Дмитрий Мельников
На той войне, на той войне
часы ты видел на стене,
все умерли, они ходили,
одни в разрушенной квартире
они ходили, как могли,
вот здесь, на краешке земли,
они смотрелись, как осколок
уюта, тишины, тепла,
напротив, со ступенек школы,
шатаясь, женщина сошла,
какой-то дед из серой мглы
тебе кричал: "Не уходите!",
еще ты клены в парке видел,
их расщепленные стволы.
На той войне, на той войне
ты видел девочку в окне,
она тебе рукой махнула,
на ней был вязаный платок,'
ты видел - танковое дуло
рождает огненный цветок,
и там солдат перебегал,
танк выстрелил - солдат упал,
контуженный взрывной волной,
как он домой теперь вернется,
как он теперь придет домой,
тогда еще светило солнце,
потом пошел под утро дождь,
потом ты ел из банки борщ,
потом ты ложку потерял,
потом опять ходил в атаку,
потом ты спал, потом ты спал,
во сне к тебе пришла собака,
и вы с ней долго обнимались
и радовались, как могли,
и два воробышка купались,
купались в золотой пыли.
На той войне, на той войне
часы ты видел на стене,
все умерли, они ходили,
одни в разрушенной квартире
они ходили, как могли,
вот здесь, на краешке земли,
они смотрелись, как осколок
уюта, тишины, тепла,
напротив, со ступенек школы,
шатаясь, женщина сошла,
какой-то дед из серой мглы
тебе кричал: "Не уходите!",
еще ты клены в парке видел,
их расщепленные стволы.
На той войне, на той войне
ты видел девочку в окне,
она тебе рукой махнула,
на ней был вязаный платок,'
ты видел - танковое дуло
рождает огненный цветок,
и там солдат перебегал,
танк выстрелил - солдат упал,
контуженный взрывной волной,
как он домой теперь вернется,
как он теперь придет домой,
тогда еще светило солнце,
потом пошел под утро дождь,
потом ты ел из банки борщ,
потом ты ложку потерял,
потом опять ходил в атаку,
потом ты спал, потом ты спал,
во сне к тебе пришла собака,
и вы с ней долго обнимались
и радовались, как могли,
и два воробышка купались,
купались в золотой пыли.
Forwarded from Горсть света
Звёздное небо
Миров иных земное отраженье,
Манящее бездонной глубиной:
Как циферблата плавное движенье —
Вращенье звёздных сфер над головой.
Быть может, это душ ушедших руны,
Что нам, живущим, не дают уснуть;
Что лучшие в нас задевая струны,
Указывают жизни верный путь.
И падают с небес, даря надежду,
Что счастье достижимо на земле,
И мы, усталые смежая вежды,
С реальностью встречаемся во сне.
Мы так подчас подвержены гордыне,
Так тешим самолюбие своё,
Что звёзд скопленья, приравняв святыне,
Своё по ним сверяем бытиё.
Но может быть, среди межзвёздной пыли,
На самой дальней из освоенных планет,
Мы в вещих снах, того не зная, были
И превратились в вездесущий свет.
20.03.2025
Подольск
Миров иных земное отраженье,
Манящее бездонной глубиной:
Как циферблата плавное движенье —
Вращенье звёздных сфер над головой.
Быть может, это душ ушедших руны,
Что нам, живущим, не дают уснуть;
Что лучшие в нас задевая струны,
Указывают жизни верный путь.
И падают с небес, даря надежду,
Что счастье достижимо на земле,
И мы, усталые смежая вежды,
С реальностью встречаемся во сне.
Мы так подчас подвержены гордыне,
Так тешим самолюбие своё,
Что звёзд скопленья, приравняв святыне,
Своё по ним сверяем бытиё.
Но может быть, среди межзвёздной пыли,
На самой дальней из освоенных планет,
Мы в вещих снах, того не зная, были
И превратились в вездесущий свет.
20.03.2025
Подольск
Forwarded from Markata
Tabiat yaratgan Baxor o'zingiz,
Oila bog'ida gulzor o'zingiz,
Jannatda nurlar taralgan ifor o'zingiz,
Bugun poyongizda zamin-u falak,
Navro'z bayram muborak.
Мой перевод:
Ты - природой созданная весна,
Ты - цветник в семейном саду,
Ты - струящиеся запахи рая,
Сегодня соединяются земля и небо,
С праздником Навруз!
Oila bog'ida gulzor o'zingiz,
Jannatda nurlar taralgan ifor o'zingiz,
Bugun poyongizda zamin-u falak,
Navro'z bayram muborak.
Мой перевод:
Ты - природой созданная весна,
Ты - цветник в семейном саду,
Ты - струящиеся запахи рая,
Сегодня соединяются земля и небо,
С праздником Навруз!
Роберт Рождественский
Мотив
Утро проползло по крышам,
все дома позолотив...
Первое,
что я услышал
при рожденье,
был мотив.
То ли древний,
то ли новый,
он в ушах моих крепчал
и какой-то долгой нотой
суть мою
обозначал.
Он меня за сердце тронул,
он неповторимым был.
Я его услышал.
Вздрогнул.
Засмеялся
и —
забыл!..
И теперь никак не вспомню.
И от этого грущу...
С той поры,
как ветра в поле,
я всю жизнь
мотив ищу.
На зимовье
стыну
лютом,
охаю на вираже.
И прислушиваюсь к людям,
к птицам,
к собственной душе.
К голосам зари багряным,
к гулу с четырех сторон.
Чувствую,
что где-то рядом,
где-то очень близко
он!..
Зябкий, будто небо в звездах,
неприступный, как редут.
Ускользающий,
как воздух.
Убегающий,
как ртуть.
Плеск оркестров.
Шорох санный.
Звон бокалов.
Звон реторт...
Вот он!
Вроде бы тот самый!
Вроде бы.
А все ж —
не тот!
Тот я сразу же узнаю.
За собою позову...
Вот живу и вспоминаю...
Может,
этим и живу.
1974
Мотив
Утро проползло по крышам,
все дома позолотив...
Первое,
что я услышал
при рожденье,
был мотив.
То ли древний,
то ли новый,
он в ушах моих крепчал
и какой-то долгой нотой
суть мою
обозначал.
Он меня за сердце тронул,
он неповторимым был.
Я его услышал.
Вздрогнул.
Засмеялся
и —
забыл!..
И теперь никак не вспомню.
И от этого грущу...
С той поры,
как ветра в поле,
я всю жизнь
мотив ищу.
На зимовье
стыну
лютом,
охаю на вираже.
И прислушиваюсь к людям,
к птицам,
к собственной душе.
К голосам зари багряным,
к гулу с четырех сторон.
Чувствую,
что где-то рядом,
где-то очень близко
он!..
Зябкий, будто небо в звездах,
неприступный, как редут.
Ускользающий,
как воздух.
Убегающий,
как ртуть.
Плеск оркестров.
Шорох санный.
Звон бокалов.
Звон реторт...
Вот он!
Вроде бы тот самый!
Вроде бы.
А все ж —
не тот!
Тот я сразу же узнаю.
За собою позову...
Вот живу и вспоминаю...
Может,
этим и живу.
1974