Случайно встретил англоязычную статью под названием “Городская идентичность vs национальная идентичность”, в которой осторожно высказывается мысль о том, что глобализированные и растущие как на дрожжах городские агломерации могут создавать собственную культурную и политическую идентичность, которая в дальней перспективе (в условиях расширения автономии) гипотетически способна оказаться приоритетней чем все более размываемая глобальным капитализмом национальная идентичность, источником которой является государство. 

Меня эта оригинальная гипотеза заинтересовала. 

Во-первых, как старый адепт историко-материалистического подхода, я сразу отметил историческую иронию. Ведь как известно, централизованное государство начиналось именно с городов-государств, последовательно подчинявших своему господству окружающие территории или другие, менее устойчивые города-государства (либо создавая альянсы городов). И будет очень забавно, если в будущем мультикультурные и мультиязычные города (какие-нибудь экономически мощные федерации городов) положат конец современной системе национальных централизованных государств. В том числе и за счет замещения национальной идентичности куда менее конфликтной и куда более пластичной городской идентичностью.

Во-вторых, как старый социалист, я отметил, что сам принцип городской идентичности очень сочетается с идеалами федеративного социализма XIX века. Т.е. социализма той эпохи, когда марксизм с его апологетикой централизованного и работающего по единому плану индустриального “государства-фабрики” еще не узурпировал сам термин “социализм”. И который на практике вылился в знаменитую Парижскую коммуну, с её идеями федерации независимых городских коммун, делегаты которых образуют центральную администрацию, ведающую вопросами обороны и внешней политики. Или в Кантональное восстание в Испании 1873-74 гг., в котором вместе с непримиримыми федералистами (интрасижентами) активно участвовали деятели Первого Интернационала, отстаивая автономию кантонов и некую вариацию коммунализма/муниципализма (прямой демократии), превратив многие города Испании в центры “сепаратистского” мятежа (хотя целей отделения от Испании не ставилось). 

Все это были уже не средневековые крестьянские восстания под лозунгами уравнительного “аграрного социализма” и мечтами о возврате в светлое прошлое, но городские революции новой индустриальной эпохи, предлагавшие некую альтернативу, которая в 20 веке была основательно подзабыта и даже целенаправленно дискредитирована идейно победившими марксистами как мелкобуржуазный, тупиковый и “ненаучный” демократизм.

В-третьих, как старый антрополог и любитель культурного разнообразия, я вообще очень неплохо отношусь к локальным идентичностям мультикультурных городских центров, которые жителям постсоветского пространства известны на примерах Одессы, Баку, Казани, Петербурга, Донбасса или т.н. Уральского промышленного центра. Где даже интернациональный дореволюционный пролетариат имел свои специфические черты, отличающие его от пролетариата других регионов РИ. Впрочем, под ударами государственной унификации,  капиталистической глобализации, цифровизации и трудовой миграции нынче от этой локальной самобытности тоже мало что осталось и она все больше переходит в разряд китча для привлечения туристов. 

Так что тут еще большой вопрос, на самом деле, насколько корректной является гипотеза о формировании городской культурно-политической идентичности в новейшую эпоху. Но в целом, сама идея выглядит красивой и, при желании, в наших широтах к ней можно даже было бы притянуть исторический бэкграунд в виде каких-нибудь средневековых “городов” Беломорья или поволжских посадов, которые так же имели свою оригинальную, мультикультурную и свободолюбивую самобытность.

А вот еще один, как говорят, кейс “национал-исламизма” - пример злополучного Хамас от господина Кирилла Семенова, востоковеда и антисиониста.

Хочешь не хочешь, а резюме напрашивается само собой. Риторика о “мусульманской умме”, о том, что среди мусульман не может быть границ, о мусульманском братстве, об отрицании национализма и тому подобных вещах, составляющих костяк т.н. политического ислама, имеют примерно такое же значение, какое для Андропова или Чаушеску имела демагогия про “пролетарский интернационализм” и “мировую социалистическую революцию”. Т.е. дежурный характер, форму ритуального почитания идейных истоков, с помощью которых демагоги (в “афинском” смысле этого слова - т.е. популисты ака “вожди народа”) легитимизируют собственную власть, направленную на построение отнюдь не фантастического всемирного халифата по образцам 7-8 вв., а современного тоталитарного (в смысле контроля над массой черни) национального государства с некоторой ориенталистской спецификой. Необходимого для корректной интеграции исторически отсталых, разобщенных и конфликтных территорий в безальтернативный глобальный капиталистический проект (это, кстати, старая мысль Бжезинского, который исламизма вообще не боялся). Естественно, не в качестве инновационных сверхдержав и примеров для подражания.

Перефразируя лозунг запрещенных в РФ “Братьев-мусульман”, можно сказать однозначно: политический Ислам - это не решение. Ислам не преодолевает неумолимой “централистской” логики государства, которая заставляет вчерашнего сирийского джихадиста воспроизводить худшие черты светской диктатуры Асада. Ислам не преодолевает неумолимой логики модернового национализма, которая заставляет вчерашних “международных исламских революционеров” вещать про великий Афганистан и сражаться с другими мусульманами за возврат “утерянных исторических земель”. Ислам сам по себе даже не гарантирует социальной справедливости, как мы видим на примере того же Хамас, чьи руководители купались в роскоши и жили в особняках с мраморными полами посреди нищей Газы. Даже демографических проблем Ислам не может решить, как можно видеть на примерах Турции и Ирана, где средний коэффициент рождаемости достиг исторического минимума.

Естественно, наиболее радикально настроенные адепты тоталитарного политического ислама с этим могут не согласиться и заявить, что все беды от “куфра” и “нововведений”, а вот если точно держаться заветов пророка и его сподвижников, беспощадно бороться с отступниками и жить по книге и преданию, то будет все очень здорово и в кайф, и наверное вообще не надо будет умирать. 

В этом своём радикальном упорстве, отрицании реальности и непримиримости к многочисленным (воистину бесконечным) отступникам от веры, препятствующим наступлению рая на земле, такие радикальные исламисты немного напоминают…столь же решительных и непримиримых к бесчисленным врагам мирового пролетариата ортодоксальных коммунистов. И это забавно, что во многих европейских странах первой половины XX века таких радикальных ультралевых сторонников учения Маркса-Энгельса-Ленина оппоненты как раз и называли “ваххабитами”. В том числе, кстати, и за неизбывную любовь к распрям вокруг цитат классиков, со стороны напоминающим споры факихов (исламских богословов-правоведов), способных проклясть друг друга за “неверную” интерпретацию какого-нибудь стиха из Корана.