Спасибо большое 🙂

https://www.tg-me.com/ivoryzoo/2056

Очередной случай. Поступил девятимесячный ребёнок с ожогом, общая площадь которого составляла 18%. Отсюда сразу перевели в Махачкалу, в ожоговый центр. На второй день ребёнка забрали родители к знахарке, потому что «могут остаться шрамы». Через пару дней ребёнок скончался.

Другой случай. Поступил другой ребёнок с обширной скальпированной раной головы. Как вы думаете, что произошло? – Да, как ни странно, покусал лев. Не уцышка лев, а тот, что ходит на четырёх лапах; и не в африканской саванне, а в самом что ни на есть Хасе.

Гендер-пати

В последнее время у нас набирает обороты новый адат – гендер-пати (не Патя). Это своего рода мини-шоу, где после УЗИ скрининга беременной, раскрывается пол будущего ребёнка каким-нибудь изощрёнными способом: лопают шарики, разрезают торт или пускают дым из самолёта.
⠀
Тут как бы сразу возникает вопрос: а какая вообще разница, кто родится? В моём понимании беременность – это не игра в казино, где родители целенаправленно пытаются выбить из аппарата мальчика или девочку.
⠀
Ну, хотели мальчика, а из шарика посыпались розовые конфетти, и – что? Организатор сочувственно похлопает по плечу и постарается утешить, что в следующий раз точно повезёт? Или родители попросят другой шар, чтобы попробовать снова?
⠀
И есть ли вообще какая-то непредсказуемая реакция, где жена не бросается мужу на шею, радостно визжа и пуская слезу умиления, а удивлённо хватается за голову, затем даёт ему пощёчину, повторяя: «Ты что наделал, а?!»
⠀
По вероятностной логике шанс, что родится мальчик или девочка – 50/50. Как при подбрасывании монеты. Но даже в монетке чувствуется хоть какой-то азарт, потому что результат стоит между выигрышем и проигрышем. А в случае с беременностью какой вариант выигрышный? Вроде как оба варианта беспроигрышные.
⠀
С медицинской точки зрения всё ещё сложнее. Дети иногда рождаются с признаками обоих полов (гермафродитизм), бывает мертворождение. По данным ВОЗ ежегодно в мире происходит около 2 миллионов случаев мертворождения, то есть каждые 16 секунд рождается мертвый ребенок. Да и узист тупо может ошибиться.
⠀
Внутренний рационализатор задаётся вопросом: в чём же суть, если мы одинаково любим своих детей, хоть мальчик родится, или десять девочек подряд? Думаю, больше внимания и энергии нужно направлять в сторону заботы о детях после рождения. Какая разница, если у тебя родится мальчик и станет таким же болваном как ты, который повелся на женские штучки и визжит на камеру из-за голубого конфетти из лопнувшего шара?
⠀
Но адаты – дело тонкое. Сначала их охотно внедряют, потом сами же от них страдают. Возможно, вскоре поводом для шоу станут полоски на тесте. Или уже?

Старожилы канала, наверное, помнят девочку с несовершенными остеогенезом, которую я несколько раз упоминал тут. Сегодня оперировал её по поводу перелома костей предплечья. Поломала руку, когда заправляла постель и неудачно ударилась о изголовье кровати. Это 47-й перелом на её счёту.

Гарантии

У нас нередко требуют гарантии, что лечение или операция пройдут успешно.
⠀
Врачи работают не столько с документами и пациентами, но и со статистикой. Анестезиолог может дать гарантию, что больной заснёт после наркоза, но что он проснётся – вряд ли. Потому что по статистике примерно один из двухсот тысяч остаётся на столе. Попадёт ли очередной пациент в печальную статистику, никто не знает.
⠀
Любое хирургическое вмешательство точно так же несёт определенные риски: нагноение раны, повреждение сосудов или нервов, ошибки врача и прочее.
⠀
Если разбить хирургическую операцию на последовательные этапы, то трудно дать гарантию даже на то, что больной благополучно окажется на операционном столе. Возможно, существует некая статистика по поломкам колёс каталки, по причине которых больной падает и умирает по пути в операционную. Даже если нет такой статистики, кто может гарантировать, что такое не случится впервые?
⠀
Гарантию на стопроцентный успех в лечении могут давать или потребовать только те, кто не соображает, по каким принципам существует этот мир и каким законам он подчиняется.
⠀
Если следовать логике требующих гарантии, то достаточно собрать с людей подписи под гарантией, что они ничего не повредят себе, не сломают и не отрежут болгаркой. На этом закрыть наше отделение и разойтись по домам. А тому, кто всё же сломается, возразить: «Вы же давали гарантию!»
⠀
Лечение – это вероятностный процесс, который состоит из множества этапов. И на каждом этапе больного поджидают случайные стечения обстоятельств, соседские советы, индивидуальные особенности организма, настроение врача и многое другое.
⠀
Хотим ли мы давать гарантии? – Конечно! Я понимаю, что гарантия – это единственное, за что пытаются зацепиться пациенты, чтобы справиться с тревогой перед лечением. Тем более, когда все вокруг только и твердят о неблагополучном опыте. Почему бы не помочь?
⠀⠀
А можем ли давать гарантии? – Увы. Даже в качестве лжи во благо. Когда родители просят пообещать, что операция пройдёт успешно, я ещё могу, закрыв глаза на все нюансы. А вот гарантии обычно требуют с такой претенциозностью, с какой гопники настигают у подворотни. Следовательно, в случае чего и спрос будет соответствующим: «Вы же гарантию давали!»

По факту, врач может гарантировать, что приложит все усилия и умения, чтобы достичь максимально возможного положительного результата, а остальное – дело случая. Не болейте.

Часто спрашивают о сыне: как у него дела, есть ли прогресс, пошёл ли в школу.

С делами всё в порядке. Прогресс относительный. В этом году пошёл в первый класс. Чуть позже, чем другие – в 8 лет. Со школой есть некоторые нюансы. Сильно отвлекается на уроках. С трудом контактирует с одноклассниками. Не умеет общаться, играть, воспринимает всё буквально. Не любит домашку. Впрочем, никто её не любит, и это в какой-то степени даже радует.

Несмотря на расхожее мнение, что дети с аутизмом имеют склонность к точным наукам, математика получается не очень. Но есть склонность, а точнее пристрастие к строгому распорядку. Дважды самовольно покинул школу, потому что всегда было по три урока, а в те дни – по четыре. И он по привычному распорядку уходил после третьего. Что хорошо у него получается, так это лепить. До мельчайших деталей воссоздаёт героя из какого-нибудь мультфильма, которого мог видеть впервые.

Как-то я поехал за ним в школу. Он встретил меня в слезах. «Папа, там у девочки четыре пальца!» – с этими словами он забежал в толпу детей, нашёл свою одноклассницу и привёл её ко мне. У девочки была синдактилия, то есть два сросшихся пальца выглядели как один. «Ну и что, – говорю, – бывает и по три, а иногда и по шесть пальцев, но это не больно. У черепашек ниндзя их вообще по три».

И до самого дома мы обсуждали девочку с её пальцами: почему их четыре, почему так происходит, вырастет ли пятый и так далее. Подумал, что про наследственность и мутации говорить рано, и не нашёл ничего лучше, чем привести в пример нашего котёнка, у которого было три лапы (одну ампутировали, когда машина переехала). Потом я рассказал, что папа лечит такие пальцы и её вылечит, но чуть позже.

Семьи, в которых один ребенок с особенностями, понимает, какая царит дискриминация по отношению к своим здоровым детям. Например, когда особенный нарисует какую-нибудь даже загогулину, это вызывает нескрываемый восторг. Потому что искренне радуешься любому прогрессу, дающему надежды. А когда здоровые нарисуют хоть живописный ландшафт, пытаясь вызвать к себе такое же внимание, реагируешь как-то сухо: ну, нарисовал, ну и ладно, в следующий раз нарисуешь горы с облаками. По крайней мере, эмоциями точно не фонтанируешь. Поэтому подумал, что дочка уже выросла (тоже пошла в первый класс, кстати, только в другую школу), пора положить конец притеснениям, рассказать всю правду о её брате и объяснить, почему к нему отношение другое.

Я пытался осторожно затронуть тему, подводя вопросами, но дочка неожиданно выложила всё сама. Она знала и о его особенностях, и о диагнозе, и о проблемах с обучением, несмотря на то, что при ней об этом ни разу никто не заикнулся. В очередной раз убедился, что дети фоном слышат абсолютно всё, даже то, что усердно пытаешься скрыть. И делают выводы, известные только им самим.

Как-то к нам привезли мальчика с вывихом предплечья. На тренировках неловко отработал приём и оказался у нас. Лежал на операционном столе, корчился от боли и на любые прикосновения отвечал дикой истерикой. Анестезиологи были заняты, поэтому отправил медсестру за лекарством для седации.

Когда сестра вернулась, мальчик увидел в её руках шприц и забился в панике. Метался на столе, орал, истошно взывал к потусторонним силам, то есть к отцу и тренеру, которые стояли по ту сторону операционной.

В какой-то момент заметил, что мальчик, пытаясь отбиться от сестры, совсем забыл о травмированной руке. «Почему бы не воспользоваться случаем» – подумал я, и ловким движением вправил вывих. А когда мальчик снова переключился на руку, сестра успела уколоть. Двойной удар, Жан-Клод Ван Дамм.

Страх, внушаемый родителями, что «если будешь вести себя плохо (плакать/баловаться/кричать), тебе сделают укол», прочно сидит в детях на уровне рефлексов. У некоторых рефлексы сохраняются до самой старости. Лучше детей готовить к боли и научить её преодолевать. Ведь им предстоит долгая жизнь. А жизнь, как мы знаем, – боль.

Был ещё один мальчик с переломом плеча. Когда видел шприц, он забывал о переломе и чуть ли не бегал по стенам. Недавно он подписался на мой канал. Передаю привет)

А чё, тебе нельзя, да?

«А чё, тебе нельзя, да?» – ещё одна излюбленная фраза, которую часто произносят люди, случайно забредшие в нашу ординаторскую.

Например, когда попали не в то отделение, учреждение или обратились по тому профилю, и доктор попытается объяснить, что нужно не в травматологию, а гинекологию, или не в стационар, а поликлинику, забредшие с долей упрёка спросят: «А чё, тебе нельзя, да?»

Другие версии: «А чё, здесь нельзя, да?» и «А че, ты не можешь, да?»

Под «Нельзя, да» могут подразумеваться разные значения: осмотр, консультация, госпитализация, операция или какая-нибудь иная манипуляция.

Недавно приходил мужчина, чей ребёнок лечился у меня с переломом бедра. Пришёл он в больницу по поводу контрольной рентгенограммы, но в рентген-кабинете отказали, потому что аппарат был неисправен. После чего он поднялся ко мне и говорит, что не смог сделать рентгенограмму, потому что не работает аппарат.

Я объясняю, что снимки нужно делать не здесь, а в поликлинике, и показываю, что на выписке обо всем этом давно сказано.

А теперь на секундочку. Что мы имеем? Человек хотел сделать снимок, но приехал не по адресу, и к тому же выяснилось, что не работает рентген-аппарат. Получается, что если бы даже приехал по адресу, то всё равно бы не смог, потому что, понятно - не работает аппарат.

Но всё же нужно чтить традиции, и поэтому, когда я объяснил, что снимки делаются в поликлинике, он справедливо спросил: «А чё, здесь нельзя сделать, да?»

Оказывается, я когда-то тут писал о благодарности врачам. Пишу снова, но с некоторыми дополнениями и пересмотрами.

Это не руководство к действию. Чтобы что-то поменялось, должны смениться поколения. Это лишь мой взгляд на явление. И предупреждаю – в тексте много букв.

https://telegra.ph/Blagodarnost-12-26-2

Интересные клинические случаи я обычно пропускал через сторис во вражеском инстаграме, но мой аккаунт заблокировали, твари)

https://telegra.ph/Istoriya-odnogo-nadkolennika-12-27

У нас, у врачей, работа почти всегда сопровождается с проблемами со сном. С одной стороны недосып влияет на качество жизни, с другой – есть возможность детальнее изучить поведение организма при нарушении сна.

К примеру, я, когда не высыпаюсь один день, чувствую слабость, усталость, повышается раздражительность, снижается работоспособность, начинаются проблемы с аппетитом. Не высыпаюсь второй день – прибавляется резь в глазах и нарушение концентрации. На третий день подключаются забывчивость, растерянность и тревожность. На четвёртый – что-то вроде апатии, или депрессии.

На пятый вроде как должны преследовать суицидальные мысли, но вместо этого в голове что-то перещёлкивает и наступает ровно противоположное состояние, похожее на эйфорию. Будто мозг отчаянно запускает последние резервы, и ты превращаешься в некое высшее воплощение всего, к чему призывают тренеры личностного роста. Становишься активным, общительным, сообразительным, осознанным, и, как это ни странно для меня, включённым и вовлечённым.

Но сейчас не столько о влиянии сна, сколько об одном эпизоде из эйфоричного дня, который выпал на амбулаторный приём в частной клинике. В тот день я был невероятно продуктивным: переводил статьи, писал какие-то заметки, которые полгода планировал, занимался иностранным языком - и всё это между приёмами. И сделал одну странную для себя вещь, которая стала причиной написания этой заметки.

На приёме была мама, которая по моей классификации пациентов относилась к «убеждённым». Мама была убеждена, что сын чем-то болеет, но толком не могла объяснить, что не так: то нога не такая, то рука, то спина. И каждый раз, когда пытался объяснить, что это не болезнь, а обычный вариант строения маленького человечка, мама переключалась на другое и приводила какие-то примеры, где чей-то сын болелтем же, все утверждали, что мальчик здоров, а в итоге пришлось оперировать в Питере.

Я пытался донести разными путями, выстраивая длинные и короткие логические цепочки, и каждый раз встречал недоверчивое молчание. После третьей попытки я обычно завершаю разговор, вручаю заключение и отпускаю маму на поиски специалиста, чьё мнение совпадёт с её опасениями.

Но сегодня я был другим, и поэтому поступил не так, как обычно (в этом как раз странность). А подумал, что надо пересмотреть свои взгляды, ведь люди, даже в самых рациональных вопросах, почти всегда полагаются исключительно на эмоции. Тем более женщины, и тем более по отношению к своим детям. Поэтому мои научные рассуждения тут как разговоры об астрономии с агрономами.

И, взяв коротенькую паузу, как бы ненавязчиво обронил: «Странно, что вы до сих пор сомневаетесь». Мама подняла голову. «Объясните, что вас волнует. В чём проблема? Давайте попробуем разобраться». Первые несколько секунд я сам опешил. Подумал, что я такое несу, она же не к психологу пришла.

Но после этих слов в женщине произошла довольна странная метаморфоза. Она выпустила из рук ребёнка, которого доселе держала, прижав к себе, повернулась ко мне и впервые улыбнулась. Затем, будто оправдываясь, начала рассказывать, как переживает, что запустит какую-то болезнь, за которую сын будет упрекать в будущем. Рассказала, что когда-то сама упрекала своих родителей, но в чём конкретно не сказала. После этих слов, она поблагодарила, внезапно встала и ушла. Видимо, как говорят психологи, закрыла гештальт. Казалось бы, где ортопедия, а где – психология.

P.S. Нужно пересмотреть свою классификацию и найти способ вызывать эйфорию без мучительных недосыпов

Об идеальном образе (вдогонку к последнему посту)

Когда мы рассуждаем о правильности или ошибочности какого-либо действия или явления, практически всегда исходим из закрепившихся убеждений, основанных на адатах, религиозных соображениях или модных тенденциях. Примерно так же, когда нам что-то нравится или не очень, мы исходим из идеалов, сформированных в нас под влиянием тенденций.

Понятие «идеальное» крайне субъективное, и у каждого оно своё. Кому-то нравятся высокие, кому-то широкие, кто-то предпочитает блондинок, а кто-то брюнеток и так далее.

Многие родители, которым чего-то не нравится в своём ребёнке, отталкиваются от своих «идеалов». В ком-то, к примеру, сидит образ стройного молодца с вытянутой прямой осанкой, и рукой, отдающей честь; или же девицы с изящно длинными ровными ногами, украшенные стопами с высоким сводом по типу венецианских арочных мостов.

Но действительность такова, что осанка у детей и форма ног постоянно меняются, пока к определённому возрасту полностью не созреют и примут генетически запрограммированную форму. И даже когда созреют, могут вовсе не вписаться в чьи-то идеалы. Но от этого они не перестают быть нормальными и здоровыми в медицинском смысле. Частенько бывает даже наоборот: то, что кажется некрасивым, в физиологическом плане бывает более предпочтительным и выгодным. К примеру, колени с небольшой вальгусной деформацией меньше подвержены артрозу, чем идеально ровные.

Если выбирать идеальный образ женщины по фильмам начала двухтысячных, то создаётся впечатление, что самая идеальная – это высокая блондинка в красном вечернем платье. Но с медицинской точки зрения вовсе не значит, что смуглых и низких в синих платьях нужно лечить.

Просто нужно понимать, что не всё, что кажется ненормальным, является таковым, у врача может не хватить времени переубедить вас, что ребёнок с медицинской точки зрения здоров, несмотря на то, что ноги не достаточно ровные, и бицепсы не как у Арнольда Шварценеггера.

Восхождение

31-го декабря с друзьями поднялись на вершину Столовой горы (Мьат-Лоам). Гора находится на границе Северной Осетии и Ингушетии. Высота на пике – 3000 м. Погода была прекрасная: безветренная и ясная. Ветра не было даже на самой вершине.

Приехали накануне, переночевали в местной мечети и ровно в семь пошли покорять вершину.

Небольшие проблемы возникли с водой. Основные запасы забыли внизу, поэтому больше половины пути приходилось утолять жажду снегом. Сначала растапливали и пили, а когда совсем похолодало и снег не хотел таять, просто ели как мороженое.

Примерно до высоты 2300 снега было совсем мало, а начиная с 2500 – достигал колен, а местами и выше. Причём, снег был покрыт неприятной твердой корочкой. Неприятность была в том, что когда наступаешь, нога проваливается, а корочка задирает низ брюк, из-за чего в обувь постоянно попадал снег, и со временем пальцы ног плавали в воде.

Восходили около семи часов (часы почему-то показали пять). Были какие-то планы снять коротенькие ролики на вершине, но добравшись до цели, почувствовал тошноту, слабость и безразличие ко всему. Бывалый из нас сказал, что это горная болезнь.

Была ещё лёгкая паника, потому что обратный путь состоял из трёх подъемов, а чтобы подняться нужны силы, которые внезапно куда-то исчезли. Понимал, что если не вернусь на своих ногах, то обратно меня точно никто не потащит. Тем более, после обеда резко начало холодать. Замерзла даже вода в моей обуви. Ботинки задеревенели и окоченели пальцы ног.

Быстренько спустился на ступень ниже. Немного отдышался. Переосмыслил свою жизнь, нашёл в ней изъяны, поругал себя, а ещё больше друга, который сподвиг подняться на последнюю высоту. После чего тошнота чуть спала. Собрался с остатками сил и пошёл на мучительные подъёмы и спуски.

Злился на снег, который уже казался не до колен, а как минимум до шеи. Ничего вокруг уже не цепляло: ни красивый пейзаж, ни Казбек, залитый красными лучами предзакатного солнца, ни ощущение покорения вершины. Была только одна цель – выбраться из горного плена.

Спускаясь, где-то на уровне 2200 метров, нашёл друга, который стоял у костра с чайником. Видимо, наткнулся на чей-то привал. Рядом были конфеты, заварка, хлеб и пол-лимона.

Думаю, все замечали, что вкус чая зависит не столько от аромата заварки и количества ложек сахара, сколько от обстановки. По степеням самый невкусный – это чай, выпитый дома в одиночестве. Вряд ли кто-то вообще пьёт чай дома в одиночестве. Немного вкуснее – чай в хорошей компании. Следом – чай на работе. Самый ароматный – на природе в хорошей компании (если из самовара на дровах, то уж совсем фантастика). Ну, и так далее.

Так вот, чай, на который мы наткнулись, был заварен из самых обычных пакетиков Гринфилд. Но – что за вкус! Какой аромат! Это на порядок вкуснее, чем пить из самовара на дровах в отличной рабочей компании на природе. После чая прошла тошнота, открылись глаза на красоты, но уже было поздно, так как уже смеркалось.

Половину обратного пути шли в кромешной тьме. Всё время казалось, что идём куда-то не туда. Налобный фонарь потух. Спасли телефонные фонари. Спустились в шесть вечера. Немного устали.

У многих возникнет резонный вопрос: а зачем себя мучить? Дома не сидится, что ли? Ну, не знаю, пока никаких философских ответов нет. Просто нравится. Кому-то рыбалка, кому-то чай с друзьями, а мне – лазить по горам. Да и то не фанатею. Особенно после горной болезни.

Фотки чуть позже закину в комментарии.

Простите, забыл о фотках. Чтобы не захламлять ленту, загружу в комментарии, но уже под этим постом (под предыдущим затеряются, наверное)

Мне вчера одобрили создание профиля на сайте дистанционных консультаций, а сегодня пришёл мальчик, которому я по вацапу диагностировал привычный вывих надколенника.

Пригласил на консультацию, чтобы обсудить с родителями нюансы возможного хирургического вмешательства. При осмотре оказалось, что у него никакой не вывих надколенника, а обычная остеохондропатия бугристости большеберцовой кости, которая к тому же немного ниже надколенника.

В переписках сообщалось, что на тренировках по борьбе вылетает коленная чашечка. Причём трижды. И на уточняющие вопросы, кто вправлял и как, ответили, что мальчик вправлял самостоятельно. И тут как бы никаких сомнений, что это вывих, и именно надколенника.

И вот сегодня на осмотре, когда мальчик показал область бугристости, сразу подумал, что я ошибся пациентом. Два раза переспросил, точно ли тот с вылетающими чашками. Да, говорит, точно. И ещё утвердительно кивнул, когда спросил, сам ли вправлял.

А причём тут чашка? Что-то не сходится. Показываю на его же конечности, какую часть называют чашечкой, и что происходит, когда она вылетает. Только тогда мальчик сказал, что нет, такого не было, а были только боли в области бугристости. И отец подтвердил. Затем спрашиваю, что он тогда вправлял и как. В ответ просто пожали плечами.

Получился своего рода показательный пример, почему при дистанционных консультациях нужно быть всегда начеку. Бывало не раз, что в переписке долго и нудно разбирался в жалобах, фотках и снимках, и в голове выстраивалась определённая логическая цепочка с однозначными выводами, а при встрече после одного только беглого взгляда все выводы менялись кардинально.

Иногда даже вживую трудно понять, что с пациентом не так. А заочно и подавно. Поэтому особо полагаться на заочные консультации не стоит.

Наш бывалый альпинист поднимался на Столовку разов шесть или семь. Ранее он дважды пытался взять меня с собой. В первый раз я потерял паспорт, который, как позже оказалось, забыл в гостях – а пограничники без паспорта не пропускают.

Во второй раз я проснулся с горьким сожалением, что вообще согласился поехать в Ингушетию. Почему-то сразу после пробуждения внезапно осознал, что не хочу променять сладкий сон в свой единственный выходной на лазание по непонятным горам.

Тем более в такую рань, когда ещё воробьи не проснулись. Сожалел, потому что обещал и не мог отказать. Лучше бы на велике днём покатался, ну и выспался бы наконец. Но обещание есть обещание. Утешил себя мыслью, что отвезу его и вернусь обратно.

Проблема разрешилась сама собой – я снова потерял паспорт. Признаюсь, не очень-то хотел найти. Заглядывал в шкафы, папки и коробки с документами с такой осторожностью, будто боялся, что из них выскочит какой-нибудь огромный чёрный паук с моим паспортом.

С одной стороны меня радовало, что не мог найти паспорт, но с другой – тот же факт меня немного тревожил. Где же я его посеял на этот раз? С притворным сожалением сообщил другу, что снова не нахожу паспорт. Он отменил поездку. Конечно, было немного совестно. Как никак вторая неудачная попытка, и снова из-за паспорта. Похоже на плохо продуманный обман.

Мне уже не спалось, потому что через неделю вылет в Москву, а паспорта нет.

С Ингушетией определились – поездка отменена. Но как быть с Москвой? Снова порылся во всех папках, коробках, карманах, сумках и рюкзаках, но – увы!

Уже рассвело. Сна ни в одном глазу. Сел за комп и погуглил, как полететь на самолёте без паспорта. Нашёл какой-то более-менее приемлемый вариант. На этом успокоился. Чуть поспал. Позже с тем же другом покатались на великах по горам.

Потом за пару дней до вылета паспорт всё же нашёлся. Лежал в одной из папок с документами. Каким-то образом я умудрился несколько раз пошарить вокруг этой папки и ни разу не заглянуть в неё. Бывает и такое. Когда не очень-то хочется найти.

Среднестатистический посетитель нашего отделения заблудится в квест комнате с одной единственной дверью, на которой будет мигать табличка с надписью «Выход».

Несмотря на то, что наше отделение состоит из длинного коридора, на одном конце которого операционная, а на другом – массивная остеклённая входная дверь, над которой висит зелёная табличка с надписью «EXIT», периодически кто-то, стоя перед дверью, спрашивает: «Где тут выход?»

Спрашиваю на приёме: «Что беспокоит?»

Мать молча поднимает ребёнка, ставит его на мой стол, не снимая грязную обувь, и говорит, что ребёнок ногу как-то не так ставит.

Я отношусь к такому с пониманием. Потому что легче один раз показать, чем десять раз объяснять. Но всё же лучше такое не повторять.

Вечером госпитализируешь больного. Готовишься к операции. Утром заходишь в палату – а больного нет. Звонишь по номеру, указанному в истории: «Здравствуйте, мы в Махачкалу уехали»

И так постоянно. Не любят нас. Ну, хотя бы предупреждали дежурных врачей или медсестёр.