кружок гендерных свобод
Кто боится гендера? Встреча с Джудит Батлер и презентация книги Вместе с Post-Marxist Studies мы проведем, наверно, самое актуальное научное мероприятие этой осени — презентацию новой работы Джудит Батлер «Кто боится гендера?» (англ. Who's Afraid of Gender?)…
Была на презентации этой книжки в Оксфорде весной, выступали сами Батлер, а вопросы им задавала ещё одна модная феминистская философка, профессорка Амия Шринивасан. Ожидаемо, аншлаг случился сумасшедший, мероприятие даже перенесли в актовый зал городской ратуши, куда мы тоже еле влезли. При этом дискуссия была унылая, очень отвлечённая, хотя, казалось бы, такая горячая тема: подъём правых популизмов. Но профессионализация гендерных исследований иногда приводит к такому отрыву от активизма, к такой кабинетности, которые начисто убивают весь изначальный политический смысл и эпистемологическую позицию этого проекта (хочется как-нибудь написать про это отдельный пост, т.к. тема большая). Уверена, у кружка гендерных свобод беседа получится куда веселее и ближе к земле.
❤61🥰7🤔7
Сегодня последний день, когда в Лондоне идёт выставка “Brainwashing Machine”, посвящённая современной российской пропаганде. Проходит всё в Crypt Gallery, и это тот случай, когда пространство идеально сообразуется с экспозицией и при этом многократно усиливает её, превращая поход на выставку в посещение комнаты ужаса. Дело в том, что галерея находится в катакомбах собора Сент-Панкрас начала XIX века. В мрачных каменных переходах, которые таят останки захороненных два века назад прихожан и которые во Вторую мировую войну оберегали лондонцев во время авианалётов, теперь можно увидеть работы художников и активистов со всего мира, осмысляющих методы современной пропаганды, постправду, войну и российскую диктатуру. В том числе в феминистской перспективе: отдельный раздел на выставке посвящен путинской биополитике и пропаганде «традиционных ценностей», а среди художниц представлены, к примеру, Саша Скочиленко и Надя Толоконникова. Много внимания уделено политзаключённым и тем, кто погиб в застенках российских тюрем. В общем, советую зайти, если вдруг вы в наших краях, в том числе ради того, чтобы увидеть само место. И пусть эта выставка и будет сегодняшним постом в рубрике #визуальныйпонедельник
PS Так как у меня кривые руки и плохая камера на телефоне, фотки в посте взяты из инстаграма выставки и из фб Тани Екимовой и группы Arts and Events in and around London. Только последняя фотка моя (кстати, это и есть графика Скочиленко, а предпоследняя — Толоконниковой). Когда-нибудь я стану настоящим блогером, который умеет в visuals, — когда-нибудь, но не сейчас…
PS Так как у меня кривые руки и плохая камера на телефоне, фотки в посте взяты из инстаграма выставки и из фб Тани Екимовой и группы Arts and Events in and around London. Только последняя фотка моя (кстати, это и есть графика Скочиленко, а предпоследняя — Толоконниковой). Когда-нибудь я стану настоящим блогером, который умеет в visuals, — когда-нибудь, но не сейчас…
❤41🕊8
Запрет «пропаганды чайлдфри»
Meduza. Что случилось
В РФ готовятся запретить еще и «пропаганду чайлдфри». Почему правые диктатуры (типа путинской) любят ограничивать репродуктивные права? И к чему это приводит?
В Госдуме рассматривают законопроект, запрещающий «пропаганду осознанного отказа от деторождения». Как автократии пытаются взять под контроль нашу личную жизнь? И почему такое давление усиливается в путинской России?
В подкасте «Что случилось» говорим с гендерной исследовательницей, активисткой Сашей Талавер (подписывайтесь на ее телеграм-канал «Бессмертный пол») и историком Эллой Россман (ее телеграм-канал — «Смех Медузы»).
———
Если хотите прослушать эпизод позже — перешлите этот пост в свою папку «Избранное» (Saved Messages).
«Что случилось» — ежедневный новостной подкаст. Слушайте его на «Медузе» | на подкаст-платформах | и на ютьюб-канале «Подкасты Медузы».
В Госдуме рассматривают законопроект, запрещающий «пропаганду осознанного отказа от деторождения». Как автократии пытаются взять под контроль нашу личную жизнь? И почему такое давление усиливается в путинской России?
В подкасте «Что случилось» говорим с гендерной исследовательницей, активисткой Сашей Талавер (подписывайтесь на ее телеграм-канал «Бессмертный пол») и историком Эллой Россман (ее телеграм-канал — «Смех Медузы»).
———
Если хотите прослушать эпизод позже — перешлите этот пост в свою папку «Избранное» (Saved Messages).
«Что случилось» — ежедневный новостной подкаст. Слушайте его на «Медузе» | на подкаст-платформах | и на ютьюб-канале «Подкасты Медузы».
❤20😁1
Смех Медузы
Meduza. Что случилось – Запрет «пропаганды чайлдфри»
Обсудили новый репрессивный закон (а есть все основания считать его именно репрессивным, а не пронаталистским), меры (не)поддержки семей с детьми в России, предмет «Семьеведение» в российских школах, ваша покорная также пыталась травить байки (простите). Скоро про семьеведение напишу ещё отдельно, там в опубликованной рабочей программе много загадочного (и, как ни странно, полезного). Спасибо Саше и Владиславу за разговор!
❤37😁5🤔1
Советская электрификация родов
Когда обсуждают историю советской репродуктивной политики и медицины, много говорят о доступе к абортам и законах и куда меньше об опыте реальных женщин. В частности, об опыте боли, через который прошло большинство советских матерей. Впрочем, такое молчание понятно: про боль эту очень мало говорили и в самом СССР, хотя проблема была самая насущная.
Дело в том, что в СССР очень неохотно применяли анестезию при родах, а также при других гинекологических операциях, типа аборта. Иногда необходимых лекарств просто не было (эпидуральная анестезия, которая появилась на западе в 1970-е, долго не была доступна советским женщинам, а другие препараты часто надо было доставать по блату). Некоторые врачи не считали нужным вмешиваться в «естественный» процесс. Не случайно, именно опыт переживания агонии в родах стал одной из главных тем самиздатского феминистского альманаха «Женщина и Россия» (1979). Одна из его статей, «Роды человеческие» феминистки и диссидентки Татьяны Мамоновой, полностью посвящена этому опыту, а также бесчувственности, с которой к нему относились медики и общество. «Он лучше устроит новую войну, которая истребит твоих детей. Он лучше создаст новую ракету — ракета возвысит его, утвердит его приоритет — нежели снимет с тебя тяжкие цепи», — писала авторка, осуждая врачей, учёных и политиков, которые приоретизировали военные исследования перед теми, которые были реально необходимы миллионам советских женщин.
Надо сказать, что текст Мамоновой, который я полностью понимаю на эмоциональном уровне, всё же не вполне справедлив по отношению к советским учёным. Ведь были среди них те, кого проблема боли в родах волновала и кто искал новые способы с ней бороться в ситуации дефицита лекарств. Хорошо изучена в этом плане система психопрофилактического метода обезболивания родов, придуманная в 1940-е украинским психиатром Ильёй Вельвовским. Именно на основе его метода Фернан Ламаз впоследствии придумал систему психологической подготовки к родам, которая используется во всём мире и сейчас (впрочем, подвергается и немалой критике, в том числе со стороны феминисток). Другой украинский исследователь, Константин Платонов, предлагал использовать для похожих целей гипноз.
Куда менее исследована история советского электронаркоза в родах, который активно исследовали в 1970-е годы. Одним из авторов этого метода считают доктора Леонида Персианинова, чья научная группа в Академии медицинских наук разработала аппарат «Электросон» — ленту с электродами, которая накладывалась на голову. При помощи импульсных токов, которые подавались на электроды, прибор, как утверждали создатели, погружал рожениц в расслабленную дрёму. В 1975 году Персианинов опубликовал статью об успехах своего метода в скандинавском научном журнале по акушерству и гинекологии, метод был представлен на зарубежных конференциях. Позже другая советская исследовательская группа продолжила изучать его и придумала собственную версию прибора. Однако ни в СССР, ни за рубежом метод не получил широкого применения. Имя Персианинова постепенно стёрлось из истории: мне удалось обнаружить всего несколько публикаций на русской и английском, которые бы упоминали его эксперименты (если кто-то ищет тему для магистерской или небольшого проекта по советской репродуктивной истории, присмотритесь, наверняка ведь остались и какие-то архивы). При этом, судя по выходящим публикациям, современные учёные по всему миру продолжают тестировать метод (в английском он называется TENS), а методичка британской здравоохранительной системы NHS даже предлагает его роженицам в качестве способа обезболивания, альтернативного лекарственному.
Ниже поделюсь с вами случайно обнаруженным источником, который и натолкнул меня на эту тему, — статьёй в журнале «Здоровье» за ноябрь 1976 года под названием «Роды под охраной электричества» (sic!). В статье много интересного, например, перспектива, с которой рассказывается о новом методе: о нём говорит, кажется, кто угодно, только не сами женщины, участвовавшие в эксперименте. Интересно, что вы думаете об этом документе.
Когда обсуждают историю советской репродуктивной политики и медицины, много говорят о доступе к абортам и законах и куда меньше об опыте реальных женщин. В частности, об опыте боли, через который прошло большинство советских матерей. Впрочем, такое молчание понятно: про боль эту очень мало говорили и в самом СССР, хотя проблема была самая насущная.
Дело в том, что в СССР очень неохотно применяли анестезию при родах, а также при других гинекологических операциях, типа аборта. Иногда необходимых лекарств просто не было (эпидуральная анестезия, которая появилась на западе в 1970-е, долго не была доступна советским женщинам, а другие препараты часто надо было доставать по блату). Некоторые врачи не считали нужным вмешиваться в «естественный» процесс. Не случайно, именно опыт переживания агонии в родах стал одной из главных тем самиздатского феминистского альманаха «Женщина и Россия» (1979). Одна из его статей, «Роды человеческие» феминистки и диссидентки Татьяны Мамоновой, полностью посвящена этому опыту, а также бесчувственности, с которой к нему относились медики и общество. «Он лучше устроит новую войну, которая истребит твоих детей. Он лучше создаст новую ракету — ракета возвысит его, утвердит его приоритет — нежели снимет с тебя тяжкие цепи», — писала авторка, осуждая врачей, учёных и политиков, которые приоретизировали военные исследования перед теми, которые были реально необходимы миллионам советских женщин.
Надо сказать, что текст Мамоновой, который я полностью понимаю на эмоциональном уровне, всё же не вполне справедлив по отношению к советским учёным. Ведь были среди них те, кого проблема боли в родах волновала и кто искал новые способы с ней бороться в ситуации дефицита лекарств. Хорошо изучена в этом плане система психопрофилактического метода обезболивания родов, придуманная в 1940-е украинским психиатром Ильёй Вельвовским. Именно на основе его метода Фернан Ламаз впоследствии придумал систему психологической подготовки к родам, которая используется во всём мире и сейчас (впрочем, подвергается и немалой критике, в том числе со стороны феминисток). Другой украинский исследователь, Константин Платонов, предлагал использовать для похожих целей гипноз.
Куда менее исследована история советского электронаркоза в родах, который активно исследовали в 1970-е годы. Одним из авторов этого метода считают доктора Леонида Персианинова, чья научная группа в Академии медицинских наук разработала аппарат «Электросон» — ленту с электродами, которая накладывалась на голову. При помощи импульсных токов, которые подавались на электроды, прибор, как утверждали создатели, погружал рожениц в расслабленную дрёму. В 1975 году Персианинов опубликовал статью об успехах своего метода в скандинавском научном журнале по акушерству и гинекологии, метод был представлен на зарубежных конференциях. Позже другая советская исследовательская группа продолжила изучать его и придумала собственную версию прибора. Однако ни в СССР, ни за рубежом метод не получил широкого применения. Имя Персианинова постепенно стёрлось из истории: мне удалось обнаружить всего несколько публикаций на русской и английском, которые бы упоминали его эксперименты (если кто-то ищет тему для магистерской или небольшого проекта по советской репродуктивной истории, присмотритесь, наверняка ведь остались и какие-то архивы). При этом, судя по выходящим публикациям, современные учёные по всему миру продолжают тестировать метод (в английском он называется TENS), а методичка британской здравоохранительной системы NHS даже предлагает его роженицам в качестве способа обезболивания, альтернативного лекарственному.
Ниже поделюсь с вами случайно обнаруженным источником, который и натолкнул меня на эту тему, — статьёй в журнале «Здоровье» за ноябрь 1976 года под названием «Роды под охраной электричества» (sic!). В статье много интересного, например, перспектива, с которой рассказывается о новом методе: о нём говорит, кажется, кто угодно, только не сами женщины, участвовавшие в эксперименте. Интересно, что вы думаете об этом документе.
🔥21🤯16❤8
Коллеги подсказывают, что, оказывается, прибор «Электросон» можно увидеть в фильме «Любовь и голуби», вот это да! Там, если помните, главные герои приезжают по путёвке в реабилитационный санаторий и тестируют разные виды советских аппаратов физиотерапии. В частности, в одной из сцен Раиса Захаровна засыпает в странной ленте с проводами, надетой на голову, а проснувшись, жалуется: «Какой-то "Электросон", я вам скажу... как каменный век, понимаете, — по сравнению с восточной медициной... не берёт» (1985). Смотрите сами.
YouTube
Любовь и голуби. Электросон. HD
😁29❤12🔥2
Наступил новый учебный год (в университетах Англии он начинается в конце сентября - начале октября), и я возвратилась в Университетский колледж Лондона. Это мой последний академический год здесь в статусе докторантки: все главы диссертации написаны, и хотя работы ещё уйма, я медленно, но верно приближаюсь к защите.
Мне, конечно, тревожно, и не только из-за самой защиты, но и из-за того, что ждёт впереди: зарубежный рынок академической работы очень конкурентный, жёсткий, получить тут долгий контракт (и тем более постоянную позицию) непросто. Мне повезло выиграть на этот год стипендию-стажировку Института исторических исследований Лондонского университета для дописывающих диссертацию, что даёт чуть больше времени на раскачку (кстати, посигнальте, если вы хотите, чтобы я сделала отдельный пост про то, где брать стипендии на дописывание диссера, — кажется, в прошлом году я узнала о них ВСЁ). В общем, я шлифую текст и уже раскидываю заявки на постдоки, на днях ушла седьмая (про этот процесс я тоже могу написать как-нибудь отдельно, если коротко: уметь надо всё, непонятно ничего).
Конечно, мне также немного грустно от того, что скоро придётся покинуть родной университет и Школу славистики, к которым я приросла душой. Думая об этом, я поняла, что хотя много писала в этом канале про поступление, так ни разу не рассказала непосредственно про мой уник — его долгую историю, приколы, баги, как тут всё устроено.
Исправляюсь — и делюсь с вами семью самыми странными и классными фактами про UCL. Задавайте ваши вопросы в комментариях, буду рада рассказать ещё больше (и подсоветовать, если вдруг кто-то собрался к нам поступать)!
Мне, конечно, тревожно, и не только из-за самой защиты, но и из-за того, что ждёт впереди: зарубежный рынок академической работы очень конкурентный, жёсткий, получить тут долгий контракт (и тем более постоянную позицию) непросто. Мне повезло выиграть на этот год стипендию-стажировку Института исторических исследований Лондонского университета для дописывающих диссертацию, что даёт чуть больше времени на раскачку (кстати, посигнальте, если вы хотите, чтобы я сделала отдельный пост про то, где брать стипендии на дописывание диссера, — кажется, в прошлом году я узнала о них ВСЁ). В общем, я шлифую текст и уже раскидываю заявки на постдоки, на днях ушла седьмая (про этот процесс я тоже могу написать как-нибудь отдельно, если коротко: уметь надо всё, непонятно ничего).
Конечно, мне также немного грустно от того, что скоро придётся покинуть родной университет и Школу славистики, к которым я приросла душой. Думая об этом, я поняла, что хотя много писала в этом канале про поступление, так ни разу не рассказала непосредственно про мой уник — его долгую историю, приколы, баги, как тут всё устроено.
Исправляюсь — и делюсь с вами семью самыми странными и классными фактами про UCL. Задавайте ваши вопросы в комментариях, буду рада рассказать ещё больше (и подсоветовать, если вдруг кто-то собрался к нам поступать)!
❤47🔥23👏5
7 странных и классных фактов про мой университет (часть 1)
Напомню, что я пишу диссертацию в Университетском колледже Лондона (UCL) — высшем учебном заведении, которое входит в систему Лондонского университета. У UCL 10 факультетов и сотня департаментов, школ и исследовательских центров, на которых учатся более 50000 студентов и аспирантов и работает почти 5000 исследователей и профессоров. Основной кампус располагается в историческом районе Блумсбери.
1️⃣ UCL — первый университет Англии, где смогли учиться представители любых конфессий
Университетский колледж Лондона был основан в 1826 году как светская альтернатива Оксфорду и Кембриджу, где можно было обучаться только членам англиканской церкви. Мультиконфессиональность и отделение религиозных представлений от науки и образования стали центральными принципами основателей UCL, среди которых было много поклонников утилитаризма — это такая модная в начале XIX века философская доктрина, призывающая пересмотреть основания этики. Для утилитаристов главным ориентиром в принятии этических решений были не религиозная догма или категорический императив, а утилитарная польза и счастье человека. Они не особенно уважали авторитеты и предлагали реформировать всё на свете, от политической и классовой системы до отношения к животным и даже человеческого организма.
Зная этот контекст, легче понять, почему UCL порвал с традициями других учебных заведений Англии и стал приглашать на учёбу и работу представителей всех конфессий. Кстати, UCL также одним из первых в Англии позволил женщинам получать полноценные степени (в 1878-м). Именно из-за религиозной толерантности и репутации прогрессивного заведения в UCL учились такие деятели, как Джон Стюарт Милль, который посещал здесь лекции по юриспруденции, и Махатма Ганди. О радикальной истории UCL сегодня напоминает его девиз — Cuncti adsint meritaeque expectent praemia palmae, — что значит: пусть придут те, кто по заслугам своим получит наивысшую награду (знатоки латыни, ваш выход, наверняка я перевела неточно). А ещё на эту историю намекают некоторые странные артефакты, которые можно обнаружить в нашем здании, например…
2️⃣ На входе в UCL стоит мумия Джереми Бентама
Если вам кажется, что выставлять забальзамированный труп на всеобщее обозрение — чисто российская забава, то спешу вас заверить, британцы тоже таким занимаются.
На входе в центральный корпус UCL со стороны студенческого центра вы можете увидеть большой стеклянный куб с сидящей внутри фигурой мужчины в старинном костюме и шляпе. Это реальное тело философа Джереми Бентама, который приложил руку к созданию университета. Как в известном анекдоте из 1990-х, в этой ситуации «вы не поверите, но есть завещание»: Бентам оставил подробную инструкцию, предписывавшую после смерти сделать из его тела так называемую автоикону. Это желание согласовывалось с его утилитаристскими взглядами, которые, в частности, предполагали реформацию погребальных ритуалов. При жизни он даже написал эссе на эту тему — «Автоикона, или Дальнешее использование мертвых для живых», — где подробно объяснял, почему автоиконы is the new black, и предлагал многочисленные варианты, как их делать и где размещать. Например:
И так далее, думаю, идея понятна. Всё это считалось чудаковатым ещё при жизни Бентама и со временем становилось только страннее. Но в чём британцы последовательны, это в уважении к воле умерших. Так что мумия стоит в университете по сей день. Единственное, голова у нынешней фигуры восковая: настоящую в 1975 году выкрали студенты Королевского колледжа Лондона, с которым у UCL долгая история соперничества. Голову потом вернули, но её теперь хранят в специальном сейфе — от греха подальше.
Продолжение ⬇️
Напомню, что я пишу диссертацию в Университетском колледже Лондона (UCL) — высшем учебном заведении, которое входит в систему Лондонского университета. У UCL 10 факультетов и сотня департаментов, школ и исследовательских центров, на которых учатся более 50000 студентов и аспирантов и работает почти 5000 исследователей и профессоров. Основной кампус располагается в историческом районе Блумсбери.
1️⃣ UCL — первый университет Англии, где смогли учиться представители любых конфессий
Университетский колледж Лондона был основан в 1826 году как светская альтернатива Оксфорду и Кембриджу, где можно было обучаться только членам англиканской церкви. Мультиконфессиональность и отделение религиозных представлений от науки и образования стали центральными принципами основателей UCL, среди которых было много поклонников утилитаризма — это такая модная в начале XIX века философская доктрина, призывающая пересмотреть основания этики. Для утилитаристов главным ориентиром в принятии этических решений были не религиозная догма или категорический императив, а утилитарная польза и счастье человека. Они не особенно уважали авторитеты и предлагали реформировать всё на свете, от политической и классовой системы до отношения к животным и даже человеческого организма.
Зная этот контекст, легче понять, почему UCL порвал с традициями других учебных заведений Англии и стал приглашать на учёбу и работу представителей всех конфессий. Кстати, UCL также одним из первых в Англии позволил женщинам получать полноценные степени (в 1878-м). Именно из-за религиозной толерантности и репутации прогрессивного заведения в UCL учились такие деятели, как Джон Стюарт Милль, который посещал здесь лекции по юриспруденции, и Махатма Ганди. О радикальной истории UCL сегодня напоминает его девиз — Cuncti adsint meritaeque expectent praemia palmae, — что значит: пусть придут те, кто по заслугам своим получит наивысшую награду (знатоки латыни, ваш выход, наверняка я перевела неточно). А ещё на эту историю намекают некоторые странные артефакты, которые можно обнаружить в нашем здании, например…
2️⃣ На входе в UCL стоит мумия Джереми Бентама
Если вам кажется, что выставлять забальзамированный труп на всеобщее обозрение — чисто российская забава, то спешу вас заверить, британцы тоже таким занимаются.
На входе в центральный корпус UCL со стороны студенческого центра вы можете увидеть большой стеклянный куб с сидящей внутри фигурой мужчины в старинном костюме и шляпе. Это реальное тело философа Джереми Бентама, который приложил руку к созданию университета. Как в известном анекдоте из 1990-х, в этой ситуации «вы не поверите, но есть завещание»: Бентам оставил подробную инструкцию, предписывавшую после смерти сделать из его тела так называемую автоикону. Это желание согласовывалось с его утилитаристскими взглядами, которые, в частности, предполагали реформацию погребальных ритуалов. При жизни он даже написал эссе на эту тему — «Автоикона, или Дальнешее использование мертвых для живых», — где подробно объяснял, почему автоиконы is the new black, и предлагал многочисленные варианты, как их делать и где размещать. Например:
Если у джентльмена есть аллеи, ведущие к дому, то автоиконы его родных могут чередоваться в них с деревьями. <…> Автоиконы можно делать в полный рост, а можно оставлять только головы, и тогда целые поколения поместятся на нескольких полках небольшого серванта. <…> Так каждый человек может стать памятником самому себе...
И так далее, думаю, идея понятна. Всё это считалось чудаковатым ещё при жизни Бентама и со временем становилось только страннее. Но в чём британцы последовательны, это в уважении к воле умерших. Так что мумия стоит в университете по сей день. Единственное, голова у нынешней фигуры восковая: настоящую в 1975 году выкрали студенты Королевского колледжа Лондона, с которым у UCL долгая история соперничества. Голову потом вернули, но её теперь хранят в специальном сейфе — от греха подальше.
Продолжение ⬇️
🔥32❤10🤯6
Сфотографировала для вас нашего Джереми, чтобы не быть голословной. На всякий случай убираю фото под спойлер, хотя, видит бог, ничего страшного там нет. Прикладываю также репродукцию картины профессора Генри Тонкса «Четыре основателя Университетского колледжа Лондона» (1922), которая выставлена в холле главной библиотеки. Картина запечатлевает воображаемую встречу Лорда Бруэма, Томаса Кэмпбелла, Генри Крабба Робинсона и Бентама на фоне недостроенного главного здания UCL. Состояться в реальности такая встреча никак не могла, потому что на самом деле Бентам был уже очень пожилой, когда университет создавали, и участвовал в этой инициативе по большей части косвенно (в первую очередь вдохновляя всех своими философскими сочинениями, плюс он делал пожертвования). Его фигура на портрете написана с автоиконы.
❤21🤯9🔥6
7 странных и (не!)классных фактов про мой университет (часть 2)
Продолжаю рассказывать про Университетский колледж Лондона (UCL), где пишу диссер.
Начало ⬆️
3️⃣ В подвале студенческого центра сидит англиканский священник
Как я писала, центральным принципом нашего университета стало разграничение между наукой, образованием — и религией. Поэтому, в отличие от многих других английских вузов, у нас нет университетской церкви. Отрицание религии создателями UCL было таким радикальным, что когда университет открылся, в народе его тут же прозвали «безбожным колледжем на Гауэр-стрит». И лично меня такая репутация вуза более чем устраивала (я не большая фанатка организованной религии), пока я не обнаружила, что всё-таки в некотором виде церковь в жизни нашего заведения сегодня присутствует. А именно, что в подвале студенческого центра сидит англиканский священник, преподобный Рид Хамбл, ОФИЦИАЛЬНО трудоустронный тут как «межконфессиональный советник», к которому студенты могут обратиться по вопросам веры.
Почему именно англиканский пастор стал «межконфессиональным» советником? Зачем нам вообще нужен такой советник? Какого чёрта? У меня много вопросов к этой ситуации, и как-нибудь я задам их лично преподобному. Рядом с его офисом, кстати, расположены комнаты для молитв, омовения и медитации, и против них я ничего не имею: опять же, меня волнует вмешательство церкви в дела университета, а не личная вера и практика. То, что для последних выделено специальное пространство на кампусе, мне кажется заботой по отношению к студент:кам и сотрудни:цам.
4️⃣ Наш университет когда-то был центром развития евгеники (и теперь всем очень стыдно)
А это уже не «классный» или «странный», а прямо скажем, ужасный факт из истории UCL. Но из песни слов не выкинешь. Если вы немного интересовались утилитаризмом, на основаниях которого был построен UCL, то вы знаете, что его неплохие, в общем-то, идеи, к сожалению, не всегда развивались в нужном русле. Упомянутый выше Бентам, например, придумал довольно жуткую модель «идеальной тюрьмы» — паноптикум, — который приводил Фуко в качестве иллюстрации модерной системы надзора. Многие поклонники утилитаристских идей впоследствии поучаствовали в создании евгеники, которая, как известно, зародилась в Англии. И UCL стал одним из центров её развития. Как мы знаем сейчас, учение это принесло много непоправимого вреда представителям миноритарных этнических групп и людям с инвалидностью, которые оказались жертвами программ принудительной стерилизации, дискриминационных законов и были подвергнуты массовому физическому уничтожению, как в нацистской Германии.
Долгое время евгеническое прошлое в UCL не особенно обсуждалась. Пока в 2018 году не выяснилось, что один из местных исследователей три года организовывал в университете тайные конференции современных сторонников евгеники! Начался страшный скандал, протесты, британская пресса стояла на ушах. Университет начал расследование инцидента. Стало понятно, что пора говорить о тёмной истории вслух, ведь она по-прежнему влияет на сообщество. Были запущены научные проекты по истории евгеники в UCL, инициативы по публичной истории. В 2021 администрация опубликовала официальное извинение с признанием роли университета в развитии учения.
Сейчас у нас работает научный центр по исследованию расизма и расиализации, а также Центр обучения последствиям евгеники. Второй больше сфокусирован на педагогических проблемах — в Центре проходят воркшопы о том, как преподавать историю евгеники и вообще любую историю насилия и дискриминации и то, что называется supercharged histories (ходила на их мероприятия, было вполне полезно). На сайте университета также можно найти подкаст “Bricks + Mortals”, рассказывающий историю евгеники в UCL через архитектуру — семь зданий университета, названных в честь влиятельных евгенистов или связанных с их работой. В общем, что-то происходит, тема не канула в небытие. Но хотелось бы более активных действий сообщества, прямо скажем.
А как вы считаете, что университетам нужно делать с таким отрицательным наследием?
Окончание ⬇️
Продолжаю рассказывать про Университетский колледж Лондона (UCL), где пишу диссер.
Начало ⬆️
3️⃣ В подвале студенческого центра сидит англиканский священник
Как я писала, центральным принципом нашего университета стало разграничение между наукой, образованием — и религией. Поэтому, в отличие от многих других английских вузов, у нас нет университетской церкви. Отрицание религии создателями UCL было таким радикальным, что когда университет открылся, в народе его тут же прозвали «безбожным колледжем на Гауэр-стрит». И лично меня такая репутация вуза более чем устраивала (я не большая фанатка организованной религии), пока я не обнаружила, что всё-таки в некотором виде церковь в жизни нашего заведения сегодня присутствует. А именно, что в подвале студенческого центра сидит англиканский священник, преподобный Рид Хамбл, ОФИЦИАЛЬНО трудоустронный тут как «межконфессиональный советник», к которому студенты могут обратиться по вопросам веры.
Почему именно англиканский пастор стал «межконфессиональным» советником? Зачем нам вообще нужен такой советник? Какого чёрта? У меня много вопросов к этой ситуации, и как-нибудь я задам их лично преподобному. Рядом с его офисом, кстати, расположены комнаты для молитв, омовения и медитации, и против них я ничего не имею: опять же, меня волнует вмешательство церкви в дела университета, а не личная вера и практика. То, что для последних выделено специальное пространство на кампусе, мне кажется заботой по отношению к студент:кам и сотрудни:цам.
4️⃣ Наш университет когда-то был центром развития евгеники (и теперь всем очень стыдно)
А это уже не «классный» или «странный», а прямо скажем, ужасный факт из истории UCL. Но из песни слов не выкинешь. Если вы немного интересовались утилитаризмом, на основаниях которого был построен UCL, то вы знаете, что его неплохие, в общем-то, идеи, к сожалению, не всегда развивались в нужном русле. Упомянутый выше Бентам, например, придумал довольно жуткую модель «идеальной тюрьмы» — паноптикум, — который приводил Фуко в качестве иллюстрации модерной системы надзора. Многие поклонники утилитаристских идей впоследствии поучаствовали в создании евгеники, которая, как известно, зародилась в Англии. И UCL стал одним из центров её развития. Как мы знаем сейчас, учение это принесло много непоправимого вреда представителям миноритарных этнических групп и людям с инвалидностью, которые оказались жертвами программ принудительной стерилизации, дискриминационных законов и были подвергнуты массовому физическому уничтожению, как в нацистской Германии.
Долгое время евгеническое прошлое в UCL не особенно обсуждалась. Пока в 2018 году не выяснилось, что один из местных исследователей три года организовывал в университете тайные конференции современных сторонников евгеники! Начался страшный скандал, протесты, британская пресса стояла на ушах. Университет начал расследование инцидента. Стало понятно, что пора говорить о тёмной истории вслух, ведь она по-прежнему влияет на сообщество. Были запущены научные проекты по истории евгеники в UCL, инициативы по публичной истории. В 2021 администрация опубликовала официальное извинение с признанием роли университета в развитии учения.
Сейчас у нас работает научный центр по исследованию расизма и расиализации, а также Центр обучения последствиям евгеники. Второй больше сфокусирован на педагогических проблемах — в Центре проходят воркшопы о том, как преподавать историю евгеники и вообще любую историю насилия и дискриминации и то, что называется supercharged histories (ходила на их мероприятия, было вполне полезно). На сайте университета также можно найти подкаст “Bricks + Mortals”, рассказывающий историю евгеники в UCL через архитектуру — семь зданий университета, названных в честь влиятельных евгенистов или связанных с их работой. В общем, что-то происходит, тема не канула в небытие. Но хотелось бы более активных действий сообщества, прямо скажем.
А как вы считаете, что университетам нужно делать с таким отрицательным наследием?
Окончание ⬇️
🔥27❤20