Острова в океане (Часть 1)

В комментариях к «Морскому волку» меня поблагодарили за разборы на «довольно непопулярном материале». Пользуясь этим, скажу, что по многочисленным просьбам телезрителей продолжаю работать с исключительно непопулярным материалом.

Сегодня у нас на ужин Хэмингуэй, «Острова в океане». Читать её я никому бы не посоветовала — это та самая проруха, которая бывает на старика и море. Книга не особо примечательная, но зато вокруг неё наверчено очень много небезынтересного.

Во-первых, это посмертный роман. Что важно, не последний при этом роман Хэмингуэя. Эрнест буквально воплощает мем про Робокопа, когда «мужик умер, а его всё равно заставили ходить на работу».

Понятно, что издавала жена. Четвёртая, но мы никого не осуждаем. Она утверждает, что ни слова не добавлено к оригинальному тексту. Я ей не верю, потому что

во-вторых — не то что у Хэмингуэя, я вообще в мировой классике никогда не встречала такого обилия брендов. Ну, допустим, Гиляровский, который ходит именно в Сандуновские бани или пьёт вина именно от Депре. Там это художественно обоснованно. Но тут — если я и поверю, что «Клозери де Лила», где семейство завтракало в Париже — это важно, потому что роман, кроме посмертного, ещё и автобиографический, — то ни за что не поверю, что принципиально было лететь именно авиакомпанией ПанАм после того, как у главного героя в автокатастрофе умирают двое сыновей и вторая жена (их мать).

Мне кажется, что вдова решила подзаработать. Отчисления от нового романа нобелевского лаурета — это, конечно, хорошо, но и отчисления за рекламу в романе от «хорошего импортного пива», знаете ли, на дороге не валяются. Приходится смотреть правде в глаза — муж уже вряд ли будет так плодотворен как раньше.

В-третьих, неочевидно получилось с самим названием. В оригинале «Islands in the Stream». То есть это не совсем «Острова в океане». Это, скорее, «Острова в течении». Здорово было бы использовать созвучие в русском «в течении» и «в течение», потому что роман несёт нас не только по разным островам, но и по жизни автора. Кстати, в советской экранизации 1978-го это попытались обыграть, пустив с самого начала текст: «Острова в океане. Или острова в потоке. Острова в потоке памяти..»

Есть и ещё одна версия. Роман всё-таки надо продавать, а кто там помнит в наши дни, кто такой был этот самый Хэмингуэй? Поэтому современные издатели ничтоже сумняшеся переименовали книгу в «Острова и море», чтобы хоть что-то ёкнуло. Я думаю, мы доживём до дня, когда роман издадут в обложке «Старик и море−2. Наследник».

Теперь про экранизации. Их было две: американская в 1977-м и советская, о которой я уже сказала. Я смотрела их хронологически. Отличий бесконечное множество. Начиная с того, что наша — теле-спектакль. Это очень сложно. Я не доросла до советского арт-хауса. Но там Ульянов и Гурченко, которые сами по себе-то гении, а друг об друга от них вообще искрит. Ну, и материал, конечно — многоуровневость книги я только тут поняла: играют они немолодых, разведённых людей, которые давно уже друг другу больше, чем любовники, больше, чем друзья. Она — актриса, причём именно такого книжного типажа, который, наверное, во всём мире смогла бы сыграть только Людмила Марковна. И сцена им выпадает — как отец, уже знающий о гибели на войне их единственного сына, должен сообщить об этом матери. Которая, ничего не зная наверняка, тоже чувствует сердцем эту смерть.

В общем, я-таки оценила книгу после этой экранизации, хотя и вряд ли буду её пересматривать. Так тоже бывает.

Но всё ещё не понимаю, зачем Хэмингуэй, писавший о своей семье — по воспоминаниям сына с реальностью совпадают даже окрас и повадки описываемых котов — убил всех своих детей. В реальности все сыновья спокойно себе жили, здравствовали и даже становились дочерьми.

Ну, и самый мякишек. Американская экранизация. Всегда самое главное — обращать внимание на отличия от исходника.

Острова в океане (Часть 2)

Тут как будто ничего необычного: седобородый человек в свитере, страдающий алкоголизмом, двигается почти строго по сюжету первоисточника. Живёт на острове Бимини на Багамах в 1935-м, встречает сыновей..

Старину Хэма, правда, зачем-то почём зря делают буйным алкоголиком, который ради забавы стреляет из ракетницы по островитянам, вместо того, чтобы, следуя оригиналу, сделать его алкоголиком рефлексирующим, который выстрелит в конечном итоге из ружья по себе.

Плюс один из кино-сыновей исповедуется, что на правах старшего помнит, как отец вообще-то их мать бил. Видимо, режиссёру нужно было лишний раз оттоптаться на этом коммунистическом ублюдке, будь он хоть трижды лауреат. А он был всего дважды, хоть и не бил детей.

Фоном делается акцент на приплывающих на Бимини с единственной лодкой, готовой возить такую опасную контрабанду, бегущих из Европы евреях, которых в исходной книге не было даже близко. Запомним это.

Едем дальше. Тут почему-то мать знает о смерти сына и привозит эту новость отцу. Скорее всего, ценность рокировки была в том, чтобы зритель посмотрел на свежую рану главного героя. Он же всё-таки главный герой. У них не было Гурченко, на которую имело бы смысл смотреть в этой ситуации.

А дальше всё начинает переворачиваться с ног на голову. В нашей реальности Хэмингуэй во время Второй мировой патрулировал воды Кубы на своём катере, искал немецкие подводные лодки. В реальности Хэмингуэя главный герой не только искал фашистов, но и упал им на хвост после крушения подводной лодки, нашёл следы их жизнедеятельности в виде сожжённой деревни аборигенов и расстрелянных жителей, что сделало преследование остатков немецкого экипажа делом чести. В кинореальности немцев вообще нет.

В фильме главный герой выходит в море по своим морским делам, никак не связанным с войной, наталкивается на тонущую Ту-самую-лодку, которая перевозила евреев семь лет назад на Багамы, спасает её экипаж и партию евреев как бы нехотя (ублюдок коммунистический) и теперь уже его катер преследует береговая охрана дабы потопить.

Я смотрю и думаю: «Ну, еврейское лобби Голливуда — это понятно. Наверное, есть квоты, обязывающие упоминать геноцид в фильмах о Второй мировой.. Но ведь диаметрально разный смысл: герой, который воюет против агрессора, статус которого непререкаем — фашисты только что уничтожили мирных людей с единственной целью не быть обнаруженными самим — и сражён последней вражеской пулей; или герой, который убегает от береговой охраны, по сути, просто выполняющей свою работу, и сражён пулей пограничника. Зачем?»

Я прожила с этим пару дней и советскую экранизацию, где главный герой as is, к тому же Ульянов, и до меня дошло.

Я пропустила одно слово. Не просто береговая охрана. Кубинская береговая охрана.

Почему гражданин США в 1942−1943 патрулировал воды Кубы? Потому что до Кубинской революции остров был «51-м штатом» — сахарной плантацией, а по совместительству притоном всей Северной Америки.

Береговая охрана Бимини в первой части фильма, конечно, не одобряет, чтобы евреев контрабандой спасали из Европы через дыры в границах США — нам вскользь говорят про а-та-та за кадром. Но кубинская береговая охрана во второй части — о, это звери! Они не только топят лодку с маленькой трогательной еврейской девочкой и её семьёй, но и гонятся за спасшим их поневоле главным героем и даже стреляют в него.

Не сразу я поняла посыл потому, что кубинские пограничники до революции — это всё равно, что американские пограничники, к ним у Штатов не может быть никаких претензий. Но фильм-то снят в 1977-м.

→

В 1977-м президенту Джимми Картеру со всем кабинетом предстояло подписать с Кубой договор «О морской границе». Это было нужно, чтобы прекратить конфликты в пересекающихся водах обоих государств, к тому же по нему Кубе отходили некоторые мелкие острова. Граждане страны обычно не любят отдавать даже мелкие острова, а в этом конкретном случае не слишком любят и Джимми Картера.. Короче, было бы не лишне в художественной форме напомнить, как натерпелся американский народ от этих самых кубинцев.

Взяли с полки лежащий там уже семь лет посмертный роман нобелевского и пулитцеровского лауреата, сдули пыль, и получилось, что кубинские пограничники вон вообще-то Эрнеста-Наше-всё-Хэмингуэя подстрелили! Договор о морской границе во как необходим! Правильно? Правильно.

Да, в книге герой умирает от пули фашиста, а в кино — от пули береговой охраны. Потому что кубинец, он у нас что? Правильно. Хуже фашиста.

12 апреля

Кажется, у нас вырисовывается семейная традиция. На праздники, которые мы с Димой считаем праздниками (их четыре кроме личных) мы обязательно куда-нибудь едем с тематическим плейлистом.

Чтобы возложить цветы к памятнику Первому космонавту сегодня вот гоняли в Никосию — час туда и час обратно — песен, посвящённых освоению космоса как раз хватает с запасом. Ещё про Луну у Сурена смотрим.

Дима сказал, что я, наверное, во всей стране одна так серьёзно отношусь к 12 апреля. Я говорю: моя подружка и одноклассница по Аэрокосмическому лицею вообще на инженера-конструктора ракетных двигателей выучилась, а друг из параллели наколол во всю грудь космонавта. Я же просто ищу в любой стране памятник Гагарину (обычно нахожу) и воскладываю цветы.

На видео видно, что не только я. Два было прям больших букета.

Это, наверное, выпускники МАИ доехали.

Буквальный мир.

С Днём Рождения меня.

Сихайя

Ну, конечно, приключение — приехать в Дубай после паводка. Такси из Абуда-Бийска привезло нас на какую-то трассу по обочине и встречке и тут перед лужей решило, что оно седан и дальше не поедет.

Нала нет. То ли друзьям звонить и ждать их, то ли как водитель советует — вызывать другое такси, с нормальным клиренсом (водитель не ищется, приложение тупит), то ли объединяться с каким-то парнем, который заглянул к нам в машину, спросил, русские ли мы и предложил объединяться..

Я говорю Диме: «Наш путь — автостоп. Я красивая. Пойдём».

Понадобилось меньше минуты, чтобы мы застопили Ауди Q7 до Марины.

Проплыли. Наш новый друг рассказал, что, когда он жил в Германии с паводками было полегче, сам он только что из Ирака, а вообще 70 лет такого дождя тут не было.

Довёз до метро, от одного упоминания денег шарахнулся, как чёрт от ладана, от кипрской чурчхелы, которую киприоты называют по-другому, чуть по-другому готовят и считают своим изобретением, он тоже отказался, сказал, что журналист MTV. По крайней мере я так услышала. Не знаю, какое там MTV в Ираке.. Думаю, что интересное.

Почему-то работа помешала ему взять у нас чурчхелу в благодарность.

А жаль. Была бы история, как русские в Дубае застопили немецкую машину с арабом из Ирака и угостили его кипрской чурчхелой.

Сели в метро. Метро тоже поехало по встречке — в другую сторону. Вышли на станции, там толпа под тыщу человек и очевидные армейцы регулируют движение. Нам сказали, что нужная станция закрыта.

Но тут уже подъехали наши ребята.

В новостях Кипра тем временем пишут, что пойман серийный расхититель раковин жемчуженосных моллюсков. Чё вот дома не сидится? Даже последнего серийного расхитителя уже поймали.

Срочный сбор! У меня маму взломали, чего б такого им сделать неприятного?

Второй День рождения

Кажется, пора всерьёз задуматься о своей жизни, когда все близкие люди пытаются тебя убить.

Сначала Дима повёл меня в Морской мир в Абу-Даби и затащил на Манту. Именем никак не причастного к этому беспределу ската, которого в Мире Морском можно потрогать (на ощупь как солёные грузди только что из банки), назвали вульгарные американские горки.

Что меня больше всего впечатлило в самом большом в мире аквариуме, спросите вы? Тот факт, что у входа к аттракциону не только стоит вешалка с абайами (мы подумали, что это плащи для всех участников и хотели надеть, но вовремя спросили), но и индусу в чалме без лишних вопросов нацепили застёгивающийся под подбородком бандаж для чалмы, чтоб её не снесло от ветра. Много думала. В основном о религиозной терпимости.

Я не знала, что это американские. Дима сказал: «Надо идти». А я — человек простой. Я думала, там будет как в Бобровом логу в Красноярске. Едешь на каретке, она покачивается, тебе весело. Мою уверенность укрепляло то, что в поезд садятся дети. Это потом я узнала, что дети вообще самые отбитые по части таких развлечений.

Диме два раза померяли рост. Меряли детям и ему. Сначала он посмеялся с мерильщиком, типа «ахаха, на всякий случай» — они там в Мире морском все такие дохера улыбчивые. А потом уже возле поезда его отдельно отвели в сторонку ещё раз два метра померять. Тут стало понятно, что на аттракционе-то может и скальп снять. Ну, ему стало понятно. Я всё ещё стояла в очереди на каретку из Бобрового лога.

Когда поезд тронулся и я поняла, в какой блудняк вписалась, то сначала закрыла глаза. Мне почему-то показалось, что мёртвые петли так пролетят быстрее. Оказалось, что не казалось. Открыла глаза, продолжила выживание. А там — то на горку, то с горки, то вниз головой, пристёгнут ты не за плечи, а за таз, тебя подбрасывает.. В какой-то момент наступило ощущение, похожее на обморок. Наверное, он так и происходит: организм понимает, что его вписали, конечно, в блудняк, но блудняк контролируемый. И расслабляется. И ты смотришь на мир, замечаешь солнышко в те доли секунды, когда находишься вертикально, думаешь, что красиво..

Доехали из Абу-Даби до Дубая, эмоционально рассказываю об этом приключении Саше:
— Самый ужас, как Дима меня водил на Манту!
— Ставить?
— Мочить!

А потом Саша с Юлей подарили мне полёт с 42-го этажа. Вот за что? Я что, произвожу впечатление человека, которому нужно взбодриться? Мы ещё в Абу-Даби заехали в Лувр, так вот там в зале священных книг я увидела табличку «Book of Hours» и подумала: «Часослов». Вот я хочу производить впечатление человека, способного перевести с английского «часослов».

Возможно, они хотят не взбодрить, а проветрить..

С утра пораньше меня отвели в комнату на парковке ТЦ, навесили бумажный браслетик с Сашиным, как заказчика, именем. «Чтоб опознали», — решила я.

Очковала, как Славик, всё время, пока нас везли на маршрутке в соседнюю высотку. Села на сиденье, посмотрела на ремень безопасности и подумала: «К чему эти условности?»

Размышляла, как работает страх. Что страшнее всего, когда подбрасывает в воздухе и органы пытаются пролезть всей толпой по пищеводу вверх. И ещё — так изнасиловать чувство самосохранения, что шагнуть с самолёта с парашютом, например, или с заброшенной радиовышки в ремнях. Или с Коммунального моста.

С моста было даже страшнее, чем с самолёта. Наверное, потому что с самолёта инструктор толкал, а тут — сама. Я тогда выбрала крепление карабина на груди — так спокойнее. Ты его видишь, ты за него держишься (надо аккуратно, неиллюзорная опасность защемить пальцы), как будто что-то контролируешь. Помню, тогда со мной прыгали и те, кто выбирал крепление на спине. И совсем уж жуткие ребята, кто выбирал обмотать щиколотки ног и «нырнуть» или предплечья и, я уверена, вывихнуть предплечья.

Помню, как у меня после того прыжка на земле ноги тряслись несколько секунд.

В маршрутке к высотке в Дубае я так и не смогла ответить себе на вопрос, зачем тогда вписывалась. Сейчас-то понятно: от жадности.

→

Оказалось, что на этом дубайском зиплайне (я уверена, к такому сервису пришли не сразу) тебя кладут на мягкий стол типа массажного, поднимают, как кресло в парикмахерской, подвешивают и ты катишься. Самому шагать с 42-го этажа не надо. И вообще не страшно. Это моё основное удивление: вообще не страшно.

Почему на горках было страшно, а на зиплайне — нет? Неужели только в перегрузках всё дело? Загадка.

Спасибо, конечно, за подарок. Я вам тоже дичь какую-нибудь устрою, дорогие.

Летун космический

1 мая

Поразила сегодня маманьку новым знанием о том, что Всемирный День солидарности трудящихся реально всемирный: и на Кипре, и в Греции, и в Турции, и в Бразилии, и на Маврикии.

В Никосии после шествия с барабанами начался митинг. На английский не переводили, но я всё поняла: капитализм, империализм, Украина, Палестина.

— Хочешь, — говорю я Диме, — переведу?
— А я понял.

Димины родители, которые сейчас у нас гостят, окунулись в ностальгию: отец вспомнил, как тоже ходил с барабанами, а мать захотела красную футболку.

Я тоже захотела такую, но была уверена, что их не продают — свой первый мерч ты должен отобрать у буржуя.

И — да, ничего не продавали. Просто раздавали. Нам улыбались и кивали на коробки: «Берите!»

Футболки, флаги, косынки, кепки, права — берите!

Увидев нашу растерянность, к нам подошёл дедушка в жёлтом жилете поверх уже добытой им красной футболки и стал отдавать нам вещи на чистом русском.

— Где вы так хорошо выучили русский?
— Я из Советского Союза.

Это оказался грузин, его зовут Фёдор, со всей семьёй и ещё ста тысячами грузинов он уехал на Кипр в 1991-м от войны. Ему было всего тридцать лет.

Все мы, знаете ли, немножко Фёдор.

Я расспросила у него про ПЕО (Панкипрскую федерацию профсоюзов). Да, это именно независимые профсоюзы. Да, они пробивают повышения зарплат и реальные улучшения условий труда. Фёдор в ПЕО уже 30 лет.

Только в этот момент я подумала, что слово «панкипрская» в этой аббревиатуре, которое я раньше переводила как «и греческие и турецкие киприоты», переводится не совсем так.

То есть так тоже переводится: застарелая рана турецкого военного вторжения на остров, которая ноет у всех его жителей вот уже скоро как 50 лет, тут исцеляется — на плакатах надписи на двух языках, восемь объединившихся на Первомай профсоюзов — с обеих сторон. Потому что рабочим нечего делить.

И шире — «панкипрская» — это и про греков, и про турков, и про грузина Фёдора, и про русских, и про украинцев, и про евреев, и про палестинцев, которых остров объединил под слоганом:

Мир. Труд. Май.

Пасха

Буквально сегодняшнее знание о мире: на Кипре в четверг перед Пасхой все иконы покрывают тёмными тканями в знак траура о смерти Христа, а в субботу срывают их, раскачивают люстры и делают вид, что случилось землетрясение из-за разверзшейся в честь первого Воскресения земли.

Батюшки в полной выкладке бегают по церкви и разбрасывают лавровые листья и лепестки роз, торопятся быстрее рассказать миру о чуде.

Выглядит это именно так, как звучит.

Но это ещё не всё. В ночь пускают салюты и жгут у каждой районной церквушки на костре метафорического Иуду. За предательство.

Бля, православие, ты такое..

Дети бросают в эти костры петарды и вообще ведут себя так, как будто два глаза — непозволительная роскошь. Взрослые садятся в авто с горящими свечами.

Несмотря на это, мои родственники всё ещё не могут поверить, что в мире есть другие православные, и представить себе что-то более отвязное, чем драка на разноцветных яйцах.

Праздники

Я ещё во время карнавала задумалась, какие традиции я бы оставила. Щас объясню.

Вот, например, Пасху можно оставить, потому что она весёлая — у нас христианства в ней не больше, чем посыпки на куличе, а встретиться с семьёй, друзьями, провести время с детьми за окрашиванием яиц — отличный повод.

По принципу весёлой и вкусной движухи, не спрашивая меня, в традициях сохранилась Масленица с блинами и сжиганием чучела; Новый год — ну, там изначально особого смысла, кроме оттягивания на себя внимания с Рождества (успешного, кстати) не было; а вот Иван Купала, походу, умирает. Даже жалко.

Не в смысле Иоанна Крестителя жалко, а деревенской традиции, по странному стечению обстоятельств итак слишком долго продержавшейся в таком огромном промышленном городе, как Новосибирск. Через костёр мы не прыгали. Лозунг мероприятия был «Иван Купала — обливай кого попало!» И весь город в тридцатиградусную июльскую жару играл в эту игру кальмара.

Мне кажется, Ивана Купалу убили мобильные телефоны. Тачки, например, в Новосибе всегда были такие, что ведром воды в салоне больше, ведром меньше — невелика разница, а электроника в каждом кармане как будто стала оберегом от обливания тебя водой посреди улицы.

Вот я бы лучше Рождество совсем забыла — сколько можно, две тыщи лет одно и то же, — а Купалу сохранила.

Ещё давно-давно про выхолащивание праздников XX века думаю.

Мысль мне подкинула маманька, когда года четыре назад рассказала, как их с делегацией Совета ветеранов школьники поймали где-то перед 9 мая и начали читать стихи про войну, дарить цветы и поздравлять с праздником.

— Таня, мне было так неловко.. Я же 56-го года.

Я тогда подумала, что День Победы со временем превратится в День пожилого человека, как превратилось 8 марта в День женщин, 23 февраля в День мужчин, а 1 мая — в День шашлыков.

Конъюнктура изменилась, превращение Дня Победы, видимо, отложено. Мавзолей, правда, всё равно драпируют, но, как будто, даже остальным вековым новичкам дан шанс заново обагрить себя памятью. В Стамбуле, вон, на 1 мая полицейские применили против демонстрантов резиновые пули и слезоточивый газ.

Эх, прожить бы век и посмотреть, что будет праздноваться нашими внуками..

Консервация традиций

Это будет один из тех постов, из-за которых меня не берут на дачу, потому что я слишком глубоко копаю. И слишком издалека иду.

Дело в том, что Клеопатра (та самая, но, если вам интересно, она Клеопатра VII) была гречанкой. Её пращур, Птолемей, был одним из корешей ещё Александра Македонского и, после смерти последнего, прибрал к рукам Египет. К слову, и Кипр тоже.

Египетские Птолемеи вместе со всей тогдашней волной греческой эмиграции не особо старательно натурализировались: так, например, Клеопатра стала первой из своего рода, кто удосужился выучить египетский язык. Зато Клеопатры стабильно называли себя живым воплощением богини Исиды, а Птолемеи — Осирисами.

Мне ещё очень нравится про греческих жрецов, которые пытались мумифицировать умерших «как тут у них, бездуховных, принято», но, то ли по незнанию, что надо оборачивать мумии в льняные бинты с цитатами из Книги Мёртвых, то ли экономии для, крутили трупы в папирус, часто исписанный. Благодаря этой небрежности ритуала мы сейчас имеем в сохранности некоторые уникальные греческие тексты: философские трактаты, стихи Гомера, личные письма и т.д. Буквально капсула времени. Как газеты под обоями. Вроде, в 2015-м даже самое древнее Евангелие — I века — обнаружилось.

Может, конечно, заворачивали аборигены, «в эту, ихнюю, бездуховную писанину». Что сути не меняет.

Интересно вот что: когда века через три после завоевания Македонским Египта и закладки Александрии, то есть при нашей Клеопатре, остававшиеся всё это время в Греции греки приехали к давно живущим в Александрии египетским грекам, то оказалось, что давно уехавшие греки говорят на протогреческом. То есть старом языке. В нормальной Греции давно уже говорят «краш», «кринж», «шипперить», «ЛП» и «скуф», а в Египте всё ещё «шнурки в стакане», «мочалка» и «кислота».

Пока на родине язык и обычаи видоизменяются, а культура живёт и дышит, в анклаве традиции консервируются и хранятся именно в том виде, в каком деды привезли их когда-то при первом Птолемее.

В домах эмигрантов, где есть уже подрастающие дети, лет хотя бы трёх-четырёх, витает дофига не праздный вопрос: хранить ли язык и традиции? И, если да, то до какой степени? Насколько ребёнку нужны склонения и спряжения, если он и так будет говорить и читать на русском без акцента?

Но есть ещё один слой правды. Дело в том, что культура, которую мы собираемся хранить — будет ровно той культурой, которую мы увезли. Она не будет той же, что в стране осталась. С высокой вероятностью, ребёнок, никогда не живший в России, который приедет на родину предков лет через -дцать, не сможет поговорить с соотечественниками понятийно. Он будет разговаривать на некоем «проторусском», двадцатых годов.

И последний раз про яйца — для наглядности. Тётя Галя всю жизнь упорно красила яйца по-деревенски — луковой шелухой. Мы же красили: сначала порошковыми красками, потом в таблетках, потом появились наклейки, потом эти плёнки, которые кипятком закрепляются на яйце.. Сейчас мне попадаются уже способы окрашивания вывариванием в вине до скорлупы «под бархат».

Посмотрела я издалека на это вываривание в вине и подумала: «А вот как конкретно тётя Галя красит луковой шелухой? Пора позвонить, спросить».

Никогда не задумывалась, что в моём списке «100 вещей, которые надо успеть сделать в жизни» есть пункт «спеть “Это всё” с Шевчуком».

Оказывается, есть.

Арабский Лувр

Самой большой ошибкой было не купить путеводитель сразу. Хотя, между прочим, сувенирный там прямо на входе. Он же на выходе.

Причём у путеводителя на каждом языке своё фото на обложке. На русском языке — эскорт-поинт Лувра, где, выстояв очередь из таких же, ты можешь пройтись по импровизированному подиуму на камеру своего мужика. Как я.

С путеводителем же там можно зависнуть и на весь день. Очень хорошо сделан — я прочитала его потом в самолёте, наделала заметок и следующие несколько постов стащу оттуда.

Смутило меня, правда, как набивают себе цену в предисловии директора и президенты (или их копирайтеры): «Свет его (музея) деятельности озаряет будущее музеологии», «выходит далеко за рамки, налагаемые художественными движениями, хронологией или географией», «полностью переосмыслить традиционные для музеев методы презентации», «экспонаты освобождены от привычного способа классификации и вступают друг с другом в диалог».

Эм, ну, нет. Это большой музей. Хороший музей. Архитектурно интересное здание. Ценные экспонаты, хоть и не очень много. Но эти ребята отнюдь не переизобрели музеи, как они себя продают.

Просто, вот знаете, я не нашла на сайте парижского Лувра, что свет его деятельности озаряет будущее музеологии. Там написано: «Louvre».

В Лувре Абу-Даби двенадцать залов по эпохам: от 10 тысяч лет до нашей эры до современности — как в любом краеведческом. Экспонаты за стеклом, охранники. Залы объединены по тематикам: «первые изображения человека» — и там фигурки из Иордании, Кипра и Центральной Азии; «дома» — Пакистан, Мексика, Китай; «материнство» — Египет, Франция, Конго. То есть и хронология, и география налагают-таки рамки.

В идеальном мире это мог бы быть музей Земли, где в залах, посвящённых каждой теме (например, «летучие ящерицы», которые есть в мифологии буквально каждого народа), были бы собраны экспонаты одной эпохи, но действительно всех стран. Это отнюдь не ломало бы никакие рамки музеологии — это и есть музеология, — но ломало бы рамки политического устройства. Потому что сейчас даже у Эмиратов нет столько денег, чтобы выкупить или арендовать тематические экспонаты по-настоящему со всего мира. А на сборке из пары десятков стран задумка не работает.

Мой любимый мыслительный эксперимент в тему — спрашивать у друзей, за кого они в греко-персидских войнах?

Удивительным образом все всегда оказываются за греков. Почему? Ну, потому что они «наши».

Какие они тебе «наши»? Ты из Омска.

Но Древнюю Грецию мы проходили в школе, читали мифы, смотрели фильмы и сериалы. А из персов я могу представить себе только лысого мужика на слоне в золотом бикини и с кольцом в носу из «300 спартанцев». Он вообще на своего пацана не похож.

Жалею, что мало знаю про Китай, вообще про Азию, про Латинскую Америку по верхам..

Это могла бы быть действительно великая гуманистическая миссия — с самого детства показывать человеку разнообразие мира, но пока что о таком музее можно только мечтать.