​​Подземная обсерватория в Казанском университете

Какие ассоциации у вас вызывает словосочетание «подземная лаборатория»? Советские бункеры? Бублик адронного коллайдера? А в Казани первое полностью подземное научное учреждение появилось в 1830 году благодаря ректору Николаю Лобачевскому.

Лобачевский — математик, геометр и астроном. И в 1829 году он обратился с предложением к физико-математическому факультету. Лобачевский писал, что во дворе университета есть два колодца. Но активно используют только один. Хватает не только студентам и профессорам, но и жителям соседних домов. А второй простаивает. И его можно использовать по-другому.

Лобачевский предложил сделать в колодце винтовую лестницу до самой воды. 90 ступеней и 31 площадка. Проект одобрили. Ректор сам нашёл мастера-плотника из крепостных крестьян, который за 150 рублей перестроил колодец. Но зачем?

По всей глубине колодца установили термометры на одинаковом расстоянии друг от друга. Лобачевский и студент Шестаков снимали показания с них каждый день на протяжении трёх лет. Эти данные были важны для сельского хозяйства. Как и насколько промерзает почва? Как быстро оттаивает? Лобачевский был не только математик, но и агроном. Эрнест Кнорр в 1835 году использовал данные из колодца в своей работе «Ход температуры в Казани из наблюдений 1833 года».

Здания для метеорологических наблюдений называются обсерваториями. Так что в названии мы не ошиблись. Всамделишная подземная обсерватория. Правда, важность этих данных в первой половине XIX века не оценили. И в 1840-е годы колодец забросили. Только в начале XX века профессор Всеволод Ульянин возобновил измерение температуры почвы в Казани.

P.s. Статья Эрнеста Кнорра о температуре в Казани была опубликована в сборнике «Учёные записки Казанского университета». 1-й выпуск 1835 года, страница 90.

​​Учёный, масон и (НЕ)профессор

Конец XVIII — начало XIX века — это интересное время для отечественной науки. Университеты только-только появляются. Ездить в экспедиции, собирать книги сложно и дорого, но очень интересно. В это время редко, но можно встретить типаж учёного-самоучки при деньгах, который занимается исследованиями вне стен университета.

Например, таким был Николай Арцыбашев (1773— 1841). Этот цивильский помещик в молодости делал карьеру гвардейского офицера в элитных полках. А потом бросил это дело и начал изучать русскую историю. Арцыбашев состоял в «Обществе любителей отечественной словесности при казанском университете», московском «Обществе испытателей природы», писал для «Вестника Европы» и «Казанского вестника».

Но, главное, он издал многотомное «Повествование о России» — свод исторических источников. Этой книгой не стеснялись пользоваться именитые столичные учёные. А у Арцыбашева, вообще-то, не было высшего образования. Он закончил дворянский пансион и... Всё. Дальше только самообучение.

Казанские учёные иногда обращались за помощью к Арцыбашеву. В 1819 году ректор Гавриил Солнцев попросил Николая Арцыбашева составить записку об археологических памятниках Казанской губернии для Виленского университета.

Несколько раз Арцыбашев пытался получить учёное звание. Вернее, он достаточно прямолинейно его требовал. Нрав у историка был крутой. Так в 1815 году он писал, что Совет университета должен признать его как русского учёного-самоучку, чтобы этим мотивировать немецких профессоров лучше работать. Степень ему в тот раз не дали. И не могли. Арцыбашев никак не соответствовал формальным требованиям и отказывался сдавать какие-либо экзамены.

Есть, кстати, осторожное предположение современных историков, что научной карьере мешало масонство Арцыбашева. Он состоял в масонском кружке казанского поэта Саввы Москотильникова. Точно известно, что историей и археологией Николай Арцыбашев заинтересовался на заседаниях именно этого общества в 1802 году.

​​Кто в Казани первый испытал на себе действие анестезии?

В феврале 1847 года впервые в истории России медики Фёдор Иноземцев и Николай Пирогов провели операции с использованием эфирного наркоза. Меньше чем через месяц — 8 марта ректор Казанского университета Николай Лобачевский дал распоряжение освоить новый метод.

Казанские хирурги Франц Елачич и Александр Китер получили ингаляторы паров эфира. На ком проверять? Сразу на пациентах? Вообще, медицина — наука суровая. Но в этой ситуации решили не рисковать жизнями больных. Принять эфир вызвались шесть студентов добровольцев. Испытания прошли успешно. И в течение месяца в Казани 23 операции с новым наркозом.

Александр Китер, кстати, за несколько лет до этого, в 1844 году, прочёл в императорском зале публичную лекцию о достижениях медицины. Текст её был опубликован. А мы его оцифровали.

Когда студенты поняли, сколько весят знания

Для занятий студентов в Казанском университете на протяжении многих лет собирали геологическую коллекцию: минералы, образцы руд, отпечатки древних животных, даже скелет мамонта. В начале XX века геологический кабинет располагался на втором этаже так называемой «старой клиники». Сегодня это улица Профессора Нужина, 1/37.

Коллекция была настолько большой, что в 1929 году перекрытия старинного дома начали прогибаться. Об этом вспоминают сразу два студента-геолога: Андрей Трофимук и Татьяна Тефанова.

Хорошо, что в тот год для геолого-почвенного факультета нашли новое здание — бывшую Казанскую духовную семинарию (Улица Кремлёвская, 4/5). Вот только нужно было перенести самую тяжёлую университетскую коллекцию. А расстояние между домами — метров 700.

Татьяна Тефанова в мемуарах так это описывала: «...в один прекрасный день движениепо улице Чернышевского (Кремлёвской) было прекращено, после чего студенты университета вышли на улицу и построились в две шеренги. Они начали передавать по шеренге лотки с коллекциями геологического музея, переселяя его из Старой клиники в новое помещение».

А Трофимук вспоминал, что именно тогда он и другие первокурсники поняли не только масштабы, но и ценность коллекции университета. Ведь каждый экспонат можно было рассмотреть. А в 1940-е годы Андрей Алексеевич Трофимук откроет несколько нефтяных месторождений.

Мемуары студентов 1930-х годов сегодня хранятся в фондах Научной библиотеки Казанского университета. А коллекцию, которую студенты несколько дней переносили на руках, можно посмотреть в Геологическом музее имени А.А.Штукенберга.

​​Опасный метод профессора Клауса

Карл Клаус (1796-1864) — профессор, который работал в Казани с 1839 по 1852. Студентам он запомнился, как чудак, который постоянно пробовал на вкус растворы металлов, мешал кислоты голой пятернёй и регулярно пропадал на больничном после очередного отравления. Студенты видели в этом только причуду и рассеянность, а ещё гадали, как учёному удаётся выживать. Была версия, что язык Клаус защищал толстым слоем жевательного табака.

Но историк химии Александр Ключевич с этим не согласен. В своей книге о Клаусе он пишет, что ученый далеко не всегда рисковал. И, вообще-то, он знал, где в лаборатории лежит стеклянная ложечка для перемешивания. Но Карл Клаус считал вкус и запах — важными познавательными инструментами. Он не пытался защитить язык. Это помешало бы делать наблюдения. Он сознательно в контролируемой обстановке лаборатории описывал вкус и запах разных химикатов. Например, токсичный тетраоксид осмия показался ему «острым, перцеподобным».

А как Клаус спасался от последствий? Да никак. Приходилось регулярно прерывать занятия после очередного эксперимента и неделями лечить ожоги полости рта. Был ли метод Клауса действенным? Отчасти. В 1858 году он открыл способ синтезировать оксид рутения, когда его чуткий нос почувствовал незнакомых запах.

И, конечно, подражать химикам XIX века не стоит. Да, Карл Клаус прожил долгую жизнь. А вот его коллега, швед Карл Шееле, который тоже любил испытать на вкус лабораторные препараты, умер в 44 года.

А книгу Александра Ключевича про химика Карла Клауса из фондов Научной библиотеки Казанского университета мы оцифровали. И её можно почитать ЗДЕСЬ.

​​Мы тут читали дневник писателя Ильи Ильфа (1897-1937). Который «Двенадцать стульев» написал. Он в Казани был в 1925 году.

«Луна над лесным гребнем. Черная и желтая волжская вода. Кремль и аккуратная Сумбек-башня. Этнографический музей и буддийские молитвенные мельницы. (Обстановка реки, знаки на перекатах.) Зародыши с лягушачьими лапками. Клуб деревянный. Великое безмолвие библиотеки-читальни».

Ага. Всё знакомые локации. Писатель провёл много времени в Казанском университете. Посетил этнографический и зоологический музеи в главном здании. Они и сегодня работают. И в библиотеке был, в корпусе, где сегодня отдел рукописей и редких книг.

​​Казанский академист в романе Набокова?

Мы просто читали мемуары одного казанского студента. Увидели интересную фамилию. Немного поискали. И вышли на очень интересную историю. Как Владимиру Набокову не дали высказаться. И он затаил обиду.

Подробности — в статье по ссылке: https://telegra.ph/Kazanskij-akademist-v-romane-Nabokova-07-23

Что казанские студенты читали в 1915 году?

Литературный кружок студентов в Казанском университете появился в 1910 году. За несколько лет его состав вырос почти до 300 человек. Молодые люди выступали с докладами, обсуждали классику и новинки. Иногда дискуссии были эмоциональные, и в оратора швыряли бутылки.

Вот краткий список авторов, которых обсуждали на кружке:

🐦‍⬛️ Морис Метерлинк — сказочник-пессимист и Нобелевский лауреат по литературе. Больше всего известен пьесой «Синяя птица». Но, вообще, это серьёзный и мрачный философ, который сомневался в возможностях разума.
🧨 Леонид Андреев — скандальный автор, который описывал переживания молодежи после бурного 1905 года и деконструировал библейские сюжеты. Один казанский студент целый доклад сделал на кружке о личной встрече с писателем.
🖤 Шарль Бодлер — классик французского декаданса и символизма. До 1905 года переводы его текстов в Российской империи запрещала цензура. Но уже в XIX веке в России его стихи знали и любили.
🌺 Всеволод Гаршин — мастер короткой прозы, участник Русско-турецкой войны. С него в России начинается расцвет жанра новеллы. Это, когда в тексте нет ярко выраженной авторской позиции, только попытка зафиксировать феномен.
📓 Анатолий Кони — знаменитый адвокат. Но так-то он был первым русским автором, которого на Нобелевскую премию по литературе номинировали. Художественных текстов Кони не писал, но его научные, биографические и критические эссе читали как non-fiction.

Ещё, конечно, были Толстой, Достоевский, Блок, Шевченко, Тютчев. Все эти фамилии вспоминает студент-юрист Дмитрий Карягин в мемуарах. Оригинал его воспоминаний хранится в Отделе рукописей и редких книг Научной библиотеки Казанского университета.

Эта цитата из мемуаров зоолога Николая Вагнера, конечно, для истории науки не важна. Но мы не смогли пройти мимо. Она слишком милая. Это про Казань 1850-х годов.

По окончании курса в университете, приехал в Казань проездом в Вятку мой товарищ Дмитрий Пятницкий. В Казани Пятницкий должен был пробыть всего один день, но мы начинаем с ним читать «Трех мушкетеров», на что потребовалось целых два дня с утра до вечера, и он с наслаждением, забывая, что его ждут в Вятке, слушает этот роман.
За «Тремя мушкетерами» следует «Двадцать лет спустя», и этот роман мы поглотили в два дня и одну ночь. Таким образом, вместо одного дня, Пятницкий пробыл у меня около пяти дней, разделяя вполне мое увлечение фабулой романов французского талантливого романиста.

А вы когда-нибудь читали с товарищем книгу вслух по очереди друг другу, забыв обо всё на свете. Почему нет?!

Николай Вагнер, кстати, потом сам стал писателем. Его книга сказок у нас на сайте оцифрованна.

​​Музыкальная пауза

В 1920-е годы в Казани университет был центром музыкальной жизни города. Концерты часто устраивали в актовом зале главного корпуса. В 1927 году, например, здесь выступал молодой пианист Иосиф Эллисон (1907-1964). Юноша недавно окончил Московскую консерваторию и уже прославился виртуозной игрой.

А ещё музыкальные вечера устраивали в загородной обсерватории университета. Туда Элиссона пригласил её директор – Владимир Баранов. В небольшой комнате у рояля виртуоз сыграл для ученых и их семей. Об этом в мемуарах вспоминает астроном Дмитрий Мартынов.

В 1929 году Эллисон на гастролях в Берлине познакомился и подружился с физиком Альбертом Эйнштейном. А через год пианист переехал в Англию, где стал профессором в Королевском музыкальном колледже Манчестера.

Сохранились записи его концертов. МОЖНО ПОСЛУШАТЬ ту же музыку, которой наслаждались казанские астрономы звёздными ночами 1927 года.

​​Нашли для вас потрясающую историю о любви, учёбе и академической философии

В 1850-х годах в Нижегородской семинарии учился Аполлон Смирнов (1838-1902). Сначала он хорошо себя проявлял. Но к концу курса забросил учёбу, постоянно нарушал правила поведения и начал выпивать. Семинарию он окончил хуже всех однокашников и попал на службу писарем к становому приставу в каком-то далёком селе.

На новом месте Аполлон познакомился с девушкой — гувернанткой тамошнего помещика. Она пристыдила Смирнова, мол, негоже талантливому человеку так себя вести. Аполлон по уши влюбился и взялся за ум — бросил пить, поступил в Казанский университет и сделал девушке предложение. Она согласилась.

Спустя несколько лет Аполлон Иванович Смирнов стал деканом историко-филологического факультета Императорского Казанского университета, профессором философии. Жил он в центре города. Читал публичные лекции, публиковал научные труды. Причём по очень разным темам: философия математики, христианская этика, эстетика, история английской философии.

Мы оцифровали его работы из фондов Научной библиотеки Казанского университета. Их можно почитать на на нашем сайте по ССЫЛКЕ. Напоминаем, что сканы дореволюционных книг — это тяжелые файлы. И с ними проще работать с компьютеров, а не мобильных устройств.