У нас много говорят об ужасном качестве западных элит... Можно также поставить вопрос об "обществе без чести"...

В общем, сделал первый подход к снаряду:
https://politconservatism.ru/blogs/o-nedostojnyh-k-pravleniyu

А. Чадаев:
//В итоге моё выступление на самом мероприятии получилось скомканным. Я сказал ровно две мысли: первая — что изучать и понимать Запад надо именно держа в уме тот факт, что раз в сколько-то десятилетий оттуда к нам приходит очередное нашествие двунадесяти языков, причём под знамёнами очередных прогрессивных идей. И каждую их парадигму надо подвергать критическому осмыслению с двух точек зрения: во-первых, как именно с её помощью из нас будут снова лепить Мордор, а во-вторых, что из неё можно взять самим для того, чтобы снова отбиться.

И вторая, уже более полемическая — что было бы ошибкой считать «пре-Модерн», то есть «традиционное общество», золотым веком, после которого «всё сломалось» и пошло не туда. Реформация, Просвещение, вообще Модерн — это всё результат поиска лекарств от чудовищных изъянов того общества — ужасного, глубоко больного, внутренне лживого и несправедливого; да, большинство лекарств в итоге оказалось хуже самой болезни — но это не должно застить нам глаза на изначальный диагноз. В этом смысле я, например, не готов манифестировать себя некритическим «традиционалистом», и хотел бы найти иные основания для критики опорных парадигм Нового времени, чем вот это «деды не велели». Это не значит, что я отрицаю Традицию — но её также нельзя принимать за абсолютную точку опоры даже тогда, когда начинаешь ревизию «модерна», как «обычного», так и тем более «постного».

Я согласен с тезисом, что «прогресс» это на редкость глупая и вредная гипотеза, глубоко антиисторическая к тому же. Но — и это самое важное — «прогрессору» не может противостоять «регрессор»; они два сапога пара. Это почти проинтуичили Стругацкие, у которых их дон Рэба, если вдуматься, тоже «агент», он никак не мог быть эндогенным порождением мира Арканара.//
https://www.tg-me.com/chadayevru/2684

П. Слезкин https://globalaffairs.ru/articles/gigantskij-mir-i-rajskij-sad/:

//Россия играет очень важную роль в самосознании Запада. И даже более важную, чем Китай. И даже больше сейчас, чем в 1980-е и 1990-е годы.

Может быть, нынешнее поколение не помнит холодной войны, 1950–1960-е гг., когда был самый разгар. Но «либеральный порядок», «порядок, основанный на правилах», «свободный мир» (можно высмеивать эти термины, они в каком-то смысле абсурдны) – были построены где-то в 1950 г. во главе с Америкой. В 1990-е, когда распался Советский Союз, мы не вернулись в 1945 г., в порядок ООН. А этот либеральный порядок продолжил существовать – просто России и Китаю места в этом порядке не нашлось, по разным более-менее очевидным причинам.

Этот порядок тоже не стал универсальным. Даже без противника он не распространился на весь мир. Тогда что делать с универсальностью либерализма? Почему универсальный либеральный порядок на самом деле существует в определённых границах и связан с определёнными институтами, вроде НАТО и ЕС? ...

Очевидных ответов не было. И здесь Россия сыграла очень важную роль – именно так объясняют появление этих популистов и политических оппонентов, которые, оказывается, «агенты внешней силы». И эта угроза вовне, на границе западного мира объясняет, почему западный либеральный порядок существует в тех границах, в которых он существовал.

Фёдор Лукьянов: Получается, роль России – некое оправдание, помогающее снять вопросы, зачем это всё нужно поддерживать?

Пётр Слёзкин: В каком-то смысле – да, но это не совсем инструментально. Не то что существует какая-то цель и для того, чтобы её достичь, надо воспользоваться Россией. Просто вообще непонятно, как этот либеральный порядок в этих границах, с этими институтами должен функционировать, а Россия даёт этот смысл и цели.//

Субботнее: Наконец-то каким-то завихрением ноосферы мне надуло полный лист 72-х вражеских гендеров...

И, о-чудо, среди них нашел, куда деться, ежели придут. Там под нумером 24 числится астральный гендер - те, кто переживает свою связь с космосом так буйно, что... Буду теперь осваивать космическое буйство, жаль теплые моря для тамошних заводил неактуальны...

В общем - наш космизм и там поспел!

https://www.medicinenet.com/what_are_the_72_other_genders/article.htm?fbclid=IwAR2O3WCbWOg5U2Fph5AOpkL0tfOoAZrUqHiGwYcwzda7W2-CXKH9fIpmJKU_aem_AYrkJnJVqFZ6HVh_eemFgXZ3lo5LDpTtLJ7hsWeGzjXQIzcgGG0jfcI_juPbjo1wmmbNMRKlEB9k6-yOWUU4ZdCE

Взгляд на разблюдовку в западной "духовке". Имхо, много верного:
https://globalaffairs.ru/articles/czennosti-ih-rulevoj/

В России, вероятно, разворачивается «революция зарплат», и сыграл в этом роль в том числе фактор спецоперации, говорится в отчете Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования. Влияние СВО на экономику в докладе описывается как прямое и опосредованное: высокие выплаты добровольцам, ушедшим на «спецоперацию», «автоматически задают ориентир для рынка труда (хотя бы из соображений удержания занятых)». «Нет сомнений, что после завершения СВО этот фактор сохранится: военнослужащие, получавшие 200 000 рублей в месяц и более, просто не будут возвращаться на старые рабочие места за 50 000-60 000 рублей в месяц и будут, очевидно, искать работу, соответствующую своему новому социальному статусу», — говорится в отчете, который цитирует Forbes. В будущем исчерпание готовности к дешевому труду в реальном секторе станет вызовом для компаний. И дорогостоящий труд вынудит компании повышать производительность труда, говорится в материалах. Кроме того, спецоперация оказала прямое и опосредованное влияние на сложившийся дефицит на рынке труда. Практически весь год спрос на труд рос, а безработица падала из-за «масштабного, порядка десятков тысяч в месяц ухода в Вооруженные силы трудоспособных граждан и развертывания оборонных производств».

Вот насчёт летальности. У меня есть телега (это такая заготовка для прогона за вечерним чаем) под названием «что такое война». Она длинная, размером почти с лекцию, но на пальцах так.

Если верить истории про суггестию как ключевой видовый признак homo, то наши внутривидовые конфликты неизбежно сводятся к столкновению двух воль — и дальше кто чью подавит. Чисто физический аспект противостояния становится в какой-то момент едва ли не вспомогательным: победа фиксируется не тогда, когда противник физически неспособен продолжать сопротивление, а тогда, когда он ментально «сломался» и признал своё поражение. Такое признание одновременно означает установление иерархии — победитель становится господином, присваивает себе волю побеждённого. Воля при этом ещё и отождествляется с «мужественностью» — отсюда, к примеру, ритуал «опускания» на зоне.

Защитный механизм против суггестивной доминации — та самая любимая Поршневым контрсуггестия — состоит, в частности, в том, чтобы не сдаваться вообще никогда и никому («русские не сдаются»). Даже если противник заведомо сильнее, даже если он сейчас может убить или искалечить тебя, а ты не можешь ему сделать ничего — вы всё ещё остаётесь в отношениях враг-враг, а не господин-раб. И тогда остаётся последний способ разрешения конфликта — «если враг не сдаётся, его уничтожают». То есть война — это наиболее противоестественный и наименее экономный (даже с точки зрения природы) способ конфликтовать; но для «прошитых» логикой контрсуггестии единственно возможный.

Соответственно, настоящей, изначальной и сущностной целью войны никогда не бывает убийство одними людьми других. Победу надо одержать над «врагом», а как именно — убив его или превратив в «раба» или даже в «друга» — это вопрос подбора средств. Следовательно, логика экономии энергии так или иначе подталкивает даже военных стратегов и мыслителей к поиску нелетальных средств суггестии (и, соответственно, контрсуггестии) — пресловутое «победить, не вступая в сражение» у Сунь Цзы.

Современные средства воздействия на сознание и управления картинами мира (в тч на уровне целых социумов) открыли для этого типа войны новый огромный простор. Хотя в основе это всё та же добрая старая боевая магия, известная ещё с доисторических времён. Там работала простая формула: при относительном равенстве сил и средств вооружённой борьбы выигрывает обычно тот, в ком сильнее «боевой дух», что бы это ни означало. Но это не сводится целиком ни к нервно-психическим, ни к рациональным аспектам, ни к «вере», есть и то и то и то. Даже религия воспринимается часто под этой призмой: пресловутое «сим победиши» у Константина.

Сегодняшний человек, базовый антропотип, таков, что его строй мышления и создаваемая им картина мира требует очень много логики. В этом смысле вера может лежать в основании, но она бесполезна без системы логических формул, объясняющих себя, мир и всё остальное. Причём в ситуации конфликта именно это становится не всегда осознаваемым, но всегда острым дефицитом: важно не просто победить, но и объяснить самому себе и своему врагу своё право на победу. Именно поэтому победа всегда рождается в мышлении, и поражение — там же.

Хотя сейчас на такое совсем нет времени, продолжаю всё-таки иногда (чаще всего в дороге) смотреть онлайн-уроки турецкого языка, чтобы совсем всё не забыть из набранного ранее. И вот в одном чате учащихся вижу, как участница демонстрирует кадр из сериала kiralık aşk, который она смотрела по-турецки с русскими субтитрами, и в русских субтитрах мелькнула фраза «диванная литература». Она задаёт вопрос в группе: а что такое диванная литература? В оригинале — Divan edebiyatı, классическая турецкая поэзия «высокого стиля», тсзть «придворная» (в противовес народной). Но, как оказалось, русские переводчики сериалов таких штук не знают, да и устоявшегося термина в русской тюркологии в общем-то нет. Попутно вспомнил давно забытое знание, что слово «диван» (изначально персидское) вообще-то означало список чего угодно, в Османской империи — заседание участников списка (малый кабинет при султане), а потом оказалось перенесено на мебель в таких залах заседаний, и уже в этом виде стало нашим обычным диваном. …И понял, что слова «диванный аналитик» вообще-то содержат в себе много скрытых смыслов.

А. Чадаев: https://www.tg-me.com/chadayevru/2755 :
//Потому что в суверенно-феодальном госкапе у каждого значимого куска инфраструктуры обязательно есть «держатель», будь то госструктура или госкорп, но обязательно с «правильным человеком» во главе, находящимся в отношениях вассальной присяги с кем-то из реестровых придворных. Назначение такого держателя оформляется верхним решением, но лишь после того, как признано на уровне двора, что без неё никак нельзя (поскольку с тз экономики инфраструктура это всегда чистые расходы). //

Много было откликов (в тч в личку) на моё брошенное вскользь в посте про народный ВПК замечание о том, что идёт соревнование двух моделей: колониальной венчурно-франшизной у украинцев и суверенно-феодальной у нас. И я понял, что про это надо высказаться как-то подробнее.

Очень важно здесь попробовать подойти безоценочно. То есть абстрагировавшись от установки, что колониальная это заведомо плохо, а суверенная заведомо хорошо. Понятно, что мы и так в этом уверены, иначе бы были на другой стороне. Но сейчас я, безотносительно к моральному выбору, скажу об относительных преимуществах и дефицитах обеих моделей.

Во-первых, они бывают объективные и субъективные. Про субъективные я уже делал заход, когда писал о колониальных элитах, что субъективно, с точки зрения «рядового элитария», быть колониальной элитой намного лучше и приятнее, чем быть элитой суверенной. В первом случае ты главная звезда танцпола, у тебя есть всё, тебе можно всё, и тебе не указ никто в стране. Где-то далеко «там» есть, конечно, хозяева, но они на любые твои здешние художества будут смотреть сквозь пальцы. Плюс ты при соблюдении определённых правил имеешь доступ к благам и сервисам их имперского центра, у тебя там, в довольстве и безопасности, семья-недвижимость-капиталы, а здесь ты тоже можешь выстроить забор вокруг усадьбы, предаваться престижно-статусному потреблению и наслаждаться бесконечным превосходством над согражданами и в качестве жизни, и в степени свобод.

У суверенных элит всё куда тоскливее. Ты мало что можешь в плане жизненных благ — у тебя куча ограничений. Ты дохрена чего должен — у тебя куча обременений и обязанностей. Тебя постоянно рекрутирует начальство на решение разных сложных государственных задач. И ещё всё время пасёт, а при заступах — наказывает. И пасёт не только начальство, но и тутошняя бдительная общественность. Ты — служивый; высокопоставленный, да, но служивый. И не только перед сувереном, но и перед согражданами регулярно вынужден держать ответ: а не слишком ли ты оборзел, будучи элитарием. Потому что колониальных элитариев их заморский центр, наоборот, всячески поощряет борзеть (это соответствует его управленческой парадигме), а суверенный — заинтересован в том, чтобы его «лучшие люди» были образцовыми для остальных и всячески демонстрировали, что место на вершине «социального баобаба» занимают по праву, а не патамушта «так склалось».

Ну и да, в любой момент опричники нагрянут, не без этого тоже.

А теперь об объективных отличиях колониальной венчурно-франшизной и суверенной моделей.

Сначала про колониальную. Собственно, слова «венчур» и «франшиза» — они являются указателями на то, что тебе имперский центр регулярно отгружает набор готовых организационных решений и управленческих практик, оформленных в виде пошаговых инструкций, отработанных и отлаженных — просто бери и внедряй. Делай как велено, и будет тебе штатный, расчётный прирост эффективности. Понятно, что он никогда не будет превосходить эффективность «Амбера», поскольку является всего лишь одним из его отражений с разной степенью ухудшающего искажения, но для сельской местности, в которой ты находишься, у тебя точно будет всё работать лучше, чем у разных там диких соседей. Она даст тебе кратный рост качества и в сравнении со своими собственными — кривыми-косыми, неотрефлексированными, интуитивными, кривыми-косыми традиционными практиками.

А в суверенной модели… ты, блин, вынужден всё время изобретать. Тебе приходится придумывать. Внешнего источника эталонов «как надо», «как правильно» у тебя нет, он по ту сторону, всё, что ты можешь — это, посмотрев «из-за бугра», как оно у них там делается, попробовать это скопировать самостоятельно, но всегда есть риск, что ты чего-то недопоймёшь в силу общей необразованности, где-то напортачишь и получится пресловутый деревянный аэродром из легенды про карго-культ. Либо второй вариант — делать самому, но тогда ты должен сделать вообще по-другому, ассимметрично, и это «по-другому» оправдывает себя только тогда, когда оно работает лучше, когда оно превосходит типовые франшизные решения у колониалов.

Но я сказал не просто «франшизная», а «венчурно-франшизная». Теперь к венчуру. Венчур — все это смотрят в основном в плоскости инноваций, а полезнее бы — в плоскости кадрового отбора. Ты берёшь тысячу «личинок», кидаешь их в питательную среду, и смотришь — какие выживут и покажут потенциал к росту. Это предельно жестокая история, где из сотни выживает один, но она позволяет в режиме дарвиновского отбора находить самых сильных и делать на них ставку. Итак, франшиза — это набор инструкций для копирования образцов, а венчур — это, соответственно, отбор кадров для их имплементации из туземной молодёжи.

Основания превосходства: венчурно-франшизной модели: на уровне управления у тебя набор стандартов, на уровне кадров у тебя воронка с постоянным отсевом — абсолютное большинство «умерло», один пришёл к успеху. Для туземного юношества, выросшего в мифологической реальности, где каждый верит, что вот этот один счастливчик это именно он — самое то.

Теперь мне надо объяснить в очередной раз слово «феодальный» по отношению к современной российской модели. Я про это подробно писал раньше, но если на пальцах, то так.

Оценочность, то есть негатив, берётся из ушибленности нашего сознания формационной теорией им.Маркса-Энгельса и имплицитно присущим ей «прогрессизмом». Поэтому для нас «феодальный» значит по определению плохой, архаичный («несовременный»), сплошная несправедливость (наследственная иерархия и т.д.), неравенство и т.д. Плюс у нас ещё есть меритократическая установка, что наверх «по идее» должны как-нибудь отбираться именно лучшие, а вместо этого наверх отбираются те, кому повезло родиться в правильной семье (в идеале — чьи родители в правильный спортзал ходили в 70-х). И это тоже, получается, плохо. Ну и да, смаку добавляет то, что в любой феодальной модели эти клятые феодалы, гады такие, склонны всячески унижать и доминировать над худородным быдлом. Право первой ночи, Салтычиха, всякие такие пакости.

Поехали разбираться. Во-первых, я в какой-то момент решил перестать пользоваться формационной теорией в качестве сколь-либо годной рабочей модели. Как минимум, она никак не объяснила мне, например, катастрофу античных империй — даже какой-нибудь Гиббон про это рассказал мне куда больше, чем тов.Энгельс. Если по их лекалам, там должна была случиться какая-нибудь феодальная революция, где прогрессивные феодалы смели архаичных рабовладельцев, примерно как прогрессивные буржуа смели архаичных феодалов в Европе Нового времени. Ничего похожего в истории не было. А было другое. Империи действительно рухнули от комплекса внешних и внутренних причин, и дальше несколько сотен «тёмных веков» — когда на их руинах начали складываться всякие раннефеодальные образования. И всё Средневековье — да и значительную часть Нового времени — по объективным показателям «уровня развития производительных сил» Европа так и не достигла уровня Рима эпохи Антонинов. То есть европейский «феодализм» именно по объективным показателям был не шагом вперёд, а шагом назад по сравнению с культурной-зрелой-просвещённой Античностью.

То есть феодализм случился не в качестве более «прогрессивной» по сравнению с рабовладельческим строем модели, а скорее именно как нечто «естественным образом» выросшее именно в посткатастрофном ландшафте рухнувшей цивилизации.

И я утверждаю, что нечто похожее на «феодализм» — это никакая не «формация»: это то, что всегда вырастает на пепелищах рухнувших империй.

Ключевой «движок» такой посткатастрофной социальной организации — это именно персональная лояльность: вассала — сюзерену, крестьян — лорду и т.д. Почему именно она становится ключевой опорой? Потому что все более сложные формы оказываются в кризисе или вовсе исчезают. Закон в империи работал — теперь не работает. Религия в империи работала — теперь не работает. Традиция, мораль, всё остальное — куда там: сплошное падение нравов. И тогда всё падает на уровень личных отношений человек-человек: самое понятное и потому более надёжное.

(продолжение с сокращением):

После 91-93 у «постсоветского пространства» была примерно следующая развилка. Либо идти в чужую проектность в качестве её периферии — и тогда получается та самая колониальная франшизно-венчурная модель. Либо пытаться что-то вырастить-соорудить самим — и тогда получается суверенно-феодальная. В этом смысле нет никакого конфликта «России» с «Украиной»: есть спор двух организованных кусков одного пространства, какой из этих двух путей лучше, и сегодняшней «России» столько же «Украины», сколько внутри самой «Украины».

При этом если сегодняшняя Украина — это колониальная франшиза с элементами суверенного феодализма, то сегодняшняя Россия — это скорее суверенный феодализм с элементами колониальной франшизы. Черту провести невозможно, она никак ни по границам 1991-го, ни по нынешней ЛБС. Она в голове каждого из обитателей этого пространства, и при этом ещё и непрерывно двигается.

Ответ Дугина получился немного в стиле Валлерстайна — чтобы либерализм корректно работал (на защиту свобод, а не на их ограничение) — надо, чтобы вместе с ним на планете существовал где-нибудь оформленный «тоталитаризм» (коммунизм, фашизм или они оба), с которым он борется; а в их отсутствие он сходит с катушек и начинает сам перерождаться в тоталитаризм — либо, в версии АГД, «открывать свою подлинную тоталитарную сущность». Тут рядом ходит известный дискурс про «свободу от и свободу для», с которым сразу же обозначился Холмогоров.

Я пробую смотреть на это глазами Карлсона — и ничего не понимаю. Когда всякое там начальство — неважно, своё или чужое — начинает учить меня жизни, мой внутренний либерал делает стойку и я говорю: а не пошли бы вы лесом. Но вот начальству вроде бы отбили все руки кого-либо чему-либо учить, и тут вдруг вылезает откуда-то чернокожая лесбиянка и говорит, что теперь начальство это она, а ты, абьюзер, заткнись и обтекай — я говорю ей то же самое. Меня так воспитывали, ещё Вольтер с Дидеротом. Ну то есть не понимаю, почему теперь, раз вместо начальства она, мне нельзя по-прежнему быть либералом, каким я всю жизнь и был с самого рождения.

Если уже смотреть глазами не Карлсона, а Чадаева, то тут ключевая история — как раз в традиции. Ведь коммунизм — это изначально вполне годная идея справедливости, оторванная от традиции и превратившаяся в систему принуждения и насилия. Нацизм — это изначально вполне годная идея «народной общности», оторванная от традиции и превратившаяся в систему массового геноцида и человекоубийства. Как только либерализм оторвали от традиции — вполне себе благопристойной, до некоторых пор — он тоже явил некое человеконенавистническое мурло. Получается, традиция — это такой важный предохранитель, удерживающий любую политическую теорию и основанную на ней систему от впадения в крайние проявления. Ну то есть такие папа с мамой, которые даже если и умерли, перед ними может всё равно становиться стыдно, когда тебя заносит. А убери их — стыдно вообще не становится никогда, ибо стыдиться не перед кем и нечего.

//Почему то 2014 год помню куда лучше, чем промежуток времени года с 2016 по 2021.// https://www.tg-me.com/chadayevru/2791

Да, революция, революционное творчество, восторг учреждения, - и долгий период безблагодатности... Когда вывезли свою республику на одном "закусились"...

Ну вот. Допекли меня вопросами в личку про «Рим наш». Типа, ну разверни хоть чуть. Ночью, с дороги, поэтому тезисно.

1. Тезис «Россия — самобытная цивилизация» никак не противоречит тезису «Россия это Европа». Противоречие снимается, если исходить из того, что версий «Европы» (на самом деле — Рима) две: западная и восточная. И у восточной отличия от западной далеко не только географические.

2. Я не пользуюсь термином «Евразия» — тащит много лишних контекстов. Мой внутренний рабочий термин, взятый сами понимаете у кого — Евровосток. Причём мы не являемся единственной версией ЕВ, есть ещё одна, в чём-то даже ещё более своеобычная — османо-турецкая. 400 лет русско-турецких войн — это спор между очень близкими родственниками за византийское наследство, за роль центра гравитации Евровостока. И, кстати, этот разговор двух «поствизантий» ещё не закончен — другое дело, что новый контекст позволяет нам с ними вести его без войны. И даже во многих проекциях выступать заодно.

3. Ось конфликта «Запад-Россия» это всё та же старая ось конфликта ещё между Максенцием и Константином: то, из-за чего, в частности, SPQR заменилось на штандартах легионов на IHS. Мы по отношению к Европе представляем из себя не просто «другую цивилизацию», как, например, Китай. Мы представляем из себя другую _версию_ европейской цивилизации, альтернативу — и поэтому, в отличие от всех остальных, считываемся Еврозападом как витальная угроза и являемся постоянным объектом нашествий оттуда не реже чем раз в столетие. Причём проблема в том, что эта версия — недораскрывшаяся, потенциальная, «возможная». Мы тащим на себе полный набор ещё византийских болячек — как единственные оставшиеся прямые и легитимные наследники. А кроме того, и своих собственных заодно.

4. Ключевая манипуляция со стороны Еврозапада, а потом и просто Запада — претензия на монополию обладания римским наследством. В наиболее радикальной оптике они не имеют права даже на его часть — с тех пор, как Одоакр отослал инсигнии в Константинополь. Обе попытки восстановить Западную Римскую Империю — и Карла, и Оттона — сомнительной легитимности. Но даже предположим, что таки да: в любом случае, это лишь половина. Казалось бы, ещё одна «лекция об истории»: но проблема в том, что сегодняшний ЕС пытается сказать ровно то же самое, поставив знак равенства между Европой и Евросоюзом — читай Римом и ЗРИ. Мы же — живое напоминание, что они не единственные звери в этом лесу.

5. Для меня точка невозврата в расколе христианства на западное и восточное — не 1054, а спор Варлаама с Паламой тремя веками позже. Потому что если Варлаам прав и чистого рацио достаточно для богообщения — тогда Запад прав во всём, включая и линию на номинализм, индивидуализм, либерализм и в конечном счёте «права человека». Если же прав Палама с исихастами и нужно что-то большее — тогда они (Запад) пошли в тупик, в гибель человечества, и нам с ними никак не по пути. Мы выбрали Фаворский свет — об этом рублёвская Троица — и тем самым сказали «нет» унии. И на каждом новом витке новыми словами говорим это «нет» — говорим его и сейчас. Тут нет никакой «мистики» и «гностицизма» — вполне логичный и ясный конфликт подходов, на языке XIV века «богословских», на языке XXI — антропологических.

6. Они сейчас в той точке, когда рацио вплотную подошло к замене человека пост- и трансчеловеком. Мы же сегодня те, кто восстал именно за право оставаться людьми: мужчинами и женщинами, отцами и детьми, народами и государствами с собственными, а не перепрошитыми «хьюман-дизайнерами» языком, историей и верой. Война не за территории, не за Украину — за право быть и оставаться собой. То, ради чего отдали свои жизни люди в Доме Профсоюзов в Одессе.

Комментирую некоторые непонятные места из поста про РимНаш. Букв МНОГО. https://chadayev.ru/blog/2024/05/04/pashalnaya-lektsiya/

О человеке+. Мы недавно.

Философский кружок ЭФКО. Человек+, или куда бежать биотехнологу? Чадаев,...
https://youtube.com/watch?v=3RAstv9AyHo&si=EqMUXvRdPWpa_q5g