Если в 1889 г. в России было около 13 тыс. врачей (примерно 12,3 тыс. мужчин и несколько сот женщин), то через двадцать лет (данные 1911 г.) Россия по численности врачей (25,5 тыс.) вышла на второе место в Европе вслед за Германией (около 32 тыс.), опередив Англию (25,4 тыс.) и Италию (21 тыс.) Еще через 4 года, к середине 1915 г. Россия сохранила свои лидирующие позиции. В стране насчитывалось более 33,1 тыс. чел. врачей, что обеспечило 3-е место в мире после вырвавшейся вперед Японии (36,6 тыс. врачей) и Германии (34,1 тыс. врачей) <...>

Однако, весь период начала ХХ века остро стоял вопрос о неравномерности развития рынка медицинского труда. В России в 1911 г. один врач приходился на 6.360 чел. (по данным 1915 г. на 5.140 жителей), в то время, как в Англии этот показатель равнялся 1 врач на 1400 чел., в Германии 1 врач на 2000 чел. Но при этом обеспеченность жителей крупных российских городов медицинской помощью была такой же, как в Европе, и даже лучше. По данным того же 1911 г. в Харькове один врач приходился на 550 чел., в Петербурге – на 700 чел., в Одессе – на 740 чел., в Москве на 900 чел. В Европе цифры были следующими: в Лондоне 1 врач на 720 чел., в Вене на 750 чел., в Париже – на 790 чел., в Берлине – на 800 чел <...>

В результате бесплатное медицинское обслуживание постепенно становилось доступным все для больших слоев населения страны. Это наглядно показывает медицинская статистика. В 1901 г. в России медицинскую помощь получили 49 млн. чел., через три года, в 1904 – 57 млн., еще через три года, в 1907 – 69 млн., в 1910 – 86 млн. и в 1913 – 98 млн. То есть, если в 1901 г. только каждый 3-й житель империи имел возможность обратиться в лечебные учреждения, то в 1913 г. обратившихся за помощью было уже две трети всего населения. При этом, примерно 90% больных обращались за помощью в общественные лечебницы (86% в амбулатории, 3-4% в больницы), и только 7% к частнопрактикующим врачам.

(Ульянова Г. Н. Здравоохранение и медицина // Россия в начале ХХ века. М.: Новый хронограф, 2002)

В 1934 г. Лига Наций рекомендовала систему российской земской медицины как образец для всех развивающихся стран. Действительно, в начале ХХ века в нашей стране была создана уникальная и образцовая для своего времени система общественной медицины. Эта система вызывала удивление иностранных ученых и врачей, а медицинской общественностью характеризовалась как «сокровище, которого не знает мир». Обусловленные этой системой нормы медицинской этики вошли в отечественную культурную традицию как ее существенный элемент.

Александровскую больницу показывали иностранцам. Иностранцы удивлялись и говорили, что ничего подобного на Западе нет. Действительно, живописный и добротный больничный городок должен был производить на них хорошее впечатление. Во время прогулок по дорожкам больницы им даже могло показаться, что духи великих просветителей Европы нашли себе пристанище здесь.

Кстати, если в дореволюционной России медицина рассматривалась как общественная служба, то на Западе она изначально формировалась как разновидность коммерческой деятельности, как частная услуга, иногда дополняемая некоторой общественной благотворительностью.

На протяжении многих столетий европейская медицина развивалась стихийно, на чисто рыночных началах. В конце ХIХ века, когда в России шло интенсивное строительство земских больниц, западная медицина уже приобрела формы, характерные для высокоразвитой системы свободной конкуренции. Медицинская помощь населению была там повсеместно организована по типу частной практики, причем сами эти практики открыто продавались и покупались. В социальной структуре европейского общества врачи занимали свое традиционное место где-то между парикмахерами и адвокатами. Государство же никаких обязательств в сфере здравоохранения на себя не возлагало.

Русские общественные деятели, наблюдавшие в те годы за развитием европейской медицины, отмечали целый ряд ее отрицательных черт, среди которых они особенно выделяли две. Это, во-первых, так называемый «аморализм», когда врачи объективно не заинтересованы в сокращении заболеваемости и готовы ради заработка лечить даже здоровых людей, и, во-вторых, так называемая «нерациональность», когда вокруг одного богатого больного хлопочут несколько врачей, а в то же время несколько больных из низших классов практически лишены медицинской помощи.

Наша же страна коммерческой медицины в ее развитых формах практически не знала. Уже в конце ХIХ века у нас господствовало убеждение, что, в отличие от Запада, в России медицина является не частной услугой и не благотворительностью, а общественной службой. Этим обстоятельством и было обусловлено своеобразное российское почтение к врачам. Этим же были обусловлены и те образцы безукоризненного исполнения своего профессионального, гражданского и человеческого долга, которые продемонстрировали миру российские врачи.

Всякий раз, когда на Западе ставился вопрос о реализации права каждого человека на охрану здоровья, общественность сталкивалась там с так называемой проблемой социализации медицины, то есть с проблемой преобразования частнопредпринимательской медицины в общественную. В России же пришедшие к власти большевики унаследовали от старого режима систему, во всех отношениях подходящую для функционирования в условиях социализма. Все больницы в провинции и основная масса больниц в столицах были земскими, городскими или казенными, то есть, говоря строго юридически, государственными, либо они принадлежали Обществу Красного Креста или Лиге борьбы с туберкулезом - структурам, тесно связанным с русской монархической государственностью. Поэтому никакой проблемы национализации медицинских учреждений перед новой властью не стояло.

(Красавин В.В. Про пермскую губернскую больницу, реформы здравоохранения и национальные традиции. «Личное дело» №6 (87), 2005)