проблемы со сном большие, чем это было до события?

15) Возникают ли у вас какие либо физиологические симптомы (боли, одышка, сердцебиение, онемение, расстройства пищеварения) в связи с воспоминанием о событии?

16) Стали ли вы более агрессивным и раздражительным?

17) Ухудшилось ли ваше внимание , способность к концентрации?

Важно учитывать как часто у вас появляются эти переживания и насколько сильно они захватывают вас. Если в течение последней недели в связи с каким то событием у вас часто и сильно проявляются эти переживания, то можно предположить, что событие для вас является травмой независимо от того, как давно оно произошло и независимо от того, какое значение ему придают другие люди.

Сильно это значит, значительно сильнее, чем чувства не связанные с событием.
Часто это значит каждый день или практически постоянно.
Много это более шести из перечисленных переживаний.

Если с вами происходит что-то такое, то возможно, вам будет полезно обратиться к специалисту по работе с психическими травмами чтобы прояснить для себя свое состояние и если необходимо, получить поддержку.

В любом случае, если вы находите у себя какие-то из перечисленных переживаний не оставайтесь в одиночестве ищите эмоциональную, информационную и практическую поддержку у других людей.

Ксения Канская, психоаналитик:

Возвращение к «плохому» объекту: аспекты теории.

Существует точка зрения, что в академической теории, и в частности в теории психоанализа, есть лишь один автор, который подробно исследовал патологичную привязанность субъекта к «плохому» объекту — а именно патологичную привязанность «отвергаемого» к «отвергающему». Этот человек — шотландский психоаналитик Уильям Робертс Доддс Фейрбейрн.

Фейрберн с 1927года по 1935 год работал в детском доме, где он заметил, что дети, насильно забранные из семей, где с ними жестоко обращались, сохраняли, как в реальности, так и в фантазиях, чрезвычайно сильную привязанность к своим жестоким родителям. Фейрбейрну было сложно поверить в то, что он видел собственными глазами, потому что, по логике вещей, ожидаемая реакция должна была бы быть совершенно противоположной. То есть, вполне резонно было бы предположить, что побитые и униженные дети будут бояться, избегать, отдаляться от своих жестоких родителей и ожидать скорейшего избавления от них.

Фейрбейрн заинтересовался этой необычной привязанностью и начал расспрашивать детей о тех жестокостях, которые им приходилось переносить дома. К его огромному изумлению, эти пострадавшие дети искренне настаивали на том, что их родители — хорошие, а они — дети — сами были причиной плохого отношения к ним.

Эти наблюдения и дальнейшее глубокое изучение этого феномена легли в основу эндопсихической модели Фейрбейрна, в которой эмоциональные расстройства в дальнейшей уже взрослой жизни рассматривались как последствия патологичных отношений с первичными объектами.

По сути, рисунок отношений патологичной зависимости от «плохого» объекта во взрослой жизни является калькой отношений зависимости от отвергающего, равнодушного или жестокого первичного объекта.

И Фейрбейрн иллюстрирует это фактами и клиническими наблюдениями, на основе которых он и создаёт свою достаточно непротиворечивую концепцию возвращения к «плохому объекту».

*

«Плохой» объект в рамках этой теории — это человек, способный стимулировать «надеющееся Я» своего партнёра и, в то же самое время, являющийся постоянным источником его огорчений.

«Плохой» объект — не обязательно плохой человек, а скорее тот, кто подаёт надежду на исполнение желаний, но раз за разом оказывается неспособным удовлетворить потребности зависимого от него партнёра.

Понятное дело, что «никто никому ничего не должен»))) и что «чужие «дети» — то есть, инфантильные взрослые — никому не нужны”, но так и не надо обещать))). То есть, не надо соблазнять на исполнение мечты «возвращения в Эдем».

Именно поэтому «плохой» объект в модели психики Фейрбейрна почти всегда встраивается в структуру «Либидинальное (соблазняющее)Эго».

Таким образом, у «плохого» объекта две грани: одна обещает удовлетворение, другая — гораздо большая — не оправдывает ожидания зависимой стороны.

Плохой объект — это тот, кто будоражит психику и способствует нарушению ее равновесия.

Порой клиенты в моменты сложностей с [психо] терапевтом, когда все совсем тяжело, задаются вопросом, стоит ли продолжать именно с этим терапевтом.

Я, кажется, поняла довольно надежный критерий, на который здесь можно опираться. Он про то, получается ли со временем говорить то, что раньше не.

Если получается, то даже если отношения крайне напряженные, если есть куча упреков к терапевту и его ошибок, то смысл продолжать есть.

Если же объем замалчивания постепенно нарастает, и это продолжается месяц за месяцем и год за годом, то, скорее всего, эта терапия не состоялась.

Текст Этель Голланд

#психотерапия

Даниил Островский, психолог:

(...)

Наверное, сознавание возможности этой невероятно глубокой связи с другим, чужим от рождения, человеком — сама возможность этой связи — двигала мной все это время. Я видел многое: неидеальные браки, отношения с недосказанностью, болезненные разрывы и все равно замечал, что есть счастливые истории. Я учился у жизни, вглядываясь в нее. Меня вдохновляли даже горькие истории, потому что я всегда находил в них красоту этой первозданной силы связываться с другим.

Мы, к сожалению, не в идеальном мире живем. У многих первая влюблённость связана с глубоким кризисом, а близкие и самые интимные отношения полны горя, обид, недомолвок, непонимания, стыда и страха. И очень часто наши полные любви и желания близости сердца страдают от боли разрыва и одиночества. Мы разочаровываемся, наращиваем мощный защитный кожух поверх мощного желания любить и быть любимыми, уникальными, уязвимыми и ранимыми. Мы забываем, избегаем, прячемся, равнодушно свайпая налево-направо в тиндере. Мы забываем, что внутри нас есть могучая сила — привязанность — и она способна и «вырастить» нас, открыв миру, и показать нам наши силы и слабости, и вернуть доверие к жизни через глаза того человека, которого мы так сильно полюбили.

Сложно, но важно напоминать себе, что происходящее с нами последние недели насилие, бьющее под дых, гнусное, затапливающее — лишь часть нашего опыта. В самые сложные моменты кажется, что все пропитано насилием и болью, но жизнь намного больше, мы намного больше. И вопреки леденящему ужасу, вопреки неопределенности, мы выбираем жить. Каж-дый-день.

Хороший вопрос:

Как я обхожусь с собой в моменты слабости и отчаянья?

[Психоаналитик и нейроученый Майкл] Солмс о психотерапии и фармакотерапии:

(а) Пациенты психологов страдают главным образом от чувств. Ключевое отличие между психоаналитическими и психофармакологическими методами лечения заключается в том, что мы полагаем, что чувства что-то значат.
В частности, чувства маркируют неудовлетворенные потребности. (Таким образом, пациент, который страдает от паники, боится что-то потерять, пациент, который страдает от ярости, чем-то фрустрирован и так далее). Этот трюизм справедлив вне зависимости от этиологических факторов, даже если один человек в силу своей конституции более склонен к страху, чем другой, или обладает меньшей когнитивной способностью к модификации предикций, его страх по-прежнему что-то значит.

Для ясности: эмоциональные расстройства подразумевают безуспешные попытки удовлетворения потребности. То есть, психологические симптомы (в отличие от физиологических) подразумевают интенциональность.

(б) В таком случае, главная цель психологического лечения заключается в том, чтобы помочь пациентам овладеть более рабочими способами удовлетворения своих эмоциональных потребностей. Это, в свою очередь, ведёт к улучшенной эмоциональной регуляции. В противоположность этому фармакологический подход подавляет нежелательные чувства. Мы не считаем, что препараты, которые напрямую воздействуют на чувства, излечивают эмоциональные расстройства, лекарства лечат симптомы, а не причину.

Для излечения эмоционального расстройства необходимо работать с неспособностью пациента удовлетворять стоящие за его переживаниями потребности, так как именно они и вызывают эти симптомы. Однако иногда симптоматическая терапия необходима для того, чтобы пациент стал доступен для психологического лечения, потому что большинство видов психотерапии подразумевает сотрудничество между пациентом и терапевтом (см. ниже).

Также верно и то, что некоторые пациенты никогда не становятся доступными для психотерапии. Мы также признаем, что пациенты просто хотят почувствовать себя лучше: они не хотят для этого работать.

(Из The neurobiological underpinnings of psychoanalytic theory and therapy, 2018)

Текст со страницы Ю. Моталовой

Дополнение. М. Солмс о психоанализе и нейронауках. Кому интересно посмотрите видео (на английском языке) https://youtu.be/kKTNyiaSGnI

#психоанализ
#психотерапия

Все чаще рассказываю клиентам о центрировании, поиске внутренней точки баланса, из которой возможно равновесное состояние - вопреки всему происходящему вокруг; и себе напоминаю - заземлись, расставь широко ноги, почувствуй опору, медленно дыши, расправь плечи, почувствуй, как двигаются живот и грудная клетка, как воздух щекочет ноздри.

Если нет возможности существенным образом поменять стрессогенные факторы внешней среды, все силы необходимо бросать на то, чтобы улучшить своё состояние в здесь и сейчас, хоть на капельку, хоть на пару минут, хоть на один вдох, и один выдох, и ещё один вдох, и выдох, вдох, выдох,
⠀
вдох - выдох,
⠀
вдох

​​Юлия Пирумова, психолог, гештальт-терапевтка:

Знаете, мы, психологи, часто говорим: "Нужно учиться опираться на себя".

Собственно не мы это придумали. Великий гештальт-терапевт Перлз завещал нам эту формулу: взрослость - это способность опираться на себя. Возможно, другие великие сказали об этом раньше. Но я лично много об этом читала именно у Перлза. Была впечатлена. Мне казалось: "Вау! Как хорошо - уметь опираться на себя"...

И вот сегодня я подумала, что ведь совсем не все слышат и понимают в этой фразе одно и то же. Я вдруг услышала ее ушами "простого" неиспорченного Перлзом человека и даже испугалась. Вот мне говорят: "Ты должна опираться на себя". А я слышу: "Ты должна справляться сама! Надеяться только на себя! Не рассчитывать ни на кого!".
Боже, как страшно. Да ну ее к едрене фене такую опору на себя...

А Перлз между тем завещал другое. Опираться на себя - это значит верить себе. Доверять своим чувствам, ощущениям, мыслям, желаниям, потребностям. Это значит верить себе в этом и этому в себе настолько, чтобы именно на этой основе жить! Ощущать холод - беречь себя и согреваться. Ощущать голод - заботиться о себе и кормить. Чувствовать злость - слышать ее и делать что-нибудь для изменения. Чувствовать боль - и... Не пытаться ее заглушить, загнать под диафрагму, забыться. Думать о человеке - доверять этим мыслям, а не считать их навязчивым бредом...

Опираться на себя - это не значит быть сильным и справляющимся в одиночку. Это значит быть чувствительным и чутким, доверяющим себе и живущим так, как будто все, что внутри меня ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ИМЕЕТ ПРАВО БЫТЬ И ИМЕЕТ ВАЖНЕЙШЕЕ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ МОЕЙ ЖИЗНИ. МОИ ЧУВСТВА И ОЩУЩЕНИЯ ДЛЯ МЕНЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЧТО-ТО ЗНАЧАТ И Я МОГУ ИМИ РУКОВОДСТВОВАТЬСЯ В СВОЕЙ ЖИЗНИ. Это значит считать мой внутренний мир важным и достаточно серьезным. Для того, чтобы принимать решения и действовать. Идти в контакт или уходить из контакта. Торопиться или тормозить. Оставаться в одиночестве или идти за поддержкой к людям. Жить и быть, в конце концов...

Опираться на себя - это не только быть на серьезной и честной связи с самой собой. Это и уметь обращаться к другим тоже. За советом. Помощью. Поддержкой. Потому что другие - хороший, а иногда и единственный способ справиться с чем-нибудь тяжелым.

Есть такой расхожий стереотип, что в терапии необходимо прорабатывать преимущественно сложные и тяжелые эмоции и переживания, и когда в работе с клиентом мы натыкаемся на «островки» радости, гордости, спокойствия, счастья, удовольствия — на них бывает сложно задерживаться.
⠀
Иногда мы обнаруживаем клиентское замешательство и смущение в этой связи. Словно все это чепуха, словно необходимо обязательно мчаться дальше в страдание, разрешать непреодолимые внутренние конфликты, вот это вот все — и только так происходит «реальная» терапевтическая работа.
⠀
Но учиться удерживаться в моментах, когда ты чувствуешь себя таким живым, несокрушимым, яростно бесстрашным, сильным, могущим, довольным собой, радостным, счастливым, спокойным, умиротворенным, понимая, как это ощущается на телесном уровне — не менее важно.
⠀
Как и помнить о многомерности своего опыта, возвращаться к этим моментам, когда внутренняя темнота разверзается и заполоняет.
⠀
Потому что темнее всего перед рассветом.

Села читать двухтомник Годфруа и наткнулась на классный эпиграф-цитату Жана Марсенака, поэта и критика:
⠀
Чем больше я узнаю человека, тем больше я люблю свою собаку, говорил дурак.
⠀
Чем больше я узнаю человека, тем больше я его люблю, говорила собака.
⠀
Чем больше я узнаю, тем больше я люблю, говорил человек.

Последние три месяца наблюдаю за собой, за друзьями и подругами, за клиентами и клиентками, за коллегами и коллежанками — все мы проживаем свои жизни в непрекращающейся обстановке острого стресса. Каждый приспосабливается как может — кто-то с помощью креатива, или партизанщины, юмора, или агрессии, коллективных действий и взаимовыручки, уединения и изоляции. Маленькие акты сопротивления и совладания сплетаются в общую канву протеста, несогласия с происходящим.
⠀
Психика не хочет, чтобы мы сломались, психика пытается хоть как-то переработать то, что происходит вокруг, и то, какой отклик все это вызывает внутри; пытается встроить все происходящее в картину мира — хоть вкривь, хоть вкось, «прожевать» какой-то запредельный поток информации о боли, страданиях, насилии и несправедливости.
⠀
Если это невозможно — защищаться, ударить в ответ, сопротивляться и вымещать ярость, ужас и злость, стоять в сцепке, рьяно отбивать себя и других.
⠀
Если это невозможно — хоть как-то отползти на безопасную дистанцию, хотя бы закрыть глаза, хотя бы не читать новости.
⠀
Если невозможно и это — хотя бы отморозиться и не чувствовать, хотя бы взять паузу, хотя бы замереть и не двигаться.
⠀
Глупо говорить, что одни стратегии выживания лучше других. Жаль, что кто-то все еще мыслит в таких категориях. Жаль, что свои собственные способы справляться мы тоже можем осуждать или маркировать как «недостойные».
⠀
Читаю, что убили Б эта новость сперва никак не задевает, кажется будничной. Еще одна смерть. Кажется, что вся я — огрубевший мозоль, а не нежная кожа.
⠀
Начинаю горько плакать, когда натыкаюсь на заметку о том, что у него был Youtube-канал с видеоуроками по рисованию. Опубликовать успел только одно.

https://www.youtube.com/watch?v=89KEOPY78jk

Важный терапевтический навык — делать полезные для клиента интервенции, задавать, как говорят нарративные практики, хорошие вопросы.
⠀
Хорошие вопросы помогают отделить зёрна от плевел, расширяют поле осознавания, позволяют сделать видимым невидимое, приводят тех, кому они заданы, к большему ощущению свободы и силы (в противовес переживанию слабости и скованности), и к большему переживанию сопричастности и общности с другими людьми (в отличие от изолированности и одиночества).
⠀
1. Если я завтра умру, о чем я буду жалеть больше всего? О каких моих глубинных ценностях это говорит? Как я могу себя характеризовать исходя из этого ответа?
⠀
2. Если я буду знать, что умру через год, как бы я поменял_а свою жизнь? Почему для меня это важно? Что из этого я могу начать делать уже сегодня?