"Боевая организация эсеров" меняет свою тактику: новый лидер и убийство Вячеслава фон Плеве
После ареста Гершуни новым лидером "Боевой организации" стал его близкий соратник и человек с крайне неоднозначной репутацией Евно Азеф - террорист и, одновременно, агент Охранного отделения, удивительно долго и профессионально совмещавший эти две ипостаси.
Выходец из бедной еврейской семьи, появившийся на свет в местечке Лысково Гродненской губернии (сегодня это агрогородок в Пружанском районе Брестской области Беларуси), он достаточно рано заинтересовался радикальными идеями, быстро став своим среди местной иудейской революционной молодежи. Тем интереснее его дальнейшее преображение - в 1892 году Азеф оказался в списках секретных полицейских осведомителей, а еще году спустя, находясь в немецком Карлсруэ, лично предложил российским спецслужбам постукивать на российских же студентов, обучавшихся в местном университете.
Таковой отныне и была его жизнь, со стороны казавшаяся клиническим случаем шизофрении - сегодня планирует акции прямого действия, а уже завтра стучит на кого-то в полицию. Тем не менее, так тянулось годами. В 1899 году Азеф вступил в партию эсеров, где зарекомендовал себя активным поборником максимально жесткой линии, и после создания БО естественным образом оказался среди ее руководства.
Его кураторы в охранке, должно быть, потирали руки, радуясь такой удаче. Однако Азеф был совсем не прост. Он не только хотел, но и умел сидеть сразу на двух стульях. Поэтому силовики узнавали далеко не обо всех грядущих терактах, при этом арестовывали лишь тех, кого Азеф сам был готов принести в жертву.
Возглавив БО после того, как Григорий Гершуни выбыл из игры, он несколько изменил правила игры. Отныне террористические атаки должны были звучать максимально громко - предпочтительным орудием их совершения был провозглашен динамит. "Боевая организация" стала также полностью независимой от партии эсеров, поскольку Азеф резонно полагал, зная эту кухню изнутри, что она кишит полицейскими осведомителями и провокаторами, которые могут нарушить его монополию на общение с охранкой. Дисциплина была жесточайшей.
Азеф был террористом весьма амбициозным, поэтому решил сразу же максимально громко заявить о себе, выбрав цель, достойную своего дебюта в качестве лидера "Боевой организации" - министра внутренних дел Вячеслава фон Плеве, сменившего на этом посту своего убитого в апреле 1902 года эсерами предшественника Дмитрия Сипягина. Не обошлось и без личного мотива, ведь бытовало мнение, что именно Плеве был ответственен за еврейские погромы в Кишеневе, жертвами которых в апреле 1903 года стали более 50 человек, а многие сотни получили серьезные увечья.
Азеф дал пафосное название планируемой террористической операции - "Поход на Плеве". План террористов был достаточно бесхитростен - отследить перемещения министра и совершить на него бомбовую атаку прямо на одной из столичных улиц. Руководство операцией было поручено непосредственному заместителю Азефа Борису Савинкову.
На бумаге все было просто, а вот на деле вышло совершенно иначе. Первый блин Азефа во главе организации едва не получился комом. Первоначально покушение на Плеве должно было состояться 18 марта. В этот день на улице дежурил Давид Боришанский, прятавший мощную бомбу под свои плащом. Вероятно, он показался кому-то подозрительным, а может виной всему было разыгравшееся воображение террориста, но в какой-то момент, не дождавшись экипажа министра внутренних дел, он быстро покинул свой пост, сославшись на слежку.
После ареста Гершуни новым лидером "Боевой организации" стал его близкий соратник и человек с крайне неоднозначной репутацией Евно Азеф - террорист и, одновременно, агент Охранного отделения, удивительно долго и профессионально совмещавший эти две ипостаси.
Выходец из бедной еврейской семьи, появившийся на свет в местечке Лысково Гродненской губернии (сегодня это агрогородок в Пружанском районе Брестской области Беларуси), он достаточно рано заинтересовался радикальными идеями, быстро став своим среди местной иудейской революционной молодежи. Тем интереснее его дальнейшее преображение - в 1892 году Азеф оказался в списках секретных полицейских осведомителей, а еще году спустя, находясь в немецком Карлсруэ, лично предложил российским спецслужбам постукивать на российских же студентов, обучавшихся в местном университете.
Таковой отныне и была его жизнь, со стороны казавшаяся клиническим случаем шизофрении - сегодня планирует акции прямого действия, а уже завтра стучит на кого-то в полицию. Тем не менее, так тянулось годами. В 1899 году Азеф вступил в партию эсеров, где зарекомендовал себя активным поборником максимально жесткой линии, и после создания БО естественным образом оказался среди ее руководства.
Его кураторы в охранке, должно быть, потирали руки, радуясь такой удаче. Однако Азеф был совсем не прост. Он не только хотел, но и умел сидеть сразу на двух стульях. Поэтому силовики узнавали далеко не обо всех грядущих терактах, при этом арестовывали лишь тех, кого Азеф сам был готов принести в жертву.
Возглавив БО после того, как Григорий Гершуни выбыл из игры, он несколько изменил правила игры. Отныне террористические атаки должны были звучать максимально громко - предпочтительным орудием их совершения был провозглашен динамит. "Боевая организация" стала также полностью независимой от партии эсеров, поскольку Азеф резонно полагал, зная эту кухню изнутри, что она кишит полицейскими осведомителями и провокаторами, которые могут нарушить его монополию на общение с охранкой. Дисциплина была жесточайшей.
Азеф был террористом весьма амбициозным, поэтому решил сразу же максимально громко заявить о себе, выбрав цель, достойную своего дебюта в качестве лидера "Боевой организации" - министра внутренних дел Вячеслава фон Плеве, сменившего на этом посту своего убитого в апреле 1902 года эсерами предшественника Дмитрия Сипягина. Не обошлось и без личного мотива, ведь бытовало мнение, что именно Плеве был ответственен за еврейские погромы в Кишеневе, жертвами которых в апреле 1903 года стали более 50 человек, а многие сотни получили серьезные увечья.
Азеф дал пафосное название планируемой террористической операции - "Поход на Плеве". План террористов был достаточно бесхитростен - отследить перемещения министра и совершить на него бомбовую атаку прямо на одной из столичных улиц. Руководство операцией было поручено непосредственному заместителю Азефа Борису Савинкову.
На бумаге все было просто, а вот на деле вышло совершенно иначе. Первый блин Азефа во главе организации едва не получился комом. Первоначально покушение на Плеве должно было состояться 18 марта. В этот день на улице дежурил Давид Боришанский, прятавший мощную бомбу под свои плащом. Вероятно, он показался кому-то подозрительным, а может виной всему было разыгравшееся воображение террориста, но в какой-то момент, не дождавшись экипажа министра внутренних дел, он быстро покинул свой пост, сославшись на слежку.
Тем не менее, лидеры БО решили не менять первоначальных планов. Следующая попытка должна была состояться 24 марта. Боришанский, которого уже отпустило, горел желанием реабилитироваться за недельной давности малодушие, однако, дабы перестраховаться, к нему был приставлен дублер, Алексей Покатилов. Но и на этот раз судьба злоумышленникам не благоволила - Плеве проследовал другим маршрутом.
Савинков решил продолжить через неделю, 1 апреля, полагая, что на третий раз, с учетом всех прошлых ошибок, наверняка должно было получиться. Возможно, выйди террористы в тот день на улицу, им действительно сопутствовал бы успех, однако все это из области предположений - реальность оказалась куда более сложной.
Перед каждой новой попыткой нападения террористы вынуждены были самостоятельно готовить взрывные устройства. При этом на начальном этапе они оставались в этом деле дилетантами, склонными совершать ошибки. Одну из них, оказавшуюся роковой, допустил в ночь перед запланированным терактом Алексей Покатилов, собиравший "адскую машину" в Северной гостинице Санкт-Петербурга. Взрыв был настолько сильный, что несчастного Покатилова, разорванного на куски, опознали лишь по характерной для него необычно маленькой кисти руки.
Наследив таким образом, террористам не было смысла оставаться в столице; более того, им надо было как можно скорее делать ноги. 1 апреля, вместо нападения на министра внутренних дел, группа Савинкова в спешном порядке покинула Петербург, направившись прямиком в Швейцарию, где в то время отсиживался Азеф. Тот был в ярости, устроив своим подчиненным порядочную взбучку и дав понять, что больше права на ошибку у них не осталось.
Жесткий разговор оказался эффективным. Террористы вернулись в Северную Пальмиру и поставили в своем плане жирную кровавую точку. 15 июля 1904 года на улицу вышли четверо бомбистов - первым был Давид Боришанский, задачей которого было пропустить карету Плеве и отрезать ему путь к отступлению. Егор Созонов, молодой, но уже бывалый революционер, в биографии которого были и аресты, и побеги, и эмиграция, должен был нанести разящий удар. Для этих целей он имел при себе мощную 9-килограммовую бомбу.
Как показывает опыт многих террористических атак, первый удар не всегда оказывается смертельным. Поэтому Созонова страховал Иван Каляев. На случай же чуда в резерве у террористов был еще польский еврей из Белостока (о анархотеррористах из этого города будет потом особый разговор) Лейба Сикорский.
На этот раз у террористов получилось абсолютно все задуманное. Не потребовался ни план Б, ни план В. Нападение произошло на Измайловском проспекте неподалеку от Варшавского вокзала. Созонов метко запустил свой метательный снаряд, приблизившись к карете настолько близко, насколько это было возможно, чтобы избежать случайных жертв. От экипажа, в котором передвигался Плеве, не осталось, образно говоря, и мокрого места. Министр и его кучер погибли на месте, еще 12 человек получили ранения.
Созонов, тяжело раненый, остался лежать на мостовой. Добавили ему оказавшиеся не месте теракта полицейские и прохожие, которые принялись линчевать террориста, однако затем его доставили в больницу, где он вскоре пошел на поправку. Каляев и Боришанский сумели скрыться, а вот Сикорскому повезло гораздо меньше - при попытке избавиться от бомбы, сбросив ее в Неву, он вызвал подозрения у лодочника, который сдал его в полицию.
Как это ни удивительно, но оба задержанных, суд над которыми состоялся 30 ноября 1904 года, избежали высшей меры наказания. Созонов был приговорен к пожизненной каторге, тогда как Сикорский - к 20 годам каторжных работ. Протестуя против введения телесных наказаний для политических заключенных в Зерентуйской каторжной тюрьме, 27 ноября 1910 года Созонов совершил самоубийство, приняв яд. Сикорский же умер лишь в 1927 году, очевидно пережив каторгу, однако детали его биографии теряются в тумане истории.
Савинков решил продолжить через неделю, 1 апреля, полагая, что на третий раз, с учетом всех прошлых ошибок, наверняка должно было получиться. Возможно, выйди террористы в тот день на улицу, им действительно сопутствовал бы успех, однако все это из области предположений - реальность оказалась куда более сложной.
Перед каждой новой попыткой нападения террористы вынуждены были самостоятельно готовить взрывные устройства. При этом на начальном этапе они оставались в этом деле дилетантами, склонными совершать ошибки. Одну из них, оказавшуюся роковой, допустил в ночь перед запланированным терактом Алексей Покатилов, собиравший "адскую машину" в Северной гостинице Санкт-Петербурга. Взрыв был настолько сильный, что несчастного Покатилова, разорванного на куски, опознали лишь по характерной для него необычно маленькой кисти руки.
Наследив таким образом, террористам не было смысла оставаться в столице; более того, им надо было как можно скорее делать ноги. 1 апреля, вместо нападения на министра внутренних дел, группа Савинкова в спешном порядке покинула Петербург, направившись прямиком в Швейцарию, где в то время отсиживался Азеф. Тот был в ярости, устроив своим подчиненным порядочную взбучку и дав понять, что больше права на ошибку у них не осталось.
Жесткий разговор оказался эффективным. Террористы вернулись в Северную Пальмиру и поставили в своем плане жирную кровавую точку. 15 июля 1904 года на улицу вышли четверо бомбистов - первым был Давид Боришанский, задачей которого было пропустить карету Плеве и отрезать ему путь к отступлению. Егор Созонов, молодой, но уже бывалый революционер, в биографии которого были и аресты, и побеги, и эмиграция, должен был нанести разящий удар. Для этих целей он имел при себе мощную 9-килограммовую бомбу.
Как показывает опыт многих террористических атак, первый удар не всегда оказывается смертельным. Поэтому Созонова страховал Иван Каляев. На случай же чуда в резерве у террористов был еще польский еврей из Белостока (о анархотеррористах из этого города будет потом особый разговор) Лейба Сикорский.
На этот раз у террористов получилось абсолютно все задуманное. Не потребовался ни план Б, ни план В. Нападение произошло на Измайловском проспекте неподалеку от Варшавского вокзала. Созонов метко запустил свой метательный снаряд, приблизившись к карете настолько близко, насколько это было возможно, чтобы избежать случайных жертв. От экипажа, в котором передвигался Плеве, не осталось, образно говоря, и мокрого места. Министр и его кучер погибли на месте, еще 12 человек получили ранения.
Созонов, тяжело раненый, остался лежать на мостовой. Добавили ему оказавшиеся не месте теракта полицейские и прохожие, которые принялись линчевать террориста, однако затем его доставили в больницу, где он вскоре пошел на поправку. Каляев и Боришанский сумели скрыться, а вот Сикорскому повезло гораздо меньше - при попытке избавиться от бомбы, сбросив ее в Неву, он вызвал подозрения у лодочника, который сдал его в полицию.
Как это ни удивительно, но оба задержанных, суд над которыми состоялся 30 ноября 1904 года, избежали высшей меры наказания. Созонов был приговорен к пожизненной каторге, тогда как Сикорский - к 20 годам каторжных работ. Протестуя против введения телесных наказаний для политических заключенных в Зерентуйской каторжной тюрьме, 27 ноября 1910 года Созонов совершил самоубийство, приняв яд. Сикорский же умер лишь в 1927 году, очевидно пережив каторгу, однако детали его биографии теряются в тумане истории.
Кіномистецтво надихає, вчить, розважає. Будь-яке кіно – про Ерос і Танатос. Кіно – це візуальна магія, це сон.
Нас цікавить авторський кінематограф. Якщо любиш Годара, Тарковського, Фелліні, Лінча, Гріневея, тоді підпишись:
@evropacinema
@evropacinema
@evropacinema
Нас цікавить авторський кінематограф. Якщо любиш Годара, Тарковського, Фелліні, Лінча, Гріневея, тоді підпишись:
@evropacinema
@evropacinema
@evropacinema
Почему в последние две недели на канале публикуется так мало материалов? Объяснение простое - в одном средстве массовой информации попросили помочь с подготовкой репортажей на тему охвативших западные страны массовых беспорядков. Тем не менее, на этой неделе постараюсь рассказать еще об одном любопытном эпизоде из жизни эсеров-террористов.
Взрыв в Кремле - террористы убивают великого князя Сергея Александровича
После убийства Плеве добрая половина непосредственных участников покушения успешно сделала ноги. По большому счету, обречен был лишь бросивший бомбу Егор Созонов, тогда как Лейба Сикорский попался лишь исключительно благодаря своей нерасторопности. Савинков, Каляев и Боришанский благополучно бежали в далекую и безопасную Швейцарию, где намеревались отсидеться, но ни в коем случае не заканчивать свою террористическую карьеру.
Столь успешное нападение многократно увеличило авторитет и без того уже бывшей на слуху "Боевой организации". Выгоды этого были очевидны - взять хотя бы финансы, которых теперь поступало столько, что бухгалтерам БО не приходилось более сводить концы с концами, готовясь к новому теракту. Да и охочих поучаствовать в деятельности организации теперь было столько, что в пору было организовывать жесточайший кастинг.
Планов у террористов было громадье, поэтому вынужденные швейцарские каникулы опытных и авторитетных товарищей уже очень скоро подошли к концу. Эсеры решили потрясти империю тройным ударом - ликвидировать сразу трех губернаторов (петербургского, московского и киевского), заставив центральные власти расписаться в своей полной беспомощности.
Первым должен был лишиться жизни московский генерал-губернатор, а заодно пятый сын Александра II и великий князь Сергей Александрович Романов. После успешного покушения на Плеве возглавляемой Савинковым группой Азеф решил не ломать голову и сделал ставку на опыт и удачу своего ближайшего заместителя. Савинков же положился на Ивана Каляева, который показал себя надежным и верным соратником при организации покушения на Плеве.
Стоявший во главе второго по значимости города Российской империи Сергей Александрович был личностью весьма незаурядной и неоднозначной. Один из наиболее приближенных к Николаю II членов императорской семьи, он имел репутацию одного из наиболее влиятельных российских политиков, эдакого "серого кардинала", без участия которого не принималось ни одно важное решение.
Однако за пределами дворцов и кабинетов отношение к нему было уже несколько иным. Красноречивым является прилепившееся к нему намертво прозвище "Князь Ходынский", отсылавшее напрямую к одной из крупнейших гражданских трагедий российской истории. Именно Сергей Александрович занимал пост генерал-губернатора Москвы в тот самый день, когда народные гуляния по случаю коронации Николая II на Ходынском поле 18 мая 1896 года завершились ужасающей давкой, в которой погибли, по самым скромным подсчетам, почти полторы тысячи человек.
По мнению многих, порядочный градоначальник после такого должен был немедленно подать в отставку, однако уволен был лишь ряд подчиненных великого князя, которых сделали "стрелочниками", сам же он все в том же 1896 году, назло недоброжелателям, получил еще одну вкусную "плюшку" - возглавил Московский военный округ.
Уже одного этого должно было бы хватить для вынесения ему смертного приговора скорыми на расправу радикальными революционерами. Однако они терпеливо дождались следующего вопиющего поступка Сергея Александровича - именно он, по слухам, был одним из тех, кто 9 января 1905 года настоял на силовом разгоне направлявшихся 9 января 1905 года к Зимнему дворцу петербургских рабочих (вот он, "серый кардинал" во всей красе!), жертвами которого стали до 200 человек. Хотя вышеупомянутый тезис можно посчитать спорным, ведь слежку за московским губернатором террористы - явно не для того, чтобы просто пожурить - начали еще в декабре 1904 года, вскоре после подавления вспыхнувших в этом городе студенческих протестов.
На фото - Иван Каляев сразу после совершенного им теракта
После убийства Плеве добрая половина непосредственных участников покушения успешно сделала ноги. По большому счету, обречен был лишь бросивший бомбу Егор Созонов, тогда как Лейба Сикорский попался лишь исключительно благодаря своей нерасторопности. Савинков, Каляев и Боришанский благополучно бежали в далекую и безопасную Швейцарию, где намеревались отсидеться, но ни в коем случае не заканчивать свою террористическую карьеру.
Столь успешное нападение многократно увеличило авторитет и без того уже бывшей на слуху "Боевой организации". Выгоды этого были очевидны - взять хотя бы финансы, которых теперь поступало столько, что бухгалтерам БО не приходилось более сводить концы с концами, готовясь к новому теракту. Да и охочих поучаствовать в деятельности организации теперь было столько, что в пору было организовывать жесточайший кастинг.
Планов у террористов было громадье, поэтому вынужденные швейцарские каникулы опытных и авторитетных товарищей уже очень скоро подошли к концу. Эсеры решили потрясти империю тройным ударом - ликвидировать сразу трех губернаторов (петербургского, московского и киевского), заставив центральные власти расписаться в своей полной беспомощности.
Первым должен был лишиться жизни московский генерал-губернатор, а заодно пятый сын Александра II и великий князь Сергей Александрович Романов. После успешного покушения на Плеве возглавляемой Савинковым группой Азеф решил не ломать голову и сделал ставку на опыт и удачу своего ближайшего заместителя. Савинков же положился на Ивана Каляева, который показал себя надежным и верным соратником при организации покушения на Плеве.
Стоявший во главе второго по значимости города Российской империи Сергей Александрович был личностью весьма незаурядной и неоднозначной. Один из наиболее приближенных к Николаю II членов императорской семьи, он имел репутацию одного из наиболее влиятельных российских политиков, эдакого "серого кардинала", без участия которого не принималось ни одно важное решение.
Однако за пределами дворцов и кабинетов отношение к нему было уже несколько иным. Красноречивым является прилепившееся к нему намертво прозвище "Князь Ходынский", отсылавшее напрямую к одной из крупнейших гражданских трагедий российской истории. Именно Сергей Александрович занимал пост генерал-губернатора Москвы в тот самый день, когда народные гуляния по случаю коронации Николая II на Ходынском поле 18 мая 1896 года завершились ужасающей давкой, в которой погибли, по самым скромным подсчетам, почти полторы тысячи человек.
По мнению многих, порядочный градоначальник после такого должен был немедленно подать в отставку, однако уволен был лишь ряд подчиненных великого князя, которых сделали "стрелочниками", сам же он все в том же 1896 году, назло недоброжелателям, получил еще одну вкусную "плюшку" - возглавил Московский военный округ.
Уже одного этого должно было бы хватить для вынесения ему смертного приговора скорыми на расправу радикальными революционерами. Однако они терпеливо дождались следующего вопиющего поступка Сергея Александровича - именно он, по слухам, был одним из тех, кто 9 января 1905 года настоял на силовом разгоне направлявшихся 9 января 1905 года к Зимнему дворцу петербургских рабочих (вот он, "серый кардинал" во всей красе!), жертвами которого стали до 200 человек. Хотя вышеупомянутый тезис можно посчитать спорным, ведь слежку за московским губернатором террористы - явно не для того, чтобы просто пожурить - начали еще в декабре 1904 года, вскоре после подавления вспыхнувших в этом городе студенческих протестов.
На фото - Иван Каляев сразу после совершенного им теракта
Завершить список причин внесения великого князя в "черный список" эсеров можно тем фактом, что Сергей Александрович слыл известным антисемитом, а еврей Евно Азеф таковых не любил. Будучи, как впоследствии окажется, двойным агентом, о грядущих покушениях на тех, кто особенно выделялся своей нелюбовью к евреям, он охранке не сообщал.
Короче, перейдем к самому интересному. От добра добра не ищут, и террористы решили чуть ли не один в один скопировать удачное покушение на Плеве. Динамит оказался круче револьвера. Вся грязная работа была поручена Ивану Каляеву и Борису Моисеенко. Именно они в результате продолжительной слежки заметили, что Сергей Александрович несколько раз в неделю бывает в Кремле в одно и то же время.
Не спутал карты террористам и неожиданный ход великого князя - 1 января 1905 года он добровольно ушел с поста московского генерал-губернатора (оставшись, правда, главой Московского военного округа). В качестве командующего он продолжал регулярно бывать в Кремле.
Большой взрыв был назначен на 2 февраля. Именно к этому числу сообщница террористов Дора Бриллиант привезла из Нижнего Новгорода динамит, который заговорщики в целях конспирации не хотели хранить в Москве. План заключался в том, чтобы взорвать Сергея Александровича возле Большого театра, где покровительствующая Красному кресту его супруга Елизавета Федоровна должна была присутствовать на благотворительном мероприятии. Каляев уже было бросился с карете, но на полпути остановился и скрылся в толпе, объяснив свой поступок тем, что в карете находились еще и племянники князя.
Гложимый чувством вины за неудачу, Каляев решил исправить свою оплошность как можно скорее, заявив, что поставит в этом деле жирную точку уже через два дня, 4 февраля.
Сказано - сделано. Спрятав под пальто мощное взрывное устройство, в назначенный день он направился прямиком в Кремль, где Сергей Александрович регулярно бывал. Встреча произошла у Никольской башни - увидев карету и убедившись в том, что там находится его цель без посторонних лиц, Каляев бросил внутрь нее свою бомбу. Взрыв был настолько мощным, что великого князя разорвало на куски. Позже от ран скончался и кучер, а вот Каляев, несмотря на ранения, выжил и тут же был задержан.
О каком-либо снисхождении после такого не могло быть и речи, даже несмотря на то, что вдова великого князя просила Николая II помиловать террориста. Каляев, однако, оказался крепким орешком - ни тени раскаяния и суд, который он превратил в пропагандистскую площадку. Так ни разу и не выразив своего сожаления, 23 мая 1905 года Иван Каляев был повешен в Шлиссельбургской крепости Петербурга.
Короче, перейдем к самому интересному. От добра добра не ищут, и террористы решили чуть ли не один в один скопировать удачное покушение на Плеве. Динамит оказался круче револьвера. Вся грязная работа была поручена Ивану Каляеву и Борису Моисеенко. Именно они в результате продолжительной слежки заметили, что Сергей Александрович несколько раз в неделю бывает в Кремле в одно и то же время.
Не спутал карты террористам и неожиданный ход великого князя - 1 января 1905 года он добровольно ушел с поста московского генерал-губернатора (оставшись, правда, главой Московского военного округа). В качестве командующего он продолжал регулярно бывать в Кремле.
Большой взрыв был назначен на 2 февраля. Именно к этому числу сообщница террористов Дора Бриллиант привезла из Нижнего Новгорода динамит, который заговорщики в целях конспирации не хотели хранить в Москве. План заключался в том, чтобы взорвать Сергея Александровича возле Большого театра, где покровительствующая Красному кресту его супруга Елизавета Федоровна должна была присутствовать на благотворительном мероприятии. Каляев уже было бросился с карете, но на полпути остановился и скрылся в толпе, объяснив свой поступок тем, что в карете находились еще и племянники князя.
Гложимый чувством вины за неудачу, Каляев решил исправить свою оплошность как можно скорее, заявив, что поставит в этом деле жирную точку уже через два дня, 4 февраля.
Сказано - сделано. Спрятав под пальто мощное взрывное устройство, в назначенный день он направился прямиком в Кремль, где Сергей Александрович регулярно бывал. Встреча произошла у Никольской башни - увидев карету и убедившись в том, что там находится его цель без посторонних лиц, Каляев бросил внутрь нее свою бомбу. Взрыв был настолько мощным, что великого князя разорвало на куски. Позже от ран скончался и кучер, а вот Каляев, несмотря на ранения, выжил и тут же был задержан.
О каком-либо снисхождении после такого не могло быть и речи, даже несмотря на то, что вдова великого князя просила Николая II помиловать террориста. Каляев, однако, оказался крепким орешком - ни тени раскаяния и суд, который он превратил в пропагандистскую площадку. Так ни разу и не выразив своего сожаления, 23 мая 1905 года Иван Каляев был повешен в Шлиссельбургской крепости Петербурга.
Неудачная охота на петербургского губернатора Трепова с трагическим для эсеров финалом
Амбициозный план "Боевой организации эсеров" по ликвидации губернаторов трех крупнейших городов Российской империи в случае успеха мог привести власти в состояние грогги, однако оказался успешным лишь на одну треть. Убийство великого князя Сергея Александровича не получило продолжения - в Петербурге и Киеве террористы потерпели неудачу, причем в первом случае сами свалились в вырытую для генерал-губернатора Дмитрия Трепова яму.
Во главе террористической группы, которая должна была ликвидировать Трепова, Азеф поставил Максимилиана Швейцера. Швейцер был евреем, сыном смоленского банкира, который, не снюхайся с революционерами, вполне мог заиметь в будущем не слишком пыльную и хорошо оплачиваемую работу. Однако контакты с радикалами в бытность учащимся смоленской гимназии переросли в полное погружение в революционную деятельность, когда молодой человек стал студентом Московского университета, славившегося просто зашкаливающим уровнем политической активности своих учащихся.
Его Швейцер, кстати, так и не окончил, попав под репрессии (начинающего революционера отправили в ссылку на восточные окраины безбрежной империи). Интересный факт: арестованный студент в марте 1902 года подавал ходатайство о помиловании на имя тогдашнего московского губернатора великого князя Сергея Александровича, однако тот слыл закоренелым антисемитом, а потому, ознакомившись с делом и личностью нарушителя, прошение не удовлетворил.
Именно в Якутии Швейцер и познакомился поближе с эсерами, идеология которых показалась ему весьма интересной; в ссылке молодой человек, говоря современным языком, радикализировался и внутренне принял решение ступить после освобождения на террористическую стезю.
В "Боевой организации", в члены которой Швейцер был принят вскоре после выхода на свободу, ему доверили работу со взрывчаткой и изготовление взрывных устройств - именно они, согласно замыслу Евно Азефа, должны были стать главным оружием революционно настроенных террористов.
Соответственно, первые громкие акции эсеров не обходились без участия Швейцера. Именно он собрал бомбу, с помощью которой Егор Созонов 15 июля 1904 года отправил на тот свет министра внутренних дел Вячеслава Плеве. Несомненно, способный террорист-взрывотехник прекрасно себя зарекомендовал; в противном случае, Азеф, выбирая руководителя нападения на Трепова, мог остановить свой выбор на другой кандидатуре.
Несколько слов надо сказать о Дмитрии Трепове. Понятное дело, что уже одна только занимаемая им должность пробуждала у эсеров неукротимое желание свести с ним окончательные счеты. Однако и кроме этого Трепов успел изрядно насолить революционно настроенным гражданам.
Будучи правой рукой уже упомянутого выше Сергея Александровича в бытность того генерал-губернатором Москвы, Трепов со всем возможным усердием боролся с народными выступлениями. За что едва не поплатился - 2 января 1905 года в него стрелял учащийся торговой школы по фамилии Полторацкий, одна из пуль которого лишь продырявила пальто одиозного обер-полицмейстера.
Через полторы недели, как раз после имевшего место в северной столице Кровавого воскресенья, эффективный, с точки зрения императора, чиновник был назначен генерал-губернатором Санкт-Петербурга, где продолжил гнуть свою жесткую линию.
На фото - Максимилиан Швейцер
Амбициозный план "Боевой организации эсеров" по ликвидации губернаторов трех крупнейших городов Российской империи в случае успеха мог привести власти в состояние грогги, однако оказался успешным лишь на одну треть. Убийство великого князя Сергея Александровича не получило продолжения - в Петербурге и Киеве террористы потерпели неудачу, причем в первом случае сами свалились в вырытую для генерал-губернатора Дмитрия Трепова яму.
Во главе террористической группы, которая должна была ликвидировать Трепова, Азеф поставил Максимилиана Швейцера. Швейцер был евреем, сыном смоленского банкира, который, не снюхайся с революционерами, вполне мог заиметь в будущем не слишком пыльную и хорошо оплачиваемую работу. Однако контакты с радикалами в бытность учащимся смоленской гимназии переросли в полное погружение в революционную деятельность, когда молодой человек стал студентом Московского университета, славившегося просто зашкаливающим уровнем политической активности своих учащихся.
Его Швейцер, кстати, так и не окончил, попав под репрессии (начинающего революционера отправили в ссылку на восточные окраины безбрежной империи). Интересный факт: арестованный студент в марте 1902 года подавал ходатайство о помиловании на имя тогдашнего московского губернатора великого князя Сергея Александровича, однако тот слыл закоренелым антисемитом, а потому, ознакомившись с делом и личностью нарушителя, прошение не удовлетворил.
Именно в Якутии Швейцер и познакомился поближе с эсерами, идеология которых показалась ему весьма интересной; в ссылке молодой человек, говоря современным языком, радикализировался и внутренне принял решение ступить после освобождения на террористическую стезю.
В "Боевой организации", в члены которой Швейцер был принят вскоре после выхода на свободу, ему доверили работу со взрывчаткой и изготовление взрывных устройств - именно они, согласно замыслу Евно Азефа, должны были стать главным оружием революционно настроенных террористов.
Соответственно, первые громкие акции эсеров не обходились без участия Швейцера. Именно он собрал бомбу, с помощью которой Егор Созонов 15 июля 1904 года отправил на тот свет министра внутренних дел Вячеслава Плеве. Несомненно, способный террорист-взрывотехник прекрасно себя зарекомендовал; в противном случае, Азеф, выбирая руководителя нападения на Трепова, мог остановить свой выбор на другой кандидатуре.
Несколько слов надо сказать о Дмитрии Трепове. Понятное дело, что уже одна только занимаемая им должность пробуждала у эсеров неукротимое желание свести с ним окончательные счеты. Однако и кроме этого Трепов успел изрядно насолить революционно настроенным гражданам.
Будучи правой рукой уже упомянутого выше Сергея Александровича в бытность того генерал-губернатором Москвы, Трепов со всем возможным усердием боролся с народными выступлениями. За что едва не поплатился - 2 января 1905 года в него стрелял учащийся торговой школы по фамилии Полторацкий, одна из пуль которого лишь продырявила пальто одиозного обер-полицмейстера.
Через полторы недели, как раз после имевшего место в северной столице Кровавого воскресенья, эффективный, с точки зрения императора, чиновник был назначен генерал-губернатором Санкт-Петербурга, где продолжил гнуть свою жесткую линию.
На фото - Максимилиан Швейцер
Группа Швейцера должна была положить конец рвению Трепова, а заодно послать недвусмысленный сигнал остальным ревностным защитникам самодержавного строя. Сам руководитель кружка террористов в целях конспирации скрывался за личиной англичанина Артура МакКулона.
Однако с самого начала эсеры начали - одна за другой - сталкиваться с трудностями. Несколько членов террористической группы были арестованы, спровоцировав приступ паники у руководителей операции, которые, немного выждав, приняли решение продолжать подготовку покушения. Сплоховали люди, отвечавшие за наружное наблюдение, с связи с чем группа не обладала достаточной информацией для планирования нападения.
Швейцер начал уже подумывать о том, чтобы сменить жертву, и даже согласовал с Савинковым кандидатуру еще одного великого князя - Владимира Александровича, который непосредственно распорядился открыть огонь по рабочим 9 января 1905 года. Однако в конце февраля удача, казалось, сама пришла в руки террористам.
Швейцер получил информацию о том, что 1 марта 1905 года в Петропавловской крепости пройдет панихида по убитому народовльцами императору Александру II. В мероприятии должны были принять участие как Трепов, так и Владимир Александрович, а также министр внутренних дел Александр Булыгин и еще ряд довольно влиятельных лиц. Можно было устроить бойню, которая прогремела бы на весь мир.
Штабом террористов и, одновременно, лабораторией стал номер в петербургской гостинице "Бристоль", в которой Швейцер проживал, скрываясь за личиной английского купца. Никто не подозревал, что в комнате находился целый арсенал собранных им "адских машин".
В ночь с 25 на 26 февраля террорист совершал последние приготовления. Вероятно из-за усталости он на какое-то время потерял концентрацию и допустил непростительную ошибку (бомбист, как и сапер, ошибается только один раз). Взрыв был такой силы, что разнесло не только номер Швейцера, но и все комнаты слева, справа и даже сверху-снизу от него. Дома напротив остались без стекол. Самого же Швейцера порвало на куски.
Казалось бы, операцию можно и даже нужно было сворачивать, но террористы проявили настойчивость. За что и поплатились. В течение 19 дней после гибели Швейцера полицейские выслеживали оставшихся членов его группы, которые назойливо крутились возле резиденции Трепова, притворяясь извозчиками, газетчиками и представителями прочих уличных профессий. Убедившись в том, что все террористы оказались под колпаком, полицейские стремительно, в течение пары часов, их арестовали.
Двое террористов, Давид Боришанский и некто по фамилии Марков, попались с бомбами, Трофимов чересчур активно сопротивлялся полиции, что сделало их главными обвиняемыми, приговоренными впоследствии к бессрочной каторге. Остальные, проведя полгода за решеткой, попали под амнистию.
Однако с самого начала эсеры начали - одна за другой - сталкиваться с трудностями. Несколько членов террористической группы были арестованы, спровоцировав приступ паники у руководителей операции, которые, немного выждав, приняли решение продолжать подготовку покушения. Сплоховали люди, отвечавшие за наружное наблюдение, с связи с чем группа не обладала достаточной информацией для планирования нападения.
Швейцер начал уже подумывать о том, чтобы сменить жертву, и даже согласовал с Савинковым кандидатуру еще одного великого князя - Владимира Александровича, который непосредственно распорядился открыть огонь по рабочим 9 января 1905 года. Однако в конце февраля удача, казалось, сама пришла в руки террористам.
Швейцер получил информацию о том, что 1 марта 1905 года в Петропавловской крепости пройдет панихида по убитому народовльцами императору Александру II. В мероприятии должны были принять участие как Трепов, так и Владимир Александрович, а также министр внутренних дел Александр Булыгин и еще ряд довольно влиятельных лиц. Можно было устроить бойню, которая прогремела бы на весь мир.
Штабом террористов и, одновременно, лабораторией стал номер в петербургской гостинице "Бристоль", в которой Швейцер проживал, скрываясь за личиной английского купца. Никто не подозревал, что в комнате находился целый арсенал собранных им "адских машин".
В ночь с 25 на 26 февраля террорист совершал последние приготовления. Вероятно из-за усталости он на какое-то время потерял концентрацию и допустил непростительную ошибку (бомбист, как и сапер, ошибается только один раз). Взрыв был такой силы, что разнесло не только номер Швейцера, но и все комнаты слева, справа и даже сверху-снизу от него. Дома напротив остались без стекол. Самого же Швейцера порвало на куски.
Казалось бы, операцию можно и даже нужно было сворачивать, но террористы проявили настойчивость. За что и поплатились. В течение 19 дней после гибели Швейцера полицейские выслеживали оставшихся членов его группы, которые назойливо крутились возле резиденции Трепова, притворяясь извозчиками, газетчиками и представителями прочих уличных профессий. Убедившись в том, что все террористы оказались под колпаком, полицейские стремительно, в течение пары часов, их арестовали.
Двое террористов, Давид Боришанский и некто по фамилии Марков, попались с бомбами, Трофимов чересчур активно сопротивлялся полиции, что сделало их главными обвиняемыми, приговоренными впоследствии к бессрочной каторге. Остальные, проведя полгода за решеткой, попали под амнистию.
Forwarded from ДУМЕР. Постсоветский Вавилон 1993 / 2007 | DOOMER
Таран жилого дома самолётом Ан-2
Ранним утром 26 сентября 1976 года пилот гражданской авиации Владимир Серков (род. 25 июля 1953 года) произвёл самовольный взлёт на самолёте Ан-2 без пассажиров с одной из рулёжных дорожек аэропорта «Новосибирск-Северный». В 8 часов 20 минут утра пилот направил свой самолёт на пятиэтажный жилой дом, находящийся по адресу улица Степная, 43/1 (Ленинский район).
В результате самолёт столкнулся с фасадом дома между третьим и четвёртым этажами в районе лестничной клетки, пробив в стене дыру около двух метров в диаметре. Жертвами тарана стали 5 человек, включая пилота (из них трое были детьми младше 6 лет). Пострадали 11 жильцов.
Как показало расследование происшествия, в подвергшемся атаке «камикадзе» доме проживали родители жены пилота, к которым она вернулась вместе с ребёнком после того, как решила расстаться с мужем. По-видимому, лётчик решил свести счёты с жизнью и заодно отомстить своей супруге. Однако никого из членов её семьи в момент тарана в доме не оказалось.
ДУМЕР
Ранним утром 26 сентября 1976 года пилот гражданской авиации Владимир Серков (род. 25 июля 1953 года) произвёл самовольный взлёт на самолёте Ан-2 без пассажиров с одной из рулёжных дорожек аэропорта «Новосибирск-Северный». В 8 часов 20 минут утра пилот направил свой самолёт на пятиэтажный жилой дом, находящийся по адресу улица Степная, 43/1 (Ленинский район).
В результате самолёт столкнулся с фасадом дома между третьим и четвёртым этажами в районе лестничной клетки, пробив в стене дыру около двух метров в диаметре. Жертвами тарана стали 5 человек, включая пилота (из них трое были детьми младше 6 лет). Пострадали 11 жильцов.
Как показало расследование происшествия, в подвергшемся атаке «камикадзе» доме проживали родители жены пилота, к которым она вернулась вместе с ребёнком после того, как решила расстаться с мужем. По-видимому, лётчик решил свести счёты с жизнью и заодно отомстить своей супруге. Однако никого из членов её семьи в момент тарана в доме не оказалось.
ДУМЕР
Неудача в Киеве и убийство московского градоначальника
Наименее эффектной получилась у эсеров попытка покушения на киевского генерал-губернатора Николая Клейгельса - там вообще не дошло до взрыва. Не пострадал ни чиновник, ни сами террористы.
По замыслу членов "Боевой организации", Клейгельс должен был взлететь на воздух. Эффектно, эффективно и резонансно. Задание было поручено уже проверенному в деле Давиду Боришанскому, участнику успешного покушения на министра внутренних дел Плеве, который возглавлял киевский отдел БО и чувствовал себя в этом городе, как рыба в воде.
В начале 1905 года Боришанский, которому помогали муж и жена по фамилии Казак, начал сбор информации о повседневных привычках и передвижении Клейгельса - обычная работа террористов, только-только приступивших к подготовке покушения.
Когда все было готово к покушению, вышеупомянутые супруги по неизвестной причине отказались от участия в нападении, что поставило перед Боришанским выбор - отменять операцию или действовать самостоятельно. Он выбрал второе.
Итак, бомба у Боришанского была; кроме этого, он знал приблизительное время, когда генерал-губернатор проезжает по Крещатику. Дело было за малым - избежав подозрений, подобраться к экипажу на расстояние броска и запустить свою "адскую машину". Нет ничего проще.
Однако эту задачу Боришанский успешно запорол. По его словам, он вышел на главную улицу Киева в назначенное время, слонялся по ней в течение часа, однако Клейгельс не появился, и он вынужден был вернуться домой. В свое оправдание террорист сказал руководству, что чиновник отправился в путь с опозданием и просто разминулся с уготованной ему судьбой. Тем не менее, остается вопрос, почему Боришанский не предпринял повторной попытки покушения.
А вот московскому градоначальнику Павлу Шувалову повезло гораздо меньше. Вернее, совсем не повезло. Его убил эсерский киллер Петр Куликовский.
Шувалов стал вторым по счету градоначальником Москвы с момента введения такой должности 1 января 1905 года. До этого главным человеком в городе был генерал-губернатор (этот пост занимал взорванный чуть позже членом БО Иваном Каляевым великий князь Сергей Александрович).
Предшественником Шувалова был Евгений Волков, период пребывания которого у власти был совсем короток и иначе как провальным назван быть не может. Мало того, что именно при нем террористы взорвали великого князя, так и ситуация во втором городе России полностью вышла из под контроля. Схватившись за голову, Николай II спешно вернул пост генерал-губернатора, а место отправленного в отставку Волкова 18 апреля 1905 года занял Павел Шувалов.
Занял, надо сказать, совсем ненадолго. Шувалов был сторонником жесткой линии в отношении революционного элемента и, едва усевшись в кресло градоначальника, без раскачки приступил к исправлению ошибок предшественника. Такие действия революционеров наверняка очень расстроили и привели к включению Шувалова в "расстрельный список".
Наименее эффектной получилась у эсеров попытка покушения на киевского генерал-губернатора Николая Клейгельса - там вообще не дошло до взрыва. Не пострадал ни чиновник, ни сами террористы.
По замыслу членов "Боевой организации", Клейгельс должен был взлететь на воздух. Эффектно, эффективно и резонансно. Задание было поручено уже проверенному в деле Давиду Боришанскому, участнику успешного покушения на министра внутренних дел Плеве, который возглавлял киевский отдел БО и чувствовал себя в этом городе, как рыба в воде.
В начале 1905 года Боришанский, которому помогали муж и жена по фамилии Казак, начал сбор информации о повседневных привычках и передвижении Клейгельса - обычная работа террористов, только-только приступивших к подготовке покушения.
Когда все было готово к покушению, вышеупомянутые супруги по неизвестной причине отказались от участия в нападении, что поставило перед Боришанским выбор - отменять операцию или действовать самостоятельно. Он выбрал второе.
Итак, бомба у Боришанского была; кроме этого, он знал приблизительное время, когда генерал-губернатор проезжает по Крещатику. Дело было за малым - избежав подозрений, подобраться к экипажу на расстояние броска и запустить свою "адскую машину". Нет ничего проще.
Однако эту задачу Боришанский успешно запорол. По его словам, он вышел на главную улицу Киева в назначенное время, слонялся по ней в течение часа, однако Клейгельс не появился, и он вынужден был вернуться домой. В свое оправдание террорист сказал руководству, что чиновник отправился в путь с опозданием и просто разминулся с уготованной ему судьбой. Тем не менее, остается вопрос, почему Боришанский не предпринял повторной попытки покушения.
А вот московскому градоначальнику Павлу Шувалову повезло гораздо меньше. Вернее, совсем не повезло. Его убил эсерский киллер Петр Куликовский.
Шувалов стал вторым по счету градоначальником Москвы с момента введения такой должности 1 января 1905 года. До этого главным человеком в городе был генерал-губернатор (этот пост занимал взорванный чуть позже членом БО Иваном Каляевым великий князь Сергей Александрович).
Предшественником Шувалова был Евгений Волков, период пребывания которого у власти был совсем короток и иначе как провальным назван быть не может. Мало того, что именно при нем террористы взорвали великого князя, так и ситуация во втором городе России полностью вышла из под контроля. Схватившись за голову, Николай II спешно вернул пост генерал-губернатора, а место отправленного в отставку Волкова 18 апреля 1905 года занял Павел Шувалов.
Занял, надо сказать, совсем ненадолго. Шувалов был сторонником жесткой линии в отношении революционного элемента и, едва усевшись в кресло градоначальника, без раскачки приступил к исправлению ошибок предшественника. Такие действия революционеров наверняка очень расстроили и привели к включению Шувалова в "расстрельный список".
На этот раз эсеры решили свести счеты с неугодным чиновником по старинке, расстреляв из огнестрела без лишнего шума и взрывных спецэффектов. Такая задача была поставлена перед членом "Боевой организации" Петром Куликовским, который был на хорошем счету у ее руководства и уже успел зарекомендовать себя с самой лучшей стороны.
Следует отметить, что этот выходец из небогатой дворянской семьи со студенческих лет занимался крамольной деятельностью, за что в 1903 году был выслан в Якутскую область. Чертовски далеко. Однако уже через год молодой человек сбежал и объявился в Санкт-Петербурге. Причем не стал отсиживаться на конспиративных квартирах или южных курортах, а сразу же включился в террористическую деятельность.
Именно Куликовский вел наблюдение за московским генерал-губернатором Сергеем Александровичем, был арестован 11 июня 1905 года, но вскоре снова сбежал. Находился в розыске как опасный рецидивист, но Москву не покинул, решившись на дерзкое покушение.
Куликовский не стал изобретать велосипед, выслеживая свою жертву на московских улицах, а решил внаглую завалиться прямо в резиденцию градоначальника, где тот регулярно проводил прием различного рода просителей.
28 июня 1905 года он сидел в очереди на прием, уже подходивший к концу. По всей видимости, Куликовский хотел избежать случайных жертв. Когда Шувалов оказался рядом, террорист извлек пистолет и пять раз в упор выстрелил в него. Раны градоначальника оказались смертельными, одна из пуль ранила его помощника. Куликовский попытался сбежать, но его быстро схватили. Говорят, даже остервенело били при задержании.
За такое по законам того времени полагалась смерть, и суд приговорил террориста к повешению. Однако параллельно широко распространена была практика помилования, которой Куликовский воспользовался, подав соответствующее прошение. Удивительно, но оно было удовлетворено, и киллер отправился на пожизненную каторгу в уже знакомую ему Якутскую область.
Сидеть бы ему, возможно, в неволе до конца своих дней, но грянули, одна за другой, две революции - Февральская и Октябрьская. В начавшейся несколько позже Гражданской войне Куликовскому пришлось выбирать сторону, и он примкнул к белым, став даже управляющим Якутской области.
2 марта 1923 года Куликовский попал в плен к своим идеологическим противникам. Красные с такими не церемонились, и он наверняка был в курсе своей дальнейшей судьбы. Допросы, пытки и неизбежный расстрел - зачем все это терпеть? По словам красноармейцев, в тот же день Куликовский принял смертельную дозу морфия.
На фото - Петр Куликовский
Следует отметить, что этот выходец из небогатой дворянской семьи со студенческих лет занимался крамольной деятельностью, за что в 1903 году был выслан в Якутскую область. Чертовски далеко. Однако уже через год молодой человек сбежал и объявился в Санкт-Петербурге. Причем не стал отсиживаться на конспиративных квартирах или южных курортах, а сразу же включился в террористическую деятельность.
Именно Куликовский вел наблюдение за московским генерал-губернатором Сергеем Александровичем, был арестован 11 июня 1905 года, но вскоре снова сбежал. Находился в розыске как опасный рецидивист, но Москву не покинул, решившись на дерзкое покушение.
Куликовский не стал изобретать велосипед, выслеживая свою жертву на московских улицах, а решил внаглую завалиться прямо в резиденцию градоначальника, где тот регулярно проводил прием различного рода просителей.
28 июня 1905 года он сидел в очереди на прием, уже подходивший к концу. По всей видимости, Куликовский хотел избежать случайных жертв. Когда Шувалов оказался рядом, террорист извлек пистолет и пять раз в упор выстрелил в него. Раны градоначальника оказались смертельными, одна из пуль ранила его помощника. Куликовский попытался сбежать, но его быстро схватили. Говорят, даже остервенело били при задержании.
За такое по законам того времени полагалась смерть, и суд приговорил террориста к повешению. Однако параллельно широко распространена была практика помилования, которой Куликовский воспользовался, подав соответствующее прошение. Удивительно, но оно было удовлетворено, и киллер отправился на пожизненную каторгу в уже знакомую ему Якутскую область.
Сидеть бы ему, возможно, в неволе до конца своих дней, но грянули, одна за другой, две революции - Февральская и Октябрьская. В начавшейся несколько позже Гражданской войне Куликовскому пришлось выбирать сторону, и он примкнул к белым, став даже управляющим Якутской области.
2 марта 1923 года Куликовский попал в плен к своим идеологическим противникам. Красные с такими не церемонились, и он наверняка был в курсе своей дальнейшей судьбы. Допросы, пытки и неизбежный расстрел - зачем все это терпеть? По словам красноармейцев, в тот же день Куликовский принял смертельную дозу морфия.
На фото - Петр Куликовский
ВСЕ ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ О СРЕДНЕВЕКОВЬЕ ЛОЖЬ!!!
Большая часть того, что ты знаешь о
средневековье - вранье. Мы откроем тебе правду
На Канале Летопись Ланселота автор с юмором рассказывает каким было настоящее средневековье
Подпишись и ты узнаешь тайны, которые от тебя скрывают.
Большая часть того, что ты знаешь о
средневековье - вранье. Мы откроем тебе правду
На Канале Летопись Ланселота автор с юмором рассказывает каким было настоящее средневековье
Подпишись и ты узнаешь тайны, которые от тебя скрывают.
Влюбленные террористы Шпайзман и Школьник на тропе войны
Кипучая деятельность членов "Боевой организации" в 1905 году не могла оставить равнодушным никого - с одной стороны, слух о дерзких террористах распространился по всей Российской империи и даже вышел за ее пределы, что привело к стремительному росту желающих так или иначе поучаствовать в ее деятельности; с другой стороны, перепуганные власти бросили все свои силы на поиск и обезвреживание членов этой структуры.
В определенной степени, задачу им облегчало наличие условно своего человека во главе БО - напомню, что ее тогдашний лидер Евно Азеф успешно сидел сразу на двух стульях, одной рукой благословляя своих подчиненных на убийства царских чиновников, а другой сливая информацию (но далеко не всю!) охранке.
По мнению второго человека в организации, Бориса Савинкова, в ее недрах завелся провокатор, который в 1905 году активной сдачей своих товарищей на многие месяцы фактически парализовал деятельность БО. Тогда еще никто и подумать не мог, что таковым являлся сам Азеф.
Как бы там ни было, в марте 1905 года силовики праздновали крупный успех - в середине месяца они арестовали 17 не самых последних членов террористической организации. А 30 июня в сети жандармов попала по-настоящему крупная рыба - Хаим Гершкович, человек, приближенный к узкому кругу руководства БО (через полтора месяца, кстати, по приговору суда он был повешен). Спустя несколько месяцев, большая часть арестованных была отпущена на свободу, однако описанные выше события все равно нанесли серьезный удар по потенциалу террористической организации.
Тем не менее, ее члены не могли позволить себе погрузиться в продолжительную спячку - на дворе был революционный 1905 год, а в обществе существовал огромный заказ на решительные действия, не только не исключавшие, но и подразумевавшие самое настоящее ультранасилие.
В июле жертвой террористов снова едва не стал киевский генерал-губернатор Николай Клейгельс. Он оказался счастливчиком - искавшие его души эсеры в очередной раз не смогли решиться на нападение. Однако обо всем по порядку.
Эсеры, даже наиболее радикальные из них, не были монстрами, зацикленными исключительно на динамите, крови и убийствах. По крайней мере, не все из них. И обычные человеческие чувства террористам также не были чужды. Даже в вихре революционной борьбы они позволяли себе влюбляться, и не всегда эти пылкие чувства шли на пользу делу.
Показательной является история Арона Шпайзмана и Мани Школьник (доля евреев среди членов БО была весьма высока). Молодые люди познакомились в Одессе, куда Школьник приехала из Виленской губернии уже изрядно индоктринированная различными революционными идеями (в частности, девушка уже успела плотно соприкоснуться с еврейскими социалистами из "Бунда" и соцдемами), и решили заняться печатью и распространением запрещенной литературы.
Кипучая деятельность членов "Боевой организации" в 1905 году не могла оставить равнодушным никого - с одной стороны, слух о дерзких террористах распространился по всей Российской империи и даже вышел за ее пределы, что привело к стремительному росту желающих так или иначе поучаствовать в ее деятельности; с другой стороны, перепуганные власти бросили все свои силы на поиск и обезвреживание членов этой структуры.
В определенной степени, задачу им облегчало наличие условно своего человека во главе БО - напомню, что ее тогдашний лидер Евно Азеф успешно сидел сразу на двух стульях, одной рукой благословляя своих подчиненных на убийства царских чиновников, а другой сливая информацию (но далеко не всю!) охранке.
По мнению второго человека в организации, Бориса Савинкова, в ее недрах завелся провокатор, который в 1905 году активной сдачей своих товарищей на многие месяцы фактически парализовал деятельность БО. Тогда еще никто и подумать не мог, что таковым являлся сам Азеф.
Как бы там ни было, в марте 1905 года силовики праздновали крупный успех - в середине месяца они арестовали 17 не самых последних членов террористической организации. А 30 июня в сети жандармов попала по-настоящему крупная рыба - Хаим Гершкович, человек, приближенный к узкому кругу руководства БО (через полтора месяца, кстати, по приговору суда он был повешен). Спустя несколько месяцев, большая часть арестованных была отпущена на свободу, однако описанные выше события все равно нанесли серьезный удар по потенциалу террористической организации.
Тем не менее, ее члены не могли позволить себе погрузиться в продолжительную спячку - на дворе был революционный 1905 год, а в обществе существовал огромный заказ на решительные действия, не только не исключавшие, но и подразумевавшие самое настоящее ультранасилие.
В июле жертвой террористов снова едва не стал киевский генерал-губернатор Николай Клейгельс. Он оказался счастливчиком - искавшие его души эсеры в очередной раз не смогли решиться на нападение. Однако обо всем по порядку.
Эсеры, даже наиболее радикальные из них, не были монстрами, зацикленными исключительно на динамите, крови и убийствах. По крайней мере, не все из них. И обычные человеческие чувства террористам также не были чужды. Даже в вихре революционной борьбы они позволяли себе влюбляться, и не всегда эти пылкие чувства шли на пользу делу.
Показательной является история Арона Шпайзмана и Мани Школьник (доля евреев среди членов БО была весьма высока). Молодые люди познакомились в Одессе, куда Школьник приехала из Виленской губернии уже изрядно индоктринированная различными революционными идеями (в частности, девушка уже успела плотно соприкоснуться с еврейскими социалистами из "Бунда" и соцдемами), и решили заняться печатью и распространением запрещенной литературы.