Любопытно, что Дугин, принимаясь рассуждать о российских элитах (особенно, западноориентированных), начинает переходить на язык, близкий к прохановскому "Лемнеру".

При этом политпиарщик Минченко, обслуживающий эти элиты за выдающийся прайс, утверждает, что в романе нет правды характеров и никого не узнает, разве что одного Дугина. Посему настоятельно рекоментует не читать книгу. Мало того, сигнализирует "куданадо", что она транслирует пятоколонные нарративы.

Можно предположить, что острие прозы Проханова ткнуло в тот самый шипящий клубок, который вовсе не рад этому.

Кстати, литературно-критические опыты Минченко на материале прохановского "Лемнера" очень сильно напомнили реакцию рецензента Петра Авена на выход прилепинского романа "Санькя".

Наконец удалось познакомиться с Евгением "Гайдуком" Николаевым - командиром диверсионно-разведывательного отряда "Родня" в составе интернациональной бригады "Пятнашка", а ещё – автором книги "Моя Новороссия", нашим товарищем по серии "Русская Реконкиста".

Мне кажется, важное интервью получилось.

– В какой момент вы решили пойти добровольцем на фронт?

– Я ездил в зону спецоперации как волонтёр. Своими глазами видел исход из Херсона, видел, как последний понтонный мост был взорван.

Я понял, что моей армии и моему народу нужна помощь. Последние бойцы уходили, а я знал, что там ещё остались наши люди и дважды сплавал на баркасе на правый берег – забирал оттуда мирных, в основном женщин и стариков. Посмотрел им в глаза. И в тот день сам себе поклялся, что этих людей я никогда не брошу.

– Был момент, когда вы осознали, что война на Украине – это неизбежность?

– Для меня стало очевидным, что война неизбежна в 2004 году, во время событий «оранжевой революции». Я ехал на поезде из Кишинёва в Москву. И была остановка в Виннице. Это не запад и не центр Украины, это Подол. Я вышел на перрон, а там местные торговки продавали пирожки, грибы, жареную рыбу с Южного Буга. Решил с ними пообщаться и спросил: «А что тут у вас происходит, что за революция?» Они воспринимали этот поезд, как поезд из Европы. И честно мне ответили: «Да вот мы против москалей боремся, скоро будем их щемить». Это дословная цитата. Я удивился: «А москали тут причём?» Они сказали: «Да на Донбассе окопались москали и подмоскалики, и мы их будем щемить».

Знаете, когда торгующие пирожками бабушки на вокзале зачем-то хотят «щемить» своих же сограждан, просто потому что те живут на 800 километров восточнее от них, просто потому что считают их какими-то неправильными украинцами...

И понятно, что подобные настроения пропитали тогда уже всё общество. Я прекрасно помню, как все эти годы расчеловечивали Донбасс в глазах остальных жителей Украины. Помню эти мерзкие, оскорбительные шуточки. Хотя чья бы корова мычала... Количество людей с высшим образованием на Донбассе было в три-четыре раза выше, чем на Западной Украине, и в полтора раза больше, чем в Центральной. Что естественно, ведь Донбасс – это городские агломерации и техническая интеллигенция. Но из этих людей намеренно создавали «образ врага», ассоциированный с Россией, – «подмоскаликов», «зрадников», «предателей». Понятно было, что такая ненависть культивируется, чтобы однажды пролить кровь.

– Молдавия – это вторая Украина?

– Нет, Молдавия – это первая Украина. Потому что Приднестровье – это первая ДНР.

– Поразил ваш рассказ, как во дворе вашей школы в Кишинёве массово сжигали русские и советские книги. И вы смогли спасти, выхватить прямо из огня одну из книг Аркадия Гайдара.

– Да, 1991 год, весна, школа номер сорок. Это было жёстко, резко и, очевидно, очень хорошо спланировано. Ещё в центре Кишинёва был стильный книжный магазин, его называли «Стекляшка», потому что все четыре его стены были стеклянные. Настоящий центр притяжения местной молодежи – мы там встречались, читали, обсуждали книги. И вдруг в один день все стекла были выбиты, книги выброшены... Что-то подобное происходило по всему городу и, мне кажется, по всем союзным республикам. Целенаправленная акция против русской литературы, организованная западными спецслужбами.

– Молдавия откроет против нас второй фронт?

– Уже открыла. Молдавия сейчас является плацдармом для переброски на Украину нефтепродуктов и боеприпасов по Дунаю, она же – аэропорт подскока для натовской авиации. Страна предоставляет СБУ своих граждан – для проведения диверсий внутри России. Давит экономически и политически на Приднестровье. Они участвуют в гибридной войне по полной программе.

Но если вы имеете в виду, откроется ли второй фронт именно как горячая точка, – да, и в самое ближайшее время.

– Это будет Приднестровье?

– Да, это будет Приднестровье. Но сначала – Гагаузия...

Полный текст:
https://spbdnevnik.ru/news/2025-10-23/evgeniy-nikolaev-moldavskuyu-tysyacheletnyuyu-istoriyu-vycherknuli-iz-uchebnikov

Иконография страха

Наше главное оружие – страх. И мы его не используем и игнорируем.

Только он может остановить грозящее. Страх – первостепенное оружие сдерживания.

На днях в очередной раз услышал мнение, что перед Великой Войной товарищ Сталин заигрался, пытаясь предотвратить войну, которая уже стояла на пороге. Но именно сейчас мы заигрываемся, продолжая держать общество в расслабленном состоянии, не используя потенциал предотвращения, пребывая перед Западом в позе кролика пред удавом.

Понятно, что продолжаем рассчитывать на нашу ядерную триаду и в силу этого на благоразумие противника. Но главная сила ЯО заключается вовсе ее в его применении, а в страхе. ЯО – синоним страха.

Страха от возможного применения, который настраивает на благоразумие даже самых безумных и отбитых. Но сейчас этого страха нет, отсюда и фактор ЯО практически поставлен за скобки, а на руках у оппонентов веер вариантов допущений и возможностей обойти.

Как сейчас актуализируется реальность ЯО? Только лишь картинкой испытательных пусков, которая уже давно перестала восприниматься должным образом. Мало того, производит у оппонента желание посмотреть, что будет, если.

Игнорирование фактора страха ведет к тому, что он оборачивается на нас самих, сковывая действия и парализуя волю. И уже не мы можем транслировать страх, но нас принимаются шантажировать и загонять в угол.

Страх должен быть двойного действия: вселенский страх по поводу нас и патологический ужас оппонентов от самих себя. Необходимо поставить их перед зеркалом, и чтобы собственное реальное отражение сковало их ужасом, как на известной картине Мунка. Благо материал тут выискивать не надо, он весь на поверхности и с избытком. Карикатуру же нелепого, ничтожного и преступного, в которую они встраивали нас, необходимо перекрасить в образ животного страха. Не надо играть в респектабельность. Тогда их ужас от самих себя, лишенных блестящих покровов и одеяний, сочетается со страхом от нас и выведет императив неминуемого воздаяния.

В таком направлении должна работать система пропаганды, ориентированная на это культура, причем приобретающая интернациональный характер. Речь идет не о форматировании той же культуры под конъюнктуру и злобу дня, а ориентировании на последовательный и действенный реализм, избавлением от кочующих иллюзий и стереотипов.

Но культура у нас в люльке. Ее качают, дают соску, перед ней кривляются и корчат рожи, чтобы развеселить, и чтобы сама только малохольно улыбалась, не грустила и не парилась, а больше спала. В то время, как еще вчера она должна начать выписывать спасительную иконографию страха, чтобы у наших заклятых были картинки страшного земного суда перед глазами, а в сознании прочно запечатана мысль с четкой причинно-следственной связью: сюда не ходи – совсем мертвым будешь.

Пока же мы каким-то странным образом пытаемся заговорить грозящее нам, повязать повязку на глаза, тем самым, попуская, делая возможное неминуемым. Теряем инициативу, сами потворствуем тому, чтобы противник выводил концепцию превентивного удара, монополизируя его и приписывая в качестве собственного права.

Страх сейчас - наше главное оружие, способное остановить новое нашествие. В противном случае это придется делать большой кровью и великой ценой. Вновь за все платить.

Хороший получился разговор о расколе в русской литературе. Все участники достойны и на высоте, но вот от поэта Натальи Тебелевой невозможно было отвести глаз. С особым достоинством она говорила, с необоримой внутренней силой и красотой.

Подпишусь и под ее главным тезисом, что «раскола мне мало».

Да, и не раскол это вовсе в том смысле, что не происходит утрата чего-либо ценного и, соответственно, обеднение. Сейчас время сурового реализма, когда отпадает выморочное, чуждое, что пытались не просто пришить здесь суровыми нитками, но подменить им настоящее и коренное. Время избавления от подобия паразитического инопланетного и яростно присасывающегося «Чужого».

Это время не раскола, а естественного разделения в ситуации борьбы добра со злом, о которой также говорила Наталья. И, конечно, выводить образ единой литературы – это поза безразличия к смешению добра со злом. И если подобное попустить, значит, все происходящее напрасно.

Нынешнее разделение или момент истины – важнейший опыт, который должен быть отрефлексирован. При этом надо говорить не о разделении в сфере человеческого измерения, что как раз и приводит к расколу, а в области идей, смыслов, образов. И в этом плане водораздела мало, он оформлен лишь внешне и в эмоциональных реакциях.

В финале передачи Олег Демидов заметил, что иноагента Марата Гельмана мало кто помнит из молодых. Все так, но это не исключает того, что идеологический деструктивный вирус, который он деятельно транслировал, не проявит себя в новых носителях и не примется вновь совращать и заглушать здесь все живое. Только реализм нынешнего разделения может выработать иммунитет к подобному.

https://www.tg-me.com/zakharprilepin/28647

Раскачка эмоций, ставка на экзальтацию при отключенной мозговой деятельности и способности критического суждения.

Именно так и инспирируется раскол по национальному, религиозному, идеологическому, историческому принципу. Все это отсылает к перестроечным годам, когда вызревал, в том числе через кровавую резню, призыв сбросить бремя союзных республик, которые якобы сидят у России на шее. После это трансформировалось в суверенитет, который следует хватать, пока он плохо лежит и так далее.

Вся эта линия последовательного дробление через отчуждение вовсе не отменена, только изменила формы. Вопрос остается лишь по поводу тех, кто настырно прислуживает расколу и вычерчивает историю розни: это «полезные» идиоты или у ребят работа такая, и они отрабатывают своё?

https://www.tg-me.com/dmitry_mikhaylin/820

Плесень ЧитРоса и Фаустов работают, примечая своих


https://www.tg-me.com/buki_news/1588

НОВЫЙ.

Урок №300. «Томагавки», оспа и пробирки: опасные американские горки и игры с «Орешником»

«Я хотел, чтобы моя отчизна была сильной, справедливой, красивой и достойной моего уважения. А как иначе? Любить Родину всякую возможно лишь лицемерно или по принуждению. Если, конечно, любовь бывает вынужденной. Любить же безоговорочно я был готов только мечту – ту Россию, которой пока не было, которая лишь грезилась в будущем. Я поехал ковать это будущее. И я был здесь не один. Значит, с Родиной всё будет в порядке. Всё образуется, жизнь всё устроит – следует только самим учиться у жизни, а не учить её и навязывать ей свою волю. Поэтому я тут.
Здесь белые облака, яркие звёзды, огромные подсолнухи и отважные фазаны, перелетающие дорогу прямо перед моим БТРом»,

- Павел Крусанов «Совиная тропа»

«Совиная тропа» восхождения

Павел Крусанов феноменален. Восхитительный язык, сочная образность, тонкий юмор. Деликатный разговор и отсутствие лобового послания и вместе с тем неимоверная глубина, раскрывающаяся постепенно. В цветении.

В «Совиной тропе» мир складывается из разрозненных элементов, между которыми, казалось бы, нет ничего общего. Их пытаются скрепить и упорядочить тайным замыслом, который в соприкосновении с реальностью становится искусственным, если не смехотворным. Мир собирается из случайных разговоров, но в них проявляется нечто важное, внешне не очевидное. Эта важность опознается позже. Постепенно внешне хаотическое, спонтанное и даже несуразное выстраивается в гармонию, которая и высвечивает общий замысел, смысл и назначение, и все вокруг расцветает.

Совиная тропа – это и есть путь к этому цветку, формирование оптики видения красивого, распознавание любви, а также долга из понимания связанности всего.

Также и линии героев и страны идут, казалось бы, какими-то не пересекающимися путями, но на самом деле они прочно вплетены друг в друга и одно отсвечивает в другом. В книге автор предельно деликатно подсвечивает дорожки причинно-следственных связей, что подводит к пониманию естественного характера появления героя среди донецких степей на БТРе.
Совиная тропа – движение впотьмах. Обретение необходимого зрения, приспособленного к распознаванию пути. Обретение посредством тайного милосердия и энергии любви, преодолевающей отчуждение и ненависть. Все это и запускает историю. Путь любви доходит до рождения сына и донецких степей в эпилоге.
Именно энергия любви приводит героя на Донбасс, ведь любовь вовсе не покой и комфорт, а «адское пекло», которое необходимо преодолеть. Пройдя личное пекло, герой возвышается до общности, где распознается и чувствуется уже энергетический заряд империи.

«Колобок» встал на ноги, взошел на новую ступень по лестнице в небо. На Донбасс он отправился ковать будущее, Россию мечты. Он там не один, значит, с Родиной будет все в порядке. За нее есть ходатаи и заступники.

Ему не нравится война, но он будет здесь до победы. Он все пересилит, как в свое время пересилил его дед.

Подобный цветок и есть «петербургский текст» Крусанова. Он, в том числе, и про подшивание пространства и нашей современности литературой. О том, как не явно и таинственно выписывается узор истории.