This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Нашла своё тотемное животное.
Мандаринка (Часть 1)
С моим психологом Ваней мы постоянно, ясен пень, говорим о родителях. И я с ужасом всё чаще замечаю, что чем дальше в лес, темтолще партизаны лучше я понимаю поведение их, а не своё подростковое.
Ждали, например, новый 2006-й. Это я, стало быть, была в девятом. И встречать с ними Новый год меня позвали девчонки из аж десятого. Даже не помню, чем конкретно я удостоилась..
Звавших было четверо: Юля, Таня, Даша и Лиля. Мы с одноклассницами тоже дружили вчетвером и играли в игру типа «кто ты из “Сейлор Мун”», только «кто ты из четвёрки десятиклассниц». У каждого поколения свои герои, знаете ли.
По всему выходило, что я — Юля. Она была самой ответственной, участвовала во всех лицейских внеклассовых мероприятиях и хорошо училась. Трёхпалубник ранен, ранен, убит.
Таня была, в общем-то ни рыба ни мясо, но её двоюродный брат учился тут же на параллель старше и она по этому случаю тусила иногда с одиннадцатиклассниками, что, безусловно, делало её ценным членом Четвёрки.
Даша была самая красивая. Она красилась. Носила мини-юбки, сапоги на шпильках, накручивала волосы в локоны и громко смеялась в коридорах. Мы все хотели быть Дашей.
Лиля же была знаменита тем, что накладывала на лицо безумное количество тональника. Это было настолько её характеризующей особенностью, что испортило мне первый поцелуй. Весь поцелуй, пока мальчик ездил губами по моему лицу, я думала, во-первых, что так и надо, а, во-вторых, сколько же тогда тональника съедает за один поцелуй парень Лили?!
Мой одноклассник как-то спросил, мол, у нас с пацанами спор, а ты же с ней типа общаешься.. Зачем она так много тоналки использует? У неё там что, шрамы? Я говорю, ничего не знаю, ничего не видела, ничего никому не скажу.
После выпуска прошло уже несколько лет и как-то летом, в жару, я встретила повзрослевшую Лилю на остановке. Мы поздоровались, поболтали и я увидела их. Веснушки. Всего лишь веснушки. Одному богу известно, зачем их было замазывать, но ладно.
А пока что — на дворе стоял 2005-й.
В сентябре в их параллель пришёл новенький. Илья. Погремуха «Минус». И это была не просто кличка. Это был рэперский ник, полная версия которого звучала как «MC мИNус».
О, господи! Если что-то вообще и могло быть крутым в том году, то он воплощал в себе всё. Появился из ниоткуда, с внешностью Ченнинга Татума и поведением Марио Касаса в «Трёх метрах». Разумеется, про то, что существуют Ченнинг и Марио мы тогда понятия не имели. Поэтому крашем для девочек всех параллелей был оперативно назначен Минус.
Новенький курил, дрался с кем-то из одиннадцатиклассников, притягивал за базар целыми параллелями.. С порога начал встречаться с Дашей (у него не было выбора, она была объективно топчик).
Проходя по дворам мимо стайки куривших я уже к октябрю наблюдала пару раз их разборки. Даша что-то кричала, куда-то убегала, Минус спокойно докуривал сигарету, тушил бычок о чей-нибудь глаз и шёл успокаивать свою женщину, параллельно над ней посмеиваясь.
Чуть ли не к ноябрю они уже расстались.
Отчасти поэтому компания для встречи Нового года собиралась исключительно женская. Конечно, позвали не только меня. Всю нашу Четвёрку на минималках. Смогла, правда, только я.
Я клялась перед родителями и богом и чёртом, что всё будет в порядке, что переночую у Тани, что она живёт от нас в одной остановке, посидим с девочками, ничего страшного не случится!
Вот сейчас вспоминаю аргумент, которым часто уговаривали друг друга взрослые, типа «да отпустите, ну что, вы молодыми что ли не были?» И думаю: были. И именно поэтому..
Им не стоило меня отпускать.
Потому что когда я пришла в гости..
С моим психологом Ваней мы постоянно, ясен пень, говорим о родителях. И я с ужасом всё чаще замечаю, что чем дальше в лес, тем
Ждали, например, новый 2006-й. Это я, стало быть, была в девятом. И встречать с ними Новый год меня позвали девчонки из аж десятого. Даже не помню, чем конкретно я удостоилась..
Звавших было четверо: Юля, Таня, Даша и Лиля. Мы с одноклассницами тоже дружили вчетвером и играли в игру типа «кто ты из “Сейлор Мун”», только «кто ты из четвёрки десятиклассниц». У каждого поколения свои герои, знаете ли.
По всему выходило, что я — Юля. Она была самой ответственной, участвовала во всех лицейских внеклассовых мероприятиях и хорошо училась. Трёхпалубник ранен, ранен, убит.
Таня была, в общем-то ни рыба ни мясо, но её двоюродный брат учился тут же на параллель старше и она по этому случаю тусила иногда с одиннадцатиклассниками, что, безусловно, делало её ценным членом Четвёрки.
Даша была самая красивая. Она красилась. Носила мини-юбки, сапоги на шпильках, накручивала волосы в локоны и громко смеялась в коридорах. Мы все хотели быть Дашей.
Лиля же была знаменита тем, что накладывала на лицо безумное количество тональника. Это было настолько её характеризующей особенностью, что испортило мне первый поцелуй. Весь поцелуй, пока мальчик ездил губами по моему лицу, я думала, во-первых, что так и надо, а, во-вторых, сколько же тогда тональника съедает за один поцелуй парень Лили?!
Мой одноклассник как-то спросил, мол, у нас с пацанами спор, а ты же с ней типа общаешься.. Зачем она так много тоналки использует? У неё там что, шрамы? Я говорю, ничего не знаю, ничего не видела, ничего никому не скажу.
После выпуска прошло уже несколько лет и как-то летом, в жару, я встретила повзрослевшую Лилю на остановке. Мы поздоровались, поболтали и я увидела их. Веснушки. Всего лишь веснушки. Одному богу известно, зачем их было замазывать, но ладно.
А пока что — на дворе стоял 2005-й.
В сентябре в их параллель пришёл новенький. Илья. Погремуха «Минус». И это была не просто кличка. Это был рэперский ник, полная версия которого звучала как «MC мИNус».
О, господи! Если что-то вообще и могло быть крутым в том году, то он воплощал в себе всё. Появился из ниоткуда, с внешностью Ченнинга Татума и поведением Марио Касаса в «Трёх метрах». Разумеется, про то, что существуют Ченнинг и Марио мы тогда понятия не имели. Поэтому крашем для девочек всех параллелей был оперативно назначен Минус.
Новенький курил, дрался с кем-то из одиннадцатиклассников, притягивал за базар целыми параллелями.. С порога начал встречаться с Дашей (у него не было выбора, она была объективно топчик).
Проходя по дворам мимо стайки куривших я уже к октябрю наблюдала пару раз их разборки. Даша что-то кричала, куда-то убегала, Минус спокойно докуривал сигарету, тушил бычок о чей-нибудь глаз и шёл успокаивать свою женщину, параллельно над ней посмеиваясь.
Чуть ли не к ноябрю они уже расстались.
Отчасти поэтому компания для встречи Нового года собиралась исключительно женская. Конечно, позвали не только меня. Всю нашу Четвёрку на минималках. Смогла, правда, только я.
Я клялась перед родителями и богом и чёртом, что всё будет в порядке, что переночую у Тани, что она живёт от нас в одной остановке, посидим с девочками, ничего страшного не случится!
Вот сейчас вспоминаю аргумент, которым часто уговаривали друг друга взрослые, типа «да отпустите, ну что, вы молодыми что ли не были?» И думаю: были. И именно поэтому..
Им не стоило меня отпускать.
Потому что когда я пришла в гости..
👍1
Мандаринка (Часть 2)
..встречали меня всего трое: Таня, Юля и Лиля. Нарядные, накрашенные. Я тоже пришла определённо в чём-то лучшем. Джинсах, наверное. Со стразами.
Ёлка сверкала аки стразы на джинсах, мандарины чувствовали ежегодный запах геноцида, а Даша написала Тане смску, что задержится минут на двадцать. По тому факту, что пробелы она не экономила, как все нормальные люди, стало понятно, что Даша пьяна.
Мы чинно-благородно поели салаты, неловко помолчали под шкворчание жира на праздничной курочке в духовке, которую я ждала больше, чем Дашу, потому что, откровенно говоря, люблю пожрать, а поделиться не люблю.
Через пару часов, когда подружки уже обсосали все косточки и курочке и Даше, она, одиозная, ввалилась в квартиру с гирляндой наперевес, двумя бутылками красного в карманах и примерно таким же количеством в себе.
Пришло время познакомить вас с Гришей. Следующие лет десять Гриша во всех моих компаниях станет завсегдатаем. Скорее всего, вы знакомы. «Гриша» — это уникальный новосибирский коктейль, изобретённый, по слухам, одноимённым барменом. Представляет из себя 1:1 красного вина для градуса (но чтоб не водка) и колы (чтоб благодаря пузырикам накидаться как водкой). Логично? Логично.
Две бутылки на пятерых оказались почти ничем, когда один из вас Даша.
Во всём, вестимо, стал виноват Минус, потому что не отвечает ей. Она вообще-то ушла от него уже месяц назад и ему давно пора было бы вернуться.
Вся Даша требовала праздника.
— Поехали на площадь Ленина встречать!
— Даш, у нас остался час, ты пьяная, транспорт уже не ходит, я обещала родителям, что мы дома посидим, — пыталась урезонить её Таня.
— А мы поймаем машину! — услышала Даша только то возражение, которое реально, а не мнимо отделяло её от веселья.
Дашино возбуждение влетело в нас, как в кегли, с неотвратимостью шара для боулинга, направленного опытной рукой. Сопротивляться мы не могли. Да, наверное, и не особо хотели.
Выскочив в шпильках на обледеневший проспект, Даша затормозила машину. С одной стороны, везти нас вчетвером на заднем сиденьи было нельзя. С другой — через час Новый год, мы все худые, как оглобли, а Даша заразительно пьяна.
Весь список возражений она на сей раз отработала своим «Ну, пожа-алуйста!».
— Э, ладно, садитесь.
Даша вскарабкалась вперёд.
Всю дорогу она коммуницировала с водителем. У него оказалась дочка в седьмом классе, которая думала поступить в какой-нибудь лицей, Даша горячо рекомендовала наш, как оплот интеллектуального развития, традиций и воспитания, ведь очень хорошо видно отличие, когда, например, она учится в лицее уже три года, а всякие рэперы только пришли и такие наглые, невоспитанные, грубые ещё и молчат.
На прощанье отец девочки, которую никогда не отдадут в наш лицей, отказался от денег, на что Даша со всей карающей благодарностью, запихнула ему в бардачок праздничную мандаринку и мы высадились в центре города.
Концептуально Дашу устраивала площадь, соответствующая размаху её личности главная площадная ёлка, кулёк мандаринов, мы и даже памятник Ленину, но не устраивало отсутствие непосредственно шампанского.
— Девочки, я сейчас приду! — предупредила она и уверенно зашагала в сторону алкомаркета «Столичный».
— Я с ней схожу, — сказала Юля, — на всякий случай.
На часах было уже без пятнадцати минут полночь.
..встречали меня всего трое: Таня, Юля и Лиля. Нарядные, накрашенные. Я тоже пришла определённо в чём-то лучшем. Джинсах, наверное. Со стразами.
Ёлка сверкала аки стразы на джинсах, мандарины чувствовали ежегодный запах геноцида, а Даша написала Тане смску, что задержится минут на двадцать. По тому факту, что пробелы она не экономила, как все нормальные люди, стало понятно, что Даша пьяна.
Мы чинно-благородно поели салаты, неловко помолчали под шкворчание жира на праздничной курочке в духовке, которую я ждала больше, чем Дашу, потому что, откровенно говоря, люблю пожрать, а поделиться не люблю.
Через пару часов, когда подружки уже обсосали все косточки и курочке и Даше, она, одиозная, ввалилась в квартиру с гирляндой наперевес, двумя бутылками красного в карманах и примерно таким же количеством в себе.
Пришло время познакомить вас с Гришей. Следующие лет десять Гриша во всех моих компаниях станет завсегдатаем. Скорее всего, вы знакомы. «Гриша» — это уникальный новосибирский коктейль, изобретённый, по слухам, одноимённым барменом. Представляет из себя 1:1 красного вина для градуса (но чтоб не водка) и колы (чтоб благодаря пузырикам накидаться как водкой). Логично? Логично.
Две бутылки на пятерых оказались почти ничем, когда один из вас Даша.
Во всём, вестимо, стал виноват Минус, потому что не отвечает ей. Она вообще-то ушла от него уже месяц назад и ему давно пора было бы вернуться.
Вся Даша требовала праздника.
— Поехали на площадь Ленина встречать!
— Даш, у нас остался час, ты пьяная, транспорт уже не ходит, я обещала родителям, что мы дома посидим, — пыталась урезонить её Таня.
— А мы поймаем машину! — услышала Даша только то возражение, которое реально, а не мнимо отделяло её от веселья.
Дашино возбуждение влетело в нас, как в кегли, с неотвратимостью шара для боулинга, направленного опытной рукой. Сопротивляться мы не могли. Да, наверное, и не особо хотели.
Выскочив в шпильках на обледеневший проспект, Даша затормозила машину. С одной стороны, везти нас вчетвером на заднем сиденьи было нельзя. С другой — через час Новый год, мы все худые, как оглобли, а Даша заразительно пьяна.
Весь список возражений она на сей раз отработала своим «Ну, пожа-алуйста!».
— Э, ладно, садитесь.
Даша вскарабкалась вперёд.
Всю дорогу она коммуницировала с водителем. У него оказалась дочка в седьмом классе, которая думала поступить в какой-нибудь лицей, Даша горячо рекомендовала наш, как оплот интеллектуального развития, традиций и воспитания, ведь очень хорошо видно отличие, когда, например, она учится в лицее уже три года, а всякие рэперы только пришли и такие наглые, невоспитанные, грубые ещё и молчат.
На прощанье отец девочки, которую никогда не отдадут в наш лицей, отказался от денег, на что Даша со всей карающей благодарностью, запихнула ему в бардачок праздничную мандаринку и мы высадились в центре города.
Концептуально Дашу устраивала площадь, соответствующая размаху её личности главная площадная ёлка, кулёк мандаринов, мы и даже памятник Ленину, но не устраивало отсутствие непосредственно шампанского.
— Девочки, я сейчас приду! — предупредила она и уверенно зашагала в сторону алкомаркета «Столичный».
— Я с ней схожу, — сказала Юля, — на всякий случай.
На часах было уже без пятнадцати минут полночь.
Мандаринка (Часть 3)
Мы начали волноваться. Или трясло от мороза. Нет данных.
Заиндевевшими глазными яблоками я поглядывала на единственное, что было в моей жизни столичным — алкомаркет, — когда, аллилуйя, две (отличные) фигуры наконец-то приблизились к нам настолько, что стало возможно разглядеть бутылку в их руках.
Даша ликовала. Юля не разделяла её энтузиазма, потому что, как оказалось, за эту бутылку Даша тоже рассчиталась мандаринкой.
Мандаринкой и готовностью слазить под стеллаж, потому что, как сказали парни-консультанты, туда по удачному совпадению как раз закатилось шампанское и, если Даша готова в своей юбчонке встать на колени и достать его, то пусть забирает за так.
Я была в восторге. Никогда ещё в жизни мне не приходилось встречать Новый год со столькими приключениями (если, конечно, не считать приключением жареную курочку с пюре и родственниками). Юля открыла шампанское, потому что умела и, нет, Даш, давай всё-таки я, мы прикладывались к горлышку по очереди, пузырьки щекотали холодный нос, люди вокруг кричали заветные цифры, а в сполохах салюта неодобрительно качал головой незабвенный Ильич.
Потом мы пошли к памятнику журавлям и я с удивлением узнала, что у нас в городе есть памятник журавлям.
По словам девчонок, в новогоднюю ночь возле этого памятника непременно сбывалось любое загаданное желание. Я загадала быть Дашей.
Нас ждал долгий путь домой. Привычным движением кое-чьих сапожек мы застопили транспорт.
— Почём он сказал?
— Да я не поняла. Сотка, чтоли? Да поехали, там разберёмся..
Мы уселись на заднее, закинув лишние конечности друг на друга. Даша из солидарности тоже сложила ноги на кожух. Зубы водителя скрипнули.
У него не оказалось ни дочки, ни желания общаться с Дашей. По приезду так и вовсе:
— Сто рублей.
— Погодите! Какие сто рублей? Вот же, говорю вам, праздничная мандаринка! С Новым годом!
— Девушка, сто рублей, мы договаривались!
— Уведите Дашу домой, — вздохнула Юля, — я рассчитаюсь.
Таня подхватила подругу, как раненого солдата, и мы осторожно потянулись по наледи к подъезду.
— Отпусти, я сама пойду! — в этот момент дашины шпильки разъехались на льду, а ноги взлетели в воздух во всей красе, зачерпнув под юбку снега.
— Тебе не стыдно?! — накинулась на неё натерпевшаяся за всю дорогу Таня.
И тут Даша внезапно и отчаянно объяснила, чего на самом деле стоило быть ею:
— Да после того, как меня Минус выебал мне уже ничего не стыдно!
И тут я всё поняла.
Разговорчики подруг про неё за спиной поняла, хотя они очень старались шифроваться. Поведение её поняла. И то, что она одна из них из всех побывала на той стороне взрослой жизни, куда другие хотели попасть, но боялись нарваться на такого же Минуса.
Она ведь до него девственницей была. Хотя строила из себя..
А после при всех была вынуждена строить ещё больше.
С тех пор я помню.
Мне уже тридцать почти. Зимую в Турции. Иду в кусты (раздевалки карантинят) мокрый купальник снять, думаю, вот увидит меня кто голожопую в исламской стране — стыдно будет.. Как тут же взрывается в моей голове с надрывом и смехом дашино: «да после того, как меня Минус выебал мне уже ничего не стыдно!»
И становится как-то.. Не стыдно.
А за что мне должно быть стыдно? За то, что я не передумала? Ведь я, в конечном счёте, так до сих пор и загадываю быть Дашей.
И жить свою бесстыжую жизнь всем назло.
Мы начали волноваться. Или трясло от мороза. Нет данных.
Заиндевевшими глазными яблоками я поглядывала на единственное, что было в моей жизни столичным — алкомаркет, — когда, аллилуйя, две (отличные) фигуры наконец-то приблизились к нам настолько, что стало возможно разглядеть бутылку в их руках.
Даша ликовала. Юля не разделяла её энтузиазма, потому что, как оказалось, за эту бутылку Даша тоже рассчиталась мандаринкой.
Мандаринкой и готовностью слазить под стеллаж, потому что, как сказали парни-консультанты, туда по удачному совпадению как раз закатилось шампанское и, если Даша готова в своей юбчонке встать на колени и достать его, то пусть забирает за так.
Я была в восторге. Никогда ещё в жизни мне не приходилось встречать Новый год со столькими приключениями (если, конечно, не считать приключением жареную курочку с пюре и родственниками). Юля открыла шампанское, потому что умела и, нет, Даш, давай всё-таки я, мы прикладывались к горлышку по очереди, пузырьки щекотали холодный нос, люди вокруг кричали заветные цифры, а в сполохах салюта неодобрительно качал головой незабвенный Ильич.
Потом мы пошли к памятнику журавлям и я с удивлением узнала, что у нас в городе есть памятник журавлям.
По словам девчонок, в новогоднюю ночь возле этого памятника непременно сбывалось любое загаданное желание. Я загадала быть Дашей.
Нас ждал долгий путь домой. Привычным движением кое-чьих сапожек мы застопили транспорт.
— Почём он сказал?
— Да я не поняла. Сотка, чтоли? Да поехали, там разберёмся..
Мы уселись на заднее, закинув лишние конечности друг на друга. Даша из солидарности тоже сложила ноги на кожух. Зубы водителя скрипнули.
У него не оказалось ни дочки, ни желания общаться с Дашей. По приезду так и вовсе:
— Сто рублей.
— Погодите! Какие сто рублей? Вот же, говорю вам, праздничная мандаринка! С Новым годом!
— Девушка, сто рублей, мы договаривались!
— Уведите Дашу домой, — вздохнула Юля, — я рассчитаюсь.
Таня подхватила подругу, как раненого солдата, и мы осторожно потянулись по наледи к подъезду.
— Отпусти, я сама пойду! — в этот момент дашины шпильки разъехались на льду, а ноги взлетели в воздух во всей красе, зачерпнув под юбку снега.
— Тебе не стыдно?! — накинулась на неё натерпевшаяся за всю дорогу Таня.
И тут Даша внезапно и отчаянно объяснила, чего на самом деле стоило быть ею:
— Да после того, как меня Минус выебал мне уже ничего не стыдно!
И тут я всё поняла.
Разговорчики подруг про неё за спиной поняла, хотя они очень старались шифроваться. Поведение её поняла. И то, что она одна из них из всех побывала на той стороне взрослой жизни, куда другие хотели попасть, но боялись нарваться на такого же Минуса.
Она ведь до него девственницей была. Хотя строила из себя..
А после при всех была вынуждена строить ещё больше.
С тех пор я помню.
Мне уже тридцать почти. Зимую в Турции. Иду в кусты (раздевалки карантинят) мокрый купальник снять, думаю, вот увидит меня кто голожопую в исламской стране — стыдно будет.. Как тут же взрывается в моей голове с надрывом и смехом дашино: «да после того, как меня Минус выебал мне уже ничего не стыдно!»
И становится как-то.. Не стыдно.
А за что мне должно быть стыдно? За то, что я не передумала? Ведь я, в конечном счёте, так до сих пор и загадываю быть Дашей.
И жить свою бесстыжую жизнь всем назло.
Кёльн
В первый раз в заграницу я поехала в свои двадцать шесть. Призналась парню, с которым мы тогда только начали встречаться, что нет, нигде не была. Он говорит, как так, говорит, отвезу тебя в Берлин!
Я пожала плечами. Ну, в Берлин так в Берлин. Куда только не отвезёшь девушку на второй неделе отношений, сидя в маршрутке в Балашиху.
Но, на удивление, через месяцок он попросил мой загран. «Всё забываю, когда у тебя дома, его отфотать». Как в тумане помню, как он возил меня куда-то визу оформлять, страховку, чё-каво. Ну его, как оказалось, этот Берлин.
Поехали в Кёльн.
Я пожала плечами. Ну, в Кёльн так в Кёльн.
На входе в Кёльн всю очередь таможенники спрашивали, как водится: «У вас сало, яблоки есть?» И я слышу от всех впереди стоящих «фестиваль, фестиваль». Моя очередь подошла. «Фестиваль?» — говорят. «Фестиваль», — говорю. Вот уроды..
Больше всего мне в Кёльне понравились негры.
— Смотри, — говорю, — первый в моей жизни негр, который не раздаёт листовки!
Но оказалось-то что.. «Фестиваль» — это ихний карнавал, начало сезона главного праздника в году. То ли богини плодородия, то ли Девы Марии. Примерно как у нас Масленица.
А мы-то не знали! Сидим себе завтракаем в Макдональдсе (он единственный в Германии открыт по утрам), а мимо окон проходит единорог. Ну, единорог так единорог. Я негра без листовок видела, что я, единорогу удивляться буду?
Потом проходит стайка фей. Думаю, может, бар какой за углом только закрылся и эти лешие лезут оттуда..
Тут какие-то конусы дорожные пошли.. Толкаю парня, говорю, в этих пирожных нет гашиша.
Вышли на улицу, а там.. кутёж и сатурналии. Вообще все в костюмах!
«Заходят в бар единорог, леприкон и Киркоров».
Прям на улицах пьют пиво, прям тут же стаканчики кидают, мочатся на стены.. Пьяная Кармелита хохочет, пока ей задирает платье курящий гном.
Босх. Иероним.
— Смотри, Иисус!
— О, Иисус. Здрасьте.
А я ещё с Олимпиады в Сочи через толпы умею ходить. Надо встать друг за другом, как будто для ламбады и, раз уж все вокруг танцуют, двигаться с ними.
— Финк! Финк! — летит со всех сторон.
— Финк эбаут ит, — бормочу я недовольно себе под нос.
Мимо белого яблока луны, мимо красного яблока заката, мимо белогривых лошадок, вывела нас к собору. Тому самому, который в Кёльне. Ну, The Собор, короче. Он оказался предусмотрительно на время сегодняшней вакханалии закрыт на санобработку.
— А в собор сегодня можно? — как бы в воздух спрашивают соседние русские туристы.
— Только тем, кто в костюмах монахов, — как бы в воздух отвечаю я.
Делая вид, что родной речи тут не было, расходимся с соседними русскими, которые тоже, между прочим, облико морале, подбирают в урну чужие стаканчики, потому что невозможно же, у нас и за меньшее могут закрыть, и идём дальше шалопутничать по городу в костюмах трезвых русских.
В общем, запомнился мне вовсе не Кёльнский собор, а зоопарк.
— Мы, — спрашивает парень, — пойдём в зоопарк пешком или поедем?
— Пешком, конечно, — отвечаю, — наши деды досюда дошли, а мы что, до зоопарка не дойдём?!
Там и бегемоты, и слоны, и жирафы..
— Вот там домик для жирафов, — смотрит он по карте.
— Мы даже можем посчитать, сколько их здесь живёт, — нашёптываю я.
Вашему вниманию, домик для жирафов (и скажите только, что я не права):
В первый раз в заграницу я поехала в свои двадцать шесть. Призналась парню, с которым мы тогда только начали встречаться, что нет, нигде не была. Он говорит, как так, говорит, отвезу тебя в Берлин!
Я пожала плечами. Ну, в Берлин так в Берлин. Куда только не отвезёшь девушку на второй неделе отношений, сидя в маршрутке в Балашиху.
Но, на удивление, через месяцок он попросил мой загран. «Всё забываю, когда у тебя дома, его отфотать». Как в тумане помню, как он возил меня куда-то визу оформлять, страховку, чё-каво. Ну его, как оказалось, этот Берлин.
Поехали в Кёльн.
Я пожала плечами. Ну, в Кёльн так в Кёльн.
На входе в Кёльн всю очередь таможенники спрашивали, как водится: «У вас сало, яблоки есть?» И я слышу от всех впереди стоящих «фестиваль, фестиваль». Моя очередь подошла. «Фестиваль?» — говорят. «Фестиваль», — говорю. Вот уроды..
Больше всего мне в Кёльне понравились негры.
— Смотри, — говорю, — первый в моей жизни негр, который не раздаёт листовки!
Но оказалось-то что.. «Фестиваль» — это ихний карнавал, начало сезона главного праздника в году. То ли богини плодородия, то ли Девы Марии. Примерно как у нас Масленица.
А мы-то не знали! Сидим себе завтракаем в Макдональдсе (он единственный в Германии открыт по утрам), а мимо окон проходит единорог. Ну, единорог так единорог. Я негра без листовок видела, что я, единорогу удивляться буду?
Потом проходит стайка фей. Думаю, может, бар какой за углом только закрылся и эти лешие лезут оттуда..
Тут какие-то конусы дорожные пошли.. Толкаю парня, говорю, в этих пирожных нет гашиша.
Вышли на улицу, а там.. кутёж и сатурналии. Вообще все в костюмах!
«Заходят в бар единорог, леприкон и Киркоров».
Прям на улицах пьют пиво, прям тут же стаканчики кидают, мочатся на стены.. Пьяная Кармелита хохочет, пока ей задирает платье курящий гном.
Босх. Иероним.
— Смотри, Иисус!
— О, Иисус. Здрасьте.
А я ещё с Олимпиады в Сочи через толпы умею ходить. Надо встать друг за другом, как будто для ламбады и, раз уж все вокруг танцуют, двигаться с ними.
— Финк! Финк! — летит со всех сторон.
— Финк эбаут ит, — бормочу я недовольно себе под нос.
Мимо белого яблока луны, мимо красного яблока заката, мимо белогривых лошадок, вывела нас к собору. Тому самому, который в Кёльне. Ну, The Собор, короче. Он оказался предусмотрительно на время сегодняшней вакханалии закрыт на санобработку.
— А в собор сегодня можно? — как бы в воздух спрашивают соседние русские туристы.
— Только тем, кто в костюмах монахов, — как бы в воздух отвечаю я.
Делая вид, что родной речи тут не было, расходимся с соседними русскими, которые тоже, между прочим, облико морале, подбирают в урну чужие стаканчики, потому что невозможно же, у нас и за меньшее могут закрыть, и идём дальше шалопутничать по городу в костюмах трезвых русских.
В общем, запомнился мне вовсе не Кёльнский собор, а зоопарк.
— Мы, — спрашивает парень, — пойдём в зоопарк пешком или поедем?
— Пешком, конечно, — отвечаю, — наши деды досюда дошли, а мы что, до зоопарка не дойдём?!
Там и бегемоты, и слоны, и жирафы..
— Вот там домик для жирафов, — смотрит он по карте.
— Мы даже можем посчитать, сколько их здесь живёт, — нашёптываю я.
Вашему вниманию, домик для жирафов (и скажите только, что я не права):
👍2
Ёлка
Саша уговаривал Юлю купить на Новый год живую ель два раза только при мне. Обработку он начал ещё с октября.
— Ну давай настоящую? Это же запах детства, как оливье или мандарины..
— Саш, куда мы потом её денем? Целое живое дерево губить ради одного дня. Поставим искусственную, они и красивее и долговечнее.
В декабре пришла в гости, смотрю: стоит. Настоящая.
— Как, — спрашиваю у Юли, — он тебя в итоге уломал?
— Он сказал: а представь, я бы тебе тоже цветы дарил только раз в год и то искусственные? Пришлось согласиться на ёлку. Пусть радуется. У него ж и правда раз в год цветы..
Саша уговаривал Юлю купить на Новый год живую ель два раза только при мне. Обработку он начал ещё с октября.
— Ну давай настоящую? Это же запах детства, как оливье или мандарины..
— Саш, куда мы потом её денем? Целое живое дерево губить ради одного дня. Поставим искусственную, они и красивее и долговечнее.
В декабре пришла в гости, смотрю: стоит. Настоящая.
— Как, — спрашиваю у Юли, — он тебя в итоге уломал?
— Он сказал: а представь, я бы тебе тоже цветы дарил только раз в год и то искусственные? Пришлось согласиться на ёлку. Пусть радуется. У него ж и правда раз в год цветы..
Друзья, сегодня в 21:00 по Мск будем все вместе смотреть и обсуждать в комментах на ютубе наш с Катей новый ролик.
Остались всего одни выходные, чтобы без суеты подвести итоги года и поставить цели на следующий так, чтобы не было мучительно больно🎄
Мы подготовили 5 рабочих методик, которыми годами пользуемся сами и расскажем их за час. Бесплатно.
До встречи!😘
Остались всего одни выходные, чтобы без суеты подвести итоги года и поставить цели на следующий так, чтобы не было мучительно больно🎄
Мы подготовили 5 рабочих методик, которыми годами пользуемся сами и расскажем их за час. Бесплатно.
До встречи!😘
Как корабль назовёшь
Мало что из бесплатного в жизни я люблю так же, как плести и расплетать слова в смешные и многослойные названия.
Это я вам как авторка канала «Таня и я» говорю. Как сапожник без сапог. Да.
Когда мы последний раз встречались с Ксюшей, моей стилисткой, я проповедовала ей обязательно завести свой канал в телеграме. Жалко, конечно, что для стилистки всё-таки лучшая площадка — инстаграм, но, если она решится, название уже есть: «Юбочка из плюша». Канал. Для стилистки. Которую зовут Ксюша. Боже, я — гений!
Нас двое. Я и Нолан.
Катя придумала, а я оценила как лучшее, что случалось со мной, название для рубрики, которую мы обязательно запустим на ютубе, но, захоти я канал про книги, угнала бы название. Обязательно запустим. Обязательно запустим. Узрите первыми: «Книжный клуб “Закладка”».
А? А? А? Каково?!
Или вот Юля, которая сейчас запускает свой курс английского. Она сама из Омска, но уже шесть лет живёт в Мексике, поэтому сейчас всё чаще Хулия. У неё тоже нет канала в телеге, но она уже придумала название, под флагом которого могла бы писать и про английский и про стажировки и даже курсы личностного роста продавать, настолько хорошо. Иии..
«Хулия из Омска».
Люблю такое. Когда ты не знаешь, о чём канал, но считываешь все смыслы. Жалею, что придумала не я, но из существующих реально, а не в моём воспалённом воображении, мне больше всего вкатило название канала «Ноет ковчег».
Ну, чувствуете, да? Сразу из названия понятно, что авторка иронична. Уже хочется подписаться на её канал с надеждой в кои-то векинайти себе пару спастить благодаря ей у Арарата-горы, а не коньяка.
Динара — психотерапевт и пишет, как вам понравится: про гендерную инициацию сейчас, когда уже не выносят перед родственниками простыню с первыми месячными; как так случилось на наших глазах, что стандарты красоты сдают один рубеж за другим; и, моё самое любимое — как разрешить себе получать удовольствие без вины.
Пойдёмте спасать свои души и туши, кароч.
Ной не ныл и ты не ной.
Мало что из бесплатного в жизни я люблю так же, как плести и расплетать слова в смешные и многослойные названия.
Это я вам как авторка канала «Таня и я» говорю. Как сапожник без сапог. Да.
Когда мы последний раз встречались с Ксюшей, моей стилисткой, я проповедовала ей обязательно завести свой канал в телеграме. Жалко, конечно, что для стилистки всё-таки лучшая площадка — инстаграм, но, если она решится, название уже есть: «Юбочка из плюша». Канал. Для стилистки. Которую зовут Ксюша. Боже, я — гений!
Нас двое. Я и Нолан.
Катя придумала, а я оценила как лучшее, что случалось со мной, название для рубрики, которую мы обязательно запустим на ютубе, но, захоти я канал про книги, угнала бы название. Обязательно запустим. Обязательно запустим. Узрите первыми: «Книжный клуб “Закладка”».
А? А? А? Каково?!
Или вот Юля, которая сейчас запускает свой курс английского. Она сама из Омска, но уже шесть лет живёт в Мексике, поэтому сейчас всё чаще Хулия. У неё тоже нет канала в телеге, но она уже придумала название, под флагом которого могла бы писать и про английский и про стажировки и даже курсы личностного роста продавать, настолько хорошо. Иии..
«Хулия из Омска».
Люблю такое. Когда ты не знаешь, о чём канал, но считываешь все смыслы. Жалею, что придумала не я, но из существующих реально, а не в моём воспалённом воображении, мне больше всего вкатило название канала «Ноет ковчег».
Ну, чувствуете, да? Сразу из названия понятно, что авторка иронична. Уже хочется подписаться на её канал с надеждой в кои-то веки
Динара — психотерапевт и пишет, как вам понравится: про гендерную инициацию сейчас, когда уже не выносят перед родственниками простыню с первыми месячными; как так случилось на наших глазах, что стандарты красоты сдают один рубеж за другим; и, моё самое любимое — как разрешить себе получать удовольствие без вины.
Пойдёмте спасать свои души и туши, кароч.
Ной не ныл и ты не ной.
Hey there! I am using you.
Привет, я — Таня.
Это я пишу сюда посты.
Подписавшись на мой канал, каждое утро после будильника ты будешь получать камерную историю от меня. В новолуние даже смешную.
Иногда я про отношения, иногда я про работу, иногда я проёбываюсь.
Ребятам здесь больше всего понравился
▫️сериал о детском лагере,
▫️пост про мою гинекологиню
▫️и шоколадные вафли — из новенького.
Если тебе нравится что-то другое, буду рада обратной связи в комментах под этим постом.
Ссылка на первый пост в канале.
Моя инста — там тоже тексты, но с картинками.
И ютуб — там со звуком.
Проголосовать за канал, чтобы я могла сопровождать посты видосами в сторис — https://www.tg-me.com/tanya_and_me?boost
Рада знакомству⭐️
Как говорят в советских фильмах: надеюсь, оно перерастёт в крепкую дружбу.
Привет, я — Таня.
Это я пишу сюда посты.
Подписавшись на мой канал, каждое утро после будильника ты будешь получать камерную историю от меня. В новолуние даже смешную.
Иногда я про отношения, иногда я про работу, иногда я проёбываюсь.
Ребятам здесь больше всего понравился
▫️сериал о детском лагере,
▫️пост про мою гинекологиню
▫️и шоколадные вафли — из новенького.
Если тебе нравится что-то другое, буду рада обратной связи в комментах под этим постом.
Ссылка на первый пост в канале.
Моя инста — там тоже тексты, но с картинками.
И ютуб — там со звуком.
Проголосовать за канал, чтобы я могла сопровождать посты видосами в сторис — https://www.tg-me.com/tanya_and_me?boost
Рада знакомству⭐️
Как говорят в советских фильмах: надеюсь, оно перерастёт в крепкую дружбу.
👍10❤6🔥5
20 лет спустя
Мама вчера разбередила мне душу.
Прислала видео, где мои родные читают свои пожелания. Свои пожелания двадцатилетней давности.
Несмотря даже на хранение глубоко на антресолях и бутылку тёмного стекла, чернила выцвели. Не всё удаётся разобрать. Но они читают, спотыкаясь, угадывая, разбирая слова, как старые вещи на балконе, которые сами же и складывали, но давно о них позабыли.
— «Чтобы все были живы, здоровы, счастливы, всё было хорошо и благополучно».
— Сбылось! — Хлопает в ладоши Вера.
Достаёт следующую, свою бумажку, читает:
— «Квартиру между нами и Андрюшкой, чтобы к ней всегда..»
— Между, ага. Как раз Ватутина-то была, — вспоминает адрес тётя Галя.
— «..детки бегали, чтобы денег хватило на путешествие. Ирику успеха в бизнесе и послушного мужа».
Смеются. С Ирика характером ей только послушного.
— «Андрею с Инной иметь зятя на должности мэра, внучку и внука. Гале желаю в коттедже со всеми удобствами, в хорошем достатке, в окружении родственников, искренней любовью. Серёже и Ире — хорошую семью, здоровых детей, всего хорошего, счастья».
Хорошо, что дочки Андрея с Инной на этом празднике жизни нет, ей бы тут всыпали искромётного родственного юмора по поводу ожидания мэра и реальности аварийного комиссара. Хотя в двадцатом году одна его зарплата вытягивала и тестя с тёщей, и жену с ребёнком. Так что..
— «Привет в 2021-й год. Это Люба. Я желаю всем в двадцать первом году всего того, что хочется сейчас и надеюсь иметь большой дом, можно и небольшой особнячок, хорошую работу и много-много счастья всем и себе. Пока мне 18 лет».
Это тогдашняя девушка брата моего, Серёжи, пишет. Они как раз в десятом классе начали встречаться.
Мой самый прагматичный на свете старший брат желал себе троих детей и две машины.
Итого: они с Любой поженились, у них трое детей и две машины. Ну, и большой дом. А дачу в Бердске можно даже назвать особнячком.
— Так а где моя-то?! — возмущается мама.
Папа аккуратно и молча подкладывает ей под руку её бумажку.
— Вот эта! — Мама радостно находит своё послание из прошлого, — «Я желаю, чтобы в 2021-й год мы все были живы, здоровы, чтобы у моих детей всё было хорошо и чтобы были внуки».
— Сколько не посчитала? — уточняет тётя Маша и тут уже я радуюсь, что сейчас не с ними и меня не исколют остроумием за невыполнение генеалогического плана развёрстки по внукам.
Отец в своей записке в будущее желал, чтобы армия была добровольной.
В Чечне шла война. Серёге исполнялось девятнадцать.
— Раиса Ивановна пишет, — взрослые затихают, — «Всем быть правильными, счастливыми, семьи .. были молоды, много маленьких детей, счастья в том, что жизнь продолжается в этих малышах. Радости, веселья, с Новым годом. Бабушка Рая».
— Её уже нету..
Инна, её дочь, тихо говорит за камерой: «..а письмо осталось».
Мама достаёт следующую записку, разворачивает, как конфетный фантик:
— А вот это дедушка Лёша, — её отец, мой дед, он умер два года назад.
В ставшем вдруг грузном воздухе повисает почтительная минута молчания.
— «Дорогие мои родные сибиряки, — у мамы наворачиваются слёзы, но она проглатывает ком и продолжает читать — желаю вам в этой встрече .. было так же жизнерадостно .. здоровыми и крепкими как сегодня. Уверен, что вы добились всех своих задуманных желаний. Да поможет вам бог в делах праведных. Дедушка Лёша».
Тихо.
Через годы. Через смерть. На наш остров из сумрачного океана в зелёной бутылке из-под шампанского дошло его последнее послание.
Каково это было? Деду было 77, когда он писал своё пожелание. Каково это? Догадываться, что при вскрытии этой капсулы времени тебя уже не будет? Что сказать такого, чтобы по-настоящему важного?
Пожелать счастья, здоровья или чего-нибудь столь же наивного, сколь и простого, а, посему — и единственно верного?
Ведь, получается — семья.
Семья, жизнь, которая продолжается в других — это и есть то единственное, что остаётся, когда нет тебя самого.
Семья, которая сохранит даже твои самые маленькие чернильные слова в пыльной бутылке где-нибудь на антресолях.
Мама вчера разбередила мне душу.
Прислала видео, где мои родные читают свои пожелания. Свои пожелания двадцатилетней давности.
Несмотря даже на хранение глубоко на антресолях и бутылку тёмного стекла, чернила выцвели. Не всё удаётся разобрать. Но они читают, спотыкаясь, угадывая, разбирая слова, как старые вещи на балконе, которые сами же и складывали, но давно о них позабыли.
— «Чтобы все были живы, здоровы, счастливы, всё было хорошо и благополучно».
— Сбылось! — Хлопает в ладоши Вера.
Достаёт следующую, свою бумажку, читает:
— «Квартиру между нами и Андрюшкой, чтобы к ней всегда..»
— Между, ага. Как раз Ватутина-то была, — вспоминает адрес тётя Галя.
— «..детки бегали, чтобы денег хватило на путешествие. Ирику успеха в бизнесе и послушного мужа».
Смеются. С Ирика характером ей только послушного.
— «Андрею с Инной иметь зятя на должности мэра, внучку и внука. Гале желаю в коттедже со всеми удобствами, в хорошем достатке, в окружении родственников, искренней любовью. Серёже и Ире — хорошую семью, здоровых детей, всего хорошего, счастья».
Хорошо, что дочки Андрея с Инной на этом празднике жизни нет, ей бы тут всыпали искромётного родственного юмора по поводу ожидания мэра и реальности аварийного комиссара. Хотя в двадцатом году одна его зарплата вытягивала и тестя с тёщей, и жену с ребёнком. Так что..
— «Привет в 2021-й год. Это Люба. Я желаю всем в двадцать первом году всего того, что хочется сейчас и надеюсь иметь большой дом, можно и небольшой особнячок, хорошую работу и много-много счастья всем и себе. Пока мне 18 лет».
Это тогдашняя девушка брата моего, Серёжи, пишет. Они как раз в десятом классе начали встречаться.
Мой самый прагматичный на свете старший брат желал себе троих детей и две машины.
Итого: они с Любой поженились, у них трое детей и две машины. Ну, и большой дом. А дачу в Бердске можно даже назвать особнячком.
— Так а где моя-то?! — возмущается мама.
Папа аккуратно и молча подкладывает ей под руку её бумажку.
— Вот эта! — Мама радостно находит своё послание из прошлого, — «Я желаю, чтобы в 2021-й год мы все были живы, здоровы, чтобы у моих детей всё было хорошо и чтобы были внуки».
— Сколько не посчитала? — уточняет тётя Маша и тут уже я радуюсь, что сейчас не с ними и меня не исколют остроумием за невыполнение генеалогического плана развёрстки по внукам.
Отец в своей записке в будущее желал, чтобы армия была добровольной.
В Чечне шла война. Серёге исполнялось девятнадцать.
— Раиса Ивановна пишет, — взрослые затихают, — «Всем быть правильными, счастливыми, семьи .. были молоды, много маленьких детей, счастья в том, что жизнь продолжается в этих малышах. Радости, веселья, с Новым годом. Бабушка Рая».
— Её уже нету..
Инна, её дочь, тихо говорит за камерой: «..а письмо осталось».
Мама достаёт следующую записку, разворачивает, как конфетный фантик:
— А вот это дедушка Лёша, — её отец, мой дед, он умер два года назад.
В ставшем вдруг грузном воздухе повисает почтительная минута молчания.
— «Дорогие мои родные сибиряки, — у мамы наворачиваются слёзы, но она проглатывает ком и продолжает читать — желаю вам в этой встрече .. было так же жизнерадостно .. здоровыми и крепкими как сегодня. Уверен, что вы добились всех своих задуманных желаний. Да поможет вам бог в делах праведных. Дедушка Лёша».
Тихо.
Через годы. Через смерть. На наш остров из сумрачного океана в зелёной бутылке из-под шампанского дошло его последнее послание.
Каково это было? Деду было 77, когда он писал своё пожелание. Каково это? Догадываться, что при вскрытии этой капсулы времени тебя уже не будет? Что сказать такого, чтобы по-настоящему важного?
Пожелать счастья, здоровья или чего-нибудь столь же наивного, сколь и простого, а, посему — и единственно верного?
Ведь, получается — семья.
Семья, жизнь, которая продолжается в других — это и есть то единственное, что остаётся, когда нет тебя самого.
Семья, которая сохранит даже твои самые маленькие чернильные слова в пыльной бутылке где-нибудь на антресолях.
👍18❤11🔥1
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Ладно. 2001-й год. Девятилетняя Таня выдаёт шутку, лучше которой я вряд ли уже смогу.
Пара-пара-пам.
Пара-пара-пам.
Макаренко (Часть 1)
Дочитала. «Педагогическую поэму», разумеется. Мы академиёв не кончали и других книжек у Макаренко не знаем.
Хочу сказать, что это оказался ни разу не учебник по педагогике. И что после прочтения я пересмотрела своё резко-отрицательное отношение к цензуре. И обнять Макаренко хочется. Вот.
Но обо всём по-порядку.
Даю справку:я — птица-секретарь
Макаренко Антон Семёнович — советский педагог и создатель авторской методики воспитания подростков. Человек и пароход. И имя нарицательное. ЮНЕСКО причислило его к лику святых, сформировавших мировую педагогику ХХ-го века. Там с ним в компании Монтессори, Дьюи и Кершенштейнер (кто бы он ни был).
Я начинала читать как руководство, а закончила с восторгом.
Пирожком книжка оказалась слоёным.
На первый слой, за век уже слегка заветрившийся, это не учебник — это роман. По насыщенности конфликтов как «Гарри Поттер», только в СССР 20-х годов. То есть, дорогие Братья Уорнеры, на заставку можете сразу ставить самый тёмный логотип из имеющихся.
Одна девчонка, попав в колонию для несовершеннолетних преступников к Макаренко, пользуясь своей полнотой, скрывает беременность, рожает тихонько, затем душит ребёнка и собирается выбросить его с наступлением сумерек, чтоб никто не узнал, но корзинку с трупом находят другие девочки.
Или парнишка, который влюбляется в батрачку из соседнего села, спасает её от кулака, приводит в колонию, там её учат читать-писать, а этот парень предлагает ей уйти с ним в деревню к его брату, дальше не учиться и прожить жизнь крестьянкой. Она не хочет. Он идёт к Макаренко, говорит: «Убью себя, если не отпустите её со мной». Макаренко не отпускает. Глава продолжается, автор описывает Первомай, как шантажист исправно работал и история, вроде бы, заканчивается вместе с главой. Мы выдыхаем.
Следующая глава начинается словами: «Он повесился ночью на третье мая».
Даже в эпилоге повествование не останавливается. Судя по тому, что Макаренко посвятил ему всего одно предложение, случай был не таким уж и важным: его воспитанник, попавший в колонию за грабёж, вернулся к нему после обучения уже преподавателем. Решил тоже заниматься трудными и криминальными подростками. Вернулся с женой и трёхлетнем сыном, которого и зарезал один из воспитанников.
Казалось бы, съехать крышей — рабочий вариант. Но это только первый слой.
Второй слой, неожиданный и достаточно горячий, испечён не так давно, с тех пор как макаренковеды опубликовали действительно полное собрание сочинений мэтра.
Что характерно: 163 страницы подцензурной версии лежат в моём приложении под доступом premium, а 864 страницы без цензуры — бесплатно. Загадка-с.
Что может быть отвратительнее советской цензуры? Опять же, до книги я считала, что свобода слова — первая ценность некоего идеального мира, в котором мне хотелось бы жить. И нет хуже людей, чем те, кто своими гниющими пальцами выдирают из нежного текста творца целые куски сочных метафор.
Оказалось, что нет лучше способа понять эпоху (первое издание «Педагогической поэмы» в 1936-м), чем прочитать удалённое. Оно во всех полных версиях выделено курсивом.
И я вдруг поняла цензора. Того самого простого цензора-редактора, который аккуратно прикрыл кровоточащие эпитеты, чтобы книга никому не навредила.
Смотрите:
Дочитала. «Педагогическую поэму», разумеется. Мы академиёв не кончали и других книжек у Макаренко не знаем.
Хочу сказать, что это оказался ни разу не учебник по педагогике. И что после прочтения я пересмотрела своё резко-отрицательное отношение к цензуре. И обнять Макаренко хочется. Вот.
Но обо всём по-порядку.
Даю справку:
Макаренко Антон Семёнович — советский педагог и создатель авторской методики воспитания подростков. Человек и пароход. И имя нарицательное. ЮНЕСКО причислило его к лику святых, сформировавших мировую педагогику ХХ-го века. Там с ним в компании Монтессори, Дьюи и Кершенштейнер (кто бы он ни был).
Я начинала читать как руководство, а закончила с восторгом.
Пирожком книжка оказалась слоёным.
На первый слой, за век уже слегка заветрившийся, это не учебник — это роман. По насыщенности конфликтов как «Гарри Поттер», только в СССР 20-х годов. То есть, дорогие Братья Уорнеры, на заставку можете сразу ставить самый тёмный логотип из имеющихся.
Одна девчонка, попав в колонию для несовершеннолетних преступников к Макаренко, пользуясь своей полнотой, скрывает беременность, рожает тихонько, затем душит ребёнка и собирается выбросить его с наступлением сумерек, чтоб никто не узнал, но корзинку с трупом находят другие девочки.
Или парнишка, который влюбляется в батрачку из соседнего села, спасает её от кулака, приводит в колонию, там её учат читать-писать, а этот парень предлагает ей уйти с ним в деревню к его брату, дальше не учиться и прожить жизнь крестьянкой. Она не хочет. Он идёт к Макаренко, говорит: «Убью себя, если не отпустите её со мной». Макаренко не отпускает. Глава продолжается, автор описывает Первомай, как шантажист исправно работал и история, вроде бы, заканчивается вместе с главой. Мы выдыхаем.
Следующая глава начинается словами: «Он повесился ночью на третье мая».
Даже в эпилоге повествование не останавливается. Судя по тому, что Макаренко посвятил ему всего одно предложение, случай был не таким уж и важным: его воспитанник, попавший в колонию за грабёж, вернулся к нему после обучения уже преподавателем. Решил тоже заниматься трудными и криминальными подростками. Вернулся с женой и трёхлетнем сыном, которого и зарезал один из воспитанников.
Казалось бы, съехать крышей — рабочий вариант. Но это только первый слой.
Второй слой, неожиданный и достаточно горячий, испечён не так давно, с тех пор как макаренковеды опубликовали действительно полное собрание сочинений мэтра.
Что характерно: 163 страницы подцензурной версии лежат в моём приложении под доступом premium, а 864 страницы без цензуры — бесплатно. Загадка-с.
Что может быть отвратительнее советской цензуры? Опять же, до книги я считала, что свобода слова — первая ценность некоего идеального мира, в котором мне хотелось бы жить. И нет хуже людей, чем те, кто своими гниющими пальцами выдирают из нежного текста творца целые куски сочных метафор.
Оказалось, что нет лучше способа понять эпоху (первое издание «Педагогической поэмы» в 1936-м), чем прочитать удалённое. Оно во всех полных версиях выделено курсивом.
И я вдруг поняла цензора. Того самого простого цензора-редактора, который аккуратно прикрыл кровоточащие эпитеты, чтобы книга никому не навредила.
Смотрите:
🔥1
Макаренко (Часть 2)
«Леший покраснел, насколько в силах было покраснеть его чёрной роже».
Ой, надо же! У нас тут Black Lives Matter за столетие до Black Lives Matter.
«Вымазанные до самой макушки, хлопцы сильно походили на чернокожих дикарей».
— Товарищ Макаренко, уберите. Вот главку, где человек вешается, оставим, потому что это трагедия отдельной личности, а упоминание, что чернокожий в глазах нашего общества — непременно дикарь, уберём. Не будем обижать наших африканских товарищей.
«Эта же самая Ольга Самсоновна, знаешь, оказалась проститутка, настоящая уличная, ну, проститутка, понимаешь, не в каком-нибудь ругательном смысле, а профессиональная».
— Вам, Макаренко, одну женщину такую по ошибке преподавать прислали, а читатель будет генерализировать и решит, что женщина не-крестьянской профессии обязательно — проститутка. Давайте уберём? Чтобы не обижать товарищей женщин.
«Евгеньев пришёл в колонию давно и начал с заявления, что без кокаина он жить не может».
— Антон Семёнович, давайте вырежем про кокаин? Это может быть воспринято как пропаганда наркотиков и неверно подействовать на неокрепшие умы ваших юных читателей.
«Либо всё, либо ничего, — обыкновенная российская припадочная философия».
— Антон Семёнович, ну нельзя так! Это может быть прочитано в РСФСР с неприятием. Нехорошо.
«Кража с баштана на Украине никогда не считалась уголовным делом. Поэтому и селянские парни, и даже комсомольцы, всегда разрешали себе совершать небольшие вторжения на соседский баштан».
— Не стоит так, Антон Семёнович, миленький, про наших украинских товарищей. Может навредить общественному мнению о них.
«Человек это был образованный, добрый, по-английски вымуштрованный, настоящий стоик и джентльмен», «Было для всякого ясно, что выращен Шере из каких-то особенных сортов семян и поливали его не российские благодатные дожди, а немецкая фабричная эссенция».
— Антон Семёнович, голубчик! Давайте не будем делать акцент на национальности положительных героев? Не только англичанин может быть джентльменом и не только немец трудоголиком. Во избежание обобщений и преклонения перед какими-то отдельными национальностями и чувства неполноценности у других, давайте вырежем.
«И за Господа Бога тоже взялись по-новому. Сказали ему: что ж ты, старый хрен, сидишь тут на небе, а кругом беспорядок».
— Да, Антон Семёнович, я понимаю, что так дословно и сказал в реальности ваш персонаж и это яркий художественный образ, но у нас в стране живут также и служители культа, для которых слова вашего персонажа могут показаться грубыми. И вот ещё где старики перепугались чепухи и побежали, побросав на землю иконы, сотрите. Не будем, так сказать, оскорблять чувства верующих.
Ну и, наконец, Антон Семёнович, чтобы книга не навредила и вам — уберите упоминание Броневого. Вы о нём в превосходной форме отзываетесь, а его в 35-м уволили из НКВД, в 37-м за махинации с квартирой осудят. Оставьте просто «это слова чекиста». Абстрактного чекиста, без фамилии, пожалуйста.
Что мы имеем в сухом остатке? Цензура не пропускает оскорбления любых национальностей, равно как и возвеличивание оных, поддерживает феминизм, лояльна к чувствам верующих и не одобряет пропаганду наркотиков.
Выглядит неплохо. Как забота.
Так что если не воспринимать цензуру абстрактным вселенским злом, а посмотреть конкретно, что вырезали-то? Я задумалась и продолжаю думать.
На новогодних же, к своему удивлению, узнала, что режиссёр «Иронии судьбы», «Служебного романа» и даже моего самого любимого «Жестокого романса», — Эльдар Рязанов, — был ярым антисоветчиком. Когда стало можно, разумеется.
Как говорится, «Ордена Трудового Красного Знамени народный антисоветчик Советского Союза». Рассказывал он потом, преимущественно, как его изводила проклятая цензура. Но вот вам фаустовская трагедия: после развала такого ненавистного ему государства с порочным институтом цензуры ничего гениального Рязанов так больше и не создал.
«Леший покраснел, насколько в силах было покраснеть его чёрной роже».
Ой, надо же! У нас тут Black Lives Matter за столетие до Black Lives Matter.
«Вымазанные до самой макушки, хлопцы сильно походили на чернокожих дикарей».
— Товарищ Макаренко, уберите. Вот главку, где человек вешается, оставим, потому что это трагедия отдельной личности, а упоминание, что чернокожий в глазах нашего общества — непременно дикарь, уберём. Не будем обижать наших африканских товарищей.
«Эта же самая Ольга Самсоновна, знаешь, оказалась проститутка, настоящая уличная, ну, проститутка, понимаешь, не в каком-нибудь ругательном смысле, а профессиональная».
— Вам, Макаренко, одну женщину такую по ошибке преподавать прислали, а читатель будет генерализировать и решит, что женщина не-крестьянской профессии обязательно — проститутка. Давайте уберём? Чтобы не обижать товарищей женщин.
«Евгеньев пришёл в колонию давно и начал с заявления, что без кокаина он жить не может».
— Антон Семёнович, давайте вырежем про кокаин? Это может быть воспринято как пропаганда наркотиков и неверно подействовать на неокрепшие умы ваших юных читателей.
«Либо всё, либо ничего, — обыкновенная российская припадочная философия».
— Антон Семёнович, ну нельзя так! Это может быть прочитано в РСФСР с неприятием. Нехорошо.
«Кража с баштана на Украине никогда не считалась уголовным делом. Поэтому и селянские парни, и даже комсомольцы, всегда разрешали себе совершать небольшие вторжения на соседский баштан».
— Не стоит так, Антон Семёнович, миленький, про наших украинских товарищей. Может навредить общественному мнению о них.
«Человек это был образованный, добрый, по-английски вымуштрованный, настоящий стоик и джентльмен», «Было для всякого ясно, что выращен Шере из каких-то особенных сортов семян и поливали его не российские благодатные дожди, а немецкая фабричная эссенция».
— Антон Семёнович, голубчик! Давайте не будем делать акцент на национальности положительных героев? Не только англичанин может быть джентльменом и не только немец трудоголиком. Во избежание обобщений и преклонения перед какими-то отдельными национальностями и чувства неполноценности у других, давайте вырежем.
«И за Господа Бога тоже взялись по-новому. Сказали ему: что ж ты, старый хрен, сидишь тут на небе, а кругом беспорядок».
— Да, Антон Семёнович, я понимаю, что так дословно и сказал в реальности ваш персонаж и это яркий художественный образ, но у нас в стране живут также и служители культа, для которых слова вашего персонажа могут показаться грубыми. И вот ещё где старики перепугались чепухи и побежали, побросав на землю иконы, сотрите. Не будем, так сказать, оскорблять чувства верующих.
Ну и, наконец, Антон Семёнович, чтобы книга не навредила и вам — уберите упоминание Броневого. Вы о нём в превосходной форме отзываетесь, а его в 35-м уволили из НКВД, в 37-м за махинации с квартирой осудят. Оставьте просто «это слова чекиста». Абстрактного чекиста, без фамилии, пожалуйста.
Что мы имеем в сухом остатке? Цензура не пропускает оскорбления любых национальностей, равно как и возвеличивание оных, поддерживает феминизм, лояльна к чувствам верующих и не одобряет пропаганду наркотиков.
Выглядит неплохо. Как забота.
Так что если не воспринимать цензуру абстрактным вселенским злом, а посмотреть конкретно, что вырезали-то? Я задумалась и продолжаю думать.
На новогодних же, к своему удивлению, узнала, что режиссёр «Иронии судьбы», «Служебного романа» и даже моего самого любимого «Жестокого романса», — Эльдар Рязанов, — был ярым антисоветчиком. Когда стало можно, разумеется.
Как говорится, «Ордена Трудового Красного Знамени народный антисоветчик Советского Союза». Рассказывал он потом, преимущественно, как его изводила проклятая цензура. Но вот вам фаустовская трагедия: после развала такого ненавистного ему государства с порочным институтом цензуры ничего гениального Рязанов так больше и не создал.
👍5❤1