Канал про жилье, финансовый сектор, немного общего макро, и как мы ошибаемся во всех трех

Невидимая рука vs сильная рука.

Сторонники теории сильной руки склонны утверждать, что автократии намного эффективнее справляются с чрезвычайными ситуациями, чем демократии, приводя в пример Китай, скоторый сумел сдержать эпидемию в пределах одного города и демонстрирует куда более благоприятную статистику (со всеми оговорками, конечно же). Свежий анализ показывает, что как минимум, есть обратная корреляция: страны, которые можно определить как демократии, справляются с эпидемиями куда лучше. Тем не менее, наличие корреляции не означает причинность, которую авторы найти не смогли. На мой взгляд, ответ стоит искать в области микро и институциональной экономики, которые крайне ограниченно используются в России.

Осенью 2019 года «Нобелевскую Премию по Экономике» получили Абхиджит Банерджи, Эстер Дюфло и Майкл Кремер за их «экспериментальный подход в облегчении бедности». Смысл работы в том, что большая проблема (бедность) разбивается на небольшие управляемые эксперименты с дальнейшей проверкой эффективности выбранных для эксперимента методов устранение той или иной части большой задачи. Например, улучшение результатов обучение школьников в Кении. Кому-то дали более качественные учебники, кому-то талантливых учителей. Это позволяет значительно быстрее понять, как именно распределять ресурсы, а не пытаться оценить «не тот менталитет» в «не тех климатических условиях» в течение десятилетий, осаживая миллиарды долларов на cчетах бюрократов и коррумпированных чиновников. Об этом последняя глава достаточно важной книги в институциональной экономике «Why Nations Fail».

Ключевой тезис о том, что не нужно пытаться побороть сложную проблему, о которой у вас нет достаточного количества информации для принятия рациональных (по ретроспективной оценке) решений, очень хорошо вписывается в главный сюжет глобальной повестки - пандемии COVID-19.
В первом квартале 2020 года страны, столкнувшиеся с эпидемией имели минимум информации для принятия любого решения: выбрали вы тотальный карантин, как Индия, или призывали своих граждан чаще мыть руки, как Великобритания. Единственное, что все знали наверняка - вирус передается от человека к человеку, соответственно, социальная дистанция является единственным надежным способом снижения нагрузки на систему здравоохранения (а не борьбы с вирусом). При этом экономическая оценка социальной дистанции, возможности ее использования и количество спасенных за ее счет жизней были и остаются неизвестной величиной.

В условиях такой высокой неопределенности применять единую политику законодательных (или квазизаконодательных) ограничений крайне дорогостоящая затея. Во-первых, издержки самоизоляции неравномерно распределены между различными слоями общества, во-вторых, реакция на эти ограничения тоже непредсказуема: граждане распределились от позиции отрицания существования вируса и необходимости ограничений, до полных сторонников любых ограничений и презрительных насмешек над первыми.

Дифференцированный подход к введению/ослаблению/снятию ограничений, используя контролируемые эксперименты мог бы стать отличным инструментом в руках управленцев. Очевидно, что к более обеспеченным слоям населения, имеющим более комфортабельное жилье и сохраняющим возможность работать удаленно должны применяться совершенно иные инструменты убеждения и принуждения, чем к более многочисленным людям со средним или медианным доходом. Тем не менее, в России произошла в лучшем случае децентрализация принятия решений по регионам, а адресность политики только по возрасту (65+) и наличию детей до 16 лет.

(Продолжение) Для использования стратегии контролируемых экспериментов, разумеется, есть два типа ограничений. Первый - технологический. Необходима качественная социология и разные каналы коммуникации. К сожалению, оба этих фактора методично демонтировались в течение последних 20 лет. Вторая группа ограничений лежит в этической плоскости: что если разные стратегии приведут к разным результатам для разных групп граждан, к которым они применялись? Когда речь идет о качестве образования, тяжесть последствий не так велика, но в случае с вопросами жизни и здоровья риски значительно выше. На самом деле, проблема неравномерной нагрузки на общество уже заложена в задачу, соответственно, рефрейминг задачи с «что если стратегия 1 вызовет больше жертв, чем стратегия 2?» на «что если от одной стратегии группа граждан 1 пострадает сильнее, чем группа граждан 2?» позволяет свести проблему выбора наиболее оптимальной стратегии к уровню неравенства в обществе: чем ниже неравенство, тем более гомогенные методы стоит применять.

В итоге, политические инструменты, применяющиеся автократиями для удержания власти (подчинение СМИ, снижение качества официальной статистики, централизация управленческих решений), снижают возможности системы для наиболее эффективного ответа. А низкий уровень доверия общества снижает эффективность централизованных действий. Пожалуй, ситуация войны - это единственный случай, когда автократии могут реализовать преимущество, но сводить любой кризис к войне - это уже институциональная проблема, которая ведет к высокому уровню неэффективности.

Если ты такой умный, то почему не богатый? Или почему все еще существуют семьи, фирмы и алгоритмы.

Поведенческие психология, экономика и финансы существуют уже больше сотни лет. Первым наличие неких животных инстинктов в экономике сформулировал еще Кейнс. В 40-х годах Моррис Алле сформулировал важное нарушение теории ожидаемой полезности, которое свойственно человеку, но абсолютно игнорируется экономической теорией. В 60-е начал свою деятельность Дэниел Канеман, который позднее вместе со своим соавтором и другом Амосом Тверски получили экономический аналог нобелевки, будучи психологами.

Поэтому тот факт, что ни одна из исследованных проблем до сих пор не исчезла, кажется совершенно душераздирающим: люди по-прежнему играют в казино, чтобы выиграть (хотя почти все аттракционы обладают отрицательным математическим ожиданием выигрыша), все еще встречаются трейдеры с ассиметричным отношением к прибыли и потерям, вероятность встретить динозавра в городе для многих равна 50% (и это не анекдот), а ошибка атрибуции становится государственной идеологией во многих странах.

К счастью, на этот вопрос тоже есть ответ: человек не способен осознавать свои когнитивные искажения. Как минимум, в момент принятия решения, потому что спустя неделю вполне очевидно, что нужно было тогда ответить тому хаму в очереди. Это связано, во-первых, с ограниченностью ресурса внимания: очень сложно держать в голове всю необходимую и доступную информацию, а во-вторых, сами решения расходуют чрезвычайно много энергии, собственно, поэтому многие предприниматели кремниевой долины ходят в одинаковой одежде, а у героев Теории Большого Взрыва есть расписание ужинов.

Зато мы с удовольствием замечаем ошибки других людей. В условиях, когда нам не угрожают саблезубые тигры, а добыть еду можно в одиночку (даже без взаимодействия с человеком), это чуть ли не главная причина с кем-то съехаться: вместе мы элементарно принимаем меньше плохих решений, а уже эти решения определяют, живем мы долго и счастливо или наоборот.

Похожая логика работает и в случае фирмы: помимо экономии на транзакционных издержках, бюрократизированный процесс принятия стратегических решений эффективно исключает потенциальные когнитивные искажения, если, конечно, этот процесс разумно выстроен. Любой, кто пробовал запускать новый проект в большой корпорации замечал, как во время десятков уровней согласования из него уходят любые эмоции, даже положительные, которые и являются источником большинства наших ошибок.

Более эффективный способ убрать эмоции из решения - это алгоритмы. При чем совсем необязательно написанные на сложном языке программирования. Простые правила, придуманные до принятия решения способны спасти десятки часов споров, о стратегии продвижения нового продукта, или сколько в семейном бюджете можно тратить на компьютерные игры: если сперва договориться тратить 3 тысячи рублей в месяц и действовать соответствующе, это будет куда приятнее, чем сперва их потратить, а потом объяснять, кто и каким местом думал. Алгоритмы беспристрастны, и чтобы они начали работать, их должны согласовать все стороны конфликта 1 раз, а потом переодически пересматривать, что значительно снижает издержки на принятие рутинных решений. Этот подход хорошо описал Рэй Далио в своих Принципах. Самое важное, что правила не должны быть сложными. Как минимум, не сложнее самой проблемы.

В следующий раз посмотрим, как установка правил работает на самом сложном решении в жизни почти любого человека: решение между покупкой и арендой квартиры с алгоритмами и расчетами.

Сегодня будет самый неочевидный для меня тип контента, но мне хочется подобными вещами делиться, потому что они очень сильно помогли мне, и скорее всего много кому еще могут помочь. Для чтения потребуется excel.

Покупать или снимать, вот в чем вопрос.

Когда разные источники (особенно банки) делают статьи о выборе между арендой и покупкой жилья, они говорят только о финансовой задаче: «что выгоднее: покупать или снимать квартиру?». Я еще ни разу не видел человека, которому критерий выгоды помог принять это решение. «Как выгодно я отдал/а половину зарплаты, чтобы жить в 10 минутах от метро быстрым шагом!» - не самый распространенный возглас на улице. А при том уровне инфляции и кредитных ставках, что были в России буквально до прошлого года, квартиры в Москве должны были покупать только очень расточительные люди - снимать почти всегда выгоднее, если вам никто не оставил у порога 90% стоимости желаемой недвижимости.

Ошибка заключается в том, что эти ресурсы игнорируют весь комплекс аргументов, из-за которых человек в действительности готов платить больше: в своем доме уютнее/а вдруг из съемной выселят/прописка. Некоторые из них рациональные, некоторые - полностью эмоциональные (прописка, например). Но все их можно свести к простому вопросу: сколько вы готовы заплатить сверх арендной платы, чтобы обрести душевный покой? Я называю это «фактор зато своя!». Чтобы его определить, нужно понять, от каких и на какую сумму ежемесячных расходов на потребление вы готовы отказаться, ради новой жизни домовладельца. Важно сделать это до того, как будете выбирать новое жилье, чтобы обеспечить чистоту эксперимента, а потом прописать это сокращение потребления на бумаге.

Ниже прикрепляю калькулятор, который прямо отвечает на поставленный вопрос. Он не рассчитан на случай, если вы хотите купить квартиру в инвестиционных целях, для этого нужно использовать другой метод. Если возникнут вопросы, можете писать напрямую @sskatov.

С этой недели попробую писать короче и чаще.

Как отказаться от одной чашки кофе в день, чтобы стать бедным и сонным.

Вы замечали, что ваши похожие между собой курящие и некурящие коллеги на одинаковых должностях пользуются одним видом транспорта и одеваются в одних магазинах? Отказ от пачки сигарет в день почти никогда не является индикатором благосостояния. Но по какой-то причине в информационном пространстве живет миф, что наглядность чашки кофе является отличным способом убедить человека сократить «бесполезные траты» и начать откладывать на будущее (при этом для рекламы благотворительных фондов или подписных сервисов - это вполне пристойный метод). Сама постановка вопроса «пить два латте на кокосовом молоке в неделю или через 30 лет летать на частном самолете?» абсурдна.

Второй популярный миф - приложения для ведения бюджета. Якобы можно записывать все свои траты в столбик, чтобы их проанализировать и отказаться от самых бесполезных. Идея звучит здраво, но:
во-первых, принять десятки решений в пределах нескольких сотен рублей - чрезвычайно утомительно, потому что решения - это утомительно;
во-вторых, сокращение потребления не всегда благоприятно сказывается на качестве жизни. Концепция сбережений в принципе подразумевает, что мы переносим сегодняшнее потребление на завтра-отдаленное будущее. Лучшим примером тут является опровергнутый эксперимент с зефирками.

На мой взгляд, а также на взгляд статистических ведомств, рассчитывающих располагаемые доходы, единственный возможный способ формирования сбережений - превратить сбережения в обязательный расход (как налоги или ЖКХ).

Если проще, то формулу
«Сбережения = доходы - потребление»
необходимо превратить в
«Потребление = Доходы - Сбережения».
Сперва отложили, а потом пытаемся потратить остаток. Тот случай, когда от перестановки мест слагаемых меняется жизнь.

Новая макроэкономика.

В ожидании результатов теста на ковид сознание само стало концентрироваться на кризисно-пандемийных темах, а тут еще и theeconomist выкатил невероятно прекрасный текст о возможных путях развития макроэкономической политики, и как мы до такого докатились. Текст сложный, длинный и под пэйволлом, но если авторизоваться на сайте, то можно несколько материалов в месяц читать бесплатно.

Если коротко, то околонулевые процентные ставки, низкая инфляция, низкая безработица и высокое неравенство, сформировавшиеся в доковидные времена, ставят политические элиты между очень радикальными альтернативами, которые они смогут использовать для борьбы с кризисом:
1) уйти в зону отрицательных ставок, чтобы стимулировать экономику через потребление с за счет превращения всех сбережений в лотерейные ставки (очень низкие доходности по консервативным инструментам выталкивают граждан в зону мусорных облигаций или акций, чья стоимость давно оторвалась от роста экономики и производительности труда).
2) удвоить-утроить-удесятерить… количественное смягчение. Центральные банки должны купить столько активов, сколько нужно, что приведет к кратному росту денежной массы в экономике, что должно вернуть рост и инфляцию к целевым значениям. Идея интересная, если бы она хоть раз сработала за десять лет. Разумеется, рост вернулся, рабочие места выросли, а вот инфляция так и не разогналась.
3) MMT (modern monetary theory) - самая радикальная точка зрения, продвигаемая зелеными демократами, которая сводится к тому, что США могут позволить бесконечно увеличивать дефицит бюджета и проводить денежную эмиссию, так как вcе полученные деньги можно потом собрать обратно в казну в виде налогов. В простонародье эта идея звучит как «Денежный принтер делает бррр».

Самое интересное, что в условиях сверхнизких ставок пункты 2 и 3 не так уж и сильно отличаются друг от друга: печатаете вы деньги просто так или в виде долга под 0.25% годовых - для простого трудяги, у которого процент по кредитной карте в районе 25 - это не имеет большой разницы. Более того, развитые страны и так значительно увеличили свои дефициты для борьбы с пандемией, то есть к стратегии ММТ уже прибегли, но скрывают это за обилием шуток над авторами идеи.

Зачем это все знать, находясь на территории куда более стабильной макроэкономической державы? Во-первых, любая из этих опций должна негативно повлиять на стоимость доллара, что плохо, если вы экспортер, но хорошо для отпуска (даже в Танзании). Во-вторых, наш ЦБ находится в режиме снижения ключевой ставки и уже целится в 4%. А в своих решениях он ориентируется на действия западных партнеров. Уход долларовых ставок в отрицательные зоны может стать сигналом для еще более стимулирующей монетарной политики в наших других и одновременно похожих условиях. Тогда можно будет выстраиваться в очередь за дешевой ипотекой на необоснованно дорогое жилье, чтобы почувствовать проблемы богатого мира в бедной стране.

Современным миром в основном управляют цифры. Даже не так: мир на 80% управляется цифрами. Если к любому утверждению присовокупить какое-то численное значение, оно сразу обретает ореол научности, кажется более правдивым, что разумеется не так. Об этом хорошо рассказывает в своей книге «Общественное мнение, или Власть Цифр» Григорий Юдин (вот весьма емкий отрывок на репаблике) на примере опросов общественного мнения и электоральных процессов. В эпоху биг даты, машинного обучения и других ругательных для приличного общества слов мы сталкиваемся с таким огромным потоком различных чисел, что легко забываем, как сложно нашему мозгу с ними справляться (попробуйте, например, перемножить 37 и 68 и бежать трусцой). Проценты, объективно говоря, являются сложной абстракцией, просто более знакомой чем пятимерное пространство. А почти любые абстракции вне контекста (или наглядного примера) большей части людей непонятны. Ну… 80% точно.

Вот эту мысль, скорее всего, забыл белорусский ЦИК, публикуя предварительные, а затем и финальные данные. 80% за действующего главу государства - вполне обыденные цифры в контексте «последней диктатуры Европы». В контексте реальной 85% явки избирателей - наивная провокация. Этот результат не спишешь на информационный пузырь, как в случае голосования о поправках, когда в Инстаграм все против, но честный пересчет говорит о 65% реальных «за» (со всеми оговорками). Еще интереснее получается с публикациями СМИ, где в заголовок вынесено «80% за», а уже в подзаголовок «по официальным данным». Очевидно, что не дать контекст в заголовок равносильно введению в заблуждение, особенно в эпоху социальных сетей, где новости потребляются на уровне заголовков (даже Путин был в ярости, когда узнал…). Более чем уверен (минимум на 51%), что 60% за действующего президента вызвали существенно меньшую реакцию деполитизированной части общества: можно сказать оппозиционно настроенному меньшинству, что его не существует, но отменить 4.6 миллиона человек - затея более рискованная.

Похожий пример власти цифр можно наблюдать здесь в разделе «Восприятие риска и фатализм» (вообще рекомендую иногда заглядывать на «эконс»). Чрезмерное запугивание заразностью вируса лишь снижает готовность соблюдать карантин, ведь издержки высоки, а результат вовсе не очевиден.

Возможно, человечеству еще рано передавать власть алгоритмам и данным, которые пока далеки от восприятия контекста. А инженерам, которые их создают, не помешало взять пару гуманитарных курсов, тогда бигтехи могли бы избежать такого количества этических скандалов и многочасовых допросов.

Сколько я стою?

Возможно, самый сложный вопрос, который встречается на собеседовании, помимо «почему вы хотите работать именно в нашей компании?», это «какие у Вас зарплатные ожидание?». Если вы мало знаете о компании и ее экономике, а уж тем более о том, как конкретная вакансия создает добавленную стоимость, то ориентироваться лучше на рыночные цены. Здесь хорошо помогают сайты типа glassdoor.com для глобальных компаний, российский аналог глассдора dreamjob.ru, а также собственные потребности в деньгах.

Если же после определенного времени в должности вам кажется, что 80 часов в неделю явно не стоят 60 тысяч рублей, бесплатной воды в куллере и пассивно-агрессивных сообщений в электронной почте, неплохим решением будет свериться, а действительно ли ваш труд на этом рабочем месте в этой компании справедливо оплачивается. На этот случай можно использовать весьма простую модель (ниже), которая опирается на объективный (выручка и затраты) и субъективный (справедливое распределение результатов труда) факторы.

Важный нюанс, модель исходит из 1-летнего цикла и общего годового вознаграждения. В этом плане англосаксонский подход в годовом компенсационном пакете намного более удобен, так как, во-первых, увеличивает горизонт планирования, а во-вторых, разница в 10 тысяч рублей в месяц превращается в 120 тысяч в год, а мы лучше воспринимаем большие числа.

Определите, какую долю в вашем общем годовом доходе составляют премии. Если это 13 зарплата, то в ячейку Е3 поставьте 92.3%, если это месячный оклад каждый квартал, то 75% и так далее.

Далее определите, какую долю от созданной ценности (выручки или сэкономленных затрат), на ваш взгляд, справедливо забирать себе. Чем крупнее компания, тем ниже индивидуальный вклад, но тем выше должна быть общая добавленная стоимость. Если в стартапе от 1 сотрудника может зависеть половина результата на 1 млн. руб., то в большой корпорации от 1 сотрудника будет зависеть 5% результата на 100 млн. руб.

Ставки страховых взносов повышаются ежегодно, посмотреть текущие значения можно на любом налоговом портале.

Если в результате вы выясните, что ваш труд оплачивается справедливо, но условия труда невыносимы, то стоит обсудить проблему с менеджментом. Плохой менеджмент, выжимающий все соки из персонала, - весьма распространённая проблема.
Если оплата существенно ниже, стоит поговорить о прибавке, поискать новое место, ну или меньше работать без угрызений совести.
Если справедливая оплата сильно ниже, чем ваша текущая, то проверьте вашу вакансию на соответствие критериям bullshit job Дэвида Грэбера, которую как раз перевели на русский. Но лучшая стратегия тут просто не высовываться, хотя это скорее всего приведет к выгоранию.

Даже если сейчас достаточно сложно измерить, как работа где-нибудь в бэк-офисе коммерческого банка в действительности влияет на результат всей компании, можно использовать эти расчеты, чтобы придумать себе план по увеличению дохода.

Главная новость дня - предварительная договоренность о покупке группы Тинькофф (TCS Group) Яндексом. Обсуждать разумность этого решения и цену - совсем неинтересно по двум причинам:

1) Олег Тиньков всегда выходит из бизнеса на пике.
2) Есть ли сегодня вообще хоть одна компания не из реального сектора, текущую стоимость которой можно обосновать фундаментальными факторами?

Более справедливый вопрос, как объединение двух весьма крупных игроков скажется на клиентах и ценах? Обе компании позиционируют себя экосистемы, обе запустили суперприложения (супераппы), обе работают в диджитал среде. Следовательно, их можно считать конкурентами, а снижение конкуренции (или монополизация) должно вести к повышению цен и снижению качества продукта. По крайней мере так нас учат учебники по микроэкономике.

Это вряд ли произойдет. В секторе потребительских услуг наступила экономика маркетплейсов, где доминирует не тот, кто производит наилучший товар, а тот, кто лучше всех его продает. Amazon, Facebook, Netflix, половина бизнеса Apple - самые дорогие компании мира занимаются тем, что продают своим клиентам продукцию тысяч разных поставщиков. Фактически, конкуренция идет между владельцем рынков (эксвладельцы черкизовского рынка, наверняка, сильно негодуют). Но технологичность этих рынков не позволяет продавцу, который расположился ближе к главному выходу, ставить более высокие цены (да и вы вообще когда-то покупали фрукты сразу у входа?). Более того, если не нравится ассортимент одного маркетплейса, нет необходимости ехать на другой конец города, и рынки и продавцы находятся в пределах смартфона.

Это все говорит о том, что мы как никогда близки к совершенной конкуренции. Как минимум на рынке потребительских товаров и услуг. Продавцы не могут влиять на цену, товары на виртуальной витрине практически недиффиренцируемы, издержки для входа крайне низки, а про доступ к информации и говорить не нужно.

Так что потребителям не нужно переживать об инфляции (в США вот уже более десяти лет не могут ее запустить по всей экономике). Опасаться нужно производителям: при невозможности влиять на цену, успех лежит исключительно в эффективности производства. А самая большая проблема - при совершенной конкуренции в долгосрочном периоде участники рынка получают нулевую экономическую прибыль. Зато маркетплейсы извлекают транзакционную ренту.

Многие брокерские компании предлагают клиентам пройти риск-профилирование, чтобы определить, какие инструменты клиенту стоит использовать в своем портфеле. Проблема заключается в трактовке риск-профиля. Брокер пытается определить вашу склонность к риску, но более важным является ваша способность нести риск. Склонность к риску показывает, будете ли вы играть в казино, если у вас есть деньги. Способность нести риск показывает, сколько денег вы должно с собой взять в казино. Тот, у кого способность нести риск выше с большей вероятностью получит положительный результат. Этот фактор определяется во многом сроком, на который инвестор может «заморозить» свои сбережения. Срок, в свою очередь, определяется уровнем благосостояния. Если вы решили инвестировать на 10 лет какую-то сумму, а через месяц срочно понадобились деньги на, например, медицинские расходы, то более обеспеченный человек скорее сможет покрыть эти непредсказуемые траты из текущих доходов, не залезая в свои запасы, а менее обеспеченному придется снизить горизонт инвестиций до первой чрезвычайной ситуации.
На практике это можно проиллюстрировать следующим образом. Есть расхожее утверждение, что деньги на депозите съедает инфляция, а положительный реальный доход можно получить только в акциях. Сама доходность акций является случайной величиной, принимающая положительные и отрицательные значения. Существует огромная индустрия, которая пытается придумать, как сделать так, чтобы доходность в акциях была только положительная, да еще и выше дохода по инструментам с фиксированной доходностью. Наиболее надженый способ – иметь длинный горизонт инвестиций.
Для подтверждения этого тезиса можно сравнить доходность полностью дифференцированного портфеля акций с учетом реинвестирования дивидендов, очищенных от налогов – наиболее близким аналогом такого портфеля может выступать индекс полной доходности MCFTRR. Предположим, что есть 4 группы инвесторов:
1) вышли на рынок из любопытства на 1 месяц
2) имеют горизонт планирования 1 год, их перестали устраивать ставки по депозитам, поэтому они пришли искать более высокую доходность на фондовый рынок.
3) имеют горизонт инвестирования 3 года
4) имеют горизонт инвестирования 5 лет
Рассмотрим их гипотетические результаты за последние 11 лет: с 30.09.2009 по 30.09.2020. В сентябре 2009 рынок частично преодолел последствия кризиса 2008 года и вышел уровень нижней границы бокового тренда, который закончился в 2015.
Инвесторы первой группы в среднем зарабатывали 0.89% за период при стандартном отклонении 4.75%, что равно 11.26% годовых при стандартном отклонении 18.26% (приведенные к годовому выражению месячные данные). Стандартное отклонение – наиболее проста характеристика риска. Оранжевая линия на первой картинке, верхняя левая гистограмма на второй. Если инвестируете на месяц, то шансы оказаться в красной зоне весьма высоки – 33.33% всех наблюдений. А обогнать доходность коротких депозитов немногим больше 50%. Лучший результат за месяц 16.54%, худший – убыток 12.34%.
Во второй группе результаты средняя доходность немного ниже – 10.84% годовых при стандартном отклонении 11.75%. Максимальная годовая доходность 31.57%, максимальный убыток – 22.52%. Возможность получить максимум и минимум сильно зависит от точки входа, а поскольку всегда выбирать правильную точку входа невозможно, риск получить отрицательный результат на этой выборке составляет 19.01% - весьма много.
Третья группа инвесторов зарабатала в среднем уже 9.39% годовых, но с куда меньшим риском: стандартное отклонение составило всего 5.87%, а максимальный уботок всего 7.09%.
Наконец, те, кто просидел в акциях индекса 5 лет, получили самый незначительно более низкую доходность, чем предыдущая группа 9.34% годовых, при стандартном отклонении 3.16%, и никто не потерял вложенную сумму.
Ограничения применимости результатов.
1) выборка – увеличение выборки может сильно изменить на результаты, особенно за счет волательности в 2007-2008 годах.
2) будущее не похоже на прошлое. Все, что происходило в прошлом не всегда повторяется в будущем.

3) не проведены эконометрические тесты на значимость статистик.

Файл с исходниками ниже