Мои искренние соболезнования родным и близким Романа Владимировича Старовойта.

Роман Владимирович был честным и порядочным человеком, человеком слова и дела. Он всегда был готов прийти на помощь в сложную минуту, не оставлял без внимания просьбы и обращения курян. Это тяжёлая утрата не только для родных, но и для людей, которые знали Романа Владимировича, уважали и ценили.

Театр – это праздник. 
Евгений Вахтангов и «Принцесса Турандот»

Идея возникла словно яркая вспышка: нужно ставить в духе веселой комедии дель арте: импровизации площадных представлений с масками.
В героев артисты превращались прямо на глазах у публики, надевая какой-нибудь роскошный халат поверх современного костюма, обсуждали не только действие на сцене, но и актуальную повестку — все, что происходило на тот момент в стране.
Соперничество Турандот и ее невольницы Адельмы за внимание принца Калафа, Вахтангов перенёс и на отношения самих актрис, изображающих их.
Собственное понимание театра он сформулировал коротко — фантастический реализм. “Нет праздника – нет спектакля. Бессмысленна тогда наша доброта. И нечем тогда увлечь зрителя”
Евгений Багратионович Вахтангов работал над постановкой будучи уже очень больным. Константин Станиславский после одной из первых репетиций сказал ему: «Вы можете засыпать победителем». Евгений Вахтангов не дожил до премьеры несколько недель.

* * *

Зарекалось облако:
не растворяться в воздухе,
не тонуть в озере,
лететь по небу
до конца не понятым.

Летит облако,
меняя образы,
оставляя борозды.
А ветра напористы,
с ними не поспоришь ты.

Небо с морем связаны
и душой, и разумом,
хоть и с виду разные.
Облака вихрастые,
желтые и красные,

над закатом катятся
и грешат, и каются.
А потом теряют всё,
в небе растворяются,
в озеро ныряют
и снова зарекаются...

Зарекалось облако...

13.07.2025

© Роман Рубанов

Фото: Екатерина Савельева

* * *

Острова в океане одиноки,
как ноги
одиноки без улиц,
как руки
одиноки без Бога,
как время
одиноко без смерти,
но являются люди и ночи,
как нотами,
наполняются звёздами,
как реки,
наполняются смыслами,
как время,
наполняются жизнью.

Острова в океане молчаливы,
как ливни
молчаливы без грома,
как закаты
молчаливы без ветра,
как деревья
молчаливы без песен,
но являются люди и линии
говорливого
горизонта, наполняются взглядами,
раскаты
грома, наполняются криками,
деревья
поют голосами птичьими.

Острова в океане теряются в пенье цикад,
как закат
теряется в дымке тумана,
как птица
теряется в кроне деревьев,
как слово
теряется в шуме прибоя,
но на горизонте возникает парусник,
и люди глядят
на острова, дымку тумана срывая,
и тише
поют цикады,
и снова слова долетают до острова... Бессмысленные слова.

14.07.2025

© Роман Рубанов

* * *

Небо становится ясным
и шум смолкает,
дождь узелками
яростно
связывает воедино
небо и море,
это необходимо
или, возможно,
просто игра
на трубах,
совсем не трудно
играя,
звуки
извлечь.
и крачка
умывает
руки-
крылья
и заводит речь
о погоде.

15.07.2025

© Роман Рубанов

Архип Куинджи "После дождя"

17 июля - День памяти Преподобного Андрея Рублёва

РУБЛЁВ. XV ВЕК

Поэт ходил ногами по земле,
а головою прикасался к небу.
Была душа поэта словно полдень,
и всё лицо заполнили глаза.

Ксения Некрасова

Сегодня день рождения Владимира Маяковского.

Владимир Маяковский

Неоконченное

Я знаю силу слов, я знаю слов набат.
Они не те, которым рукоплещут ложи.
От слов таких срываются гроба
шагать четверкою своих дубовых ножек.
Бывает, выбросят, не напечатав, не издав,
но слово мчится, подтянув подпруги,
звенит века, и подползают поезда
лизать поэзии мозолистые руки.

На фото Маяковский с собакой Скоттиком. Пушкино. 1924 год

* * *

Деревья подпирают небо,
оно тяжёлое, большое,
оно как океан бушует,
в нём провода дрожат как нервы,

оно летит на землю медленно,
оно звенит звезда́ми медными,
а люди прячутся и плачут,
а травы плачутся и прячут

упавших в них живых и мёртвых.
И только белые конверты
взлетают в небо, как стрижи,
чтоб рассказать о тех, кто жив.

опустошение и боль,
любовь и бой.
...и вечный бой.

И только Бог
не спит ночами,
Он — есть начало
и конец.
Он щедр ко мне.

Он, мир дымящийся в пыли,
подымет, многотерпелив.

11.08.2025

© Роман Рубанов

Фото: Екатерина Савельева

* * *

На сером небе золото ярче —
купола, купола, купола и кресты.
Я к Орлу подъезжаю, я
вижу, как август зажёг костры.

Аисты ходят по нивам сжатым,
длинными клювами землю бьют,
и с детской нетерпеливой жадностью
полевых мышей достают.

Серое небо собой их накрыло,
лёгкое, тонкое, чистый шёлк.
И всеми окнами смотрит на крылья
аистов поезд — набитый мешок

яблоками, что от яблонь падают
недалеко.
Август всеми правдами и неправдами
убегает, как молоко.

11-12.08.2025

© Роман Рубанов

Фото: Алексей Голубев

В Литературной газете вышел обзор Юлии Скрылёвой на книги "Порядок снов", "Змиёвка" и "Зимы не будет".
Разлучается яблоко с яблоней

* * *

Поднимаются камни со дна:
это бредит отлив под пылающим солнцем,
это суша и море отчаянно ссорятся,
пока солнце на них разливает сандал.

Поднимаются камни, как знать,
что они нам расскажут, когда распоются:
о блуждающих лодках, лишённых уюта?
о глазах, тех, что милуют а не казнят?

Одиночество серых камней
на пустом берегу под пылающим солнцем...
И вползают теней корабельные сосны
прямо в окна ко мне.

17.07./17.08.2025

© Роман Рубанов

Художник Илья Чирун
"Ветра Фиолент"

Сегодня день рождения моего друга, поэта Владимира Косогова. Володька, всего тебе! А музыка... как пел Бутусов: "Эта музыка будет вечной если я заменю батарейки"

* * *
 
        Е.К.
 
Если музыкальную шкатулку
Я найду на пыльном чердаке,
Никому не выдам эту штуку,
Перепрячу в новом тайнике.
 
Чтобы механические звуки
Никогда не вырвались на свет,
В темноте мы шарим, близоруки,
Ищем: где бы спрятать инструмент.
 
Вот три слова: жизни было мало.
Подбери трагический мотив,
Да такой, чтоб душу вынимало,
Всё на свете в ней разворотив.
 
До свиданья, маленькие ноты,
Пойте у меня над головой.
Что там вечно ищут идиоты?
Музыку в коробочке пустой?

Владимир Косогов

Про Баяна, клопа и куклу па
 
Посмотрев фильм «Д’Артаньян и три мушкетёра», в детском саду все хотели быть д’Артаньянами. Чуть реже – Атосами. Ещё реже – Арамисами. Совсем редко – Портосами. И почти никогда – Рошфорами, кардиналами и всякими де Жюссаками.
Артём Квашин, такой щекастый мальчик, кричал:
– Я – Баян! Баян – я!
Видимо, он совместил незнакомую французскую фамилию д’Артаньян с фамилией Боярский. Получился – Баян. Баян, на котором я потом, в юности, буду пиликать четыре года.
Конечно же, Артём был Баян. Потому что д’Артаньяном был я!
В голове моей жила далёкая Констанция, которой была соседка Наташка. Мы дружили. Других, детсадовских девчонок, я Констанциями не очень представлял.
Когда я скакал по северу Франции на вкопанном наполовину в землю колесе, то думал о ней, о Наташке-Констанции. А она в это время думала о Майкле Джексоне.
Я скакал и пел песню со странным припевом: «У клопа, у клопа почему-то нет…»
Конечно, я задумывался о том, что весьма странный припев. Чего там нет у французского клопа? И почему? Но я принимал условия игры: Франция, возможно, я чего-то не понимаю, и это такой шифр… пароль…
Потом любимый фильм показали ещё раз, и я наконец расслышал, что же поётся в припеве на самом деле. Михаил Боярский отчётливо пел: «Кукла па! Кукла па! Почему бы неээээт. Кукла па! Кукла па! Коль ей рисковать умеешь…»
Ну вот, всё встало на свои места. Никаких клопов в этом припеве и в помине не было. А была кукла Па! Скорее всего, такая французская кукла. Ну, потому что «па» – это французское слово, нам на танцах объясняли, что «па» – это по-французски – шаг. А па-де-де – это когда вдвоём шагают.
Всё понятно. Теперь, когда я скакал по северу Франции на в разноцветных ромбиках коне, я пел: «Кукла Па! Кукла Па!» – и был доволен. И был д’Артаньяном. И в голове моей опять был образ Наташки-Констанции, в голове которой, в свою очередь, был неизменный Майкл Джексон.
Это потом, уже в школе, я узнал, что оба варианта: и с клопом, и с куклой – были неверны. На самом деле – Pourquoi pas (пуркуа па), и дальше в песне перевод даётся – «почему бы нет».
Но… у клопа – конечно, веселее.

Я жалею артистов, и сам себя всегда ощущаю артистом. Я не могу, не имею права на них обижаться, потому что выше их по статусу. Мне нужно их понять и сказать: «Мы всё сделаем, ты успокойся. Я тебя люблю». Мне кажется, эти слова врачуют. Они все – мои дети. Даже если ему 50, он всё равно мой ребёнок.
 Режиссёр – создатель своей вселенной, он видит гораздо глубже, дальше и шире. В театре должен быть человек, который скажет: «Я знаю, что делать!» Я вижу спектакль, чувствую соотношения ритмов и сцен, знаю, где и какой нужен свет. Я творец этого мира. Актёр тоже творит, и хороший артист, поверьте, такая же редкость, как хороший режиссёр.

Валерий Романович Белякович (1950 — 2016) — театральный режиссер, актер, художник и педагог, основатель Театра на Юго-Западе.

Про Касипошку
 
Касипошка жил в нашей деревне. Откуда у него такое прозвище – я не знаю. Я помню его ещё из своего детства, когда приезжал на каникулы к бабушке. Касипошка прибегал ко мне чумазый и босой. Моя двоюродная сестра, которая была меньше меня и выговаривала не все буквы и звуки, называла его Аня. А на самом деле его звали Андрей.
Потом он вырос. Жил один. Нигде не работал. Пил.
Возвращаясь с работы я встречал его. Иногда мы с ним разговаривали. Чаще – он «стрелял» у меня сигарету или мелочь.
Подходил так, как будто бы он шёл мимо и совершенно случайно встретил меня и, как бы невзначай, спрашивал:
–Ещть (он так присвистывал и буква «с» у него была какая-то пограничная между «ш» и «щ») пять рублей.
Я рылся в кармане. Не находил пятака и давал ему десятку. Так было дня три подряд. Каждый день он приплюсовывал новый червонец и говорил:
–Тааак, я тебе уже тридцчатку долзжен.
Все шипящие и свистящие у него были прекрасны. Они звучали как музыка. Я мог это слушать бесконечно. Конечно он не был мне ничего должен. Как в песне: «Он мог рублей не возвращать – Я был готов ему прощать. Он бедно жил, он много пил, И я б не то ему простил».
Вот я опять иду с работы и уже приготовился к встрече с Касипошкой. У меня уже есть пять рублей. Специально оставил. А то как-то неловко. Он просит всё время пять рублей (таксу он не менял), а я даю ему десятку. Нехорошо.
Не дожидаясь вопроса, я вынул из кармана пять рублей и протянул Андрюхе.
–Держи.
Он внимательно посмотрел на новую пятирублёвую монетку. Потом на меня. Вздохнул. Посмотрел на монетку ещё раз. Ещё раз вздохнул. И сказал куда-то в бок:
–Я думал ты мне чщервонецщ дасшшшш.
Так закончились наши финансовые отношения.

Про танк

В детстве мне дарили отличные подарки, но не всегда то, что я хотел. Мне дарили машины, танки, иногда – солдатиков. Я не любил машины и танки. Солдатиков любил. Но беда была в том, что все оловянные солдатики были в касках со звёздами и ни одного из андерсеновской сказки. Ни одного одноногого. Меня это расстраивало. Очень. А танки... ну, что танки? Танки как танки. Они были управляемые. Они двигались. Они ворочали башенками. Но меня это не впечатляло. Я любил солдатиков (которые не соответствовали моему представлению о солдатиках), книги, краски и карандаши. Но мне дарили танки. Потому что танки, тем более управляемые, были дорогой игрушкой. Желанной игрушкой для любого мальчишки. Для любого, но... по странному стечению обстоятельств, попадали эти танки не к любому мальчишке, а ко мне. Танкам радовался мой отец. Он их любил. А ещё он любил футбол и пагранвойска, в которых когда-то служил. Когда мне родители дарили танк (отец, естественно, сам его выбирал), я вертел его в руках, затем ставил на ковёр, затем нажимал на рычажки и танк ехал. Восторга не было. Восторг начинался тогда, когда ко мне подсаживался отец и так заговорщицки, подмигивая, говорил тихо-тихо, чтобы мама не слышала: – Это интересно, как он ездит, да?
–Да. Интересно, – отвечал я, понимая, что сейчас начнётся то, что я люблю. Люблю даже не в танках и играх, а в моём отце.
– Посмотрим? – спрашивал отец. И я, с восторгом выдавал: – Давааай.
Мы быстро развинчивали танк. Смотрели, как он устроен. Как и почему он движется. Изучали подробно. Раскладывали аккуратно мелкие детали. Восторгались чудесам советской техники. Вздыхали. И собирали танк обратно. После сборки оставались ненужные винтики и шпунтики, которые, видимо, создатели игрушки, запихнули в танк по ошибке. Нам с отцом всегда приходилось всё доделывать за этих недотёп. И вот, танк собран, но... не едет. Почему? Да кто ж его знает. Не едет и всё. Но это даже к лучшему. Теперь его можно разобрать ещё раз и вместо одного танка, получить много-много красивых и удивительных шестерёнок, колёсиков, винтиков и даже моторчик, который будет приятно жужжать. А с книжной полки, фотография бородатого дядьки в свитере будет одобрительно кивать головой, подмигивать и голосом отца заговорщицки шептать: "Прощай, оружие".

Сменка
 
Настоящий праздник наступал тогда, когда к нам приезжала бабушка. Она меня забирала из школы. Не надо было торчать на продлёнке. Можно было идти домой и смотреть мультики, ну, или что там шло тогда по телевизору.
Бабушка Маня приехала зимой. Я сидел на продлёнке и делал домашнее задание. В класс забежал запыхавшийся дежурный и радостно закричал:
–Рубанов, за тобой бабушка пришла!
Я одевался очень быстро. Так быстро, как не одевался никогда. Пальто, шапка, шарф, варежки…
Спускаюсь по лестнице и вижу – рядом со столом дежурных стоит бабушка Маня. Улыбается. Ждёт.
Я беру её за руку и мы идём на троллейбусную остановку. Снежно, но не холодно. Очень хорошо. Туда-сюда ходят люди.  Мы садимся с бабушкой в единичку и едем домой. Туда, где уже ждут гостинцы привезённые бабушкой из деревни.
Я счастливый. Мама уже дома. Она пришла раньше с работы. Отца ещё нет, он работает до шести.
Я захожу в коридор, говорю маме: «Привет!». Стаскиваю шапку, сбрасываю пальто. Нагибаюсь, чтобы снять ботинки и вижу… и мама это тоже видит… и бабушка Маня теперь тоже это увидела… Я в сандалиях. В сменке. От радости, я забыл переобуться и шёл всю дорогу, и ехал в троллейбусе, и потом бежал от остановки до дома – в сменке. Я не почувствовал холода, потому что было тепло, потому что было радостно. Прохожие, думаю, не обращали на нас с бабушкой никакого внимания. Ну, мало ли бабушек с внуками ходит по улицам города. Бывает.
Второй раз это повторилось, когда я уже учился в училище, собрался на пары и прошёл в домашних тапочках полпути. Но летом. И уже без бабушки Мани.