Упражнение от Ирвина Ялома
В экзистенциальной терапии есть одно довольно драматичное, но полезное упражнение. Дело в том, что экзистенциальные психотерапевты считают, что через осознание идеи смерти человек наделяет жизнь смыслом и ценностью.
А теперь упражнение, автором которого является Ирвин Ялом.
«На несколько мгновений отвлекитесь от того, что вы сейчас делаете. Положите руку на сердце. Прислушайтесь, как бьется ваше сердце. Почувствуйте его стук через грудную клетку. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. И так каждую секунду, 60 раз в минуту, 3600 раз в час ваше сердце бьется, а вы этого не осознаете. Сейчас сосредоточьте все свое внимание на том, как бьется ваше сердце, как если бы в мире больше ничего не существовало. Сердце — это мышца, она заставляет кровь циркулировать. Но это также мышца, которая со временем изнашивается. И в это самое мгновение она неумолимо продолжает изнашиваться. На долю каждого из нас отведено определенное количество ударов сердца, после чего оно останавливается навсегда.
Теперь подумайте о всех тех ударах, которые вы тратите каждую минуту, каждый день, каждый час. Подумайте о всех тех ударах, которых вы лишаетесь, когда вам скучно или вы тратите время на развлечения, как если бы число ударов вашего сердца было безграничным. Но это не так. Может быть их осталась одна сотня. Или тысяча. Или даже миллион. Но все равно, их число конечно.
И теперь вопрос: «Как вы собираетесь поступить с теми драгоценными ударами, которые у вас остались?»»
Если эта проблема вас действительно взволновала, то скорее всего ваше сердце сейчас бьется чуть быстрее обычного. Но в этом суть экзистенциального подхода — нас спасает смерть, мотивируя к более полноценной и вовлеченной жизни.
В экзистенциальной терапии есть одно довольно драматичное, но полезное упражнение. Дело в том, что экзистенциальные психотерапевты считают, что через осознание идеи смерти человек наделяет жизнь смыслом и ценностью.
А теперь упражнение, автором которого является Ирвин Ялом.
«На несколько мгновений отвлекитесь от того, что вы сейчас делаете. Положите руку на сердце. Прислушайтесь, как бьется ваше сердце. Почувствуйте его стук через грудную клетку. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. И так каждую секунду, 60 раз в минуту, 3600 раз в час ваше сердце бьется, а вы этого не осознаете. Сейчас сосредоточьте все свое внимание на том, как бьется ваше сердце, как если бы в мире больше ничего не существовало. Сердце — это мышца, она заставляет кровь циркулировать. Но это также мышца, которая со временем изнашивается. И в это самое мгновение она неумолимо продолжает изнашиваться. На долю каждого из нас отведено определенное количество ударов сердца, после чего оно останавливается навсегда.
Теперь подумайте о всех тех ударах, которые вы тратите каждую минуту, каждый день, каждый час. Подумайте о всех тех ударах, которых вы лишаетесь, когда вам скучно или вы тратите время на развлечения, как если бы число ударов вашего сердца было безграничным. Но это не так. Может быть их осталась одна сотня. Или тысяча. Или даже миллион. Но все равно, их число конечно.
И теперь вопрос: «Как вы собираетесь поступить с теми драгоценными ударами, которые у вас остались?»»
Если эта проблема вас действительно взволновала, то скорее всего ваше сердце сейчас бьется чуть быстрее обычного. Но в этом суть экзистенциального подхода — нас спасает смерть, мотивируя к более полноценной и вовлеченной жизни.
Если ты когда-нибудь обнаружишь себя в неправильной истории, уходи.
Ты имеешь право уйти из любой ситуации, в которой ты себя не видишь. Ты имеешь право уйти из любой жизненной истории, в которой ты себе не нравишься.
Ты имеешь право уехать из города, который заглушает твой свет, а не позволяет сиять ярче, ты имеешь право собрать чемоданы и начать все сначала в другом месте, ты имеешь право изменить свою жизнь.
Ты имеешь право уйти с работы, которую ты ненавидишь, даже если весь мир говорит тебе этого не делать. Ты имеешь право искать то, что мотивирует тебя вставать каждый день с постели до конца жизни.
Ты имеешь право уйти от того, кого ты любишь, но кто плохо с тобой обращается. Ты имеешь право ставить себя на первое место и уходить, если ты пытаешься снова и снова, но ничего не меняется.
Ты имеешь право уйти от плохих друзей, ты имеешь право окружить себя любовью, людьми, которые поддерживают тебя и помогают. Ты имеешь право брать ту энергию, которая тебе нужна в жизни.
Ты имеешь право прощать себя за большие и маленькие ошибки, ты имеешь право быть добрым к себе, смотреть в зеркало и нравиться себе.
Ты имеешь право освободить себя от своих же ожиданий.
Иногда мы думаем, что уходить — это плохо, словно это значит сдаться и опустить руки. Но иногда уйти — это лучшее, что вы можете сделать для себя.
Это позволяет вам изменить вектор своей жизни, начать сначала, открыть себя и мир. Иногда уйти — значит спасти себя от того, чтобы застрять в неправильном месте с неправильными людьми.
Уйти — значит открыть двери переменам, росту, возможностям и освобождению.
У вас всегда есть возможность уйти, пока вы не найдете свое место и то, что делает вас счастливыми.
Мо Виллемс
Ты имеешь право уйти из любой ситуации, в которой ты себя не видишь. Ты имеешь право уйти из любой жизненной истории, в которой ты себе не нравишься.
Ты имеешь право уехать из города, который заглушает твой свет, а не позволяет сиять ярче, ты имеешь право собрать чемоданы и начать все сначала в другом месте, ты имеешь право изменить свою жизнь.
Ты имеешь право уйти с работы, которую ты ненавидишь, даже если весь мир говорит тебе этого не делать. Ты имеешь право искать то, что мотивирует тебя вставать каждый день с постели до конца жизни.
Ты имеешь право уйти от того, кого ты любишь, но кто плохо с тобой обращается. Ты имеешь право ставить себя на первое место и уходить, если ты пытаешься снова и снова, но ничего не меняется.
Ты имеешь право уйти от плохих друзей, ты имеешь право окружить себя любовью, людьми, которые поддерживают тебя и помогают. Ты имеешь право брать ту энергию, которая тебе нужна в жизни.
Ты имеешь право прощать себя за большие и маленькие ошибки, ты имеешь право быть добрым к себе, смотреть в зеркало и нравиться себе.
Ты имеешь право освободить себя от своих же ожиданий.
Иногда мы думаем, что уходить — это плохо, словно это значит сдаться и опустить руки. Но иногда уйти — это лучшее, что вы можете сделать для себя.
Это позволяет вам изменить вектор своей жизни, начать сначала, открыть себя и мир. Иногда уйти — значит спасти себя от того, чтобы застрять в неправильном месте с неправильными людьми.
Уйти — значит открыть двери переменам, росту, возможностям и освобождению.
У вас всегда есть возможность уйти, пока вы не найдете свое место и то, что делает вас счастливыми.
Мо Виллемс
Ты можешь собрать уйму энергии уже одним лишь простым неделанием того, что ты привык делать, – например, жаловаться, сожалеть о том, что случилось в прошлом или беспокоиться о том, чего нельзя изменить. Переставая расходовать энергию на эти никому не нужные заботы, ты получаешь возможность направить ее на самосовершенствование и исцеление себя.
Тайша Абеляр.
Тайша Абеляр.
Одна из ран, что семья может нанести нам - нелюбовь к себе. Ноющая, липкая нелюбовь. Если она становится нашей спутницей, то и жизнь будто не принадлежит нам до конца. Мы что-то делаем, даже к чему-то стремимся, строим свои жизни, но без любви. Будто идём по правильному понятному маршруту, только вот совсем не туда, куда хотелось бы. Но ведь вокруг так холодно и темно, а у нас нет ни факела, ни карты, чтобы найти другой путь. Приходится идти как идёшь.
Это нелюбовь появилась не в один миг. День за днём она росла вместе с нами. Ведь если в семье нас не принимали с нашими увлечениями, взглядами, чрезмерной живостью и говорливостью, мы сами тоже начинаем отвергать себя. Детям из таких семей очень хорошо знакомы требования, а не похвала. Их успех будто сам собой разумеется, а вот ошибки недопустимы. Когда для другого в этой семье всегда найдутся слова поддержки и одобрения, то для ребёнка - только ранящие стрелы критики. И постепенно внутри нас будто появляется некая запретная зона, куда нельзя просто взять и заглянуть. Это место нашей хрупкости и уязвимости, но в тоже время это и место нашей силы. И только постепенно, аккуратно изучая себя и свои чувства, мы можем приоткрыть туда дверь.
Попадая в эту гулкую тёмную комнату внутри нас, мы можем обнаружить там маленького отвергнутого ребёнка, который просто не умеет иначе. Его не научили, что он может быть любимым, шумным, живым. И в конечном счёте запас любви и понимания у него есть только для других, но не для себя. Для себя у него припасён лишь страх, что он снова не будет соответствовать, что просто быть собою нельзя. Это вообще что-то непонятное - быть собой. Потому то тепло, что всегда есть для другого, его самого не греет. И в комнате всегда холодно.
Тогда наша задача - прожить эту горечь и постепенно отыскать то топливо, что поможет разжечь внутри огонь, отогреть и заново наполнить теплом. Учиться любить, а не требовать. Быть рядом с собой несмотря ни на что.
Анна Васильчук
Это нелюбовь появилась не в один миг. День за днём она росла вместе с нами. Ведь если в семье нас не принимали с нашими увлечениями, взглядами, чрезмерной живостью и говорливостью, мы сами тоже начинаем отвергать себя. Детям из таких семей очень хорошо знакомы требования, а не похвала. Их успех будто сам собой разумеется, а вот ошибки недопустимы. Когда для другого в этой семье всегда найдутся слова поддержки и одобрения, то для ребёнка - только ранящие стрелы критики. И постепенно внутри нас будто появляется некая запретная зона, куда нельзя просто взять и заглянуть. Это место нашей хрупкости и уязвимости, но в тоже время это и место нашей силы. И только постепенно, аккуратно изучая себя и свои чувства, мы можем приоткрыть туда дверь.
Попадая в эту гулкую тёмную комнату внутри нас, мы можем обнаружить там маленького отвергнутого ребёнка, который просто не умеет иначе. Его не научили, что он может быть любимым, шумным, живым. И в конечном счёте запас любви и понимания у него есть только для других, но не для себя. Для себя у него припасён лишь страх, что он снова не будет соответствовать, что просто быть собою нельзя. Это вообще что-то непонятное - быть собой. Потому то тепло, что всегда есть для другого, его самого не греет. И в комнате всегда холодно.
Тогда наша задача - прожить эту горечь и постепенно отыскать то топливо, что поможет разжечь внутри огонь, отогреть и заново наполнить теплом. Учиться любить, а не требовать. Быть рядом с собой несмотря ни на что.
Анна Васильчук
Задача психотерапии так или иначе неизбежно включает прохождение через некое страдание, если речь идет о росте человека, поэтому-то столь многие уклоняются от углубляющего диалога со своим путешествием по жизни. Но процесс этот не столь уж страшен или мучителен, как может показаться на первый взгляд, тем более что награда - обновление и расширение горизонтов, если мы того захотим.
Джеймс Холлис
Джеймс Холлис
С человеком стало не о чем говорить. Хотя он говорит, рассказывает эмоционально, с подробностями, в лицах, — что сказала свекровь при встрече и как посмотрела. Как ребёнок сходил на горшок; как он вчера кашлял, а потом все прошло, но все равно надо дать витамины, ведь в садике скоро утренник! Мусоропровод засорился позавчера. Решили купить новый чайник, старый стал барахлить. У мамы было давление. Ездили на дачу.
Море информации. Но говорить совершенно не о чем. Человек замкнулся в своём маленьком мире, его ничего не интересует. Он утратил интерес к большому миру и сосредоточен на маленьком. Вроде бы ничего страшного, так ведь? Обычная жизнь. Но почему этот человек так плоховато выглядит, почему он увял, глаза его потухли, исчезла живость реакций, он постарел! Из него ушла энергия жизни, хотя он так живо рассказывает о событиях своего маленького мира. Но ничто другое его просто не интересует. Вообще не интересует. Ни искусство, ни спорт, ни политика, ни чья-то судьба, ни научные открытия — ничего! Он так и говорит: мне это неинтересно!
Это очень нехороший симптом. Это угасание души. Психолог Франкл рассказывал в своей книге о том, что заключённые переставали интересоваться внешним миром, все их внимание было сосредоточено на событиях в бараке, на отношениях с другими заключёнными, на мелких ссорах и маленьких радостях. Они переставали видеть жизнь за стенами барака. Это было начало конца, начало психологической гибели личности. Сначала это была защита от страшного мира; убежище. Но потом душа стала задыхаться и гибнуть. Утрата интереса к миру и сосредоточенность на своей крошечной камере — это плохой признак.
«С ней стало совершенно не о чем разговаривать!», — так говорят и начинают избегать контакта. Кому интересно слушать одно и то же: мелкие распри, болезни ребёнка или его успехи, двуличная свекровь, муж-эгоист, квитанции, платежи, — это важно, конечно. Важно для того, кто об этом говорит. Но больше такого человека ничего не интересует. И он сам перестаёт интересовать других. Теряет связи с социумом.
Что интересно помимо начальника, квитанции за газ и успехов ребёнка? Кроме отношений с мужем или мамой? Кроме зуба, который лечили на прошлой неделе? Что ещё интересно?
Если вы сможете искренне назвать хотя бы две-три темы, которые вас волнуют, интересуют, но не связаны лично с вами и с вашими родственниками — все в порядке. Если не можете сразу ответить и ответы приходится буквально выдавливать из себя — дело плохо. Может, в этом причина увядания, ослабления памяти, слабости и потери друзей? Душа угасает, как пламя без притока воздуха. Безболезненно, незаметно, тихо… Надо выходить из убежища, которое превратилось в ловушку. Только это может помочь.
Анна Кирьянова
Море информации. Но говорить совершенно не о чем. Человек замкнулся в своём маленьком мире, его ничего не интересует. Он утратил интерес к большому миру и сосредоточен на маленьком. Вроде бы ничего страшного, так ведь? Обычная жизнь. Но почему этот человек так плоховато выглядит, почему он увял, глаза его потухли, исчезла живость реакций, он постарел! Из него ушла энергия жизни, хотя он так живо рассказывает о событиях своего маленького мира. Но ничто другое его просто не интересует. Вообще не интересует. Ни искусство, ни спорт, ни политика, ни чья-то судьба, ни научные открытия — ничего! Он так и говорит: мне это неинтересно!
Это очень нехороший симптом. Это угасание души. Психолог Франкл рассказывал в своей книге о том, что заключённые переставали интересоваться внешним миром, все их внимание было сосредоточено на событиях в бараке, на отношениях с другими заключёнными, на мелких ссорах и маленьких радостях. Они переставали видеть жизнь за стенами барака. Это было начало конца, начало психологической гибели личности. Сначала это была защита от страшного мира; убежище. Но потом душа стала задыхаться и гибнуть. Утрата интереса к миру и сосредоточенность на своей крошечной камере — это плохой признак.
«С ней стало совершенно не о чем разговаривать!», — так говорят и начинают избегать контакта. Кому интересно слушать одно и то же: мелкие распри, болезни ребёнка или его успехи, двуличная свекровь, муж-эгоист, квитанции, платежи, — это важно, конечно. Важно для того, кто об этом говорит. Но больше такого человека ничего не интересует. И он сам перестаёт интересовать других. Теряет связи с социумом.
Что интересно помимо начальника, квитанции за газ и успехов ребёнка? Кроме отношений с мужем или мамой? Кроме зуба, который лечили на прошлой неделе? Что ещё интересно?
Если вы сможете искренне назвать хотя бы две-три темы, которые вас волнуют, интересуют, но не связаны лично с вами и с вашими родственниками — все в порядке. Если не можете сразу ответить и ответы приходится буквально выдавливать из себя — дело плохо. Может, в этом причина увядания, ослабления памяти, слабости и потери друзей? Душа угасает, как пламя без притока воздуха. Безболезненно, незаметно, тихо… Надо выходить из убежища, которое превратилось в ловушку. Только это может помочь.
Анна Кирьянова
4 СПОСОБА, КОТОРЫМИ ДЕТСКАЯ ТРАВМА ВЛИЯЕТ НА НАС ВО ВЗРОСЛОМ ВОЗРАСТЕ
Хороня свои чувства, мы хороним себя.
Если вы наблюдали или пережили физическое или эмоциональное насилие в детстве, чувствовали отвержение со стороны родителей, велика вероятность, что признаки детской травмы все еще проявляются и во взрослом возрасте. Вот основные.
1. Ложная самость
Дети очень хотят, чтобы родители любили их. Если родители не делают этого, ребенок старается стать таким, каким он заслужит любовь близких. Так рождается ложная самость – та личность, которую мы показываем миру. К сожалению, цена за нее очень высока – мы теряем эмоциональную связь с тем, кем мы на самом деле являемся. В результате человек может жить внешне благополучную жизнь, но не быть при этом счастлив.
Здесь полезна психотерапия: терапевт поможет восстановить эмоциональную связь с настоящим я, настоящими чувствами и желаниями.
2. Позиция жертвы
Негативные мысли, адресованные самому себе, лишают сил. Мы можем считать, что ничего не можем изменить – как жертвы. У ребенка немного выбора в выстраивании своей жизни, но мы больше не дети и не обязаны оставаться жертвами во взрослом возрасте. В следующий раз, когда вам покажется, что вы ничего не можете сделать, напомните себе, что у вас больше контроля над своей жизнью, чем вам кажется.
3. Пассивная агрессия
Если вы выросли в среде, где гнев не выражался здоровым образом, вы можете избегать его выражения. Например, если вы были свидетелем насилия, связанного с гневом, вы могли решить, что это плохая эмоция, и лучше ее не выражать. Или если в вашей семье гнев подавлялся, вы могли решить, что вовсе не должны его чувствовать.
Проблема в том, что если вы не выражаете гнев, то продолжаете злиться. Гнев никуда не девается, он проявляется косвенным образом, подтачивая отношения или здоровье.
4. Пассивность
Если вы чувствовали отвержение со стороны родителей, вы могли похоронить свои гнев и страх, чтобы никто больше не смог бросить вас и сделать вам больно. К сожалению, отказываясь от своих чувств, мы бросаем себя сами. В итоге человек может обнаружить себя в полной пассивности: «Я знаю, что мне нужно делать, но не делаю этого».
Когда мы хороним наши чувства, мы хороним самих себя. Работа с детской эмоциональной травмой помогает увидеть и вернуть спрятанные части вашего я, сделать вашу жизнь более наполненной чувствами и смыслом.
Андреа Брандт.
Хороня свои чувства, мы хороним себя.
Если вы наблюдали или пережили физическое или эмоциональное насилие в детстве, чувствовали отвержение со стороны родителей, велика вероятность, что признаки детской травмы все еще проявляются и во взрослом возрасте. Вот основные.
1. Ложная самость
Дети очень хотят, чтобы родители любили их. Если родители не делают этого, ребенок старается стать таким, каким он заслужит любовь близких. Так рождается ложная самость – та личность, которую мы показываем миру. К сожалению, цена за нее очень высока – мы теряем эмоциональную связь с тем, кем мы на самом деле являемся. В результате человек может жить внешне благополучную жизнь, но не быть при этом счастлив.
Здесь полезна психотерапия: терапевт поможет восстановить эмоциональную связь с настоящим я, настоящими чувствами и желаниями.
2. Позиция жертвы
Негативные мысли, адресованные самому себе, лишают сил. Мы можем считать, что ничего не можем изменить – как жертвы. У ребенка немного выбора в выстраивании своей жизни, но мы больше не дети и не обязаны оставаться жертвами во взрослом возрасте. В следующий раз, когда вам покажется, что вы ничего не можете сделать, напомните себе, что у вас больше контроля над своей жизнью, чем вам кажется.
3. Пассивная агрессия
Если вы выросли в среде, где гнев не выражался здоровым образом, вы можете избегать его выражения. Например, если вы были свидетелем насилия, связанного с гневом, вы могли решить, что это плохая эмоция, и лучше ее не выражать. Или если в вашей семье гнев подавлялся, вы могли решить, что вовсе не должны его чувствовать.
Проблема в том, что если вы не выражаете гнев, то продолжаете злиться. Гнев никуда не девается, он проявляется косвенным образом, подтачивая отношения или здоровье.
4. Пассивность
Если вы чувствовали отвержение со стороны родителей, вы могли похоронить свои гнев и страх, чтобы никто больше не смог бросить вас и сделать вам больно. К сожалению, отказываясь от своих чувств, мы бросаем себя сами. В итоге человек может обнаружить себя в полной пассивности: «Я знаю, что мне нужно делать, но не делаю этого».
Когда мы хороним наши чувства, мы хороним самих себя. Работа с детской эмоциональной травмой помогает увидеть и вернуть спрятанные части вашего я, сделать вашу жизнь более наполненной чувствами и смыслом.
Андреа Брандт.
Когда однажды вы встретите человека, который полюбит вас, вы встретите…самого Себя…
Того Себя, которого давным-давно вы спрятали ото всех, и в первую очередь, от себя самого.
Вы встретите того Себя, которого почти уже не помните… и уже… не узнаете… В начале ваших встреч вы увидите лишь какие-то неуловимо знакомые искры, вдруг мелькнувшие в его глазах, что-то знакомое почудится в его интонациях и улыбке... Что-то забытое… неуловимо знакомое… что-то..… Недоверчивое узнавание скоро разбудит вашу тоску, к которой вы так привыкли.., что почти перестали ее замечать…
Оно разбудит это непонятное и ничем не объяснимое чувство ностальгии, живущее в глубине… Необъяснимое, потому что нет причин для такой грусти... Но вот живет же оно внутри.
И однажды эта тоска вдруг взорвется и, сокрушив все ваши убеждения и сопротивления, прорвется в ваше сознание, заполнит его целиком, вытеснит оттуда все и оглушит вас требованием «вернуть»… вернуть нечто… нечто, данное вам – по праву рождения.
И тогда, оглушенный, потерянный и раздавленный силой этого требования вы… вспомните… о ком эта тоска. И с этого мгновения уже не сможете забыть этот голос … Вы не сможете ему сопротивляться, потому что в вас проснется Любовь.
Со временем вы увидите Всего Себя… всю свою красоту и несовершенство, все свое величие и ничтожность, всю свою силу и всю свою боль.
Вы увидите, насколько Вы прекрасны, и узнаете, насколько глубоки ваши страдания.
Все дело в том, что вы встретите человека, который будет любить вас таким, какой Вы есть, и одновременно предъявит к вам высочайшее требование – быть Собой. Вы встретите человека, который будет любить вас сильнее, чем вы любите сами себя.
"Книга перемен"
Того Себя, которого давным-давно вы спрятали ото всех, и в первую очередь, от себя самого.
Вы встретите того Себя, которого почти уже не помните… и уже… не узнаете… В начале ваших встреч вы увидите лишь какие-то неуловимо знакомые искры, вдруг мелькнувшие в его глазах, что-то знакомое почудится в его интонациях и улыбке... Что-то забытое… неуловимо знакомое… что-то..… Недоверчивое узнавание скоро разбудит вашу тоску, к которой вы так привыкли.., что почти перестали ее замечать…
Оно разбудит это непонятное и ничем не объяснимое чувство ностальгии, живущее в глубине… Необъяснимое, потому что нет причин для такой грусти... Но вот живет же оно внутри.
И однажды эта тоска вдруг взорвется и, сокрушив все ваши убеждения и сопротивления, прорвется в ваше сознание, заполнит его целиком, вытеснит оттуда все и оглушит вас требованием «вернуть»… вернуть нечто… нечто, данное вам – по праву рождения.
И тогда, оглушенный, потерянный и раздавленный силой этого требования вы… вспомните… о ком эта тоска. И с этого мгновения уже не сможете забыть этот голос … Вы не сможете ему сопротивляться, потому что в вас проснется Любовь.
Со временем вы увидите Всего Себя… всю свою красоту и несовершенство, все свое величие и ничтожность, всю свою силу и всю свою боль.
Вы увидите, насколько Вы прекрасны, и узнаете, насколько глубоки ваши страдания.
Все дело в том, что вы встретите человека, который будет любить вас таким, какой Вы есть, и одновременно предъявит к вам высочайшее требование – быть Собой. Вы встретите человека, который будет любить вас сильнее, чем вы любите сами себя.
"Книга перемен"
Мы проецируем отсутствие чего-то у нас на других людей и виним их за наши собственные недостатки. Это точно описывает состояние сына или дочери, обвиняющих родителей в своих собственных психологических проблемах. Допустим, что нецелостность родителей играет важную роль в создании недостатков своего ребенка, но даже если так, то взрослый человек должен взять на себя задачу восстановить свою целостность. Мы не можем переложить ответственность за это на кого-либо еще. «Каждый должен вернуть самого себя снова».
Эстер Хардинг, «Родительский образ: травма и восстановление»
Эстер Хардинг, «Родительский образ: травма и восстановление»
ПРО «НЕОТПУСКАНИЕ»
⠀
Вот представьте, что у вас в детстве была какая-то потребность. Огромная и безграничная, как всё детское. Например, потребность в материнской любви. Ну, или в чем угодно еще. И вам сильно не хватило. Что-то случилось – и не хватило. Такое часто бывает. Один мужчина, родившийся в 1946 году, рассказывал, что мать запирала его, трехлетнего, в коммунальной комнате на целый день, пока ходила на работу. По-другому было никак. Это к вопросу о дефицитах…
⠀
Ну вот, есть у вас с детства какой-то дефицит. Вы растете и мечтаете о том, что встретите и полюбите человека, который вам его заполнит. Герой ваших мечтаний полюбит вас. Ну вот, вырастаете вы и встречаете кого-то, на первый взгляд, прекрасного. Того самого. Самого-пресамого. Чтобы душа в душу, десны в десны и так далее. Какое-то время упоенно сливаетесь, упиваетесь и летаете в эйфории. А потом… Потом кто-то из двоих насыщается первым или даже немного травится (да, в слиянии легко отравиться). Травится и отдаляется. А может, даже уходит.
⠀
Что бывает, когда одному нужно чуть меньше, а другому – чуть больше? Правильно! Начинается игра в догонялки. Один отползает, другой подползает. Тогда первый отходит, другой подходит. А потом уже первый и вовсе убегает, а второй догоняет. И в самых грубых случаях первый прекращает общение, банит, удаляет, а второй преследует, ждет, не отпускает, обвиняет, страдает, хранит память и всякое такое, о чем поют в песнях по радио. Сами послушайте.
⠀
Обычно уходит тот, у кого дефицит изначально был меньше, а преследует тот, у кого дефицит больше. Всё логично. Я наслушалась различных историй – от «мы созданы друг для друга» до «это она неправильно родила с другим мужчиной троих детей и еще одумается, а я их всех приму обратно и мы заживем».
⠀
Ну так вот… Чтобы отпустить, надо осознать всю свою рану и весь дефицит (а он может быть огромен). Осознать, выдержать и отплакать. Возможно, что-то удастся восполнить разными способами, но часть дефицита останется и превратится в дефект, как раны превращаются в шрамы. И на месте разверзнутой раны появится того или иного вида (читай: уродства) шрам. Он не такой животрепещущий и требующий исцеления, не особо красивый, но зато не болит и не беспокоит. К нему (самое главное!) ничего не липнет. Прекращаются одинаковые болезненные истории. Уходят в прошлое космические встречи и трагические разрывы. Скукота, короче!
⠀
Ну так вот… В зависимости от величины раны нужно пережить тот или иной объем горя, чтобы эта рана затянулась. И порой горевать сложнее, чем надеяться, преследовать и не отпускать, надеяться, пересобирать, пересвспоминать, перелистывать. Видеть себя изуродованным, но целым гораздо сложнее, чем кровоточить и надеяться. Пережить огромную потерю надежды – большая работа, доступная не каждому. Но только эта работа позволяет опираться на реальность и выстроить хоть что-то жизнеспособное. А жить и надеяться каждый дурак сможет. Или не дурак вовсе. Бывают же истории… Jedem das seine.
⠀
Аглая Датешидзе
⠀
Вот представьте, что у вас в детстве была какая-то потребность. Огромная и безграничная, как всё детское. Например, потребность в материнской любви. Ну, или в чем угодно еще. И вам сильно не хватило. Что-то случилось – и не хватило. Такое часто бывает. Один мужчина, родившийся в 1946 году, рассказывал, что мать запирала его, трехлетнего, в коммунальной комнате на целый день, пока ходила на работу. По-другому было никак. Это к вопросу о дефицитах…
⠀
Ну вот, есть у вас с детства какой-то дефицит. Вы растете и мечтаете о том, что встретите и полюбите человека, который вам его заполнит. Герой ваших мечтаний полюбит вас. Ну вот, вырастаете вы и встречаете кого-то, на первый взгляд, прекрасного. Того самого. Самого-пресамого. Чтобы душа в душу, десны в десны и так далее. Какое-то время упоенно сливаетесь, упиваетесь и летаете в эйфории. А потом… Потом кто-то из двоих насыщается первым или даже немного травится (да, в слиянии легко отравиться). Травится и отдаляется. А может, даже уходит.
⠀
Что бывает, когда одному нужно чуть меньше, а другому – чуть больше? Правильно! Начинается игра в догонялки. Один отползает, другой подползает. Тогда первый отходит, другой подходит. А потом уже первый и вовсе убегает, а второй догоняет. И в самых грубых случаях первый прекращает общение, банит, удаляет, а второй преследует, ждет, не отпускает, обвиняет, страдает, хранит память и всякое такое, о чем поют в песнях по радио. Сами послушайте.
⠀
Обычно уходит тот, у кого дефицит изначально был меньше, а преследует тот, у кого дефицит больше. Всё логично. Я наслушалась различных историй – от «мы созданы друг для друга» до «это она неправильно родила с другим мужчиной троих детей и еще одумается, а я их всех приму обратно и мы заживем».
⠀
Ну так вот… Чтобы отпустить, надо осознать всю свою рану и весь дефицит (а он может быть огромен). Осознать, выдержать и отплакать. Возможно, что-то удастся восполнить разными способами, но часть дефицита останется и превратится в дефект, как раны превращаются в шрамы. И на месте разверзнутой раны появится того или иного вида (читай: уродства) шрам. Он не такой животрепещущий и требующий исцеления, не особо красивый, но зато не болит и не беспокоит. К нему (самое главное!) ничего не липнет. Прекращаются одинаковые болезненные истории. Уходят в прошлое космические встречи и трагические разрывы. Скукота, короче!
⠀
Ну так вот… В зависимости от величины раны нужно пережить тот или иной объем горя, чтобы эта рана затянулась. И порой горевать сложнее, чем надеяться, преследовать и не отпускать, надеяться, пересобирать, пересвспоминать, перелистывать. Видеть себя изуродованным, но целым гораздо сложнее, чем кровоточить и надеяться. Пережить огромную потерю надежды – большая работа, доступная не каждому. Но только эта работа позволяет опираться на реальность и выстроить хоть что-то жизнеспособное. А жить и надеяться каждый дурак сможет. Или не дурак вовсе. Бывают же истории… Jedem das seine.
⠀
Аглая Датешидзе
Ты справишься
Когда вокруг все рассыпается на куски, у тебя остаешься ты.
То, что проявляется, когда внешнее теряет смысл – от необыкновенной усталости, обиды, разбитого сердца или утерянного доверия; когда включается автопилот и выключаются чувства, гаснут внутренние маяки, выходит из строя душевный компас.
Именно тогда – неожиданно, но всегда предсказуемо – наступает момент, когда отчаянье вздох за вздохом рассеивается, и даже в самые трудные минуты приходит покой. Так бывает после долгого плача навзрыд или завершения крайне сложного и утомительного дела: внутри разливается тишина, и ты ощущаешь себя будто в больших и теплых ладонях Бога.
Это – проявляется самость, лежащая глубоко внутри. Даже не так – являющаяся этой глубиной. Безопасной, поддерживающей и надежной. Она во много раз крепче тебя – в тех категориях и степенях, в которых ты привыкла о себе думать, и никак не связана ни с самооценкой, ни с оценками и суждениями о тебе других – сколько бы ты ни говорила себе: «Никогда ничего нормального у меня не бывает»; сколько бы ни твердили тебе в ответ: «Ты права».
“Ты можешь меня закрасить, но я по-прежнему буду здесь”.
В психологии самостью называется архетип, отражающий глубинный центр человека, его целостность. Я же ощущаю ее как спину огромного кита, лежащего на дне океана. Нечто незыблемое и непреходящее, что есть в тебе, пока ты трепыхаешься на поверхности, сражаясь со штормом. Волны накрывают тебя с головой, вода заливается в нос и уши. Тебя носит, как бумажную лодочку на ветру – из виду теряются берега, ломает грот-мачту.
В принципе, обычное дело, когда «жизнь переворачивается с ног на голову и пропасть под ногами не становится небом» (М. Павич). И еще обычнее – когда день за днем, год за годом ты ожидаешь от окружающих людей того, чего они не могут дать: от холодных – эмоций, от глупых – ясности, от угрюмых – радости бытия. И вместо того чтобы позволить другим жить так, как они себе придумали, начинаешь крестовые походы благих намерений – переделать, переубедить, «растормошить». А когда не получается (а оно всегда не получается) – разочаровываешься, сокрушаешься о потерянном времени и жалеешь себя.
И вот именно в такие моменты, когда больше нет сил сочинять мечты и видеть смыслы, тогда, когда однажды утром в жизни наступает ночь, ты вдруг ощущаешь, что сможешь дождаться рассвета. Потому что ресурс находится – появляется будто бы ниоткуда, но на самом деле – изнутри.
И ты начинаешь обращаться с собой по-другому – нежнее и проще и стараться себя утешить, а не добить. Это взяла бразды правления твоя самость, временно отключив суматошный тревожный мозг. Ее задача – делать все, чтобы ты оставалась целой и невредимой, выходила из крайностей с верой, из драм – живой. Ей, ему – этому центру внутри – не нужны твои метания и выходы из зоны комфорта. Он как защитный трос от перегрузок, средоточие принятия и поддержки, персональный фан-клуб и база, которая безоговорочно «за тебя».
Особенно, когда «Хьюстон, у нас проблемы».
Особенно тогда.
«У меня есть я, мы справимся», – я повторяю эту фразу всякий раз, когда кажется, что «я самый одинокий Ож в мире», и даже самые близкие люди – какие-то непонятные чужаки. И в тот момент, когда от усталости или обиды опускаются руки и все становится «пофиг и все равно», я неожиданно нащупываю землю под ногами, понимая: нет, это не конец, это – начало.
Моя точка сборки. Моя возможность вспомнить, что если я столько лет как-то же живу, несмотря на меняющиеся обстоятельства и меняющихся в них же людей, значит, и в этот раз смогу – пережить, адаптироваться и выплыть. Прийти в себя, к себе, какой бы длинной ни получилась дорога. Без суеты, без компаса – по чутью.
А главное – без оглядки на других, без сверки с их ожиданиями. Потому что то, что раз за разом отстраивает тебя после внутренней хиросимы, ничего не знает про них, но знает все про тебя – настоящую, смелую и живую.
Когда вокруг все рассыпается на куски, у тебя остаешься ты.
То, что проявляется, когда внешнее теряет смысл – от необыкновенной усталости, обиды, разбитого сердца или утерянного доверия; когда включается автопилот и выключаются чувства, гаснут внутренние маяки, выходит из строя душевный компас.
Именно тогда – неожиданно, но всегда предсказуемо – наступает момент, когда отчаянье вздох за вздохом рассеивается, и даже в самые трудные минуты приходит покой. Так бывает после долгого плача навзрыд или завершения крайне сложного и утомительного дела: внутри разливается тишина, и ты ощущаешь себя будто в больших и теплых ладонях Бога.
Это – проявляется самость, лежащая глубоко внутри. Даже не так – являющаяся этой глубиной. Безопасной, поддерживающей и надежной. Она во много раз крепче тебя – в тех категориях и степенях, в которых ты привыкла о себе думать, и никак не связана ни с самооценкой, ни с оценками и суждениями о тебе других – сколько бы ты ни говорила себе: «Никогда ничего нормального у меня не бывает»; сколько бы ни твердили тебе в ответ: «Ты права».
“Ты можешь меня закрасить, но я по-прежнему буду здесь”.
В психологии самостью называется архетип, отражающий глубинный центр человека, его целостность. Я же ощущаю ее как спину огромного кита, лежащего на дне океана. Нечто незыблемое и непреходящее, что есть в тебе, пока ты трепыхаешься на поверхности, сражаясь со штормом. Волны накрывают тебя с головой, вода заливается в нос и уши. Тебя носит, как бумажную лодочку на ветру – из виду теряются берега, ломает грот-мачту.
В принципе, обычное дело, когда «жизнь переворачивается с ног на голову и пропасть под ногами не становится небом» (М. Павич). И еще обычнее – когда день за днем, год за годом ты ожидаешь от окружающих людей того, чего они не могут дать: от холодных – эмоций, от глупых – ясности, от угрюмых – радости бытия. И вместо того чтобы позволить другим жить так, как они себе придумали, начинаешь крестовые походы благих намерений – переделать, переубедить, «растормошить». А когда не получается (а оно всегда не получается) – разочаровываешься, сокрушаешься о потерянном времени и жалеешь себя.
И вот именно в такие моменты, когда больше нет сил сочинять мечты и видеть смыслы, тогда, когда однажды утром в жизни наступает ночь, ты вдруг ощущаешь, что сможешь дождаться рассвета. Потому что ресурс находится – появляется будто бы ниоткуда, но на самом деле – изнутри.
И ты начинаешь обращаться с собой по-другому – нежнее и проще и стараться себя утешить, а не добить. Это взяла бразды правления твоя самость, временно отключив суматошный тревожный мозг. Ее задача – делать все, чтобы ты оставалась целой и невредимой, выходила из крайностей с верой, из драм – живой. Ей, ему – этому центру внутри – не нужны твои метания и выходы из зоны комфорта. Он как защитный трос от перегрузок, средоточие принятия и поддержки, персональный фан-клуб и база, которая безоговорочно «за тебя».
Особенно, когда «Хьюстон, у нас проблемы».
Особенно тогда.
«У меня есть я, мы справимся», – я повторяю эту фразу всякий раз, когда кажется, что «я самый одинокий Ож в мире», и даже самые близкие люди – какие-то непонятные чужаки. И в тот момент, когда от усталости или обиды опускаются руки и все становится «пофиг и все равно», я неожиданно нащупываю землю под ногами, понимая: нет, это не конец, это – начало.
Моя точка сборки. Моя возможность вспомнить, что если я столько лет как-то же живу, несмотря на меняющиеся обстоятельства и меняющихся в них же людей, значит, и в этот раз смогу – пережить, адаптироваться и выплыть. Прийти в себя, к себе, какой бы длинной ни получилась дорога. Без суеты, без компаса – по чутью.
А главное – без оглядки на других, без сверки с их ожиданиями. Потому что то, что раз за разом отстраивает тебя после внутренней хиросимы, ничего не знает про них, но знает все про тебя – настоящую, смелую и живую.
Так что не переживай из-за того, что не переживет и дня – растворится туманом в поле среди забот. Даже если сейчас происходящее видится концом света, вспомни – сколько их уже у тебя было? Ну правда – сколько?
И ведь тогда ты не то чтобы «брала себя в руки», а просто делала все возможное с тем, что есть. И – помогало.
Поэтому пусть рассыпается, пусть крошится, как лед, пусть ломается: у тебя внутри есть то, что спасет и вылечит. Только доверяй. Только слушай себя. Только не забывай: у тебя есть ты.
Ольга Примаченко
И ведь тогда ты не то чтобы «брала себя в руки», а просто делала все возможное с тем, что есть. И – помогало.
Поэтому пусть рассыпается, пусть крошится, как лед, пусть ломается: у тебя внутри есть то, что спасет и вылечит. Только доверяй. Только слушай себя. Только не забывай: у тебя есть ты.
Ольга Примаченко
Желание осчастливить, как неуважение (П. Гавердовская)
Что такое «желание осчастливить»? Это когда у меня есть:
1. представление, как другой человек должен жить
2. уверенность, что я могу это ему соорудить
3. идея, что я обладаю таким правом: соорудить ему счастье и навязывать его
В этом очень много невнимания к другому. И, кроме того, очень много собственной неудовлетворенности. Потому, что чаще всего «счастье», которое мы хотим втюхать другому, очень похоже на наше собственное представление о счастье.
Обычно желание осчастливить ослабевает, когда улучшается контакт с другим. Потому, что чаще всего в результате более внимательного контакта выясняется, что другой живет единственно возможную версию своей жизни. И лишь наше пренебрежение к этому факту создавало иллюзию, что мы знаем лучше, что ему надо.
Что такое «желание осчастливить»? Это когда у меня есть:
1. представление, как другой человек должен жить
2. уверенность, что я могу это ему соорудить
3. идея, что я обладаю таким правом: соорудить ему счастье и навязывать его
В этом очень много невнимания к другому. И, кроме того, очень много собственной неудовлетворенности. Потому, что чаще всего «счастье», которое мы хотим втюхать другому, очень похоже на наше собственное представление о счастье.
Обычно желание осчастливить ослабевает, когда улучшается контакт с другим. Потому, что чаще всего в результате более внимательного контакта выясняется, что другой живет единственно возможную версию своей жизни. И лишь наше пренебрежение к этому факту создавало иллюзию, что мы знаем лучше, что ему надо.
Если не случилось сепарации по вертикали (с папами и мамами), то отработка расставания происходит по горизонтали (с женами и мужьями).
Сепарация – это здоровое, своевременное отделение от родителя. Здесь имеется в виду именно готовность действовать самостоятельно без гарантированной поддержки. То есть поддержка может быть, а может не быть.
Зрелость – это когда человек рассчитывает, надеется на себя. Есть уверенность, что жизнь в его руках, и он способен сам справляться с трудностями и дарить себе радость. Инфантилизм – это когда человек пока не имеет ресурса в себе и ищет его в других. Причин отсутствия ресурса множество. И у каждого они свои. И вполне себе серьезные.
В итоге партнеру высказываются детские, непроработанные обиды. А ведь взрослый взрослому ничего не должен (муж жене и наоборот, все по согласию). Ребенку, да, взрослый должен дать любовь, заботу и принятие. У ребенка нет выбора - вступать или нет в отношения с папой и мамой. Малыша родили, не спросив, поэтому и берут до поры до времени ответственность за его воспитание. Ребенок не может сам о себе заботиться, взрослый вполне в состоянии это сделать.
За другого взрослого мы не отвечаем, поэтому упреки и ожидания так раздражают. Порой кажется, что просто партнер не подходящий. Не сложилось. Вот встретится «Та самая» или «Тот самый» и все будет хорошо. Он или Она придет, залечит раны, долюбит этого внутреннего ребенка, возьмет на ручки и понесет, защищая от всех трудностей и невзгод. Увы, этого не происходит. Идут годы, разочарование в людях крепнет. «Каждый занят собой, я никому не нужен».
А точно никому? Наверно это тот самый момент, когда нужно крепко себя обнять и сказать: «Дружище, я с тобой навсегда. Я тебя никогда не брошу, и ты можешь на меня положиться». Взять себя в руки и мысленно побаюкать. Признать свои раны, позволить слабость, увидеть и полюбить свое несовершенство.
Тогда приходит понимание, что родители такие же неидеальные люди. И любили, как могли. Дали то, что было. Во многом качество и количество любви зависело от того, что они сами получили в детстве. Постепенно внимание перемещается из тревожного прошлого в «здесь и сейчас». Наступают приятные перемены. Возникает острое желание жить, наверстать то, что было упущено за годы напрасных ожиданий и разочарований. Появляется мысль, что все было как надо. Даже пережитая боль, получается, раскрыла в нас некоторые ценные ресурсы, о которых мы могли не узнать при более тепличных условиях.
И вот с этими способностями и талантами, но уже без груза обид, мы идем в жизнь и строим отношения с меньшим количеством претензий, наслаждаясь свободой и легкостью.
Стать взрослым – это принять тот расклад событий, который существует, и действовать из реального положения вещей, а не ждать чего-то идеального.
Маша Мошковская
Сепарация – это здоровое, своевременное отделение от родителя. Здесь имеется в виду именно готовность действовать самостоятельно без гарантированной поддержки. То есть поддержка может быть, а может не быть.
Зрелость – это когда человек рассчитывает, надеется на себя. Есть уверенность, что жизнь в его руках, и он способен сам справляться с трудностями и дарить себе радость. Инфантилизм – это когда человек пока не имеет ресурса в себе и ищет его в других. Причин отсутствия ресурса множество. И у каждого они свои. И вполне себе серьезные.
В итоге партнеру высказываются детские, непроработанные обиды. А ведь взрослый взрослому ничего не должен (муж жене и наоборот, все по согласию). Ребенку, да, взрослый должен дать любовь, заботу и принятие. У ребенка нет выбора - вступать или нет в отношения с папой и мамой. Малыша родили, не спросив, поэтому и берут до поры до времени ответственность за его воспитание. Ребенок не может сам о себе заботиться, взрослый вполне в состоянии это сделать.
За другого взрослого мы не отвечаем, поэтому упреки и ожидания так раздражают. Порой кажется, что просто партнер не подходящий. Не сложилось. Вот встретится «Та самая» или «Тот самый» и все будет хорошо. Он или Она придет, залечит раны, долюбит этого внутреннего ребенка, возьмет на ручки и понесет, защищая от всех трудностей и невзгод. Увы, этого не происходит. Идут годы, разочарование в людях крепнет. «Каждый занят собой, я никому не нужен».
А точно никому? Наверно это тот самый момент, когда нужно крепко себя обнять и сказать: «Дружище, я с тобой навсегда. Я тебя никогда не брошу, и ты можешь на меня положиться». Взять себя в руки и мысленно побаюкать. Признать свои раны, позволить слабость, увидеть и полюбить свое несовершенство.
Тогда приходит понимание, что родители такие же неидеальные люди. И любили, как могли. Дали то, что было. Во многом качество и количество любви зависело от того, что они сами получили в детстве. Постепенно внимание перемещается из тревожного прошлого в «здесь и сейчас». Наступают приятные перемены. Возникает острое желание жить, наверстать то, что было упущено за годы напрасных ожиданий и разочарований. Появляется мысль, что все было как надо. Даже пережитая боль, получается, раскрыла в нас некоторые ценные ресурсы, о которых мы могли не узнать при более тепличных условиях.
И вот с этими способностями и талантами, но уже без груза обид, мы идем в жизнь и строим отношения с меньшим количеством претензий, наслаждаясь свободой и легкостью.
Стать взрослым – это принять тот расклад событий, который существует, и действовать из реального положения вещей, а не ждать чего-то идеального.
Маша Мошковская