Читаю вторую итерацию нашумевшего в прошлом году Magic Index BoF. Топ три бренда - Dior, Louis Vuitton и внезапно Versace. Про Dior важна очень фраза, что бренд “is clearly understood and desired by the customers”. Это ровно противоположно ситуации в Burberry, в котором “The long-standing disconnect between Burberry’s strategy and its identity as a purveyor of premium outerwear is taking a toll,“ а также “But too many of the brand’s communication efforts under Lee have advanced a niche vision that has little to do with how typical customers see (or want to see) Burberry or Britain. And fashion fans likely to connect with Lee’s vision have other places they can splurge on $1,300 strappy sandals.” Я уверен, что такая же сейчас ситуация у Gucci, где никто не понимает про что это. Понятно, что Magic Index, изучающий в основном перформанс брендов в соцсетях - не финальный приговор, но должен начинать очень важный разговор в брендах.

PS: Мария Грация, судя по всему, с нами на долго(

Доброе утро, дорогие!

Начните день со старого но доброго London Grammar. Пару дней назад они дропнули приятнейший сингл “Kind Man”, а это значит, что новый альбом “The Greatest Love” совсем не за горами.

Очень хохочу над обложкой New Yorker, который выйдет 27 мая. Обратите внимание на задний фон). “New Yorkers’ fashion choices tell as much about who they are as who they dream of being,” - прокомментировал Джонсон.

Иллюстратор R. Kikuo Johnson

Guardian как будто подсмотрели обложку New Yorker и выпустили материал про нарастающее влияние дюпсов с хлестким заголовком "Counterfeit goes cool: high-end brands urged to embrace rise of #dupe"

Если читать английские буквы лень или нет подписки на Guardian (в основном пустая трата денег), то напоминаю про наш материал про дюпсы, который вышел пару месяцев назад. Он сильно подробнее.

Пока летел не мог оторваться от расследования New Yorker про так называемые “forever chemicals”, которые производит 3M и которые уже есть в каждом из нас. Даже после того, как компания узнала, что вещества распространяются по всей планете и находятся в крови даже не сталкивавшихся с производством химикатов людей, они скрыли исследования и увеличили производство. Beautiful piece of journalism и просто сюжет для новой “Эрин Брокович”.

PS: ну и, да, мы все умрем

Кстати, из расследования вы также узнаете как связаны маски N95, спасшие миллионы жизней во время пандемии ковида, и неудачная попытка улучшить бюстгальтеры.

Ну наша-то!

Дорогие читатели,

Пропал сотрудник нашего издательского дома Али Сабиров. Всю информацию о нем и его поисках можно найти по ссылке. Просим вас по возможности сделать репост и рассказать знакомым: каждый пост может помочь в поисках

Доброе утро, дорогие!

Сегодняшняя музыкальная минутка будет....подкастом. В Тбилиси набрел на подкаст Theoary of Everything Бенджамина Уокера, а точнее на его новый сезон Not All Propaganda is Art, рассказывающий о том, как в 1950-х годах ЦРУ использовало культуру в качестве оружия, чтобы захватить сердца и умы в Европе и Африке.

Сезон получил свое название от цитаты Оруэлла: «Все искусство — это пропаганда». . . с другой стороны, не всякая пропаганда является искусством» — идея, говорит нам Уокер, возможно, лучше всего выражена в киноверсии романа Оруэлла 1956 года, которая была «тайно сделана ЦРУ». (Это правдивое упрощение.) Мы слышим старые аудиозаписи кинохроники, описывающие гламурную лондонскую премьеру фильма, где были вечерние платья, смокинги и люди, одетые как полиция мыслей. Как вы помните, роман рассказывает о тоталитарном будущем, в котором диктатор Большой Брат контролирует и массово наблюдает за населением; он заканчивается тем, что его некогда мятежный герой Уинстон Смит принимает свою любовь к Большому Брату. У фильма 1956 года было две версии: одна, соответствующая роману, и другая со «счастливым» финалом для европейской аудитории, показанная на премьере. (В нем Смит демонстративно кричит «Долой Большого Брата!» перед пропагандистским плакатом в ленинском стиле, а затем умирает под градом обстрелов секретной полиции.) Уокер беседует с британским историком Тони Шоу, который утверждает, что Правительство США посчитало, что «поворот» фильма сделал его более «антисоветским». Никита Хрущев только что объявил о своей политике «мирного сосуществования» с Западом, и Уокер считает, что этот фильм стал неофициальным ответом Запада. «Мирное сосуществование: не вариант», — говорит он. «Только свобода или смерть».