Я работаю на получение степени магистра по культурологии, и мое поле исследований – музыка, популярная музыка, советская популярная музыка, любая хорошая классная музыка и всё, что с ней связано.
В данный момент я занимаюсь 70-80-ми годами в СССР и разбираюсь в том, как был устроен музыкальный рынок в стране с авторитарным типом управления, где культурные процессы контролировались, преимущественно, пожилыми мужчинами и женщинами, и любые попытки сбежать от заботливой гегемонии оборачивались подпольем и свзяанным с ним уменьшением арсенала творческих инструментов.
Начавшаяся война с Украиной, которую я категорически не поддерживаю (как и любой немирный способ решения конфликтов), вскрывает чувство, которое сопровождает народы экс-восточного блока уже более пятидесяти лет: бессилие. Бессилие противников войны достучаться до авторитарного управления, бессилие против пропаганды, бессилие жертв, мучительная иррациональность и вещественность происходящего, невольная включенность в дискурс при ощущении собственной ничтожности и тотальной неспособности повлиять на кровопролитие.
Все участники этого морбидного конфликта ощущают бессилие, и оно множится многократно, так как это не первое и не второе бессилие в связи с беззаконием на этих землях.
Беззаконие, от которого никто не может укрыться, даже в недрах аполитичности, даже среди ярости обвинений представителей других национальностей и целых наций – это длинная и большая боль, концы которой тянутся далеко в прошлое, с которым никто пока не разбирается.
Я очень прошу вас, по возможности, не уничтожать друг друга словами, не пользоваться выученной советской риторикой угрозы, обвинения, пожеланий смерти – читать такие кровожадные документы даже спустя тридцать, сорок лет очень страшно и больно, этими приёмами пользовалось авторитарное правительство и бюрократический аппарат на протяжении всего существования СССР, и это дало очень мало (если вовсе ничего) хорошего культуре.
Я махонькая бздня в сравнении с масштабами этого конфликта и в сравнении с практически любой чертовой единицей боевой техники, и я не знаю, что делать с этим пожирающим чувством бессилия перед беззаконием, но я знаю, что нам нельзя грызть друг друга, потому что на горизонтальной разобщенности строится легитимность любых авторитарных режимов.
Если кому-то это поможет, или может быть полезным, то я могу переориентировать канал и показать, например, как выглядела агрессивная советская риторика в сфере культуры, и как она отражается на нас сегодня. Я могу кидать сюда хорошую советскую музыку с интересными историями, я могу показать вам архивные фото типа того, к которому прикреплен этот текст и рассказать про отражение милитаризованности страны через семейные фотоальбомы, короче, я готова делать то, что может принести хотя бы крошечную пользу в это ультрамрачное время.
Простите ещё раз, спасибо, всем пис, ребята
В данный момент я занимаюсь 70-80-ми годами в СССР и разбираюсь в том, как был устроен музыкальный рынок в стране с авторитарным типом управления, где культурные процессы контролировались, преимущественно, пожилыми мужчинами и женщинами, и любые попытки сбежать от заботливой гегемонии оборачивались подпольем и свзяанным с ним уменьшением арсенала творческих инструментов.
Начавшаяся война с Украиной, которую я категорически не поддерживаю (как и любой немирный способ решения конфликтов), вскрывает чувство, которое сопровождает народы экс-восточного блока уже более пятидесяти лет: бессилие. Бессилие противников войны достучаться до авторитарного управления, бессилие против пропаганды, бессилие жертв, мучительная иррациональность и вещественность происходящего, невольная включенность в дискурс при ощущении собственной ничтожности и тотальной неспособности повлиять на кровопролитие.
Все участники этого морбидного конфликта ощущают бессилие, и оно множится многократно, так как это не первое и не второе бессилие в связи с беззаконием на этих землях.
Беззаконие, от которого никто не может укрыться, даже в недрах аполитичности, даже среди ярости обвинений представителей других национальностей и целых наций – это длинная и большая боль, концы которой тянутся далеко в прошлое, с которым никто пока не разбирается.
Я очень прошу вас, по возможности, не уничтожать друг друга словами, не пользоваться выученной советской риторикой угрозы, обвинения, пожеланий смерти – читать такие кровожадные документы даже спустя тридцать, сорок лет очень страшно и больно, этими приёмами пользовалось авторитарное правительство и бюрократический аппарат на протяжении всего существования СССР, и это дало очень мало (если вовсе ничего) хорошего культуре.
Я махонькая бздня в сравнении с масштабами этого конфликта и в сравнении с практически любой чертовой единицей боевой техники, и я не знаю, что делать с этим пожирающим чувством бессилия перед беззаконием, но я знаю, что нам нельзя грызть друг друга, потому что на горизонтальной разобщенности строится легитимность любых авторитарных режимов.
Если кому-то это поможет, или может быть полезным, то я могу переориентировать канал и показать, например, как выглядела агрессивная советская риторика в сфере культуры, и как она отражается на нас сегодня. Я могу кидать сюда хорошую советскую музыку с интересными историями, я могу показать вам архивные фото типа того, к которому прикреплен этот текст и рассказать про отражение милитаризованности страны через семейные фотоальбомы, короче, я готова делать то, что может принести хотя бы крошечную пользу в это ультрамрачное время.
Простите ещё раз, спасибо, всем пис, ребята
